Глава 7
Согласно вселенской классификации, поэзия вогонов помещается на третьем месте с конца. Второе место с конца принадлежит крианским азготам. Когда их великий мастер, Хрюкос Метеорист, впервые читал на публике свою новую поэму "Ода маленькому зеленому комочку слизи, который появился у меня подмышкой прекрасным утром в середине лета", четверо слушателей умерло от внутреннего кровоизлияния, а президент межгалактического комитета Дурнобелевских премий по искусству выжил исключительно благодаря тому, что отгрыз себе ногу. Хрюкос, как сообщалось, был крайне "расстроен" приемом, который получила поэма, и собирался уже приступить к чтению своего двенадцатитомного эпоса под общим названием "Мои любимые ванные полоскалки", когда его толстая кишка, в попытке спасти жизнь цивилизаций, проскочила через горло и перекрыла доступ кислорода к мозгу.
Самая отвратительная поэзия во вселенной исчезла вместе со своей создательницей, Паулой Нэнси Миллстоун Дженнингс, в Гринбридже (Эссекс, Англия), в момент разрушения планеты Земля.
Простетник Вогон Йелтц о-очень медленно растянул рот в улыбке. Сделал он это не столько для усиления эффекта, сколько пытаясь вспомнить последовательность необходимых движений мышц. Он только что о-очень хорошо поорал на своих пленников, а теперь успокоился и был в состоянии проявить полнейшее бездушие.
Пленники сидели в Креслах Восхищения Поэзией - привязанные ремнями. Вогоны не питали никаких иллюзий относительно приема, который обычно оказывался их произведениям. Ранние попытки сочинительства у вогонов были сродни стуку кулаком по столу с требованиями получить звание образованной и культурной расы, но вот уже много веков ими двигала чистая злокозненность.
Капли холодного пота выступили на лбу Форда Префекта и скатились по электродам, подсоединеным к вискам. Электроды шли от целой батареи всяческих приборов - усилителей воображения, модуляторов ритма, аллитеративных резидуляторов, отражателей метафор - призванных передать мысль поэта во всех нюансах и тем самым дать слушателю возможность получить максимум впечатлений.
Артур Дент дрожал. Он не представлял себе, что его ждет. Но он точно знал, что ему крайне не нравится все, что с ним случилось за последнее время и не надеялся, что ситуация может измениться к лучшему в ближайшем будущем.
Вогон начал чтение - мерзопакостные пассажи его собственного сочинения.
"Гардыбл быдл грынбагле..." - затянул он. Тело Форда забилось в корчах - это было даже хуже, чем он рассчитывал.
"... мине миктурасьоны - как плурцы гыблоблочиц дре на обохармымой пчеле".
- Аааааааааааауууууууууугх! - выл Форд, запрокидывая голову в попытке избавиться от пронзительной боли. Сквозь пелену он видел, что Артур мечется по креслу из стороны в сторону. Форд сжал зубы.
- Грооб познаю вами я, - продолжал безжалостный вогон, - мне фунтин тырлундрым.
Скрип его голоса достиг ужасной непереносимой ноты. "И хуптишенно пордуши морщинистой крюкрукой,/иль я сдеру с тебя - о! - выртоксочья вонзив бурлигилет, скажи только что нет!"
- Нннньььььььуууууууррррррггггггггххххх! - в последнем спазме пронзительно прокричал Форд, когда электронный сигнал от последней строки со всей силы вдарил по виску. Тело Форда обмякло.
Артур все мотался из стороны в сторону.
- Ну-с, земляне... - проклокотал вогон (он не знал, что Форд Префект на самом деле происходил с маленькой планеты в окрестностях Бетельгейзе, а если бы и знал, плевал бы на это с высокой вышки), - перед вами о-очень простая альтератива! Либо вы сдохнете в космическом вакууме, либо... - он помедлил для вящего мелодраматизма, - расскажете мне, как хороша моя поэма!
Он эффектно раскинулся в громадном кожаном кресле со спинкой в форме летучей мыши и следил за пленниками. Он снова исполнил уже заученный трюк с улыбкой.
Форд хватал ртом воздух. Наждачным языком он провел по запекшимся губам и застонал.
Артур сказал просветленно:
- На самом деле, мне, в общем, понравилось.
Форд повернулся в кресле и воззрился на него. Такой ход просто не пришел ему в голову.
Вогон изумленно поднял бровь, которая довольно удачно прикрыла его нос.
- Да что ты, - проворчал он в изрядном потрясении.
- Да, конечно, - заверил Артур, - мне показалось, что некоторая метафизическая образность воздействует в данном случае особенно хорошо.
