Седьмой осколок

— Изи! — Снаружи был слышен одновременно яростный и встревоженный мужской крик. Дверь рьяно пытаются снести с петель.

Осколок все еще находится в спине подруги. Любимой и раздражающей, дорогой и действующей на нервы. Сколько бы Изи не перебивала Бен, сколько бы не игнорировала, но она все равно спасала Рубко в тяжелые моменты. Когда казалось, что весь мир вот-вот рухнет. Когда проблемы были и с матерью, и с братом, и с лучшим другом. Когда, казалось, весь мир был настроен против нее. Только Изи не отворачивалась. Она, наоборот, посвящала все свое внимание Бен. Она все решала. Успокаивала. Она была спасением. Даже, можно сказать, была личным психологом. И теперь она...

Мертва. Только теперь Бен обратила внимание на все положительные стороны.

Кажется, что от вида трупа сейчас стошнит. Этот металлический запах, медленно вытекающая кровь... так еще и сильнейшая тревога из-за того, что ее могут вот-вот поймать.

— Я бы советовал тебе бежать. Как хочешь. Чао! — Максим безмятежно достал осколок из тела, словно делает это каждое утро, и... испарился. Он что, распался на атомы?

А Бен судорожно оглядывается. В голове есть только одна идея, как спастись от Кая. Надо только...

Дверь под напором отражения не выдержала и с треском рухнула внутрь квартиры. Судя по едва слышным шагам, он крался. Тихо, с осторожностью. Слово он сам опасается того, кто находится здесь. Словно боится, что и его сейчас убьют.

Куда бежать? Где искать? Что делать? Что делать?! Одно его появление – опасность. Схватит, как только увидит! Остается только надеяться, что не убьет сразу на месте. Даже не видя его, можно было с уверенностью сказать: он явно сильнее хрупкой девушки. Спортсмен, участвует в соревнованиях. Может, он еще и одними руками сможет свернуть голову?

Бен закрыла себе рот ладонью, в страхе издать лишний звук. Она старается даже меньше дышать, хоть воздуха и не хватает.

Убежать. Сбежать. Убраться. Побег! Вот оно — спасение. Всегда и везде. Бен, даже не глядя в прихожую, мчится в спальню подруги. Лишь сзади донесся крик «стой» и грязное ругательство. Ее явно заметили. Но как же плевать! Девушка захлопнула дверь. Времени нет. Где оно? Где?!

В комнате стоит неприятных затхлый запах, смешанный со сладким травяным ароматом. В темноте различаются вещи, накрытые покрывалами. На стене. Тоже под тканью. Да! Да! Руки дрожат. Бен боится потянуть слишком сильно. Так сильно, что с тканью слетит и то, что она скрывала под собой от посторонних глаз. Резкое движение и...

Зеркало. Оно не упало и не разбилось. На памяти Бен оно всегда было под белым полотном, но Изи объясняла это в свойственной ей манере. Видите ли, она закрывает его только на ночь, чтобы оттуда не вышли злые духи. Утром же Изи просто забыла его открыть. Зная характер и причуды подруги Бен верила. Но теперь... это даже не пазл. Это факт, зачем все было на самом деле.

Нет даже лишней секунды. Бен прыгает в зеркало. Уже там она сильно ударилась больной рукой, когда приземлилась. Но это мелочи. Как минимум сейчас. Девушка в одно мгновение перекатилась подальше от зеркала, чтобы Кай ее не смог заметить. Главное, чтобы он ничего не понял. Чтобы не додумался проверить это зазеркалье.

Хотя, у него же нет никаких причин его проверять его, верно? Это же кем надо быть, чтобы повесить убийство на другое отражение? Да? Верно? Он же точно проверит зеркало? Вдруг это правда странно, что на нем нет покрывала? Хотя, откуда ему знать, что делала Изи с зеркалом на самом деле?

Остается только затаиться по ту сторону и ожидать. Надеяться на лучшее. В голове гудит, рука отдаёт тупой болью. Дверь открылась, но в комнату никто не зашел. Точнее, в зазеркалье этого не видно. После слов Била и Алана в голове сложилось картина, что он – лидер, который большую часть жизни посвятил отражениям. В голове Бен отчетливо возникла картина, как он медленно прочесывает комнату, выискивая беглянку. Открываются шкафы с одеждой, вещи с вешалок срываются и падают на пол. Покрывало на кровати поднимается: Кай точно ищет под ней. Но полностью ткани с вещей он не срывает. В зазеркальной тьме это выглядит еще более зловеще и опасно. Кажется, что злобный призрак ищет ее.

И вот, в зеркале, будто чужое отражение, появился сам Кай. Он стоял почти вплотную, вглядываясь в противоположную стену. Он никого не искал. Просто задумался, ведь вскоре он развернулся и, кажется, что-то выкрикнул. Здесь нет звуков, поэтому Бен не услышала, что конкретно произнес преследователь. Можно только предположить, что он гневно спросил: «Где ты? Выходи».

Да! Он выходит из комнаты, никого не обнаружив и не зайдя в зеркало. Да! Бен не нашли! Да! Она в безопасности!

Бен резко выдохнула весь накопившийся негатив из груди и легла на спину. Глаза закрылись сами собой: веки словно налились свинцом. Щеки обожгли уже привычные горячие дорожки от слез. Рой мыслей загоняют в тупик. Своим жужжанием они разрывают не только голову от боли, но и сердце от чувств. Грустных, страшных, тревожащих и отчаянных. Сейчас так нужна поддержка, но Бен убила ее своими собственными руками.

Тыльной стороной ладоней она вытерла слезы, хотя от этого лучше не стало: только все размазалось по лицу. Затем встала и медленно побрела из комнаты.

Тяжело. Больно как физически, так и морально. Но плакать, хныкать и ничего не делать Бен не может себе позволить. Раз решилась на этот шаг, значит отступать нельзя. Как минимум из квартиры обязательно надо сбежать.

Бен слегка высунула голову, чтобы посмотреть на кухню. В отражении в окне она кое как видит, что Кай осматривает тело Изи. Наверно, это холодный, внимательный и проницательный взгляд. Наверняка было бы некомфортно смотреть ему в глаза. Даже если бы и не убивала.

Осмотр продлился недолго. Спустя пять минут парень осторожно взял тело на руки и понес на выход. Он пропал из поля зрения. Интересно, что подумают случайные прохожие и соседи, если увидят эту картину?

Дверь захлопнуть. Бен осталась одна в этой холодной, зловещей квартире один на один с липкой паутиной мыслей. Оглушительная тишина, нарушаемая лишь ее собственными всхлипами, усиливала чувство вины. Девушка все никак не могла успокоиться, не могла простить себя. Даже привычные оправдания не успокаивали. И что, что так надо? И что, что так безопаснее для нее? Из-за этого она не перестает корить себя. За все.

Окно. К нему метнулась Рубко в надежде увидеть, куда же пойдет Кай. Лишь спустя мгновение она опомнилась: никого она не увидит. Кай – отражение. Но даже в зазеркалье никто не проходил. Тем более – с телом. Значит, либо с другой стороны, либо в обычном мире. Остается только молиться, что когда Бен будет выходить, то не столкнется с парнем лицом к лицу. Даже представлять страшно, что могло бы быть! Отражение лени же точно успело заметить ее! А мысли все прокручивают и прокручивают самые ужасные сюжеты, словно это бесконечное кино. Сразу же казнь через отсечение головы? Или сначала пытки? Кто знает, что это за человек? Вполне возможно, что Кай жил в то самое время, когда в расцвете были пытки любой жестокости. Кто знает, может Кай был палачом или инквизитором? Вдруг у него под боком – гильотина?

Теперь Бен, дрожа от страха, медленно и осторожно выбралась из зеркала, стараясь не упасть и не наделать шума. Перемотанная рука стала болеть еще сильнее. Девушка вновь зажала себе рот ладонью, боясь издать лишний всхлип, и направилась на выход. Каждый шаг был осторожен. Было тревожно от мысли, что пол может скрипнуть. Казалось, что абсолютно все в квартире Изи хочет выдать Бен с потрахами. Каждая вещь готова кричать о том, кто убил хозяйку. Ловцы снов с колокольчиками пытаются со звоном упасть на пол, все книги готовы свалиться с полок, а входная дверь в предвкушении издать самый противный предательский скрип, но не делает это только потому, что ее медленно открывают.

В подъезде Бен старалась ступать бесшумно. Ей все время казалось, что где-то вот-вот выпрыгнет Кай и схватит ее. Вдруг он правда выжидает ее? А потом попытается убить. Но пока, кажется, все спокойно. Мысли не становятся реальностью. Лишь все время чудилось, что стук сердца эхом разносится по всем этажам. Словно глашатай пытается донести каждому жильцу, что у них умерла соседка. Время словно плавилось и растекалось, пять минут трансформировались в пять часов.

Как только последняя ступенька оказалась позади, Бен выбежала наружу. Побежала в случайном направлении, позабыв о безопасности и скрытности. Было так все равно, что она может таким образом спустить все свои старания коту под хвост. Однако Кай не встретил беглянку по пути. За него это сделали крупные капли дождя. За минуту неприятная холодная влага окутала с ног до головы. Она кусает щеки. Одежда стала тяжелее. Хочется просто остановиться, лечь и скрутиться в комочек от жалости. Терять все равно нечего.

Поэтому... нет, Бен не легла. Слишком уж стыдно это делать. Вдруг ее засмеют прохожие? Вместо этого она села на скамейку, уперлась локтями в колени и закрыла голову руками.

Это же все из-за нее! Вдруг Изи смогла бы дать отпор Максиму? А сейчас... сейчас ей всадили нож в спину! Как физически, так и метафорически. Она же явно не ожидала такого предательства от подруги! Она не была готова отбиваться!

Слезы смешались с дождем точно также, как и две противоположные мысли. С одной стороны, это было предательством, а с другой — все было сделано правильно. Если бы на это не пошла Бен, это сделал бы Максим. Как ни крути, но он смог бы лишить жизни Изи. Да и убийства происходят не просто так. Это факт. Так что же все отражения такого сделали?

А что натворила сама Бен?

Теперь эта информация долетит до Била, если Кай заметил девушку.

Бен потеряла все. Друзей, спокойствие, мирную жизнь. И человечность. Она убила. Убила! Ее руки никогда не забудут того, как держали холодный осколок. Как он легко разрезал плоть. Сама Бен никогда не забудет взгляда подруги. Испуганного, не верящего.

Бен – монстр.

Как и говорила мать.

Она всегда была права.

Прими это Бен. Ты с рождения не была человеком. Убийство было лишь вопросом времени. Почему ты трясешься? Стыдно? Страшно? Поплачь еще больше. И? Что будешь делать дальше? Сидеть и реветь? И все? Или убьешь еще кого-нибудь? Прохожего? Или будешь помогать Максиму? У тебя большой выбор! Выбирай – не хочу!

Вскоре слезы остановились. Словно бесконечный запас оказался не таким уж и бесконечным и, наконец, иссяк. Но глаза так болят. Ощущение, что в них насыпали песок. Бен правда пытается смирится со своим новым ярлыком. Но из сердца никогда не уйдет тупая тянущая боль. Вытирать слезы нет смысла из-за дождя. Домой идти страшно. Изредка проходящие люди либо смотрят на девушку с легким отвращением, либо тактично пытаются отвести взгляд. Кто она в глазах людей? Если не убийца, то человек без дома. Бедный, нищий. Грязный и, возможно, вонючий. Как это неприятно... кажется, что сама Бен, увидев такого человека, сразу же попыталась бы ему чем-то помочь! Именно так она думала.

— Ты чего здесь, ну... мокнешь? — Робкий и тихий голос, который кое как прорезался сквозь стук дождя. Бен вскинула голову и узнала Мишу. В одной руке у него пакет, во второй — зонтик, который он галантно протягивает девушке.

Но Бен легонько оттолкнула его.

— Ты решил в магазин под дождем идти? — попыталась перевести тему Бен. — Иди домой лучше...

— Бен... — Миша пару секунд помялся, а после сел рядом и закрыл зонтиком обоих. — Если, ну... ты что-то... короче. Ты из-за Макса грустишь? Из-за новой смерти?

— Да ты догадливый... — Когда Бен в последний раз огрызалась? На ее памяти это было когда-то при очередной ссоре с Билом. — Извини...

— Я не обижаюсь. Так это, ну, из-за Макса?

— Нет, не из-за него! Из-за себя! — Она отвернула голову от парня. Вся грусть превратилась в гнев. На ситуацию, и, в особенности, на себя. Бен – монстр! Ее это так злит. Так противно. Кажется, что ей так и хочется, чтобы еще кто-то на нее за это злился. Чтобы ее стал ненавидеть весь мир. Громким шепотом она ответила: — Я убила Изи. Отражение гнева, или какая она там...

