Часть первая. Алчность
Наступило утро. Оно наплыло на город завесой ужаса, холодного страха. Многие не сомкнули глаз в эту ночь, особенно тяжело было тем, кто присутствовал на концерте. Среди них была и Бен. Это было так жестоко! Так по-зверски! Несколько часов она дрожала от паники, но никто не обнял ее, не успокоил, не погладил по головке и не сказал: «Не волнуйся, он вернется». Хотя в какой-то степени она произносила, как мантру эти слова.
Лишь успокоительное помогло до конца унять нервы, которые Бен тихо умыкнула из шкафчика с лекарствами. И, конечно, помогала обретенная уверенность, что Игорь воскреснет, и все забудут про этот инцидент, как по щелчку. Именно так случалось после смерти отражений. Но тревожило и то, что загадочный убийца знает о грешной сути. Можно предположить, что все окажется куда запутаннее. Тот, кто знает, не имеет смысла убивать.
На часах 11 утра, Бен относительно спокойна. Даже удивительно, что она смогла подремать два часа. Этого мало, но даже так ей успел присниться кошмар.
Больница. На стенах нарисованы милые овалы всех цветов радуги, а фон – пастельно-желтый. Создается ощущение, что все здесь обустроено для детей. Но эта атмосфера теплого прошлого разбивается о печальную реальность: большая часть штукатурки осыпалась и раскрошилась по гнилому деревянному полу. Мир померк и помрачнел из-за грязи и плесени. Все заброшено, отчего сердце начинает биться все быстрее и быстрее от страха. Бен находится в начале длинного тесного коридора. Запах медикаментов, смешанных с вонью разложения, пробивает нос и словно поражает легкие, а живот свело так, что, казалось, вот-вот стошнит. По обе стороны прохода располагается безграничное количество палат, где, скорее всего, кто-то лежит. От гнетущего внешнего вида может показаться, что там отдыхают давно сгнившие трупы. Дверей здесь настолько много, что складывается впечатление, если тут был бы серийный убийца, то Бен будет убегать от него как в комедийных мультфильмах: заходишь в одну дверь, а выбегаешь из другой. Неприятно только то, что атмосфера совсем не веселая. Медленно и осторожно девушка начала двигаться вперед. Она сама этого не хотела, но что-то ее вело. Словно кукловод нависает сверху, отбрасывая грозную тень, и дергает за ниточки на руках и ногах. Над одной из палат написано чье-то имя, которое сначала будто нацарапал бешеный зверь, а после пришел сумасшедший из соседней комнаты, вскрыл свои вены ржавым ножом и обрисовал имя кровью. Приглядевшись, девочка прочитала... Ева Смолова. Это...
Тело оцепенело от страха. Неужели она снова тут? В той самой жестокой больнице? Нет, только не это... нет! Нет, нет, нет!
Ситуация усугубилась тем, что кто-то с той стороны двери начал ее выламывать. Он барабанит по ней с яростной силой. Удар. Еще один. И человек в маске резко вылетел из палаты прямо на Бен.
Это было самое отвратительное пробуждение. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Пытаясь успокоиться и восстановить дыхание, девушка вертела в руках кольцо. Сначала оно, конечно, так и норовило выскользнуть из дрожащих рук, но со временем нервы утихли, и белые тонкие пальцы закончили так сильно трястись. Это всего лишь кошмар... всё хорошо... правда, всё хорошо...
В горло пересохло, поэтому выпить воды уж точно не помешает. Комната находится на втором этаже дома. Теперь главным врагом для еще ватных ног стала лестница. Последнее, чего хотелось сегодня, – это упасть с лестницы и свернуть шею. Но эта преграда была успешна преодолена, хоть на это и потребовалось приличное количество времени и сил. И, наконец, нужная дверь прямо по курсу. К счастью, на кухне не оказалось мамы, когда пришла Бен. Она бы точно начала допрос, а точнее скандал, о том, почему же дочь пришла так поздно, так еще и заперлась в комнате, проигнорировав ее сильнейшее «беспокойство».
Такая реакция понятна, ведь Бен никогда не сбегала по ночам из дома. Не было такого случая, когда она бы самовольничала. Точнее, такого не было на памяти матери. Очень часто она не знает и половины от всей правды. Она не знает, что стабильно несколько раз в месяц, под прикрытием «переночую у Изи», ее дочь с другом едет на поезде в другой город, где проводят время до позднего вечера. Адреналин и обретенная свобода, которых никогда не давали, всегда приятно бьют в голову. Они дают крылья, которые дома всегда обрезают. То, что у Бен почти не было и лишней минутки, отнюдь не преувеличение. Ей нельзя гулять после семи, нельзя обедать или ужинать в ресторанах быстрого питания. Да чего уж мелочится! Ей нельзя было выходить из дома до того, как она не выполнит все свои обязанности. В этот список входят: уборка комнаты и половины первого этажа, мытье всей посуды, выполнение домашнего задания. Конечно, она должна еще сидеть дома, пока младшая сестра не выполнить домашнюю работу, ведь, как старшая, Бен обязана ей помогать. Всё это свалилось на голову только из-за одного – она девушка, хранительница домашнего очага. Есть единственное спасение от этих обязанностей – Изи. Лучшая подруга, которая легко нашла общий язык с матерью. Казалось, доверие к Изи было выше, чем к собственной дочери.