Форд продолжал глазеть на него, медленно группируя разрозненные мысли вокруг абсолютно новой концепции. Что, если им действительно удастся таким бессовестным способом выпутаться из этой истории?
- Прошу, продолжайте, - попросил вогон.
- Ах... и, э-ээм... кроме того, интересная ритмическая композиция, - продолжал Артур, - которая так удачно оттеняет весь... мммм... эээээ, - замялся он.
Форд бросился на выручку, принимая удар на себя:
- ...оттеняет сюрреализм скрытых метафор...мммм... - он тоже замялся, но тут снова вступил Артур:
- гуманности...
- Вогонности, - зашипел Форд.
- Да, конечно, вогонности - простите - страстной души поэта, - Артур почувствовал, что попал в нужную струю, - которая проходит по всей ткани поэмы, сглаживая одно, усиливая другое, и в конце концов достигает соответствия с фундаментальной дихотомией третьего, - его речь достигла крещендо, - и тогда читатель приходит к глубочайшему и животрепещущему осознанию... эээ, - тут вдруг вдохновение полностью покинуло Артура. Форд снова поспешил на помощь с решающим ударом:
- Того, о чем написана поэма! - прокричал он. И добавил тихонько, в сторону:
- Ловко сработано, Артур, молодец.
Вогон внимательно разглядывал их. На какой-то момент его ожесточенное расовое сознание было тронуто, но потом он подумал, нет уж, слишком мало и слишком поздно. Когда он заговорил, звук его голоса напомнил звуки когтей кошки, раздирающей нейлоновую щетку.
- То есть вы хотите сказать, что я пишу стихи, потому что под моей черствой бессердечной наружностью скрывается нежное существо, которое жаждет любви, - произнес он, - так, что ли?
Форд нервно засмеялся.
- Да, в смысле, конечно, - забормотал он, - мы все жаждем, разве нет, ну... глубоко внутри... ммм...
Вогон встал.
- Нет, вы ошибаетесь, - заявил он, - я пишу стихи, чтобы придать моей черствой бессердечной наружности еще больше убедительности. И я все равно выброшу вас за борт. Караульный! Отведите пленников в отсек номер три и выбросьте их вон!
- Что?! - взвизгнул Форд.
Караульный, большой молодой вогон, выступил вперед и огромными пузырчатыми руками содрал с пленников ремни, которыми они были привязаны к креслам.
- Вы не можете выбросить нас в открытый космос, - кричал Форд, - мы пишем книгу.
- Сопротивление бесполезно! - прокричал молодой вогон в ответ. Это была самая первая фраза, которую он выучил, когда поступил в вогонное караульное училище.
Капитан проследил за ними с отстраненным удовольствием и отвернулся.
Артур обернулся к нему с диким ужасом на лице.
- Я не хочу сейчас умирать! - завопил он. - У меня голова болит! Я не хочу отправиться на небеса с головной болью, у меня будет не то настроение!
Караульный сцапал их обоих за шею и, почтительно кланяясь капитановой спине, поволок сопротивляющихся пленников вон с капитанского мостика. Стальные двери закрылись, и капитан вновь остался один. Он тихо мычал что-то, листая тетрадку со стихами.
- Хм, - проговорил он про себя, -оттеняет сюрреализм скрытых метафор...
Он подумал над этим с минуту, а потом захлопнул тетрадку с мрачной улыбкой.
- Смерть - этого для них слишком мало, - заключил он.
По длинному стальному коридору эхом разносились слабые протесты двух гуманоидов, крепко стиснутых подмышками у молодого вогона.
- Вот это здорово, - бормотал Артур, - просто великолепно. Пусти меня, грубиян!
Вогон тащил их дальше.
- Не беспокойся, - заверил Форд, - я что-нибудь придумаю.
Он не терял надежды.
- Сопротивление бесполезно! - взревел караульный.
- Не говори таких вещей, - заикаясь, попросил Форд, - как можно сохранять позитивный настрой, если ты говоришь такие вещи?
- Боже мой, - пожаловался Артур, - ты еще говоришь о позитивном настрое! Это ведь не у тебя сегодня разрушили родную планету. Я встал утром, собирался приятно провести день, почитать, вычесать собаку... И вот нет еще и пяти, а меня уже вышвыривают из летающей тарелки! И все это за шесть световых лет от дымящихся останков Земли! - он захлебнулся и забулькал, поскольку вогон усилил хватку.
- Главное, - сказал Форд, - перестань паниковать.
- А кто сказал, что я паникую? - огрызнулся Артур. - Это пока просто шок. Вот подожди, я освоюсь, осмотрюсь. Тогда и начну паниковать!
- Артур, ты впадаешь в истерику. Замолчи! - Форд мучительно пытался собраться с мыслями, но ему не дал караульный вогон:
- Сопротивление бесполезно!