Глаза Миши округлились от шока. Наверно, он теперь тоже ненавидит Бен. Только и крутиться у него в голове, что лучше бы она себя убила. А, может, он и сам не прочь убить ее здесь и сейчас. Задушить. Забить зонтом. Утопить в луже. Он же друг Максима! Что ему мешает попросить у него осколок специально для этого?

— Зачем?! — Миша ждет ответ, но девушка не собирается что-то говорить. От напряжения нога нервно трясется. Еще несколько долгих секунд раздумий. — Может, ты хочешь переночевать у меня?

Рубко повернула голову. Это последнее, что она ожидала услышать. Как это глупо...

— Ну... типо, — начал объяснять Миша, когда увидел ошарашенный взгляд девушки, — уже темно... ладно. Это может показаться странным, с тупым контекстом, но... я просто волнуюсь, наверно. Клянусь.

— Я убила...

— Макс тоже убивает, — перебил парень. — Но я с ним продолжаю общаться и, как бы, дружить. Я... я осуждаю его действия, это факт. Но... если каждый будет отворачиваться от таких друзей и знакомых, которые убивали, типо... не разбираясь в причинах, то это тоже плохо. Как там... бесчеловечно. Я не знаю, зачем он делает это. И я не верю, что это просто так. Типо... я не верю, что ты убила... подругу? Подругу просто так. Без причин.

— Ты каждого убийцу будешь защищать? — голос Бен слегка осип.

— Не знаю... наверно, нет... я же не каждого лично знаю. Это нелогично, я знаю. Я просто хочу верить некоторым, без причин... Максу, тебе.

Миша... Меньше всего Бен ожидала поддержки от него. Даже и в мыслях не было предположения в такой развилки в сюжете, что именно он предложит переночевать у себя. Но вопреки всему он готов помочь. Ему правда не все равно на Бен? Ему правда не все равно на статус монстра? Девушка никогда бы не подумала, что почти что незнакомый человек руку покрепче, чем лучший друг или даже брат в такой тяжелый момент. Есть ощущение, что он – единственное спасение. Он так вовремя появился. Так вовремя...

— Максим сказал, где я могу быть?

— Ну... — Миша все еще не смотрел в глаза Бен. Он все сверлил и сверлил землю глазами. А теперь он чуть отвернул голову. Девушке показалось, что он еще и покраснел, но в темноте этого не видно. — Он сказал, куда пойдет и, ну, удивил меня тем, с кем он будет там... ну, вот... и я решил пройтись, вот купил...

Он не договорил и смутился еще больше. Молчание между людьми. Разговоры между каплями воды. Их сплетни и неловкую паузу прервала Бен.

— Я домой боюсь идти из-за мамы. Поэтому я согласна к тебе пойти. Ты не представляешь, как ты меня выручаешь...

— Оттого, что не к маме идешь? — В ответ Миша получил отрицательное мотание головой. И никаких объяснений.

Бен, промокшая до нитки, не перестает дрожать от холода. Она пыталась как-то согреться: двигала плечами, разминала пальцы на ногах, растирала руки.

— До моего дома чуть больше пяти минут идти. Давай, вот, быстрее... — Он вручил Бен зонтик, а сам пошел вперед. Шаг у него широкий, из-за чего вскоре девушка попросила его чуть-чуть замедлиться.

Сколько раз она ночевала у Била? Наверно, лет до тринадцати они и устраивали такие ночевки, куда покупали всю самую вкусную, вредную еду. Но после они все чаще и чаще начали путешествовать. За поездку, конечно же, платила Бен. С бюджетом у семьи Смоловых все стало намного лучше после того, как девочка побывала в лечебнице. Только теперь эта связь стала ясна. В любом случае, затраты на путешествия того стоили. Атмосфера утреннего поезда, когда на весь вагон воняет лапшой быстрого приготовления, а за окном только-только светает, туман спокойно лежит на еще непрогретой земле. На частых остановках ребята выходили подышать свежим воздухом, потому Бен могла увидеть еще и кристально чистую росу на траве. А в новом незнакомом городе друзьям было интересно лишь в первые три часа. От неизвестности, запутанных улиц. Они, как котята, изучали все в новом месте. А когда уже все изведано, то наступет время «ссать по углам», как говорил Бил. Обычно ребята общались с местными подростками, обменивались контактами. Конечно, не обходилось без воровства сувениров вместе с новой компанией.

Насколько Бен знает, то Бил и сейчас поддерживает связь с некоторыми такими знакомыми. Как говорит парень, они уже кореша. Он даже рассказывал, что они пару раз собирались вместе и выпивали. А вот девушка ни с кем не общается, хоть контакты и есть. Может, вот он – еще один шаг к изменениям?

— О чем задумалась? — Мише захотелось как-то разрушить барьер из неловкой паузы.

— Не важно... — махнула рукой Бен и мигом сменила тему: — Вот у тебя способность...

— Мне ее сделали, — Миша даже не дослушал: сразу понял, что девушка хочет спросить. Заметив непонимающий взгляд Бен, он поспешно пояснил: — Короче, я был... в какой-то больнице. Где мне... искусственно создали эту способность. Сначала это было похоже на пытки, но потом я все... как бы сказать... я начал понимать, что со мной происходит. Ну... вот начал будущее во снах видеть. Иногда в чужие сны это посылал это, ну, случайно... ты чего, Бен?

Она резко остановилась. Больница. Создали способности. Неужели она сейчас все правильно понимает? Неужели не надумывает лишнего?

— И в той больнице было только пять детей, да? — Дрожь пробежала не только по телу, но и промелькнула в голосе.

— Ты... — Глаза Миши вновь округлились от удивления. — Ты тоже там была?

— Да, идем дальше... — она пошла еще быстрее, чем ранее. — Я сбежала оттуда. Помнишь такую?

— Афигеть... Так ты правда сбежала? Я, вроде, тогда и будущее твое предвидел, ну... и...

— И мне передал, да.

— Не несись так, ты чуть поворот не пропустила, — Миша аккуратно взял девушку за плечо и легонько повернул в правильную сторону.

— Извини... То есть, в той больнице... ну, не просто пытали? Это реально были процедуры для способностей? Даже если бы я знала это в то время, то все равно сбежала бы. Стой... Максим же... так вот откуда у него это!

— Ты про него после моих слов, как бы, догадалась?

— В том числе. Мне еще Алан перед... — Бен глубоко вдохнула. Ей все так же тяжело вспоминать тот вечер. — Перед своей смертью показал мне сайт, где были все имена и фамилии, ну... подопытных.

— Извини...

— За что? Ты ничего не сделал.

В голове пробежала одна интересная, но при этом довольно тревожная мысль. А что, если...

— Вот мой дом. Ну... пошли. — Это была не сильно новая, но и не дряхлая многоэтажка. Парень открыл перед Бен дверь подъезда. — Нам на второй.

Девушка закрыла зонтик, отдала его Мише и вошла. Ступенька за ступенькой, шаг за шагом, Бен прокручивала в голове свои догадки. Они словно тиканье часов, которое с каждой секундой становится все более громким и раздражающим. А что, если отражения как-то замешаны в тех экспериментах? Пока известно очень мало, из этих кусочков тяжело собрать полную картину. Если Шарлотта является спонсором, то кто в этой композиции все остальные? Алан ведь тоже что-то знал, если судить по его реакции на сайт. Пока рано загадывать, но и отказываться от этой теории нет смысла. Нужно только искать истину.

Как только Миша открыл дверь квартиры, нос сразу же защекотал приятный запах уюта. Это недавно приготовленная еда, выпечка. Это тот запах, когда чувствуешь, что тебя ждут. Что тебя любят. Даже словами не описать... После холодной улицы помещение встретило приятным теплом, оно полностью обняло Бен.

— Ты один живешь? — спросила Бен пока разувалась.

— Да, но ко мне часто без предупреждения может забежать Макс, вот. Он, как бы, с родителями жить не хочет, а они запрещают ему жить одному. Вот и ко мне, да...

— И ты квартиру сам купил?

— Ну, как сказать. Стой, подожди... — Скинув обувь, он живо сбегал в комнату и вернулся к Бен с майкой и спортивными штанами. — Я клянусь тебе, я их ни разу не надевал, а ты, ну... вся промокшая... а мы с Максом где-то недели две назад ходили мне, ну, да...

Он протянул одежду девушке, слегка отвернув голову от смущения. Лицо совсем слегка покраснело.

— Да я верю. — Бен взяла ее. Сама чувствует не то, чтобы смущение. Скорее дискомфорт. — А где ванная?

Миша махнул рукой, где она находиться. Там Бен закрыла дверь на замок и начала переодеваться. Руки слегка дрожат. Как же все тупо! Тупо все! Кажется, что надо было остаться там, под дождем. Ей это не впервой. Когда они с Билом путешествовали, то никогда не смотрели прогноз погоды. Каждое путешествие – лотерея. Поэтому пару раз они промокали до ниточки. Так почему сейчас Бен не осталась там? Какой стыд...

В желтой футболке можно утонуть, но ее девушка завязала в узел в районе живота. Штаны готовы в любой момент спасть, но от этого их оберегает надежно завязанный шнурок. Свои же мокрые шорты и белую рубашку Бен аккуратно сложила на стиральной машине. Напоследок, она умылась и посмотрела в зеркало. Ничего, кроме напоминания о том, что она — монстр. Кажется, что теперь полегче осознавать это, но на душе все еще тяжело и больно. Даже очень.

Больше всего жалко рюкзак. Все это время он спокойно лежал на полу в ванной комнате. За это время под ним образовалась небольшая лужица. Спохватившись, Бен судорожно открыла его. Конечно, блокнот промок. Страницы стали волнами, на которых гордо рассекают поплывшие чернильные пятна. Записи не вернуть. Но невелика потеря. Так утешала себя девушка. Там не было серьезной и важной информации, поэтому блокнот можно со спокойной душой отправить в мусорное ведро.

Миша сидел в гостинной. Комната оказалась небольшой и светлой, наполненной теплым светом от лампочки, а главное – чистой. После захламленной обстановки у Алана это – буквально глоток свежего воздуха. Складывалось ощущение, что здесь нельзя найти ни пылинки. Диван застелен белым пледом с коротким ворсом. Напротив него – длинная тумбочка, а на ней стоит диффузор. Видимо, именно из-за него в комнате улавливался легкий и приятный запах лаванды. На стене висит телевизор, на котором включен какой-то русский фильм на минимальной громкости.

— Ты эстет?

Миша пожал плечами. Он тоже успел переодеться в домашнее.

— Не задумывался... вообще, мне так просто привычнее, вот. Моя мама точно такой была. Любила такую обстановку. Жил всегда так.

Бен кивнула и аккуратно присела на край дивана, словно боясь помять или испачкать покрывало.

— Так ты сам купил квартиру?

— Ну... — Ты же знаешь, что за, ну... эксперименты над нами платили? Много. Вот, за эти деньги и купили мне квартиру.

— Ого... а мы всей семьей переехали в частный дом.

Парень лишь кивнул. И снова эта тяжелая неловкая пауза. Что Миша, что Бен прожигают пол глазами, а их мысли заняты всем, чем только можно. Словно по телевизору, каналы стремительно сменяли один одного в поисках темы для разговора. Но одно было схоже: у обоих крутилось осознание того, какая же это странная и некомфортная ситуация. Они толком не знакомы друг с другом, лишь встречались три раза, один из которых был во сне. Что говорить? Что делать?

— Ты не голодна? — Миша первым прервал эту невыносимую тишину. Не знал, что можно предложить получше. — Я это... яйцо могу пожарить. Вкусно.

— Я не против, — ответила Бен. Хотя голод давал о себе знать лишь слегка, она решила не отказываться от предложения.

— Тогда идем.

Они вместе прошли на кухню. Такую же небольшую и светлую, как и гостинная. Маленький обеденный столик был накрыт небесно-голубой скатертью, на нем стояла веточка хлопка; на холодильнике навешаны различные магнитики с персонажами из фильмов и сериалов.

Из него Миша достал два яйца и помидор. Бен же присела за стол.

— Слушай, я же тебя напрягаю, да? — тихо спросила девушка. Руки она сложила в замочек, большим пальцем успокаивающе гладит второй.

— Честно? Нет. Просто непривычно... — Миша начал нарезать помидор на небольшие кубики.

— Я надеюсь ты не врешь. Мне тоже очень непривычно. Это... ну... наша первая полноценная встреча.

— Знаешь, если бы на моем месте был Макс, то говорил бы не останавливаясь. Шутил и, ну, подкалывал бы. Короче, доставал еще больше, как бы, дискомфорта.