— Ты видела это, Ева?! Ты слышала?! — резко воскликнул детский голосок на пороге кухни, напугав неожиданностью Еву, из-за чего та чуть не выронила холодную воду из рук. — Его убили!
Ева. Этим именем ее называют только дома. Но вне этих стен так хочется, чтобы обращались именно так, как нравится ей самой. «Ева» из-за гласных звучит одновременно звонко и словно имя растягивают. Слишком мягко и вязко. Хоть это и отражает характер, но «Бен» нравится ей куда больше. Четко. Резко. Хотя бы через имя она пытается добавить себе каплю храбрости. И плевать, что оно мужское.
Девушка быстро повернула голову в сторону двери, откуда ее окликнули, и увидела испуганные карие глазки младшей сестры. Похоже, она только что узнала об убийстве. Все-таки она ложится в 10 вечера. Ева сразу подбежала к ней и обняла чтобы хоть как-то успокоить.
— Лиз, тише... — тихо произнесла старшая сестра. Мягкими поглаживаниями по голове она пыталась успокоить ее. — Это страшно. Это ужасно, правда. Пожалуйста, только не сдерживай слезы... всё со временем станет хорошо, правда. Подумай о том, что Игорь Оманко не хотел бы такой скорби любимых фанатов, особенно твоих слез не хотел бы. Верь, что всё будет хорошо... всё наладится, по-другому не бывает. И найдут того, кто сделал это...
Всхлип. Слезы, тем более из-за убийства, не так легко остановить. Сколько сил требовалось самой же Еве для этого? А Лиза... она чуть ли не выросла на его песнях. На будильнике стоит самая бодрая песня из любимого альбома, а на рингтоне телефона – самый "вкусный" припев, как говорит сама девочка. Вытирая слезы тыльной стороной ладони, Лиза тихо сказала:
— Даже если найдут, то его же к жизни не вернуть... он никогда не напишет ни музыки, ни текста песни. Он умер! Он... — она даже не успела закончить предложение, как новый поток горьких слез перебил ее. Девочка убежала к себе в комнату, лишь кинув быстрое «извини». Ева понимала ее и не просила остановится. Лиза знает, что старшая сестра всегда готова выслушать, успокоить, понять. Уж она не будет ругаться за это.
Бен опустила голову и закрыла холодильник. Сестру было до безумия жалко. Чувство голода в миг исчезло после этого диалога. Вздохнув, она взяла лишь стакан воды и поднялась к себе в комнату. Грусть нахлынула с новой волной, но это не помешало Бен взять в руки телефон, чтобы узнать из новостей, что же говорят обо всей этой ситуации.
Сейчас многие мусолят и мусолят эту тему: снимают видео под песни певца, фанаты, присутствующие на концерте, дают интервью наглым журналистам. Организаторы пытались хоть как-то оправдаться: именно они не наняли нужное количество охранников, из-за чего кто-то пронес пистолет на танцпол. Как они утверждают, такого не могло случиться: металлоискатели должны были оповестить, что кто-то проносит нечто опасное. Почти все новостные каналы пестрили заголовками об инциденте. И строилось множество теорий. Они основывались на чувстве мести, грехах и какой-то мистической природе. Но это уже находилось в пабликах а-ля «Мистические трагедии» или «Убийства руками нечисти». Казалось, здесь только экстрасенсов и не хватает!
Стук в дверь, после которого в комнату просунулась голова. Такая же русоволосая, как и у Евы. Лицо точь-в-точь как и девушки: карие глаза, выраженные скулы, аккуратный нос и тонкие красные губы. Из-за лета видна легкая, еле заметная, россыпь веснушек. Еве они нравятся, что нельзя сказать о втором. Брат-близнец, как-никак. Сколько раз их путали, хотя длина волос у них была разной. Особенно ярко запомнился момент, когда они перешли в новую школу: в первый же день брат заболел, из-за чего в школу пришла только Ева. Но как же все удивились, когда на следующей неделе на первый урок пришел только брат! «Тебе не идет новая стрижка», – говорили они, перепутав их по-незнанию. А потом на второй урок пришла сама Ева, из-за чего у одноклассников голова пошла кругом.
— Я могу войти? — спросил парень и, получив в ответ утвердительный кивок, зашел внутрь. Он присел рядом с сестрой на кровать и попытался аккуратно начать разговор, боясь случайно ранить: — Я это... хочу узнать, что да как там было. Если тебе тяжело, так и скажи! Я потом подойду... или вообще не подойду, но буду сгорать от...
— Мне кажется, мои слова ничем не будут отличаться от интервью. — перебила брата Ева, — Кто-то выстрелил и убил... мне показалось, что из зала. Но тогда я не понимаю, как он на сцену попал потом. Охранники явно не пустили бы кого-то, кроме докторов на сцену. Да там даже доктора не вышли, чего уж там! — девушка закрыла лицо руками и громко вздохнула, после чего слегка испуганно продолжила: — Это всё очень-очень странно. Всё очень, очень и очень страшно! Я не знаю, я ничего не знаю... может, были какие-то секретные ходы, и организаторы были заодно с убийцей? Может, это всё спланировано! Может, это был сговор? Я не знаю, не знаю... не знаю...