- И ты тоже замолчи! - рявкнул Форд.
- Сопротивление бесполезно!
- Да расслабься, - бросил Форд. Он вывернул голову так, чтобы видеть лицо захватчика. Внезапно его осенило.
- А тебе правда это нравится? - вдруг полюбопытствовал он.
Вогон остановился как вкопанный. На его лицо медленно заползло выражение непроходимой тупости.
- Нравится? - пробасил он. - Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду следующее, - пояснил Форд, - действительно ли ты получаешь от этого полное удовлетворение? От того, что маршируешь, орешь, выкидываешь людей в открытый космос...
Вогон уставился в стальной потолок, и его брови накатились одна на другую. Слюна потекла изо рта. Наконец он ответил:
- Ну, режим работы устраивает...
- Так и должно быть, - одобрил Форд.
Артур извернулся и посмотрел на Форда.
- Форд, что это ты задумал? - спросил он шепотом.
- Я просто проявляю интерес к окружающей меня действительности, ты что, против? - вполголоса отозвался Форд. - Так, стало быть, часы работы подходящие, - продолжил беседу он.
Вогон опустил глаза с потолка на Форда, и было видно, как в мутных глубинах его мозга тяжело ворочаются коротенькие мысли.
- Ага, часы подходящие, - закивал он, - но, раз уж вы сами об этом заговорили, признаюсь, что минуты в большинстве своем хреновые. Кроме разве... - ему опять пришлось задуматься, что потребовало еще одного продолжительного взгляда в потолок, - вот, кричать мне нравится. - Он набрал в легкие побольше воздуха и начал:
- Сопротивление...
- Да-да, я знаю, - поспешно перебил Форд, - это у тебя хорошо получается, сразу видно. Но если минуты хреновые, - сказал он, разделяя слова, чтобы дать им время дойти до места назначения, - зачем же ты это делаешь? Что тебя заставляет? Девочки? Кожаная форма? Чувствуешь себя мачо, да? Или тебе просто кажется интересной концепция принятия бессмысленности рутинной работы?
Артур оторопело переводил взгляд с одного на другого.
- Ээээ... - замычал караульный. - Ээээ... эммм... черт его знает. Я думаю, я просто... просто делаю это и все. Моя тетя говорит, что караульный на звездолете - хорошая карьера для молодого вогона. Знаете, форма, кобура на поясе, бессмысленная рутина...
- Вот оно, Артур, - у Форда сделался вид человека, наконец получившего возможность выложить козырную карту, - а ты еще думаешь, что это у тебя проблемы.
Артур действительно так думал. Кроме неприятности, случившейся с его родной планетой, у него появилась еще одна неприятность, более частного характера: вогон почти что задушил его. А кроме того, ему претила мысль быть выброшенным в открытый космос.
- Ты лучше попробуй понять его проблемы, - настаивал Форд, - вот он перед тобой, несчастный парень, все, что у него в жизни есть, все, что ему приходится делать, это маршировать, выбрасывать людей в открытый космос...
- И кричать, - подсказал караульный.
- И кричать, конечно, - согласился Форд, похлопывая пузырчатую руку, добродушно давившую ему на шею, - а он и сам не знает, зачем это делает!
Артур согласился, что все это весьма печально. Он продемонстрировал свое согласие слабым жестом, поскольку был уже слишком задушен и не мог издать ни звука.
Громкие раскаты полнейшего изумления донеслись из глотки караульного.
- Теперь, когда вы мне об этом сказали, я думаю...
- Молодец, - подбодрил Форд.
- Но только, - продолжались раскаты, - что я могу поделать?
- Ну, - вдохновенно, но медленно произнес Форд, - прекратить этим заниматься, конечно! Заявить, - продолжил он, - что ты не намерен дальше так продолжать.
Он чувствовал, что к сказанному необходимо что-нибудь добавить, но на данном этапе караульному, вроде бы, и так хватало пищи для размышлений.
- Эээээммммммм... - засомневался караульный, - звучит не очень-то здорово.
Форд с ужасом ощутил, как от него ускользает инициатива.
- Подожди, подожди, - заторопился он, - это же только начало, понимаешь, дальше будет еще интереснее, ты увидишь...
Но объятия караульного вновь стали крепче, и он поволок пленников дальше по направлению к отсеку номер три. Тем не менее, он был явно растроган вниманием.
- Вообще-то, раз уж вам все равно, - сказал он, - я бы пихнул вас в отсек номер три, а потом пошел бы докричал сколько мне на сегодня положено.
Форду Префекту было отнюдь не все равно.
- Постой... послушай! - воскликнул он, уже не так медленно и не так вдохновенно.