— Если бы на моем месте был мой друг Бил, — Бен улыбнулась, — то было бы то же самое. Точнее нет, не так. Разговоры бы не заканчивались, но они были бы в более агрессивной манере, что ли. С матами.

Они оба слегка усмехнулись от такой иронии. Что Бен, что Миша не особо разговорчивые люди, но у них под боком есть по активному и болтливому другу.

— А как вы познакомились-то? — Миша налил в сковородку масло и поставил на плиту разогреваться.

— Да там ситуация глупая и такая обычная для детей. Во дворе и познакомились. Не помню, почему он подошел именно ко мне. Но мне тогда было шесть, а ему восемь. Дворик маленький был, поэтому мама не боялась меня одну оставлять. Да и там соседки всегда сидели и следили за нами. В общем. Он, почему то, играл в разбойников с друзьями. И, ну, по своему сюжету они зачем-то «украли» меня. — Миша тихо хихикнул от рассказа Бен. — Ну, мы так проиграли весь день. А на следующие дни я его уже другом считала и не отлипала. Ему сначала это не нравилось, но потом... как бы сказать. Принял это? Мы стали друг другу братом и сестрой.

— Блин, это так забавно звучит. — Парень закинул кубики помидора на сковороду и начал обжаривать.

— А как вы с Максимом начали общаться?

— У нас не такая веселая история. В больнице той и начали дружить. После Макс нашел меня с помощью способности. Вот так и заобщались, как бы.

— А с другими что? Связывались?

— Нет. — Миша разбил два яйца, посолил и начал перемешивать эту массу. — У меня номеров их не было. А Макс девочкам боялся писать, почему то, а другого мальчика ненавидел. Вроде, подрались... хотя, будь он с теперешним характером, то обязательно написал бы.

— Ого, я думала... хотя это глупо думать, что люди не меняются.

— Вот, да. Хотя многие черты остаются. Но... он раньше был более эгоистичнее, что ли.

— Мне кажется, все люди такие. В какой-то степени. Эгоисты, думают в первую очередь о своем благе.

— Слушай, философия – это сложно. Но Макс раньше, ну, не слушал и не слышал. Вот в таком плане эгоист.

Бен понимающе кивнула. Изи была такой же. Видимо, она не смогла поменяться в лучшую сторону почти за сто лет.

Миша выключил плиту и переложил яйцо в тарелку. После он достал вилку и подал блюдо девушке.

— Приятного аппетита.

— Спасибо большое. Слушай, а можешь тогда больше про Максима рассказать?

Миша кивнул, поэтому Бен начала спокойно есть.

— Даже не знаю, что о нем сказать можно... ну... — он на пару секунд задумался, глядя в потолок. — Есть качество, например, которое я очень уважаю в нем. Даже, как бы, завидую, что я такое в себе все еще не могу развить. Он верен себе. Стой, точнее не так... он, как бы, сдерживает абсолютно все свои обещания. Ну, прям все, что говорил. Или что писал кому-то. Все, что наобещал. Даже если они ему не выгодны, потянут на дно. Еще у него наглости и чувства бога хоть жопой жуй.

Такого описания Бен уж никак не ожидала услышать из уст Миши, поэтому поперхнулась. Но как только парень вскочил помочь, она помотала головой и подняла руки вверх.

— Блин, Бен, извини! — Он сел на место. — Я... я имел ввиду, что из-за своей способности он начал ощущать себя, ну... выше всех остальных. Недооценивает всех. Это выливается во что-то плохое. В плане он может наобещать, извини за выражение, херни, потому что не верит в другого человека. А потом все против него играет.

— Я даже не удивлена... — пробормотала Бен, дожевывая последний кусок яичницы. Она только собиралась встать из-за стола и помыть тарелку, как Миша ее остановил.

— Стой, Бен. — Он забрал из рук тарелку. — Во-первых, ты в гостях. У меня. Поэтому это, как бы, моя забота. Во-вторых, у тебя рука повреждена. Если не секрет, то что, ну, произошло?

— Да так... бритвой решила порезать ее.

— Что?! — Парень чуть не выронил посуду. — Зачем?!

— Ну... Бил мне когда-то рассказал про такой вид клятвы. На крови. И я, вот, поклялась. Но о чем — это секрет.

— Он культист, что у него клятвы такие жестокие?! — Он посмотрел на Бен ошарашенными глазами. А та кивнула, и Миша глубоко вздохнул.

— В магическом братстве каком-то состоит. Я и сама так удивилась, когда узнала про эту его сторону. Помню этот день, словно он вчера был.

Зимний холодный вечер. В свете фонарей хлопья снега напоминают воздушных танцоров, которые вальсируют по кругу. Однако через пару мгновений они все окажутся в одном большом сугробе, на таком кладбище снежинок.

Нелепая белая шапка с помпоном, огромный черный пуховик и балоневые штаны, под которыми еще надеты подштанники. И, конечно, пару дополнительных слоев одежды. Нелепо, совершенно не модный наряд для фотосессии, но Бен это не волнует. Главное, что совершенно не холодно.

Рядом шагает Бил и стучит зубами. В черном гольфе и пальто нараспашку. Бен была не скупа на слова, даже нецензурные — а это редкость, — чтобы отчитать друга. Он, вроде и старше, но такой глупый. Совсем как ребенок! Сдружился с Изи, спелись они вместе. И теперь парень начал заботиться о своем внешнем виде, даже слишком.

— На тебя смотреть жалко, правда. Может, хотя бы, сходим в кафе? — предложила Бен. Как бы сильно она не злилась, но другу все равно хочется протянуть руку помощи.

Бил молча кивнул, и друзья направились в ближайшее теплое укрытие.

Это оказалось вполне солидное кафе. Сразу видно, что кошельки гостей не просто должны быть забиты, но и быть брендовыми.

— Ты же в курсе, что могла просто ничего мне не покупать, да? — Уже сидя за столом Бил, нахмурился от возмущения. Как обычно, за него платит его подруга, ведь сейчас сам он на мели.

— Знаю. Ты просто так замерз, да и мне не жалко купить тебе горячий кофе.

Парень мельком осмотрел помещение. Официанты и бариста стоят за стойкой, посетителей не особо много. Либо все начали расходиться, либо это кафе с не очень высокой репутацией. Может, просто картинка хорошая. И не более.

— Короче, Бен... — парень замолчал на пару секунд, пытаясь подобрать правильные слова. Это тревожный звоночек.

— Ты меня пугаешь...

Заказ принесли. Любимый персиковый чай для Бен и пряный латте для Била. Оба сразу же сделали глоток, несмотря на высокую температуру напитков.

— Да бля, Бен! Я целый день пытался подобрать не тупые слова! У меня такая новость, ты... да пиздец, упадешь и не встанешь.

— Бил, пожалуйста, хватит пустых слов. — Она нахмурилась. Бен одновременно и раздражает, и тревожит нерешительность друга. Обычно парень выпаливает все сразу, не думая о последствиях.

— Я сатанист. — Бил глупо засмеялся от внутреннего напряжения. Далее он начал говорить чуть тише, но так же с дурацкой улыбкой: — Стой, это шутка! Я просто это... в братство вступил. Буду заниматься магией. Короче, с Сатаной нихера не имею общего.

— Какой ты дурак... — Голос Бен стих. Она глотнула чаю, в надежде вместе с ним проглотить и неприятную сухость, ком шока. — Когда?! Зачем?!

— Сама ты дура. Я уже полноправный член, — он тоже глотнул латте, — тайного общества, епта.

— Объяснись, полноправный член...

— Ну, ты сама знаешь, что я от ритуалов и магии тащусь. Вот, нашел тех, кто тоже это любит. Имбовые люди. Они сказали, что доведут мои навыки до совершенства. Отполируют такой бриллиант, как я.

— Честно? Я думала у тебя просто пубертат такой, что ритуалами занимался... просто затянулся он.

— Развитие у тебя затянулось! — Парень сказал это чересчур громко, из-за чего пару человек тихо захихикали. — Бен, ты же понимаешь, что все эти мутки пиздец секретные? Я тебе даже этого не должен был рассказывать. Поэтому! Бен, просто доверься мне. Что со мной все будет заебись. А то я тебя знаю. Ни поспать, ни посрать спокойно. Я тебе все по возможности буду рассказывать, ок?

— Хорошо, я верю тебе. Обещаю, что не раскрою тебя. — Бен ободряюще улыбнулась.

— А нормально, что ты так открыто раскрываешь, ну, такие тайны? — Миша налил себе воды.

— Да какая тайна? Всегда, когда мы в город новый приезжаем, он это всем направо и налево рассказывает. Хвастается. А потом еще и на таро гадает. Как же он это тупо делает... буквально наугад.

— Вы вроде такие дружные...

— И да, и нет. Ну... — Бен неуверенно почесала голову. И вновь эти непривычные ощущения от коротких волос...

— Что-то произошло? Если хочешь, то можешь и не говорить, вот.

— Да просто... — Она хочет высказаться. Она хочет пожаловаться. Но это такое липкое и неприятное чувство. Словно таким образом она предаст своего друга, ведь раскрывает все его грязные секреты. Но и выговориться так хочется! На душе и так тяжело. К страху за свою жизнь, к ужасу из-за убийств добавляются еще и обиды на Била, отравляющие изнутри.

Миша присел рядом. Сам он смотрит в пол. Ему сложно подобрать правильные слова, ведь совершенно не понимает Бен.

— Могу про себя, ну, рассказать. Чтобы ты доверилась. У меня тоже бывают сложности с Максом. Очень часто его психи выплескиваются на меня. Сначала я пытался с ним спокойно как-то обсудить это. Просил, чтобы он сдерживал себя... но он, как бы, продолжает.

— Поэтому ты просто замолчал? Принял эту ситуацию? — Миша неуверенно кивнул в ответ. Бен на секунду затихла: думает, как аккуратно и мягко сформулировать свою мысль. — Это глупый совет с моей стороны, но вы пытались говорить по душам?

— Пытались... На следующий день всегда говорили. Он извинялся. Обещал, что будет контролировать себя. Но не получается, как бы.

— Не знаю даже... сложная ситуация. Будто надо сначала дать ему попсиховать, а когда он все выпалит, то идти и успокаивать. Эмоции нельзя в себе закрывать. Он же потом правда раскаивается, если я правильно понимаю... У меня мама такая же, мне кажется. Она всегда была в напряжении из-за меня... мне кажется и сейчас так. Но недавно, когда она была спокойна, я смогла с ней поговорить по душам. Я не знаю, наверно, это плохой пример... но будто лучше успокаивать не тогда, когда кто-то зол, а когда на смену агрессии пришла грусть.

— Ну... может быть... — Миша вскинул взгляд на потолок, словно на белом полотне он, словно в кинотеатре, просматривает все конфликтные ситуации с Максимом. — Я не подходил к нему спустя короткий промежуток времени. Вдруг еще, ну, и ударил бы... тревожно.

— Возможно, можно было бы и попробовать... — Она сжала руки в замочек от напряжения. — А мы с другом... не знаю. Будто одновременно и доверяем, и не доверяем друг другу.

— Это в плане как?

— Он мне не рассказывает что-то важное из своей жизни. Из-за этого я не могу быть до конца открытой с ним. Как я могу доверять полностью тому, кто не доверяет мне?

— А он тебе это напрямую говорил?

— Нет. — Бен помотала головой. — Но будто... нет, он точно не верит в меня, не верит мне.

— У тебя мысли слишком радикальные... ты даже не говорила с ним по этому поводу?

— Нет, да и времени решать это все нет...

— Времени нет у тех, кто не хочет его найти. — Миша посмотрел в глаза Бен. — Я с Максом найду время поговорить. И ты, ну, найди с Билом.

Девушка пронзает Мишу взглядом. Почему? Почему с человеком, которого она знает всего пару дней, доверие сильнее, чем с Билом? Чем с Изи? Конечно, Бил не так склонен к любым эмоциям, кроме агрессии. Он не плачет, не боится, не тревожится. Не только о себе, но и зачастую о подруге. Разговоры по душам... нет, этого в мыслях ни у кого не было. У них дружба строится не так. Конечно, Изи очень эмоциональна. Но обычно она заботится только о себе. Зачастую это односторонняя связь, где Бен – жилетка для рыданий. Лишь в редких случаях она изливает душу подруге. Только тогда, когда та в хорошем настроении.

— Это так странно... мы за такой короткий срок стали друзьями? — Бен слегка улыбнулась.

— Если ты меня считаешь другом, то мне приятно это слышать.

— Бил меня хотел украсть, ты ко мне во сне пришел. С Женей вообще с самого рождения знакома. Только с Изи история простая была. Гуляла с Билом, а он ее пригласил прогуляться.

