PART29: Кан-Дэ, съебись, пожалуйста.
С Вайды, выплывшей почти на середину реки Ханган, доносилась музыка. Закатное солнце красными языками лучей заставляло белую яхту поблёскивать и переливающимся неоном вокруг себя подсвечивать спокойную воду перед наступающей темнотой. Приятный ветер спокойно трогал волосы Юнги, сидевшего на диване у кормы моторной яхты с бокалом янтарного виски в руках.
— Всё в порядке? — Чимин падает рядом, заглядывая в чужие глаза. Его шорты и бёдра сводят с ума, Юнги не будет скрывать.
— Вполне, — альфа кивает и ставит бокал на столик рядом.
— А если честно? — Чимин наклоняет голову вбок. — Ты весь вечер какой-то замкнутый.
Юнги пожимает плечами, разглядывая свои пальцы и, кажется, на секунду выпадая из реальности. Чимин подвигается ближе.
— Серьёзно, в чём дело?
— Скоро день, когда папы не стало, — рядом с ними нет тех, кто мог бы услышать слова Юнги, поэтому он решается. — Знаю, уже столько лет прошло, но всё ещё что-то не так.
Омега шумно вздыхает, переплетая с Юнги пальцы.
— Ты же знаешь, что этот день мы проведём вместе, если ты захочешь? Поэтому я сделаю всё, чтобы тебе было хоть на капельку легче, — Чимин смотрит в глаза, не отрываясь. — Но сейчас, сладкий, постарайся, пожалуйста, отвлечься и расслабиться.
Альфа кивает, но младший, почему-то, мало верит ему. Он садится опешившему Юнги на колени, взяв чужое лицо в свои ладошки, и уже привычно чувствуя на бёдрах руки Мина.
— Послушай... — говорит он тихо, но музыка играет громко только ближе к палубе, поэтому альфа слышит. — Этот месяц был тяжёлым, но он закончился, и теперь у нас есть время, чтобы отдохнуть и набраться сил перед тем, как начать двигаться дальше. На самом деле, этого времени не так много, как кажется, поэтому давай начнём сейчас? Здесь наши близкие друзья, и я думаю, что это то, что поможет нам расслабиться.
Юнги слабо улыбается и снова кивает. В этот раз Чимин верит больше, но всё ещё недостаточно, поэтому шумно вздыхает, положив руки на грудь альфы.
— Раздевайся.
— Что? — Юнги, конечно, удивлён. — Малыш, ты же знаешь, что я никогда не против, но зде-
— Делай, как я сказал.
От приказного тона разгорается что-то непривычное, и старший, не сводя глаз, начинает медленно расстёгивать пуговицы своей льняной рубашки. Чимин, наблюдающий за всем этим, закусывает губу. Это определённо будет что-то сумасшедшее.
— Быстрее, — фыркает омега, уже сам снимая с Мина эту чёртову рубашку.
Юнги хмыкает. Чимин заливается краской, потому что тело альфы цепляет взгляд каждый раз.
Старший тянется к пухлым губам за поцелуем и получает его сладким отпечатком на своих. Дыхание омеги перехватывает, когда альфа рывком притягивает ближе, сквозь ткань шорт почти впиваясь пальцами в мягкие ягодицы. Кожа Юнги то ли кажется такой горячей, то ли действительно есть, оставшись ожогами сквозь туманный разум. Чимину до сноса крыши нравится целоваться с альфой, да и сам он нравится полностью: зарываться пальцами в тёмные волосы, покусывать нижнюю губу и знать, что на бёдрах омеги, возможно, останутся синяки от жадной хватки. Внутри Чимина в который грёбаный раз взрываются эти фейерверки где-то в груди и волнами бьют в животе. Он хочет в поцелуй застонать, наплевать на то, что друзья действительно в нескольких метрах от них, и просто забрать всего Юнги себе, но вспоминает, что всё идёт не по плану, который он задумал и продумал, когда дыхание сбивается к чертям, а рык альфы срывает крышу.
Но Чимин сможет, и он, как-то встав, мелкими шажками подталкивает доверившегося Юнги к краю кормы, который не ожидает этого от слова «совсем». Того, что его толкнут, нехотя разорвав очередной поцелуй, в прохладную тёмную реку. Но Мин успевает схватить растерянного омегу за руку и потянуть за собой.
Вода жадно их охватывает и изучает каждый сантиметр без стыда сквозь одежду. И Юнги плевать, потому что Чимин сам всё это затеял, и... Словно клишейный кадр из какого-то сопливого фильма, Мин целует, притягивает к себе, прижимается губами к чужим, и всё равно, как по привычке, чувствует эту сладость и мягкость, которая однажды просто стала одной из причин снова просыпаться по утрам.
Они могли бы услышать глухие басы музыки, но всё пропадает, потому что целоваться друг с другом так чертовски классно. Только, отчасти, тишина и шумящее «я схожу с ума из-за него», что сквозь толщу воды пробивается в сознание. Юнги этот момент поставил бы на паузу, репит, продал душу дьяволу, возможно, чтобы не дышать сейчас, но нужно.
Чимин жадно хватает воздух, как только появляется возможность, и цепляется за плечи Юнги, пока тот окольцовывает его поясницу.
— Какого хрена?