— Я понял... тихо, всё хорошо... — мягко произнес брат и аккуратно приобнял Еву, хотя и ничего хорошего во вчерашней ситуации не было — Ты... блин, это полный ужас, да, но... Ев, давай... в жизни и не такое можно увидеть, серьезно. Смерти есть всегда и везде. Они были и будут. Главное – все успешно перетерпеть и не свихнуться... — кажется, что это не самые ободряющие слова, но он пытался, и Ева это невероятно ценит. Но спустя пару секунд расспрос продолжился: — Тогда что ты думаешь насчет слов того человека в маске? Сколько я размышлял о них – ничего на ум не пришло. Он имел в виду, что Игорь... завистливый? Я не фанат. Не знаю об этом, никогда не следил за ним.
Хоть пальцы слегка и дрожали, но мысли уже стали не такими спутанными. Ева убрала руки от головы и взяла телефон, чтобы найти последние новости.
— Знаешь, Жень, тут куча теорий... мне самой очень интересно, что он имел в виду, правда. Если честно, то своей головой я еще не успела это всё обдумать. Успела поплакать, сори за подробности. Еще где-то нашла теорию, которая, на мой взгляд, самая правдоподобная... сейчас... — тихо сказала Ева, пытаясь найти ту запись. Наконец, она пролистала до нее и начала цитировать: — «Мне кажется это какая-то типо вендетта. Типо он кому-то там позавидовал, вероятнее этому убийце, это привело к чему-то плохому и вот он убил за это типо. А следующий кто-то там алчным будет, типо украл что-то» — закончив декламировать цитату, Бен выключила телефон. — Теперь кажется, что это звучит не так правдоподобно, однако реалистичнее других теорий. Да и эти «типо» очень сбивают. Я уже плохо понимаю, как можно так позавидовать, чтобы этим испортить кому-то жизнь... хотя тут даже не написано, к чему было сказано на сцене «светлый».
— Что? Светлый? —Женя непонимающе нахмурился, после чего в его глазах промелькнула искра понимания. — Точно, вспомнил! Этого я тоже не понял. Да это вообще никто не понял, по ощущениям.
— Не будь таким категоричным. Некоторые это связывают с цветом кожи... — нервно хихикнула девушка от такой глупости. — Или с его деятельностью.
— Да хоть так, но моя голова уже так закипела от всего этого, что я решил: понимать – это плохая идея. Да и к тому же, все эти теории сводятся к тому, что он был неким ангелом.
— Тогда какой смысл убивать ангела? — Ева недовольно потерла свои виски. — Знаешь, у меня голова тоже кипит...
— Тогда новый вопрос для обсуждения! — звонко предложил Женя, хлопнув в ладоши. – Зачем он вышел на сцену? Я не вижу смысла в этом.
— Ну, тут я вижу только один вариант – он хотел что-то интересное сделать. Выглядит так, что убийство для него не на первом месте, — заметив непонимающий взгляд брата, Ева объяснила: — Если бы его главной целью было убийство конкретных людей, то он бы потом не выходил на сцену и не озвучивал свои планы. В любом случае... его мотивов я знать наверняка не могу...
Было удивительно, что при такой тревоге Ева все еще могла мыслить рационально. Такой стойкости стоит благодарить друга, с которым они не раз были в критических ситуациях. Если о них узнает мать, то это можно считать «головой с плеч».
Динь-дилинь. На телефон Бен пришло сообщение. Как только она прочитала, так сразу же улыбнулась. Конечно, это был ее друг Бил. Неплохая разрядка для головы, разгрузка для души и ответы на многие вопросы в одном флаконе. Парень предложил встретиться в их любимом кафе через 15 минут.
— Ой, а давай я с трех раз угадаю, кто же тебе такой написал, — саркастически предложил Женя, наигранно и язвительно улыбнувшись. — Может быть это...Бил? Вау, да я сегодня в ударе!
И он вышел из комнаты. Бен никогда не понимала, почему у них такие разногласия, но сама с этим ничего не могла поделать. Она пыталась их хоть как-то сдружить, но эта затея провалилась напрочь. Поначалу они и вправду спокойно говорили, но с каждой фразой тон всё больше повышался. А разгоревшийся конфлик казался высосанным из пальца: несоблюдение дедлайна. Бен никогда не видела, чтобы Женя и Бил поднимали на кого-то руку, но тут они перешли все границы. Какая жестокая драка началась! Они могли переломать друг-другу кости, если бы Бен не встала между ними. Но из-за этого получила именно она: Бил не успел остановить кулак, из-за чего попал подруге по носу. После этого она решила больше никогда не давать им общаться.
Но не время вспоминать былое! Девушка впопыхах сделала небрежный низкий хвост – волосы как раз такой длины, что в хвост собираются, но спереди выпадают пряди. Надела первую попавшуюся бежевую рубашку, теннисную черную юбку и выбежала из дома. Мать, наверно, всё еще спит, хотя уже почти час дня. «Не спала сегодня ночью. И, скорее всего, из-за меня», – предположила Бен и направилась к месту встречи.
Зазвенел до боли знакомый колокольчик над дверью. Бен сразу пошла к столику, обсуждает с другом абсолютно все. Девушка часто называла его той самой бабкой на скамейке под подъездом. Бил – самый большой сплетник, которого знает Рубко.