- Хххгггггрррррр, - невнятно поддержал его Артур.
- Погоди, - настаивал Форд, - ведь существует музыка и всякие такие вещи, о которых мне надо тебе рассказать! Айггггггххххххх!
- Сопротивление бесполезно! - сообщил караульный очень громко, а затем добавил потише:
- Понимаете, если я буду стараться, то меня со временем назначат старшим кричальным офицером, а некричальных и невыбрасывальных вакансий не так уж много, так что, я думаю, надо выбирать то, что умеешь.
Они уже прибыли к нужному отсеку - он представлял собой большой стальной люк, закрытый массивной крышкой, утопленной в стену корабля. Караульный нажал какие-то кнопки, и крышка люка мягко раскрылась.
- Спасибо за внимание ко мне, - поблагодарил вогон. - А теперь пока!
Он забросил Форда с Артуром внутрь тесного помещения. Артур лежал, ловя ртом воздух. Форд проворно вскочил и попытался просунуть плечо в уже закрывающийся проем.
- Но послушай, - кричал он караульному, - ведь есть же целый мир, о котором ты ничего не знаешь... ну вот например... - и он в отчаянии ухватился за единственный пришедший на ум ходовой элемент культуры: пропел первые ноты бетховенской Пятой.
- Ду-ду-ду-дум! Неужели это тебя не трогает?
- Да нет, - пожал плечами караульный, - не очень-то. Но я расскажу тете.
Если он и сказал что-нибудь еще, то ни Артур, ни Форд его не услышали. Крышка люка плотно закрылась, и все звуки умолкли, кроме далекого жужжания двигателей.
Они находились в блестящей полированной цилиндрической камере около шести футов диаметром и длиной примерно десять футов.
Форд, тяжело дыша, озирался по сторонам.
- Неплохие задатки у парня, я считаю, - сказал он и сполз на пол по вогнутой стене.
Артур все еще лежал там, где упал. Он не смотрел по сторонам. Он просто лежал и задыхался.
- Мы в ловушке, да?
- Да, - подтвердил Форд, - мы в ловушке.
- А... ты ничего не придумал? Ты, вроде бы, говорил, что что-нибудь придумаешь. Может, ты уже придумал, а я и не знаю.
- Да, кое-что я тут подумал, - выдохнул Форд.
Артур с надеждой посмотрел на него.
- Но, к сожалению, - продолжил Форд, - для него, ну, для того, о чем я подумал, нужно было, чтобы мы находились по ту сторону этой герметичной дверцы.
И он пнул ногой люк, через который их только что зашвырнули в отсек.
- Это была хорошая идея?
- О да, замечательная.
- А какая?
- Ну, детали я не успел проработать. Сейчас-то уж все равно, правда?
- А что... Что будет дальше? - спросил Артур.
- О... эээ... значит, так: через несколько секунд автоматически откроется вот это отверстие, и нас выбросит в открытый космос, где, как я полагаю, мы сразу задохнемся. А если ты наберешь полные легкие воздуха, то, конечно, сможешь продержаться тридцать секунд... - рассказал Форд. Он засунул руки за спину, поднял брови и начал напевать старый бетельгейзианский военный гимн. В этот момент он показался Артуру очень чужим.
- То есть, - проговорил Артур, - мы сейчас умрем.
- Да, - просто согласился Форд, - разве что... нет! Погоди! - Он неожиданно бросился куда-то за спину Артуру. - Что это за выключатель?
- Какой? Где? - засуетился Артур, оборачиваясь.
- Я пошутил, - сказал Форд, - мы все-таки умрем.
Он опять прислонился к стене и продолжил выводить свой мотив с того места, где остановился.
- Знаешь, - признался Артур, - в такие вот минуты как сейчас, когда я заперт в этом отсеке на космическом корабле вогонов вместе с человеком с Бетельгейзе, и скоро умру от удушья в открытом космосе, я очень-очень жалею, что не слушал того, о чем говорила мне моя мама, когда я был маленьким.
- А что она тебе говорила?
- Откуда я знаю. Я же не слушал.
- А-а. - Форд продолжал мычать.
"Потрясающе" - подумалось Артуру, - "памятника Нельсону больше нет, МакДональдса больше нет, а все, что осталось - это я и слова "в основном безопасна". Через пару секунд останутся только слова "в основном безопасна". А еще вчера все шло так хорошо".
Мотор взревел.
Слабое шипение слилось с оглушительным ревом врывающегося внутрь воздуха - внешний люк открылся навстречу пустой черноте, усеянной крошечными, ослепительно яркими точечками света. Форд и Артур вылетели в открытый космос как пробки из игрушечного ружья.