— То есть через общего знакомого. А откуда они сами знакомы?

Девушка пожала плечами.

— Когда я спросила, то Бил пошутил как-то тупо. Вроде... «Отвечу, только когда дом купишь». И потом уточнил, что пошутил. А сейчас я понимаю... не важно, ладно?

— Окей... Давай в гостиную перейдем, может?

Бен согласилась, и ребята переместились в главную комнату, прямиком на мягкий диван.

— Слушай, а можешь еще что-то про ту больницу рассказать? — Бен нервно трясет ногой. — Что было, например, после моего побега?

— Вообще, нам просто сказали, что девочку родители забрали. Вот, никто не знал про настоящую причину. Даже я не верил. Я подумал, что мне просто приснился, как бы, очень реалистичный сон.

— Логично, что не сказали... а сколько вы там пробыли? Долго? И вы все это время не общались друг с другом?

— Все мы точно были больше полугода. А дальше – как у кого адаптация к способностям, как бы, проходила. Меня самого первого выписали. Макса – спустя месяц после меня. Хотя у него самая сложная способность, будто, была. Он связан со всем электричеством... это сложно объяснить. Он им и управляет, и соединяется с ним. Так... после того, как всех наделили этими силами, нам разрешили общаться. Но у нас деление произошло, ну, само по себе. Девочки с девочками, мальчики с мальчиками в группах были.

— Из-за страха Максима с ними и не общались?

— Он историю странную придумал, пытаясь оправдать себя. Сказал, что какой-то ночью к нему девочка забежала, спряталась в шкафу. А после врачи ворвались, — Миша неудачно пытается скрыть свой смех, — и спрашивают, не забегал ли кто. И потом ушли.

— А... — Протянула Бен. Она неуверенно посмотрела на Мишу. Как стыдно! И как странно. Из-за нее Максим не общался с теми девочками. — Он правду говорил. Это я была.

— Ой... — Парень пару секунд молча смотрел в пол. — Хотя, ну, если ты даже из больницы смогла сбежать... то это не так странно, что ты по ночам ходила.

— Я так и на первую процедуру случайно наткнулась, и пыталась в кабинет главного врача проникнуть. Но там не было написано, где он. В плане, никаких табличек. Там в общем не было ремонта. Заглядывать в каждую комнату было бы очень глупо, поэтому я решила просто отказаться от этой идеи.

— Логично. Я один раз был, ну, в кабинете врача того. Приятная девушка, милая. Успокаивала меня после моей первой, ну... ты поняла.

— Да еще и страшно было... — Бен устало поставила локти на колени и оперла голову на руки. — Я всего боюсь. Но... блин, как странно выговаривать это именно тебе.

Миша ободряюще похлопал подругу по спине. Он понимал Бен, он сочувствовал. Будто сам проживает все эти события и чувства вместе с ней.

— Если не хочешь, то не говори.

— Весь этот хаос, весь этот бред... я отражение, я умру. От рук Максима. Но я... мне страшно. Я боюсь не только смерти. Я боялась мамы, я боялась искать ответы, я боялась... своих воспоминаний. Себя в особенности.

— Я могу поговорить с...

— Не надо говорить с ним, нет! Мне все еще страшно делать что-то, но я начала что-то делать! Я не хочу благодарить эту ситуацию, но именно сейчас я совершаю... я убила Изи. Я боялась, но я переступила себя для достижения цели. В общем. — Она посмотрела в глаза Миши. Накатывают слезы, но Бен старательно не дает себе сорваться. — Я буду боятся. Всегда буду. Но сейчас я очень хочу все сама решить. Я хочу переступать через себя. Не говори с Максимом. Доверься мне.

Доверься мне. Как скоро наступил этот момент.

Миша глубоко вдохнул. И что ему сейчас ответить? Не доверится и поговорить с Максимом? Или все-таки оставить такой тяжелый груз на плечах Бен? На плечах его новой подруги?

— Я тебе верю, хорошо. Я понял, что ты отражение еще давно...

— Насколько? — Она резко выпрямилась от этой новости.

—Так... ты же, ну, не отражаешься. Если бы я не знал про отражения, то искал бы объяснения, но... из-за Макса я знаю.

— Ужас просто...

Значит... Бил все знает. Он знает про то, кто Бен на самом деле. Он точно видел это. Но никогда не спрашивал, никогда не упоминал это. А если хотел? А если делал намеки? А если... нет, нет, нет. А если Бен все портила тем, что не рассказывала?

— Ты это еще в больнице понял?

Миша помотал головой.

— Там негде было. Даже вилки и ложки пластиковые были. Где бы? Вообще, я именно сегодня убедился в этом. В луже тебя не было, вот.

— Весело, очень... так. Спасибо, что доверился мне. Обещаю, я обращусь к тебе, если что-то понадобиться.

Бен улыбнулась. Какой же ядерный коктейль из эмоций у нее бурлит внутри. Большая часть этого напитка – тянущая боль от осознания, кем она является на самом деле. Немного страха и тревоги, которые не покидают девушку несколько дней. Но весь этот негатив разбавляет комфорт от компании Миши. Как бы это не было противоречиво, но спокойствие тоже есть в этом внутреннем напитке. И самое важное – счастье. От того, что еще кто-то готов быть рядом. Это как изюминка.

— Уже довольно поздно, может...

Миша не успел договорить, как его перебили.

— Спать я хочу, но не сейчас. Я хочу сделать еще кое-что. Миша, мы с тобой так похожи. Оба стеснительны, сложно разговор заводить. Так вот, я хочу это изменить в себе. Пообщаться еще с кем-нибудь.

— Мне кажется, на улице уже никого не будет...

— Написать. Я сегодня вспомнила, что... в общем. Хочу, как и Бил, общаться со знакомыми из других городов. Я ему всегда завидовала, но сама даже не пыталась наладить свою ситуацию. — в мыслях у Бен, конечно, пронеслась неприятная мысль. Если она умрет, то от этого общения толку не будет совсем. Лишь побеспокоит бедных людей. — У меня есть много контактов. Во-о-от... мне нужна просто поддержка от тебя. Чтобы оценил мое сообщение на нормальность. Поможешь?

— Я слышал, что так делают подружки, когда парню понравившемуся, ну... написать пытаются.

— Откуда? Мне казалось, ты тоже из-за Максима с девушками не общаешься.

— Так с тобой же... ну, ты поняла. А еще у меня сестра старшая есть. Она часто устраивала ночевки у нас дома с подружкой одной. Вот и слушал все это...

—А, понятно. Я сейчас, телефон в ванной оставила. — Бен за пару секунд сбегала за телефоном и вернулась к Мише. Посмотрев в свой мобильный, она выдохнула с облегчением. — Мама не звонила... было бы так ужасно объясняться... не важно. Какие у вас с сестрой отношения?

— Так себе, если честно... — Миша махнул рукой. — В детстве часто ссорились. Потом просто меньше стали, ну, общаться. Не важно, короче.

— Блин, грустно звучит... ты видел моих. Брат-близнец и сестра. У нас всегда были хорошее отношения, хоть Лизу и настраивали против меня... из-за того, что я – монстр.

— Это очень жестоко называть не то, что ребенка... человека – монстром... только, ну, из-за того, кем он родился.

— Так это же правда. — Бен разблокировала телефон и начала листать свои контакты.

— Я тебя не смогу переубедить, но надеюсь, что ты сама когда-нибудь сама это сделаешь...

Та лишь кивнула. На телефоне мелькают имена из прошлого и странные подписи к ним. Названия «Саша, рыжая девочка», «Витя бананы» в контактах мало о чем говорили, но «кто-то», «Ва» или «швабра» и вовсе остались загадкой. Чем Бен вообще руководствовалась, когда подписывала так людей? Что это были за ассоциации? Хотя, многие истории она помнила. «Три матерных слова» – это то ли Саша, то ли Леша: имя уже выпало из памяти. Но то, как он говорил каждому прохожему дословно «иди-ка ты на три слова матерных», Бен часто вспоминает, хихикая. «Катя с гантелями» – низенькая девочка, которая вместе с Билом и еще кем-то воровала в спортивном магазине. За счет своего роста она спряталась за спинами двух крупных парней и вынесла свой трофей. Но самая любимая история связана с контактом «Когда музыка кончится». Было это год назад. В тот вечер друзья опоздали на поезд, поэтому разошлись ночевать к знакомым. Бен пошла вместе с Мишель, с которой они познакомились часа три-четыре назад. Но направились они не домой, нет. Вечером они пошли гулять по главной улице: пили горячий чай, общались на глупые и смешные темы. И слушали уличных артистов. Мишель решила пообщаться с одним из них, а после попросила у него гитару, чтобы сыграть одну песню. Оказалось, у нее такой красивый голос. Бен даже позавидовала ее навыкам. Как бы девушка не отнекивалась, но Мишель все равно вручила Бен телефон с текстом песни. Сказала, что неважно, насколько та хорошо поет. Просто хотелось отдохнуть, прожить день «с кайфом». Фальшиво, но Рубко пела. Ей никогда не нравился ее голос, но тогда правда хотелось прожить день на полную. Не было никакого желания упустить малейшую искорку счастья. Теперь песня «Когда музыка кончится» одна из любимых. Сразу после выступления Бен спряталась за спиной Мишель от стыда. Ее все слышали! Над ней точно кто-нибудь посмеялся! Но толпа аплодировала им. Это так согрело душу Бен! Она даже на мгновение задумалась, что поет неплохо.

Тогда, кажется, впервые Бен вышла за долгое время из своей зоны комфорта. Не постыдилась себя, своего голоса.

— У тебя все так интересно подписаны, как бы. — Миша все это время смотрел в телефон девушки. — Извини, что подглядывал.

— Все нормально. Я и не скрывала. Я их из-за историй так подписывала. Вот, например. — Бен показала имя «Катя с гантелями». — Мы тогда все вместе смешно гантели крали.

— А... — Миша слегка вжал шею в плечи и мельком осмотрел комнату. — Ты у меня ничего не стащишь?

Эти слова горячо полоснули по сердцу Бен. Лицо будто вот-вот сгорит. Неужели Миша теперь считает, что она – неисправимая клептоманка, которая так и жаждет что-то, да украсть? Она же не такая!

— Я не вор! Точнее, ну... — Как же хочется заплакать от глубокой обиды. Теперь, когда ее в лицо назвали вором, стало так стыдно. — Я не хочу ничего красть у тебя! Просто у нас такая... ну... тебе противно?

— Да. — Миша решил не церемониться. — Вы ради забавы этим занимаетесь?

— Бил бедно жил, поэтому он подворовывал. А для меня... да, забава...

Бен чувствует себя провинившимся щенком, которого отчитывают. Было бы даже лучше, если бы это оказалось так. Миша не кричал, не злился. Разочаровался. Казалось, у них только-только построился мостик дружбы, но из-за воровства Бен он стал таким шатким.

— Прости... — Бен отрывисто выдохнула, пытаясь не заплакать.

— Главное, что тебе стыдно, — Миша ободряюще похлопал подругу по плечу. — Сейчас я буду рядом, но после всей этой, ну, смертельной ситуации... в общем, я правда не хочу...

— Я поняла! — Она не хочет слышать этого. Она понимает. Понимает! Но услышать это от Миши – больно. — Впредь я только буду стоять в стороне и смотреть, клянусь!

Миша устало помотал головой и попытался найти в словах Бен хоть что-то хорошее:

— Зато ты планируешь на будущее... так кому ты, ну, будешь писать?

Девушка показала парню контакт «Когда музыка кончится»,

— Мишель. Я ее подписала названием песни. Я ей хочу очень написать.

— Почему именно ей?

Бен пожала плечами.

—Мы год назад познакомились. Мне кажется, она все еще должна помнить меня. Да и с ней легко разговаривать. На моей памяти только с ней не было неловкости. Но писать все равно страшно... ладно, плохая идея была.

Она выключила телефон и откинула его от себя. Слаба. Все таки слаба...

— Я понимаю. — Миша взял телефон и сунул его в руки Бен. — Наверно лучше, чем кто-либо другой. Ну, ты же хотела тоже общаться. Как и Бил. Так если ты не пересилишь тебя, то, ну... ты ничего не изменишь. Просто станешь, наверно, сильнее завидовать ему. Не делай шаг назад.

Пару секунд молчания. Бен разблокировала телефон и посмотрела на Мишу отчего-то слишком серьезно.

— Только потом будешь проверять первое сообщение на адекватность. Поможешь?