Он ждет подругу там. Даже если бы Бил переместился в другое место, то его было бы сложно не найти: он был высокий даже когда сидел, а если он встанет, то вообще будет на голову выше самой Бен. Его короткостриженная темноволосая голова была бы своеобразным флажком: «гляди, я тут!» Не такая особенная и редкая черта, как может показаться, но для девушки это является чем-то непривычным. Всю жизнь у друга на голове были кудрявые волосы, которые аккуратно ложились на лоб небольшим треугольником, виски оставались выбритыми. Но полгода назад он проспорил своим друзьям, из-за чего машинка нагло срубила шевелюру, словно лес. Как Бен пищала от негодования, когда увидела Била! А вот ему новый образ понравился настолько, что теперь даже не отращивает волосы, чем огорчает подругу. Но та клянется, что все равно переубедит его.
Сегодня он был одет в черную водолазку, которая обтягивала его слегка подкаченное тело. Это было странно, ведь его повседневная одежда – бесформенные зеленые рубашки.
Видимо, парень ждал подругу минут пять или даже больше, поскольку успел сделать заказ. Девушку ожидал любимый горячий персиковый чай. Сев за стол, она сразу же накинулась на друга с расспросами. Она перешла на громкий шепот.
– Кто это сделал? Что значат слова «зависть» и «светлый»? Кто будет следующим? Извини, что так сразу, но я по дороге кучу раз раскрутила эти мысли... они накрутились, обкрутились и превратились в ужас! Вот ты же как... отражение знаешь об этом всём как никто иной.
— Так, блять... начнем по порядку... — тихо начал парень. После замялся на несколько секунд, собирая все мысли воедино. — Ну, про грешки я блять тебе говорил, между прочим!
— Очень много рассказал! — скептически произнесла Бен, закатив глаза. — Ты мне рассказывал только какие-то истории, а-ля, чревоугодие разбило бутылку об твою голову, объясняя это тем, что слово «чревоугодие» – кличка, так как «жрет как свинья». И, цитирую: «А зависть-то наш сегодня такую белку словил. Прикинь, сам Игорь». Я из этого поняла примерно... ничего? Ты же все это кличками оправдывал! Ладно, я утрирую. Я про отражения знаю только то, что это ты и еще пару людей.
— Бли-и-ин, извини! Только не ори... — попросил Бил и оглянулся. Пару людей смотрела на них с удивлением как на невоспитанных животных. Поэтому он продолжил уже тише: — Так, смотри. Игорь, вот, зависть. Значит, не завидует нихуя никому. «Светлый», потому что... ну светлый. Он, типо, хороший, как я понял. Мне ж самому еще не всё рассказали. Он певец, помогает всяким приютам, бездомным, сиротам. Прям ля-ля-ля такой. Просто характер. Следующий... а не дофига ли хочешь знать, дорогая? Я, конечно, понимаю, интерес и все дела, но очень хотелось бы, чтобы ты не вмешивалась в эту всю хуйню.
— Я влезать и не хотела. Просто не хочу слишком сильно впечатляться в следующий раз. Мне информация просто к ознакомлению. А если алчность это ты? Ты мне про это никогда не говорил... я не хотела бы терять тебя... — сказав это, Бен грустно посмотрела на кольцо на указательном пальце.
Бил тяжело вздохнул и начал разъяснять:
— Следующая — Шарлотта Ришар... — тихо начал Бил и еще раз оглянулся, опасаясь, не подслушивают ли их. Он уже готов был продолжить, но, увидев широкие от удивления глаза Бен, сам открыл рот. — Я же тебе рассказывал про нее, что ты так в ахуе сидишь?! Стоп, ты бля... ты думала, я про другую Шарлотту какую-то?! Какую-нибудь из деревни, которая всегда бабушке в огороде помогает, а по воскресеньям шарлотку блять готовит? Ну пиздец... короче не суть. Она следующая и она темная. Так что могу предположить, что все будут чередоваться, хотя хуй знает этого долбаеба на убийце.
— Она темная? — еще сильнее удивилась Бен. — Когда быть известной моделью стало преступлением?
— Ты просто многого о ней не знаешь, — широко улыбнулось отражение. — В узких кругах она известна как лучшая... проститутка. Она как раз одно из старых отражений, а проститутка – древнейшая профессия!
— Ты серьезно? — убито спросила Бен. Мир словно перевернулся. Получив отрицательное мотание головой, она лишь через минуту смогла что-то сказать. — Знаешь, вот моя мать пытается быть во многом похожа на нее. И мне теперь интересно, на сколько во многом...
— Я думал твоя мать с этого... Сталина берет пример. Тоталитарный режим и культ личности у вас в семье.
— Точно, меня же сегодня смерть ждет на ужине... я ночью на панике вошла в дом так громко... если кратко, то она проснулась и пыталась меня... отчитать, мягко говоря. Но я быстро убежала в свою комнату и подперла дверь стулом. Возможно, это была не лучшая идея, ведь влететь мне может еще больше, но я переживу это. Наверно... надеюсь. Не факт. Не точно.