— Ну, — всё ещё пытаясь отдышаться, говорит Чимин, — я хотел... Развеселить тебя?
— Малыш, у тебя получилось, — и Юнги явно намекает на что-то, что заставляет омегу немного покраснеть и, ох, облизнуть эти чёртовы губы.
— Вы собираетесь, блять, вылезать оттуда? — крик Намджуна заставляет обернуться и засмеяться. Альфа подходит к ним, когда Чимин осторожно поднимается по ступенькам на яхту, а Юнги, оперевшись руками на корму, выныривает из воды. Они все насквозь мокрые, но дьявольски счастливые.
— Вы решили заболеть и проебать всё лето? — Джин будто отчитывает, и это то, что бесит Мина.
— Мы в любом случае проебём его, — себе под нос отвечает Юнги, отпив немного обжигающего виски, оставленного им на том же столе, и ловит от Хосока два полотенца, первым делом накрыв плечи продрогшего Чимина одним из них.
— Что это вообще было? — спрашивает старший Чон, обернувшись на Гука и Тэхёна, которые молчат так, будто ничего удивительного не произошло.
— Вечеринка на яхте, и чтобы никто не упал в воду? — Чимин отвечает, вскинув непонимающе брови и правильно решив, что о настоящей причине другим знать необязательно.
— Издеваетесь?
— Чёрт... — цокнув, Хосок возвращает взгляд на Юнги, — Чимин такой классный.
— Я знаю, — хмыкнул Мин, довольно прищурившись.
* * *
Наступили по-настоящему жаркие в этом городе дни. Летнее солнце слепит в глаза и не даёт спать спокойно. Но Чимин просыпается из-за слабых толчков, таких осторожных, но немного настойчивых. Он с горем пополам открывает глаза, щурясь от солнечных лучей, и пугается, после спокойно выдыхая; чёрный кот Юнги ластится и хочет, наверное, лечь рядом. Чимин гладит его, чешет за ушком и, как только этот шерстяной комочек счастья начинает мурчать, не может сдержать улыбки. Кот медленно залазит Чимину на живот, лапами делая странный массаж, плохо спрятав когти, отчего омега тихо ойкает, но не сгоняет.
— Кан-Дэ, съебись, пожалуйста, — бурчит сонный Юнги в подушку.
— Доброе утро, — хихикает Чимин, поглаживая мурчащего кота и проводя довольным взглядом по поцарапанной им спине альфы.
Юнги поднимает голову, сонно щурясь и оглядывая омегу с Каном.
— Малыш, будь добр, не свети так сильно, глаза болят, — и плюхается обратно на подушку, на самом деле не сводя с Чимина взгляда. Тот хихикает снова, его щёки гладят утренние лучи так сладко и по-родному, думает Юнги, что бесценно.
— Как спалось? — свободной рукой зарываясь в тёмные, забавно спутанные после сна волосы, спрашивает Чимин.
— Не знаю, — хрипит Юнги с улыбкой, — я же спал.
Он тянет бледную руку к коту, и тот, безумно обрадовавшись такому вниманию, тянется к ладони хозяина.
— Странный ты, Кан-Дэ, — хмурясь, говорит альфа. — То на территории пропадаешь, хер тебя найдёшь, даже если захочешь, то шипишь, чуть на тебя посмотрят. А теперь, что я вижу? К Чимину подлизываешься, говнюк?
Кот в ответ что-то мявкает, и, честно, омега думает, что всё это до безумия мило.
— Всё, иди отсюда, — Юнги пихает недовольного Кана, а Чимин возмущённо вздыхает.
— Ну он же ласки хочет.
— Я тоже, может, — альфа вдруг наваливается на младшего, утыкаясь носом в ключицы и сгребая его в свои медвежьи объятия, молча прося, чтобы и его погладили тоже, — ласки хочу.
— Боже, ну что за ребёнок? — сквозь тихий смех проговаривает Чимин, зарываясь пальцами в чужие тёмные волосы и почёсывая спину Мина.
* * *
Когда Чимин заканчивает с приготовлением завтрака, всё ещё сонно потирая затылок, он почти привыкает к тому, что Кан-Дэ ластится у его ног.
— Что это за порода? — спрашивает омега, поставив тарелки на стол и услышав от Юнги «спасибо». — У него такое крепкое тело.
— Что-то на «Б», — отвечает альфа, взяв в руки вилку. — Бурма, вроде. У них правда тело такое.
— Интересно... — тянет Чимин. — И сколько ему?
— Он старый, на самом деле, — Юнги кусает мясо и мычит от удовольствия, — лет тринадцать уже. Мой папа подарил мне его.
Чимин в мыслях (но, возможно, и наяву) охает. Кот запрыгивает ему на колени и мурлычет, поминая лапками бёдра омеги и игнорируя недовольное бурчание Юнги о том, что Кан-Дэ не должен находиться вблизи стола, пока они едят.
— Юнги, — окликает Чимин и продолжает, когда альфа поднимает вопросительный взгляд, — я поеду к отцу сегодня.
— Ну... Ладно? — реагирует старший. Возможно, ему приятно, что омега предупреждает, где и с кем будет.
— Тебя отвезти? — Если тебе удобно, — чего-то смутившись, бурчит Чимин.
Юнги, хмыкнув, шепчет тихое «хорошо».