Миша кивнул, и Бен начала неуверенно писать текст в заметки. Как начать? Что она вообще хочет сказать? Просто привет? Это очень глупо, вдруг Мишель ее не помнит. Или вовсе не узнает, если удалила номер. Вдруг она вообще не хочет общаться с Бен? Нет, надо хотя бы попытаться. Надо быть готовой к любому удару. Бен всегда в мыслях прокручивает ужаснейшие сценарии развязки событий. Даже сейчас. Она уже думает, как красиво ответить на трехэтажный мат от Мишель. Может, сразу извиниться за беспокойство?

На телефоне появляются строчки:

«Мишель, привет! Я Бен, если ты помнишь. Может, ты хотела бы возобновить, а точнее начать общение? Извини за беспокойство, если что!!!»

Даже такое короткое сообщение она перечитала несколько раз. Вдруг она не заметила ошибку? А вдруг где-то чувствуется агрессия? Так ничего не исправив и не добавив, Бен показала текст Мише.

— Думаю, нормально, — выдал свой вердикт Миша после того, как прочитал. — Все нормально будет, вот.

— Надеюсь она ответит только завтра... — Бен нажала на кнопку «отправить». Лицо будто обдало жаром. Двенадцать часов. Сколько шансов, что Мишель спит? Кажется, что она может гулять хоть каждую ночь.

— Завтра тебе может быть более, ну, стыдно за сообщение. Лучше сейчас...

— Ну... — Бен несколько секунд глупо смотрела в экран. Печатает. — Она не спит...

«Привет! Я только за! Давай тогда завтра созвонимся. Извини, я сейчас немного занята.»

Бен прислала короткое «Оки» и посмотрела на Мишу. С улыбкой.

— Все. Все хорошо... спасибо.

— Я же ничего не сделал...

— Оценил сообщение, был поддержкой. Мне именно это важно было сейчас, правда. Не так тревожно, как могло бы быть.

— Тогда... я всегда готов быть крепким плечом. Наверно. — Парень почесал руку. — Ну, можно по чаю. Я постелю тебе здесь, хорошо?

— Окей, я могу пойти чай поставить, пока ты тут, ну, дела делаешь.

— Чай во втором верхнем шкафчике, там же сахар. Ложки во втором шкафчике снизу, в первом выдвижном ящике. Сделай мне черный, без сахара. Ну, ты найдешь. Да?

Бен кивнула и пошла на кухню. Там она взяла табуретку, встала на нее и начала искать чай. Он был на самом верху. Зеленый, черный, по два вкуса каждого. Скудный выбор, особенно если сравнивать с маминой коллекцией, где всегда находился любимый персиковый чай. Бен всегда удивлялась, что он никогда не заканчивается, хоть и заваривается два раза в день. Только теперь девушка смогла увидеть это: мамина любовь выражалась в таких мелочах...

Сегодня же выбор остановился на зеленом чае с земляникой. И, конечно, черном для Миши. Бен поставила чай и сахар на тумбу, слезла с табуретки и вернула ее на место. Поставила чайник на плиту, подготовила кружки и села ждать свист. Рука невольно потянулась к телефону. Бил ничего не писал сегодня. Ничем не делился. Не интересовался, в порядке ли подруга. Ему не интересно, как она, где она, с кем она. Что его вообще заботит? Поколесить по стране да поворовать? Вдруг только это их связывает? Неужели он правда не друг, а человек, который плохо на нее влияет? Так хочется спросить у него это, но... нет. Ни его, ни себя напрягать вообще не хочется. Лучше когда-нибудь это спокойно обговорить. Когда не будет страха смерти. Как же Бен надеется, что такой момент будет...

Чайник начал вовсю сигнализировать о том, что пора делать ароматные напитки. Бен налила кипяток в кружки и вновь села за стол ждать Мишу. А с ним-то что? Почему? Почему он решил помочь? Правда ли беспокоился? Или ему что-то надо? Нет, пожалуйста, можно хотя бы одного человека, которому можно доверять на все сто!

Миша не заставил себя долго ждать. Из пакета с продуктами, под которым образовалась лужица, он достал печенье. Видимо, за ним он и ходил так поздно. Положив его на стол, Миша сел рядом с Бен.

— Спасибо. — Он сделал маленький глоток горячего напитка. — Спать не хочешь?

— Хочу... выспаться очень хочу. Я будто несколько дней не спала.

— Из-за стресса все? — В ответ Бен кивнула. — Знаешь... я пытался Макса остановить. Я угрожал ему, что дружбу разорву. Что одинок будет. Но он не верил. Ну... знает меня хорошо. Я бы никогда, ну... да.

— А почему он хочет убить отражения? Ты не спрашивал?

— Спросил, конечно... он размыто как-то ответил. Сказал, что в больнице про них узнал и вот.

— В больнице? Каким образом вообще? — Бен сделала глоток чая и немного обожгла язык.

— Сказал, что говорил кто-то об этом. Когда я спросил, кто именно, то Макс загадочно улыбнулся...

— Будто считает себя главным героем... везде. — Как бы то ни было, эта новость заставила Бен задуматься.

— Я, наверно, не должен этого говорить... — Миша обхватил кружку двумя руками, словно грея их. — Я из-за него часто себя ненужным чувствую. Из-за... как бы объяснить...

— Я понимаю, почему. Я успела с ним пообщаться... но ты точно не такой. Ты нужен. Мы с тобой мало знакомы, но я не хочу прекращать общение с тобой. Ты не зависим от Максима. Это доказывает, что ты уж точно не «никто».

Миша улыбнулся. Ему это правда согрело сердце лучше любого чая.

— Кстати! — В голове резко всплыл образ Максима, который был только на экране телефона, в ютубе. — Он же блогер? Не знаю, что конкретно мне интересно про это... будто все. Как он начал этим заниматься? Почему он не купит себе нормальное оборудование, если ему заплатили деньги за эксперименты? Ты же еще ему и помогаешь. Это так странно. Я его привыкла видеть, как убийцу. Уже и забыла, что для кого-то он веселый блогер.

— А, это... — Миша сделал глубокий глоток чая. — Да все просто. Мы вместе с ним смотрели видео такие смешные, вот, ну, он захотел тоже создавать такого рода контент. И знаменитым тоже. Я отказался сниматься в видео, мне такое не надо... я оператором обычно был. А по поводу денег... я не спрашивал у него про это, если честно. Предположу, что они у его родителей, а они не давали. Платили же им, а не нам, ведь мы несовершеннолетние. Макс вообще часто говорил, что легко может забрать у них эти деньги с помощью способности, но не хочет расстраивать их. Любит очень, как бы.

Стать знаменитым. Бен кажется, что если бы у него не было такого желания, то он не игрался с отражениями. Молча убивал, не оставляя наводки на того, кого убьет следующим. Для него это все игра. Это было ясно еще с самого первого дня.

— У него будто не получилось стать известным через творчество, поэтому он решил убивать... — Бен озвучила эту мысль.

— Он бы убивал даже без этого, ведь дал себе, ну... обещание. А их он всегда сдерживает, я тебе говорил. Но соглашусь, если бы не погоня за популярностью, то... убивал бы тихо...

«Его подводит это», — подумала про себя Бен, спешно допив чай.

— Спасибо еще раз за то, что помог мне с местом, где я смогу переночевать. Ты правда спас меня.

— Да не стоит... тогда, ты спать? — В ответ Бен кивнула. — Хорошо. Я там все расстелил. Я завтра все уберу сам, ты знаешь. Ну... спокойной ночи.

Бен пожелала спокойной ночи Мише и пошла в гостиную. На диван.

В темноте, в тишине. Круговорот мыслей сводит с ума. Все негативные эмоции начинают нагло вылезать на первый план. Они становятся главными героями в душе Бен. Страх шепчет, что ее горло рано или поздно тоже проткнет осколок. Паранойя вовсю кричит, что Кай уже взял след Бен и вскоре найдет ее, убьет. Дискомфорт воет о том, как же это глупо: ночевать у малознакомого человека, особенно парня. Эти эмоции кружат и кружат в голове и не дают выйти вперед чему-то хорошему. Лишь усталость, словно заботливая бабушка, помогла уснуть, прикрыв мысли одеялом сновидений.

Из этого мира словно высосали все краски. К чему здесь, например, красный или зеленый? Черный с белым, приправленные серым, выглядят солиднее. И мрачнее. Уж чего-чего, но атмосферу траура они передают превосходно. Да и это единственное, что они могут передавать в таком тандеме. Обычно же именно фотографии мертвых изображены именно в такой цветовой гамме. Да и... кладбище. Даже если бы в этом мире остался хотя б один цвет, черно-белую палитру ничто не смогло бы перебить.

Черный. Это могильная земля. Под ней находятся разные люди. Кто-то добился выдающихся высот в жизни. Создал любящую и заботливую семью, добился высокой должности на работе, нашел верных друзей. Возможно, кто-то был творцом, чьи произведения оценят по достоинству лишь сейчас, после его смерти. Здесь похоронены и плохие, гнилые люди. Уже буквально. Они не пренебрегали рукоприкладством, лгали в лицо, манипулировали всеми, воровали, шли по головам в убыток окружающим людям. Но ведь это теперь не имеет смысла. Им всем все равно. Что плохие, что хорошие люди находятся под одной землей.

Серый. Надгробия, кресты, могилы, памятники. Одни – ярче, другие – темнее. Это – ориентир. Без них земля бы была обычным полем. Никто бы не знал, кто находится там. Внизу. На всех выгравированы имена, фамилии, даты. Без них близкие не находили бы тех, кто был ему когда-то дорог.

Белый. Это снег. Но он искусственный, фальшивый. Да, он падает с неба большими хлопьями, создавая на земле огромное белое одеяло. Сравнений и метафор можно придумать много, но что толку? Он не холодный, неприятный на ощупь. Словно природа неудачно пошутила. А может, она так показывает, что ей все равно на всех? Людям, которые приходя на кладбище, обычно все равно на другие могилы. Им главное подойти к памятнику своего родственника или друга, положить две или четыре гвоздики и... молча скорбеть.

Бен идет по дороге, читает фамилии на всех надгробиях. Игорь. Шарлотта. Алан. Изи. Рядом – три пустых места. Очевидно, кому в скором времени они будут принадлежать. Каю, Билу и... ей. Кому же еще?

Под ногами беззвучно ломаются веточки. Из леса не доносится пение птиц. Ветер не играет с листвой деревьев. В мире ни звука. Ни одного напоминания о жизни. Кроме Бен.

Впереди... а что находится впереди? Это же огромный деревянный крест. Его почти полностью обвила лоза, в некоторых местах на ней распустились черные цветы. Прямо под ним – открытый гроб. Самый обычный, не вычурный и не эпатажный. Кто именно в нем лежит – не разглядеть, ведь надо подойти поближе. С каждым шагом путь дается все тяжелее. Голову разрывают страшные, пугающие мысли. Кого она там увидит? Себя? Своего лучшего сомнительного друга? Мишу? Максима? Кого?! Кто там будет? Почему? Почему он умер? Почему он лежит в открытом гробу? Он кого-то ждет? Неужели ее?

Странный обитатель гроба дождался. Бен подошла и заглянула внутрь. Неясное, темное существо. Ни глаз, ни рта, ни носа. Никакой одежды. Это словно тень человека, лишь его силуэт. Но он объемный, натуральный. Бен впервые почувствовала самый настоящий запах смерти. Неприятный, гнилой. Отвратительный и тошнотворный. В совокупности все это наполняло душу паникой. Словно ледяная вода наполняла девушку до краев. Никогда в жизни не было так страшно. Ни при побегах, ни при стычках с матерью, ни при первом убийстве отражений. Да даже при убийстве Изи, которое перевернуло мышление и чувства Рубко полностью! Сейчас... сейчас от страха невозможно дышать. Бен пытается разодрать горло ногтями, чтобы хоть как-то глотнуть воздуха. Без слез и нерешительности. Но все без толку. Что делать? Что, черт возьми, ей делать?!

Думать и принимать логические решения невозможно. Остается одно – закрыть гроб. Сжав всю храбрость в кулак, Бен с силой захлопнула крышку, словно пытаясь таким образом навсегда ее так пригвоздить. Чтобы она больше никогда не открылась. Чтобы никто не выбрался. Чтобы никакие страшилки не пугали.

С громким звуком удара в голове у Бен загудело, затрещало. Словно она ударила не по дереву, а себе по голове. На ногах стоять просто невозможно, поэтому в одно мгновение она рухнула на землю. Руками прикрывает голову опасаясь, что на нее что-то упадет. При невыносимой боли несколько секунд превращаются в вечность. Когда все закончится? За что все эти страдания? Это смерть? Она сейчас тоже окажется в гробу?

Боль ушла. Так выглядит смерть? Так выглядит тот свет?