— Да точно переживешь! Игорь вот, —хитро улыбнулся Бил, — переживет эту пулю в голову. К ночи тело его восстановится, и будет наш певец как новенький, так что не сикай.
— Я над этим тоже размышляла ночью, — призналась девочка. — Я-то знаю про эти фишки ваши, но... странно убивать отражение тому, кто знает, что оно воскреснет. Мне кажется тут всё запутаннее...
— Я правда не хочу тебя пугать, но убить отражение в теории можно. Знаешь, я могу сравнить нас с демонами из аниме одного. Нас можно убить лишь специальным дебильным оружием. Но, увы, никто из нас не знает, из чего оно делается. Я гуглил, что ритуал был какой-то дохуя тысяч лет назад.
— Почему ты гуглишь такие вещи?! Ты дурак?
— Так я потом у Алана переспросил! Он сказал всё с кайфом, правильно там написано. Знаешь ли, не все легенды в интернете выдуманы.
— Тогда какие еще легенды настоящие? —Бен приподняла брови.
— Не знаю, мы такую херню не обсуждали. Ты вообще слушай меня, дура! Я тебе про важные вещи втираю...
— Ладно, извини. Продолжай. Был ритуал.
— Да. Был ритуал какой-то, не шарю за него. Но там точно был создан артефакт, с помощью которого можно убить нас почти что безвозвратно. Блин, Бен, сорян, но я не шарю. Я-то сам живу всего 19 лет, в отличие от остальных наших старых жоп. Меня в это не посвящали. Вот, рассказывал Алан все мне, когда я спросил. Сказал, всё с кайфом, у нас есть все разгадки. Типо, да, Бил, они есть, но их знает и хранит Кай, ведь если что-то знает больше двух человек, то это уже не секрет! Блин, ну тупо, я считаю. А если бы его первым убили?
— А может быть так, — начала рассуждать Бен, — что у Кая украли тот лист? Или не украли, а подсмотрели. Мне кажется, что это могло быть...
— Ну... Он нам не жаловался, что его обокрали. Возможно, что украли чисто эту хуйню, а Кай, кстати, ее в сейфе даже хранит. Скорее всего, что ее выкрали, пока он по соревнованиям гонял. Ну вот надо было меня хранителем делать! Я бы и врезал, и папирус защитил. Вот, бля, посмотри на меня, — воскликнул Бил, демонстрируя свои мышцы. —Тот хлюпик смог бы убить меня? Я вот не верю в это.
— Думаешь, ты сильнее спортсмена, который участвует в соревнованиях? Слышала о нем пару раз, в новостях мелькал, — хихикнула девушка, но получила легкий подзатыльник, а затем задала последний вопрос: – Слушай, я хочу напоследок попросить тебя ответить... так что ты за грех? Билли, я тебя знаю с самого детства, ты мне как старший брат. Я... — с лица быстро стерлась улыбка, губы задрожали, а на глазах девочки начали наворачиваться слезы. – Я очень боюсь потерять тебя. Я не смогу без тебя...
— Я это... — пытается начать отражение. По тому, как он пытается оторвать заусенцы становится ясно, что ему тяжело это так просто раскрывать. — Похоть блять... только чтобы ни шутки от тебя. Мне... стыдно за это...
— Ни за что не пошучу... правда! — пообещала Бен. — А что вы будете делать дальше? То есть... как вы будете искать его?
— Сейчас конкретных планов нет, — признался Бил. — У нас буквально нихуя нет, никаких улик на этого кретина. Ни лица, ни волос в крайнем случае. Ну чтобы это... по ДНК его найти. Есть рост, но людей с таким ростом дохуя и еще маленькая навозная кучка, — вдруг парень резко встал, хлопнув в ладоши. — Так, я заебался. Короче, я оплатил твой заказ. Допивай, и идем пройдемся. До вечера у нас куча времени. А вечером, как ты говорила, капец от мамки. Вот успеешь надышаться и находиться перед... ну даже если не смертью, то перед ее хуйней. Ну ты поняла, бля! Да и вообще, не бери в голову ее крики, серьезно. Покричит, поругает. Так всегда же было. Ты главное переживи, ага.
Ребята вышли из кафе.Теперь перед ними было две дороги, как говориться. Первая – найти какое-нибудь заброшенное здание за городом и изучить его. Но, к несчастью, Бил и Бен и так осмотрели все, что только было поблизости. Поэтому они пошли второй дорогой. Это самая обычная прогулка по парку, где самое интересное – люди, которые одновременно так похожи друг на друга, и такие разные. С ними можно провести кучу сравнений и ассоциаций. Кто-то представляет собой самую вкусную конфетку в отталкивающем фантике, а у кого-то только восхитительная обертка, но внутри – лакричная душа. На темное и светлое делятся не только отражения, что неудивительно. Хотя у людей эта граница между добром и злом не такая четкая.
Всегда должен быть баланс между двумя крайностями. После чёрной полосы всегда идет белая. За огромной неудачей обязательно последует большая удача. Среди темных и светлых душ есть серые. Ничем не примечательные, о которых часто говорят «ни рыба ни мясо». В критический момент они могут принять сторону либо сильнейших, либо привести всё к более нейтральной середине, а реже – помогать тем, кто слабее.