Но Бен, все-таки, открыла глаза. Никаких крестов и могил. Ни намека на то, что недавно все было черно-белым. Мир был полон ярких красок, даже слишком. Мир был полон жизни. Мир был полон друзей.

Внезапно кто-то подхватил Бен под руку. Взглянув на этого «некто», девушка узнала Мишу. С улыбкой тот ведет Рубко по дороге. Под ногами хрустят веточки.

—Я рад, что у тебя все получилось... правда.

—А я-то как рада... — Паники и след простыл. Бен переполняет счастье. Оно лучами наполняет светом и теплом все тело. — Я не верила, но...

— Зря. Ну... ты молодец. Правда... я бы не смог этого добиться, будь я на твоем месте...

Вдали на скамейке сидят Изи и Бил, которые громко с чего-то хихикают. Что-то кольнуло Бен в груди. Зависть? Недалеко от них стоят Алан, Игорь, Кай и Шарлотта и что-то обсуждают. Спокойно, словно никто из них не умирал. Лишь Кай время от времени бросает недоверчивый взгляд в сторону Бен.

— Мне так стыдно... — призналась Рубко. — Я не говорила всей правды. Не доверяла полностью. Никому. Даже тебе.

— Я не просил мне полностью доверять... я пытался понимать. И понял.

— А Бил нет... — Бен убрала свою руку от руки Миши. — Мне кажется, мы не сможем общаться так, как раньше.

— Вам просто надо все, ну... обсудить?

— Это да... Но на вид все уже хорошо. Все живы. Я понемногу начинаю вливаться в их коллектив отражений. Они принимают меня...

— У вас вечность впереди. Я думаю, что рано или поздно все наладится, вот.

Бен кивнула. Все погрузилось в туман.

Будильник. Громкий и противный. Бен решила не ставить какие-либо песни на него после того, как она больше не смогла слушать любимую музыку. Она так приелась, так натерла мысли. Невыносимо и тошно.

Бен села на диван и протерла глаза. Как это... странно. Она правда переночевала у Миши. У своего нового друга. Прямо после того, как убила прошлую подругу. С одной стороны это выглядит как предательство, а с другой... плевать. Так было нужно.

На кухне ждал Миша. Видимо, он встал намного раньше, ведь на столе стоят ароматные блины с вареньем, а рядом – две чашечки чая. Сам парень сидит за столом. В одном ухе у него наушник, а взгляд устремлен прямиком в стену.

— Ты мог бы меня разбудить и позвать приготовить завтрак. — Рубко оторвала друга от размышлений.

— А, доброе утро. — Миша выключил музыку и посмотрел на Бен. —Так ты же, ну, гость. И хотела выспаться.

— Я люблю готовить с кем-нибудь. — Она села рядом с Мишей за стол. — Не знаю, можно ли это назвать ритуалом... пусть можно. Просто мы с мамой всегда готовили вместе. Обычно она ругала меня за все, но при готовке мы были... как настоящая счастливая семья.

— Это... мило. Вот. А я сам учился готовить. Один. Сестра не хотела со мной готовить. Мама всегда на работе была, одна обеспечивала нас. А папы просто, ну... нет.

— Ой, извини... — Бен начала было извинятся, но ее перебил Миша.

— Ничего страшного, правда. Это не то, что я, как бы, скрываю.

— У меня с папой просто отношения сложные. Он всегда в командировках, поэтому мы почти не видимся. А когда приезжает, то... не думаю, что тут уже дело во мне. Он ни с Женей, ни с Лизой не проявляет... душевности, как это еще описать.

— Суровый человек? — В ответ Бен кивнула. — Понятно. Слушай... У нас, ну, завтрак слишком грустно начался.

— Тогда нужно сменить тему. — Девушка взяла блин, намазала его вареньем и сложила в треугольник, а после откусила.

— Вкусно?

— Конечно! —ответила Бен, как только прожевала. — Ты вкусно готовишь.

— Тогда завтракай. Ну... — Миша пару секунд обдумывал, что бы такого сказать. В тишине сидеть очень неловко. — У меня аллергия на шерсть.

Парень неуверенно пожал плечами. Зачем он это сказал? Можно же было придумать что-то другое.

— Я всегда хотел себе кошку, особенно рыжую. — Он решил не отступать назад от темы. — Но не судьба, вот. Когда завели хомячка сестре, то я, как бы... страдал года два. Глаза чесались ужасно. А от хомяка уже было не избавится. Отдавать жалко, а по-другому, ну, никак. Но я его тоже любил. Думаю, я не жалею ни о чем. Ну, что он жил у нас.

Бен доела первый блин, поэтому присоединилась к обсуждению домашних животных.

— Не люблю животных. Для меня это морока... они воняют, за ними следить надо... Тратить деньги на них. Лиза с Женей пытались убедить меня, что нам очень кто-то нужен. Но нет.

— Это верные друзья, — Миша отпил чаю. — Ты видишь только минусы.

— И могу найти еще больше. Верные друзья умрут рано. Хотя знаешь, тут будет один плюс, просто не в том месте. Это мне только боль доставит, я так не хочу. Я лучше друзей-людей найду.

— Как знаешь, я не в праве тебя переубеждать.

— Давай поговорим вот о чем. Мне сегодня очень интересный сон приснился.

— Я его видел... — Миша нервно глотнул чаю. — Извини, что так вторгаюсь в твое личное пространство. Я случайно, вот...

— Я же не обижаюсь... он был одновременно и очень ярким, и запоминающимся. Просто... из пугающего кладбища в счастливую жизнь... это странно. Не знаю. Короче, забудь.

— Ты не любишь о снах говорить?

— Не то, чтобы не люблю... я недавно, вот, сон себе в блокнот записала. В виде сюжета. Я очень хочу что-нибудь написать небольшое на ту тему. Там... ладно, там много рассказывать. Я лучше тебе сам план покажу. Если тебе интересно! Если нет, то только скажи.

— Почему ты думаешь, что мне, ну, не интересно? — Миша удивленно посмотрел на Бен. — Я любое творчество люблю. Сам такого не делаю... не пишу, не рисую, да... Завидую таким людям. Вот, Максу. С его блогом.

—Ты же снимаешь для него. Оператор. Ты не пытался делать фото?

— Пытался конечно. Некрасиво получается. Мне не нравится. У меня нет таланта, Бен. Короче, ну, забудь... — Парень сделал глоток чаю.

—Если я выживу, сделаешь мне пару фото?

Миша тотчас поперхнулся. Он ошарашенно взглянул на Бен, и она тут же подскочила к нему, начиная хлопать его по спине.

— Прости! Прости! Прости! Не хотела тебя пугать. Просто... не знаю. Я делаю все, чтобы жить и... я буду жить. И хочу, чтобы ты сделал мне пару счастливых фото, когда все закончится...

— Я-то сделаю... просто ты будто слишком спокойно относишься, ну, к своей смерти.

Бен пожала плечами.

— Не спокойно. Я ее очень боюсь. Я пытаюсь настроить себя на то, что выживу. Это же не плохо?

— Нет, конечно... извини, Бен...

— Ладно... — Девушка пару секунд нервно стучала пальцами по столу. — Я тогда пойду, хорошо?

— А, да, без вопросов. Спасибо за компанию... Кстати, — Миша достал из холодильника шоколадку и дал Бен. — Я решил, вот... да.

— Ты ради меня ходил в магазин что ли? — Девушка неловко взяла подарок.

— Я еще и помидоры купил... закончились.

Доев завтрак, Бен переоделась в свою высохшую одежду, попрощалась С Мишей и вылетела домой. Мама еще не звонила, но лучше скорее прибежать домой.

Теперь это не так странно ощущается. То, как они быстро сдружились. Голова не болит из-за шума от мыслей об этой ночевке. Словно Бен привыкла к Мише. Или же она в глубине души знает, что скоро умрет, поэтому не стоит тратить нервы на пустые переживания. Ни о друзьях, ни о семье. Одновременно верит и не верит в это...

Звонок. Сердце пропустило панический удар. Вдруг это мама? Но нет. На экране было имя «Когда музыка кончится». Мишель.

— Ало? — Голос Бен звучал так радостно. Но предвкушение разговора волнами разливалось по телу в виде волнения. А если она скажет что-нибудь не так, и потом Мишель что-то не то подумает? Вон, какая Бен на самом деле неинтересная и глупая.

Но все оказалось не так. Они вдвоем – противоположности. Мишель – активный и интересный рассказчик, а Бен – понимающий и приятный слушатель. Но в отличии от Изи старая знакомая не зацикливалась только на себе. Она интересовалась жизнью Рубко. Что у нее интересного было в последнее время, как с учебой, что на личном. Бен не сдержалась и рассказала про частые ссоры с другом. В ответ Мишель наклеила на него клеймо типичного козла, а после посмеялась. Бен, конечно, не рассказывала про всю кашу с комочками про убийства и отражения. Этого новая подруга точно не поймет. Если Миша знал про отражения, то Мишель была далека от всего этого. Но... они вдвоем хотят продолжить общение. Знакомая даже обещала этим летом приехать к Бен. Только не уточнила, когда именно. Сказала, как же любит мариновать людей. «Оглядывайся», – предупредила она. Значит... потом Бен сможет рассказывать Билу истории о том, как она хорошо проводит время с другими друзьями?

Но разговор не продлился долго: Бен попрощалась со старой знакомой только из-за того, что подошла к дому.

Дом. Это одновременно и самое страшное место, и самое родное. Где и нападут, и защитят. Где и возненавидят, и полюбят. Где папы почти никогда не бывает, а мама рядом всегда. Где Женя и Лиза всегда заняты чем-то интересным, а Бен это пропускает из-за наказания. Где запах яблочного пирога с корицей. Где бежевые обои в гостиной. Где вечный страх за папоротник, который будто готов упасть в любую минуту.

— Я дома! — крикнула Бен пока разувалась.

Кто-то дома точно есть. Хоть никто и не ответил, но на кухне вовсю кипит работа. Зайдя туда, Бен увидела маму. Она не готовит новое блюдо, где отклонялась бы от рецепта миллион раз. Всего лишь моет, чистит, убирает все.

— Помочь? — Ева медленно подошла к маме.

— Если хочешь, то протри пыль. — Она вручила дочери тряпку. Та взяла ее и пошла к шкафчикам. — Где была?

— Я... — Врать, что была у Изи, нельзя. Возможно, уже есть новости про ее смерть. Поэтому Смолова младшая решила сменить тему. — А что за день такой, что ты решила убраться?

— Дел нет на работе. Дома сидеть сложа руки не могу. — Как обычно сухой ответ. Но и без агрессии. Кажется, Ева не скоро привыкнет к этому.

— Понятно... как Женя, Лиза? Вчера мы в кафе ходили, они не рассказывали?

— Рассказывали, конечно. Уже вымаливали им купить щенка или котенка.

— Мам... — Ева набрала в грудь воздух. Страх все никуда не пропадает. — Не покупай, пожалуйста...

— Животных не любишь? — Она посмотрела на дочь, которая активно мотает головой. — Я тоже. Если не куплю, несколько недель доставать будут... ты их знаешь.

— А если бы я просила, то ты бы купила? Ты бы не злилась на меня, ну... за просьбу такую? — Она с надеждой смотрит на маму. Животных, конечно, не хочется, но вот согласилась бы мама? Это уже будет о чем-то говорить.

— Не купила бы. Но конкретно на это не злилась бы... — Смолова старшая сделала глубокий вдох. — Но ругала бы.

— Хоть бы без скалки...

— Я же не беру ее из-за того, что ты волосы себе... — Голос матери стал грубее и тише. Внутри нее бурлит раздражение. — Зачем?

— Потому что... — Сердце в панике колотится. Быстро-быстро, сильно-сильно. — Мне показалось, что, изменив себя внешне, я смогу изменить себя и внутренне.

— Про руку я даже спрашивать не буду... обработала хоть?

Бен кивнула. Воцарилось долгое минутное молчание. Но его нарушил резкий звук разбивающейся посуды. Вытирая пыль, Ева случайно столкнула стеклянную баночку со специями. Во взгляде матери читался тот самый гнев, который неаккуратный помощник знала всю жизнь.

— Прости пожалуйста! — Ева хотела было начать собирать осколки, но приближающаяся мать с тряпкой в руках изменила планы.

— Ева. — Стальной голос пробирает до костей. — Чтобы через пять секунд я тебя здесь не видела. Поняла?

Повторять несколько раз не потребовалось. Бен так стремительно исчезла с кухни, что даже успела поцарапать ногу одним из осколков. Да, Бен монстр. Поэтому и испортила матери уборку. А что еще ожидалось от нее?

Зато не ударила. Только об этом думала Рубко. Кажется, что мама правда пытается контролировать свои действия. Но из-за того, что та все равно угрожала, больно и неприятно. Словно кошки скребут на душе.

На втором этаже Бен решила сначала зайти к брату. Постучав в дверь, она получила одобрительный крик «входи».

— Привет! — Девушка улыбнулась, хоть сердце все еще бешено колотилось. — Как дела у тебя?

— Короче, план. — Он взглядом указал на свободное место возле себя на кровати. Сам он сидел, облокотившись об стенку. Возле него лежала книга, в начале который была закладка в виде провода. Как только сестра приземлилась рядом, он озвучил свой «план»: — Называй меня... Робин.

— Нормально? — Бен ошарашенно смотрит на брата. Это последнее, что она ожидала услышать.

— А что не так? Ты Бен, а я Робином буду.

— У моего имени есть красивая история. А у тебя что?

— Энтузиазм и хотелка. Короче, теперь о грустном. И странном. — Пару секунд Женя искал что-то в своем телефоне, после чего показал его Бен. Страничка Изи, на которой совсем недавно опубликовали фотографию. На ней большими красными буквами написано «Изи Фишер. Темная. Гнев. Следующий – лень». — Бен, блин, объяснись. Ты вчера шла к ней. Ты вчера пришла к ней. И что дальше? Почему она умерла? А ты что в это время делала, пока ее убивали?!

Женя перешел на крик.

— Я... я... —Что говорить? Что делать? Врать? Или сказать, как есть? Нет, так нельзя! Как это глупо говорить, что она сама, своими же руками убила лучшую подругу! — Когда я уходила, она жива была...

Ложь. От стыда на глазах наворачиваются слезы. Душу словно облили кипятком, настолько сильно болит в груди. Совесть съедает с головой.

— Тогда ты где ночью была, Ева? Бен! Отвечай!

— У Миши была! Тот, кого мы вчера встретили!

Женя отвернул голову от сестры. Он хочет всего лишь успокоится. Если он будет видеть Бен, то... то что? Сам расстроится, что сестру довел? Она аж заплакала от таких обвинений...

— Прости... но про Мишу твоего я хочу знать больше. Что ты там делала вообще?

Бен сглотнула. Горло словно пересохло. Он поверил? Правда? Неужели повезло?

— Вчера, когда я шла домой от Изи, дождь начался... и меня Миша случайно встретил, предложил у себя переночевать. Я сначала не хотела соглашаться, но Миша правда беспокоился.

— Ты ему так просто поверила? — Женя настолько резко повернул голову от удивления, что даже слегка испугал Бен.

— Конечно!

— Какая ты доверчивая...

— Я не всем верю, если что. Если бы ты не был моим братом, я тебе точно не верила.

Женя так смешно сделал обидчивый вид, что Рубко рассмеялась. Слезы вмиг остановились. Это разрядило обстановку.

— Тебе не идет обида, Жень...

— Робин.

— Ты... так ты не шутил? — Улыбка исчезла с лица Бен. — Почему именно Робин? Тебе нормально?

— Вообще меня так Лиза вчера назвала, когда мы домой шли. Сказала, что раз ты Бен Тен, то я Робин из... мультика какого-то. Не знаю, не смотрел.

— И не надо, такой стыд... короче, ты сколько с моим именем свыкался? Долго. Так что жди годик хотя бы...

— Не важно! — Женя резко прервал Бен. Ухмылка была натянула до ушей. — Так что там с Мишей? Что делали? О чем говорили? Станете новой ячейкой общества?

После последнего предположения Женя получил щелбан.

— Мы разговаривали про больницу, потому что он тоже там был. Уйми свои фантазии... — Как бы Бен не отрицала эти слова... хоть это была и не правда... но она покраснела. — Там детей способностями наделяли. Проводили такие эксперименты, за которые и платили крупно.

— Теперь понятно, откуда у нас так резко деньги появились... но мне не это интересно. Ты спала в мокром?

— Какой ты назойливый... — Бен чуть отвернула голову. — Он одежду дал чистую. Новую, если что. Которую он никогда не надевал.

Женя обнял сестру, положив руку на плечо.

— Ой, ты моя хорошая. Новую дал он одежду, свою. Но дал же? А потом что? Как спалось? Не на полу же, да?

— К чему ты ведешь? Ты Робин, а не Амур. — Рубко вручила очередной щелбан брату. — На диване спала, в гостиной.

— Это уже не интересно... — Парень закатил глаза и отпустил Бен. — Будете дальше общаться?

— Ты будешь радоваться, наверно, но он приятнее Била. Так что да. С ним спокойнее и... я ему доверяю больше.

— С чего бы? — Брат изумленно поднял брови.

— Просто... он от меня ничего важного не скрывал из того, что мне надо было. Это про... больницу, отражения, убийства. Короче, ты понял. Я же хотела с этим разобраться. Я разберусь. И он обещал не вмешиваться, если я не попрошу.

— А Бил тебе что? Не так же верит?

— А он... не доверял мне. Он тоже отражение... вот...

— Да куда?! И он тоже?!

— И он знал про меня. Миша сказал, что видел... точнее, не видел моего отражения в лужах. Бил же тоже это замечал, это сто процентов. Сколько знакомы, где только не бывали. Но никогда не поднимал эту тему.

— И ты тоже не поднимала эту тему, да?

— Конечно! Сначала я боялась себя, потом он рассказал про себя. Точнее нет, случайно проболтался... он не хотел мне доверять. Я тоже не хочу доверять. И ему все равно...

— Ев... Бен... — Женя вновь приобнял сестру. — Предлагаю послать тебе его. Скажи, что у тебя другой есть. Без щелбанов, это шутка! Короче, суть ты уловила. Либо просто поговори с ним. Пока он... он же тоже умрет? Поговори с ним, пока он жив. Обещаешь?

Бен молча кивнула. Миша тоже предложил поговорить. Когда двое говорят одно и тоже, значит точно надо прислушаться.

— Тогда слушай вот что! — Женя перестал обнимать сестру. Хлопнув в ладоши, он с воодушевлением вздохнул. Уже готов рассказать самую важную новость. — Мама прочитала твои черновики!

— Чего? — Голос слегка осип. Что она сказала? Почему именно Жене, а не ей? И какая у нее реакция?

— Она просила передать тебе ее слова. Наверно, сама стесняется сказать. Короче, ей все понравилось.

— Жень, это плохая шутка...

— Ты слышишь мой смех? Нет? Потому что это не шутка. Я же говорил тебе, что ты классно пишешь! Ну, точнее идеи супер. — Парень встал, взял со стола блокнот и передал его Бен. — Она еще и от себя что-то написала на последней странице.

Бен взяла блокнот, внимательно осмотрев его. Будто пыталась понять, не подменили ли его.

— Я прочитаю...

— Не волнуйся так, я маму знаю. Она плохое ради плохого не скажет. Она же у нас честный критик.

— Тогда не буду тебя больше отвлекать... не знаю даже, от чего.

— Я читал.

Бен приподняла брови и посмотрела на книгу, которая все время лежала рядом.

— Не знала, что ты читать умеешь.

— Не знал, что ты шутить плохо умеешь. И плоско. Все, иди!

Бен вышла из комнаты с доброй улыбкой. Женя всегда говорил, что такие шутки у его сестры из-за Била. В какой-то степени, он прав. Общение друзей не лишено грубых подколок. Даже можно сказать так – это фундамент их юмора.

В своей комнате девушка села за стол с серьезным видом. Она желает прочитать, что же ей написала мама по поводу черновиков. Очень хочется. Очень страшно. Кажется, сейчас Бен никак не готова к негативным отзывам. Да, она знает, что мама дает только честную оценку. Но что, если она из ненависти к дочери написала что-то ужасное просто так? Надо морально подготовиться.

Отзыв находится на последней странице. С легкой дрожью в руках юный писатель открыла блокнот. Строчка за строчкой, буква за буквой. В основном была положительная оценка. Конфликт персонажей интересный, сама концепция интригует. Расписана реакция на каждый сюжетный поворот, на каждое мимолетное действие героя. Как здорово кто-то незаметно подставит другого, как интересно кто-то будет выражать привязанность. Но какое же неудачное начало. Неинтересное, надо переделать. Имена подобраны неудачно. Ну что за Виолетта из Китая? А ему зачем это дурацкое двойное имя?

Эти несколько страниц... какие они трогательные. Мама выразила искренние чувства. Словами. Их много. И в них выражена любовь. Она скрыта в словах «миленький», «хорошенький» и других синонимах. Тех, которыми в обычной жизни мама никогда бы не воспользовалась.

Бен прижала блокнот к груди. Словно он и вправду наполнен теплом и заботой. Словно он и вправду греет сердце.

Бен монстр. Но любимый монстр.

Звонок. Рок-песня испугала девушку. Бил – единственный, на кого Бен поставила особенную мелодию. Когда-то парень пытался записать кавер на эту песню, но жутко фальшивил, поэтому удалил весь записанный материал. А Бен поставила на рингтон оригинал, такая ассоциация. Но что Бил хочет сейчас? Чего звонит? Обычно он пишет. Неужели что-то настолько серьезное, что решил набрать номер подруги?

— Короче, — он начал без приветствий, как только Бен ответила. — К семи ты идешь в наше кафе, я... ну, надо. Ты знаешь всю ситуацию хуевую.

И сразу же сбросил. Он знал, что Бен не откажется. Знал, что она придет. Он знает ее как себя. Но не доверяет.

Не доверяет...

Он будто все это время подслушивал, раз сам предложил встречу.

День тянулся невыносимо долго, словно безвкусная жвачка. Из-за тревоги часы словно готовы длится бесконечно, но лишь законы физики останавливали.

Вечером Бен впопыхах переоделась в чистую одежду и вылетела к другу. Как же хочется все обсудить, обговорить. Расставить все точки над «и». Разобраться с этими недопониманиями.

По дороге в кафе Бен только и думала, что будет говорить по поводу всех смертей и отражений. Надо ли делать вид, что ей жаль Изи? Нет, ей правда жаль, но... вдруг он поймет, что что-то не так? Вдруг Кай все рассказал? Или сам Бил сидел по ту сторону зеркала все это время и видел убийство? А что, если? А что, если? А что, если?!

А что, если Бил хочет сейчас сжечь все мосты перед смертью?

Любимое кафе, любимые напитки, любимое место. Где они встретились и после первого убийства. Где они обсудили отражений. Где, в какой-то степени, началось все.

— Привет, — Бен села напротив друга, спиной к двери. Взгляд устремился на чашку персикового чая. Смотреть в глаза нет ни единого желания. — А что случилось, что ты даже позвонил мне?

— Изи умерла... — сквозь зубы процедил Бил. Он хотел уже ударить по столу от гнева и обиды, но вовремя взял себя в руки. — В общем... остается мало времени. Мне надо поговорить... успокоиться, блять.

Круги под глазами стали темнее, взгляд – более уставшим. Даже спрашивать не надо по поводу сна, Бен все и так видит. У друга они появлялись очень быстро, даже после одной бессонной ночи.

— Бил... я готова поддержать тебя, правда. Но я еще кое-что, ну... обсудить хочу. Серьезное. И важное для меня.

— Валяй... — Парень махнул рукой.

— Я про отражения хочу спросить, вот. Не против? Бил?

Запас гнева словно иссяк. Кажется, что друг все потратил на незаконченный удар по столу. Никаких криков. Голова устало опустилась вниз, а брови хмуро сошлись у переносицы.

— Если тебе это правда важно... но я не на все готов ответить. Поняла?

— Ты всегда был не готов на все ответить... — Бен посмотрела по сторонам. Рядом люди не сидят, но девушка все равно стала говорить на порядок тише. — Как ты вообще познакомился с отражениями?

— Взял и познакомился... ладно, меня Шарлотта как-то нашла. Я вообще охуел, когда узнал, что не единственный такой... да... короче, забей. Я тогда в мага играл, руку порезал. И реально что-то на крови намутил. И она меня как-то нашла. Вампирша ебаная...

— И ты никогда не рассказывал... Ни про что. Ни про то, кем являешься. Ни про то, как узнал про все. Если бы не случайность, я бы так и жила в неведении... Почему?

Бил кинул испепеляющий взгляд на Бен. Готов убить, задушить ее. Немой гнев. То, чего она очень боится. Парень буквально готов использовать физическую силу, чтобы выплеснуть агрессию на подругу.

— Следующий вопрос.

— Почему ты мне не доверяешь?

Почему. Ты. Мне. Не. Доверяешь.

Эти слова будто окунули парня в ледяную воду. Резко что-то щелкнуло в голове. От удивления глаза расширились, а брови отлипли от переносицы и взмыли вверх. Гнев сменился на что-то... неясно, на что. Страх? Тревогу?