Но Бен не судья и не Бог, чтобы точно знать, какая у кого душа. Есть лишь предположения и теории, которые основываются лишь на внешности или подслушанными диалогами. Вон, например, кто тот блогер? Самый обычный парень: каштановые, слегка волнистые, короткие волосы, карие глаза. Он будто даже выше Била. По возрасту он ровесник Бен, то есть тоже шестнадцатилетний подросток. На вид совершенно обычный – тот самый, про кого говорят: «ни рыба ни мясо».
Вау, да этот парень подходит прямо к Бен с камерой.
— Бенг-Бенг! — экспрессивно поздоровался блогер. Странное приветствие, от которого Бен ощутила легкое чувство испанского стыда. — Я Макс и сейчас записываю одно видео. Могу ли я задать несколько вопросов из школьной прогр...
– Я бы хотела отказаться... – аккуратно перебила того девушка. – Извини, просто я не люблю так появляться в Интернете.
— Да забей, — понуро отмахнулся Макс. — Если что, можешь глянуть меня просто на досуге, подписаться еще можешь! — быстро предложил блогер, попытавшись так легко пропиариться. – Канал на ютубе – Максим Манко два нуля. Там на английском никнейм и в одно слово. Всё, чао!
Парень попрощался и пошел к очередной группе людей со своими школьными вопросами. Возможно, теперь-то ему повезет, и кто-то да и ответит на его блиц-опрос. Но кажется, что такое рвение снять видео отпугивает прохожих: женщина средних лет обходит блогера дугой, чтобы не попасть на камеру, другая молодая дамочка-блондинка сухо ответила ему «отвали».
— Бен, глянь-ка, — вдруг отвлек подругу Бил, показывая что-то на телефоне. — Это канал того дебила. Я еле его откопал! Он кретин в ник цифры добавлять? Хуйня идея. Маловато у него фанатов. Эти три подписьника – мама, папа, брат сто процентов. Мне что-то подсказывает, что до славы ему пиздовать и пиздовать.
— Ого, у него довольно много видео. М... — задумчиво промычала Бен. Ей стало любопытно, что успел выложить этот парень. В основном это непопулярные в Интернете челленджи, пара пранков, пародии голосов известных личностей и персонажей. — Знаешь, я хочу глянуть на досуге. Скинь мне какое-нибудь его видео.
После того, как Бил скинул подруге ссылку, они пошли дальше бродить по парку. Напоследок Бен бросила взгляд на Максима, который уже вовсю кричит своему другу «Миша, да ответят нам на вопросы, не ссы!». Конечно, к этому времени у девушки созрело еще пара вопросов к другу.
— Можешь рассказать мне кратко про остальные отражения? Можешь даже без имен, это просто мой... интерес. Во-о-от.
— Заебешь ведь, если не расскажу, да? — получив положительный кивок, парень нехотя начал рассказывать: — Окей. Про Шарлотту и себя я рассказал, про Игоря уже неинтересно... вот, твоя подруга Изи. Прикинь, она тоже прикол ходячий. Темная, гнев. Что ты глаза так раскрыла? Прекращай, на рыбу похожа. Ну вот короче, она многое скрывает от тебя. Забей, не каждый оборотень или вампир бегает и кричит всем в ебло «смотрите, какая я тварь».
— Ты так аккуратно назвал отражения тварями? — спросила Бен и, получив легкий подзатыльник от друга, перевела тему: — И ты имеешь в виду, что оборотни и вампиры существуют?! Изи – оборотень, что?
— Нет! Их нет! Это была шутка! Изи только отражение!
— Откуда ты знаешь, что их нет, если каждая легенда может быть правдой?
— Ну так иди в пизду тогда, — закатил глаза Бил. — Пусть тебя за жопу укусит, и ты волком станешь. Проверишь всё.
— Просто научись правильно выражать свои мысли, Билли, — скрестила руки Бен. Она не злилась, нет. Ее даже порой забавляли такие оговорки друга, ведь чего только, оказывается, не бывает в этом мире: высокие фонтаны, как ведьминские костры, статуи, как Геркулесы.
— Да понял я! В любом случае, я сам зеленый для таких знаний, как сказал Кай, — Бил карикатурно передразнил его. — Про вампиров, оборотней и другую херь. К слову, Изи такая старуха, ты не поверишь. Она была медиком во время второй мировой. Так что... Ей точно больше 80.
— Прошу, — взмолила Бен, — давай ты мне дальше расскажешь про всех.
— Дальше... есть Алан, я его упоминал тебе. Это мой братан, то самое чревоугодие, светлый. В обычном состоянии он безэмоциональный, поэтому мы с ним бухаем часто. Он становится веселее. Он охуенный программист. Он столько мне помог, ты не представляешь. И не представишь, это секрет. Возраст я не знаю. Кроме Изи его никто больше не рассказал. Но я уверен, что он старее Изи. Осталось последнее отражение. Капец, этот Кай! Он настоящая заноза в жопе! Из-за того, что он является ленью, то у него столько энергии! Каждый день часовые тренировки, нельзя просто взять и отдохнуть на кровати... он не просто спортсмен. Он вообще олимпийский! Ну, ты и сама знаешь. Светлый, кстати. Зато, благодарочка ему, я теперь бегаю быстро. Могу сбегать от него.
— Сто-о-ой... — протянула Бен. — По итогу вас шесть, но... смертных грехов-то семь...