— Почему не доверяю? Я тебе всегда доверял, просто...

Бил не закончил фразу. Молча смотрит за спину подруги. Обернувшись, Бен увидела его. Бедствие. Опасность. Панику. Страх.

Кая.

При хорошем дневном освещении, без спешки Бен смогла получше рассмотреть его. Девушка знала, что он – прямая противоположность лени. Ожидала огромной, широкой и мускулистой спины, но нет. Все не так глобально. Да, мышцы есть, но не такие большие. Обычное спортивное телосложение. Черные и густые брови, которые для Бен, почему-то, были похожи на крылья птицы. Тонкие поджатые губы, карие глаза с ярко выраженными мешками под глазами. На голове – взъерошенные темно-каштановые волосы, напоминают гнездо для той самой птицы из бровей. Да в общем Кая можно сравнить с гордым орлом. Шел гордо, с расправленными плечами. Словно крылья.

Дыхание участилось. Бен тут же очутилась в том самом моменте, когда она из зеркала смотрит на Кая, который потерял убийцу. А что теперь будет? Он обвинит ее? Он ее заметил?

Отражение село рядом с Билом. Он молча смотрел на Бен. Холодный взгляд. Словно у матери.

— Объяснись, — потребовал тот у Била.

— В плане, блять? Ты сам предложил обсудить все! А я захотел еще и подружку свою лучшую прихватить. Вдруг у тебя нихуя не получился, а завтра я с ней не встречусь, а? Пусть сидит.

— Она нанесла смертельные увечья отражению гнева. Осколком. Она – союзник убийцы в капюшоне. Видеокамера, поставленная на кухне накануне, все зафиксировала. — Сухой канцелярский голос пробирает до костей. Он видел, он узнал. Кто же мог подумать, что там были камеры?!

Лучшие друзья переглянулись. Бен одними губами произнесла «доверься». Доверься. Доверься, черт возьми! Как же это глупо. Она просит то, в отсутствии чего совершенно недавно обвиняла Била.

— Это не она была... — Бил хмуро уставился на Бен. Ему крайне не нравится это все. Что его подруга, как оказалось, была на месте преступления. Что вопрос о доверии стоит ребром. — У нее, если че, есть брат-близнец, бля... ничем не отличаются, хуй ставлю. А с Бен мы ночью... ты понял.

— Я могу фото показать наше, если что! — Бен в спешке начала листать галерею в телефоне. Фото, где они бы были с одинаковыми стрижками, нет, но зато были другие, где было превосходно видно, что в остальном они похожи как две капли воды. Вскоре она протянула телефон отражению лени. Но зачем? Почему она подставляет брата? Наверно, только так будет безопасно. — Вот мы!

— Понял. — Кай медленно помотал головой. Видимо, он слабо верит в это. Но и достаточного количества доказательств, чтобы повесить на Бен убийство, тоже нет. — Вам надо поговорить? Даю вам время.

— Уй, бля... Короче, — Бил постарался отбросить все тяжелые мысли прочь. — Кай. Я давно хотел рассказать своей лучшей подружке историю о том, как я помог тебе. Понял? Я ставлю перед фактом тебя, если что.

— Нет. — Кай скрестил руки. Мимика почти не изменилась, но Бен уловила легкое изменение в эмоциях. Больше раздражения. Как бы парень не пытался, но голос все выдает.

— Да. Короче, Бен, — На удивление, Кай не попытался остановить Била. Лишь устало прикрыл глаза. — Ты спрашивала, как я с остальными познакомился. Вот история знакомства с этим, бля... как бы тебя обозвать? Тираном ебаным. Нашел на улице меня как-то. Когда я в братство вступил. И о помощи попросил! Я охуел тогда. Попросил ритуал навернуть с ним. В прошлое вернуться.

— Это было для изучения истории отражений. — Кай глубоко вздохнул. — Оскорбления в мой адрес учтутся.

— Поверь, не успеешь... — Бил отпил кофе. — Сори, бро. Короче, я расскажу, какую херню мы увидели. Четырнадцать человек сидят и молятся!

— Они не читали молитвы. — Второе отражение устремил пронзительный взгляд на Била. — У них проходил свой обряд, если ты не заметил. Каждая пара из отражения и человека хотела стать одним целым. Но в связи с плохим изучением оккультных наук они объединились только душами, не телами. Одна душа сейчас здесь. — Парень указал на свою грудь.

— Вы это все видели своими глазами? — Бен с воодушевлением слушала Кая, хотя тот рассказывал так, словно читал скучнейшую лекцию.

— Не только. Были найдены записи ритуала еще с того дня. Они легли в основу нового ритуала воскрешения.

— А почему вы сейчас не воскресите всех отражений? Если у вас есть, ну... готовый ритуал воскрешения?

— Да, епта, Кай? Почему Игорь, Изи и все остальные всё ещё резво не бегают по полям? — Бил ухмыльнулся.

— Во-первых, потому что для него требуется смерть того, кто нанес смертельные увечья отражению. Во-вторых, потому что для ритуала необходимы все живые отражения. У нас же сложилась ситуация, что я только вчера прилетел сюда. Кроме того, отражение гордыни не найдено. Есть еще вопросы?

— Могу я задать? — робко спросила Бен, и получила положительный кивок. — Как конкретно проходил ритуал? И он ровно такой же, чтобы воскресить, если я правильно все поняла?

— Почти. Встав в круг, все четырнадцать человек начали в унисон зачитывать слова ритуала. Стояли в кровавом кругу, ладони были вскрыты, держались за руки. В кругу лежало зеркало. — Пока вся история звучит так же, как и рассказывал Алан. — Кто-то забыл слова, из-за чего все сразу же лишились душ. Четырнадцать душ объединились между собой, образовав семь сгустков душ, извините за тавтологию. Далее, они поселились в том зеркале, которое впоследствии разбилось на семь осколков. Именно из-за этого, к слову, отражение может быть убито только ими. Как артефактом, в котором хранится часть души. Для ритуала же воскрешения требуется все то же самое, но круг должен быть начерчен солью. Что касается слов: пару сотен лет назад мы с Шарлоттой создавали новый текст с нуля. После нескольких проб и ошибок мы смогли воскресить умершее отражение, хоть надежда и угасала.

— Теперь понимаю всю вашу сложность... — Если Кай думает, что либо она, либо Женя убили... то...

Бен грустно глянула на друга. Тот, видимо, все понял.

— Клоун, как ты своего убийцу потерял? — Бил слишком быстро сменил тему. — Вся квартира Изи же была напичкана камерами.

— Вся, кроме спальной комнаты. Был запрет от Изи.

Повезло?

— А из-за чего запрет был-то? — Уточнил Бил. — Чего ты не поставил камеры, насрав на просьбы?

— Потому что я проявляю уважение. — Кай смирил Била холодным взглядом. — Я не собираюсь обсуждать последующие действия в присутствии посторонних. При этом еще не известно, кто конкретно лишил жизни Изольду Фишер. Времени нет. Я сам все решу.

Кай встал из-за стола и ушел. Просто ушел. Никто не остановил его.

— Бен...

— Нет, не Бен! — Она тоже резко вскочила из-за стола. — Я... я не знаю. Мне кажется... нет, я уже точно ничего не хочу обсуждать.

— Да мне насрано! — Бил схватил подругу за руку. Немногочисленные посетители кафе обернулись на них, из-за чего парень попытался говорить тише. — Почему я вру из-за тебя? Что ты, блять, натворила?

— Я? Ничего! А вы все что-то натворили! Из-за чего вас и лишают жизни! И знаешь что? — Она вырвала руку из хватки друга. Тоже пытается говорить тише. Чтобы слышал только он. Бил. — Из-за вас я тоже умру. Понял?

— Не из-за меня...

— Откуда мне знать? — Бен смахивает пальцами слезинки из уголков глаз. Нет, держи себя в руках. Не сейчас. Потом. — Я могу верить только себе. Если хочешь об этом поговорить, то потом!

— Когда я умру? — Бил глубоко вдохнул. Печаль и обида разрывает его сердце, но откуда об этом знать ей? Этой... Рубко.

— Когда завтра будет. — Девушка открыла кошелек и достала из него необходимую сумму. — За заказ. Напиши завтра...

Не дав вставить и слово, Бен выбежала из кафе. Что думать? Что делать? Почему она, глупая такая, не поговорила с Билом? Она же хотела обсудить тему доверия в первую очередь! А потом, как только ситуация стала слишком острой, просто сбежала.

Сбежала... как это легко, да? Это же надо просто развернутся и уйти от проблем. Ровно то, как ты всегда и делала, Бен. Ты бежишь от неприятностей, от невзгод, от тяжелых разговоров. И только сейчас пытаешься расхлебать эту кашу? Ты проиграла в догонялках с черной полосой. Это последний шанс все исправить. Именно исправить. Теперь никуда не повернуть.

Может вот оно? Что надо было исправить в первую очередь, чтобы изменить себя?

Пришло СМС от Жени. Он будто знал, будто следил, будто специально решил отвлечь.

«Ева-Бен, я решил, где буду Робином. Я буду стримером. Поддержи меня пжпжпж!»

И скинул ссылку. Бен мгновенно ответила, что сможет зайти только через минут десять. Когда найдет новое кафе, где смогла бы спокойно посидеть и постыдится с действий брата. Она ожидает чего-то такого, что будет вгонять в краску близких. Ее уж так точно.

Недалеко было то самое розовое кафе, где они недавно сидели с Женей и Лизой. Кажется, вполне хорошее место для встречи с семьей, даже онлайн.

Вновь заказав кофе, Бен села за тот же столик. Что же ей написать, чтобы как-то подколоть брата? Женя любит шутки, поэтому Рубко не беспокоится, что случайно обидит его. Про его псевдоним уж точно надо придумать хохму.

— Эм, всем привет! — В наушниках Бен слышит его голос. На экране – какая-то игра, а в правом верхнем уголке плохого качества видео с веб-камеры, где Женя сидит сощурившись от яркого света компьютера. и — Короче, я Робин, решил стать легендой интернета, ха-ха. Короче, вчера игра вышла...

Далее он рассказал про саму игру, а после – начал проходить ее. Зрителем на стриме была только Бен. Поэтому никто больше не видел его глупых ошибок и смешной реакцией на скримеры. Никто не слышал, как он с какой-то «Beneni» обсуждает покупку домашних животных, гнев мамы и другие бытовые вещи.

— Короче, Бенени, выходи! А нет, с нулем вообще грустно будет. Тогда не выходи. О, короче! Го канарейку купим!

На это Бен сразу же ответила ясным и понятным «НЕЕТ», из-за чего Женя рассмеялся.

— Я уже купил, — Он ухмыльнулся в плохом качестве. — Шутка, если что! Поняла? О, а давай потом вместе что-то постримим! Как готовим.

«С мамой постримь».

— Так она меня на кухню не пустит! — На это Бен ответила, что тоже не пустила бы туда брата. — Все девушки жестоки. Не приучай к этому Лизу.

Рубко моментально ответила, что она самая добрая в семье. Конечно, им сейчас обоим смешно. Поэтому никаких обид не будет.

— Подожди, тут шум странный в комнате. Мне кажется, что Лиза пришла. Вспомнил солнце – вот и лучик. — Женя скинул наушники на шею и встал со стула. — Лиза!

Это было его последние слово. В горло молниеносно вонзилась катана. Прошла насквозь. В кадр вошел он. Убийца. Кай. Камера не позволила увидеть, как он устремил взгляд в монитор.

— Нет, нет, нет... — Она во всем виновата. Она убила его. Она скинула вину на него. Но... чего она еще ожидала, когда планировала скидывать вину на брата? Чего она ожидала, когда делала себя похожей на брата, чтобы ее спутали? Чего она ожидала, когда она просила Била ее оправдать? Чего она ожидала от того, что начнет идти по головам? Родным. Близким.

Она – монстр. Самый настоящий. Если Изи еще можно было воскресить, то обычного человека... никогда.

Вина и стыд разлились по всему телу неприятными мурашками, волнением, дрожью. Слезы обожгли щеки. Ком в горле не давал разрыдаться.

Во всем виновата она. Бен Рубко. Монстр.

Она не закрыла стрим. Словно надеется, что это была неудачная шутка. Может, он встанет?

Но нет. На экране появилась вторая фигура. В маске. В то время, как Кай всматривался в тело мертвого, сзади него стоял Максим с осколком, который вонзил в бок отражения.

— Кай Лёфгрен, — Вновь этот низкий, хриплый, измененный голос. — Светлый, лень. Следующий – похоть.

Бил. Не она. Невероятно грустно, насколько бы не были эгоистичными мысли, у Бен есть еще один день, чтобы все решить. Исправить то, что можно.