— Бля, смотри. Последнее отражение – гордыня, но его хуй найдешь. — Бил снова на пару секунд замолчал, обдумывая что-то. — Оно существует, это факт. Не знаю, как доказали, это не я делал. Есть три варианта, почему его не могут найти. Первый предлагает Кай – оно какое-то гениальное, поэтому так умело прячется. Второй вариант Алана: оно у нас так под носом воняет, что мы уже привыкли к его запаху. Третий вариант мой – мы не можем его найти, потому что меня не пускают на поиски. Вот и не находится оно.
От одного лишь упоминания, что отражение никто не может найти, у Бен одновременно и растеклось на душе чувство спокойствия, и екнуло сердце. Сколько она ходила с Билом везде, даже возле отражающих поверхностей, так он ни разу не заметил этой особенности Бен. Порой ей кажется, что друг просто притворяется, ведь на самом деле все он знает, но почему-то не говорит.
— Хорошо, я поняла... тогда можем закрыть эту тему. Пока у меня новых вопросов не возникло, — хихикнула девочка.
Следующие пару часов пронеслись совершенно незаметно в бессмысленных, но интересных разговорах. Они перетерли косточки всем друзьям и немногочисленным неприятелям, обсудили радостные новости. Например, сегодня вышла новая серия их любимого сериала, где музыку исполняет одна прекрасная исполнительница.
Город живет, дышит полной грудью, словно он был единым организмом. Порой Бен кажется, какой же он маленький! Каким тесным может быть мир, когда каждый уголок изучен вдоль и поперек. Но такие мысли посещают голову ровно до тех пор, пока девушка не посещает районы, на которые никогда не ступала ее нога. Тогда город разрастается, открывая новые, неизведанные грани. Бен отчетливо помнит день, когда ее семья только сюда переехала. С Женей они ринулись изучать ближайшие улочки. Сначала тянулись современные жилые районы с высокими зданиями – иногда они стояли так тесно, что близнецы назвали их «муравейниками», – которые медленно перекатываются в старенькие потрепанные хрущевки. А центр города! Это даже не преувеличение – он действительно был сердцем. Впервые ребята туда пришли, когда решили разузнать, что же за красные виднелись крыши там вдалеке. Мать говорила, что город, в который они переехали – самый настоящий музей под открытым небом. Бен всегда считала, что ее сложно удивить обычной архитектурой, но главная улица доказала обратное. Там не было современного асфальта – центральная широкая дорога для пешеходов выложена из камня. Как потом Бен узнала, эту улицу никогда не переделывали – раньше по ней ездили лошади. Над ней нависали гирлянды, которые по вечерам превращались в звездное небо, создавая невероятную магическую атмосферу. Недалеко от сердца города располагается два замка – Новый и Старый, где проводили экскурсии. А если от центра свернуть налево, то можно спустится в тот самый парк, где сейчас бродят Бил и Бен.
Всё было так хорошо, безмятежно и свободно, пока Бил резко не хлопнул Бен по спине. Обычно он это делает, когда в голову залетают идеи – и зачастую безбашенные или глупые, но тем не менее Бен всегда соглашается.
— Короче. План имба. Идем на сцену, искать пулю.
Бен одарила друга взглядом, который четко отражал вопрос: «ты дурак?». Она, конечно, знала, что Бил может предложить все, что угодно: начиная от призыва Пиковой Дамы – чего Бен всегда боялась – и заканчивая захватом Запада.
— Короче, — поспешно начал объяснять отражение, — есть же шанс, что пуля прошла сквозь Игоря и в стену ебнулась? Дава...
— Нет шансов! — резко перебила его Бен. — А если пуля не прошла насквозь? Да и если прошла... ну, полиция же всю сцену осматривала!
— Не глупи, — парень дал щелбан подруге. — Я не верю, что что-то нашли. Идем проверим, Бенчик!
—Ты ненормальный или только таким притворяешься? Тебя на сцену никто не пустит! Там же полиции куча будет! Ладно – ночью попытаться, но днем... ты совсем дурак?
— Я может и дурак, но я же пытаюсь что-то делать! И вообще я хотел...
— Что хотел? В тюрьму хотел? Или что?
Бил разозлился и сжал кулаки.
— Я может не хочу сдохнуть следующим! Ты об этом задумывалась? Тебя вообще не беспокоит, что мне страшно? Я не намерен сидеть сложа руки! Я хочу спасти Алана, Изи! Даже Кая! Даже... не важно! Бен, иди нахуй, а я сам ночью пойду, раз даже слушать меня не хочешь!
На эмоциях он поднял кулак, отчего Бен быстро закрыла голову руками и взвизгнула. Все немногочисленные люди обернулись на них. Они слышали эти крики и с интересом следили за развитием ситуации.И никто не хотел вмешиваться в возможное насилие, которое могло в скором времени произойти. Один школьник достал телефон, чтобы заснять потенциальную драку. Решив не слушать никаких извинений, Бен быстро развернулась и направилась домой, даже не попрощавшись с другом. Слезы потекли по щекам, оставляя холодные следы, но девушка быстро вытерла их рукавом.
«Я не думала, блин, что из-за такого он попытается меня ударить! Почему? Почему он так и не научился контролировать себя!» — страх и грусть сменились гневом. Злость и обида на друга накатывались друг на друга. Он же всегда знал, как она реагирует на такие жесты? Он же знал всю ситуацию! Почему он не отучил себя от этой привычки? Почему? Почему? Почему? Почему он такой глупый и не слушает Бен? Почему она всегда его слушает, а он нет? Почему эта жизнь наполнена только несправедливостью?!
—Бен! —окликнул Бил. — До воскрешения!
После этих слов зазвонил телефон Бен. Настроение еще сильнее ухудшилось, когда она увидела на дисплее, что звонит мать. Возможно, это была ошибка, но она сбросила звонок. Сейчас хотелось только успокоиться, а мать этого точно не даст. Вдох-выдох. Еще раз. И еще. Как только успокоится дыхание, успокоятся и нервы. Это всегда помогало Бен.
«До воскрешения», – крутилось в голове Бен. Хоть она и поссорилась с другом, но повторяла эти слова как мантру, внушая себе, что всё будет хорошо. Она успокаивала себя. Но маленький дьяволенок на плече шептал: «Он не воскреснет. Все куда сложнее, чем кажется». Но самая тяжелая мысль, которую хоть метлами прогоняй, не выходила из головы, это: «Ты тоже умрешь».
Музыка способна на многое. Как только заиграла любимая песня девушки, все переживания плавно отошли на второй план. Она словно мягкий теплый песок, который приятно просыпается через пальцы. Ни единого камешка. Бен абстрагировалась от всех проблем: от мамы, смерти и всех остальных неприятностей. В голове так и вспыхивали сюжеты для историй и книг, в том числе и негативных. К примеру, история о прекрасной Бьянке и отвратительном Заке, которые из-за магической случайности поменялись своими статусами и внешностями. Еще, наверно, было бы замечательно написать книгу о ядерном взрыве и апокалипсисе, где главная пятерка осталась в бункере, а снаружи распространяются вирусные новости в газете о том, кто умрет следующим утром. А может вообще рассказ о мальчике, которого лишили голоса!
Дом был близок. Так же, как и волнение со страхом. Солнце садилось. Бен сняла наушники и как можно тише открыла дверь. На кухне горел свет. По звукам можно легко понять, что идет самый разгар приготовления ужина. Что-то шкворчало, лилось и гудело. Мать, поглощенная этим процессом, даже не заметила, что непутевая дочь уже дома. Даже и не увидела, как та аккуратно прЯ оскользнула наверх в комнату.
До ужина есть еще пара минут. Сейчас можно придумать какие-либо отмазки на то, почему Бен так поздно задержалась на концерте, почему убежала гулять и не ответила на звонок. Как же много «почему»! Как же много вопросов! Бен могла бы извиниться, но уверенные объяснени переходили в неловкое бормотание, за которым потом следовал громкий выговор матери вне зависимости от убедительности оправданий. Так какой смысл сейчас этим морочить голову? Зачем искать оправдания и пытаться защищать себя?
Ссылка на видео с пародией на голоса известных людей: именно это скинул Бил с канала Максима. Пока есть время, Бен решила глянуть, что же за контент, который создает этот парень. Её лента в соцсети никогда не видала таких видео, но почему бы и нет? Как только видео загрузилось, парень поприветствовал зрителей с натянутой до ушей улыбкой. Качество изображения оставляло желать лучшего: оранжевый свет и неумелая цветокоррекция очень раздражают. А апогеем стало максимальное разрешение видео – 360 пикселей. Именно по этим причинам многие зрители выключают видео уже на первой минуте и забывают о нем. Контент блогера тоже ничем особенным не выделялся: он читал стихи и анекдоты то голосом политика, то популярного певца, причем пародия выходила ужасна. Без подписи никто бы и не понял, чей это голос, как минимум Бен уж точно. Ничего интересного.
Только Бен собралась закрыть очередное нудное видео, как тут до жути знакомый голос начал нараспев читать стихотворение про розы. Он звучал хрипло и низко, словно пропитан дымом. В субтитрах было указано, что это пародия на певца, о котором девушка никогда не слышала, да и исполнение вышло весьма неудачным. Но голос пробирал до мурашек. В голове моментально вспыхнули воспоминания о том, где и когда слышала этот голос: «Игорь Оманко. Светлый. Зависть». Он звучал точь-в-точь, как на сцене! Абсолютно идентичен. И личность, вероятно, та же. Испуганные глазки впились в экран. Они впивались в образ парня, мысленно надевая на него маску и накидывая капюшон. Неужели именно он – тот самый убийца? Этот парень застрелил Игоря на концерте вчера? из-за дрожи в руках Бен не могла выключить видео, поэтому судорожно откинула телефон подальше от себя, словно это была самая жуткая ядовитая змея. В голове лихорадочно крутились одни и те же отрывочные фразы: «Это он убийца! Он! Он убил! Я разговаривала сегодня с ним! А если он хотел убить сегодня и меня? Он хотел убить меня! Убить Била! Убить Изи!»
Перед глазами будто пелена. Мысли заполнены пугающей гадостью. Она словно липкая жвачка, въевшаяся в голову. Как пластинка, которая крутилась и крутилась, пугала и ужасала. Пугала и пугала, ужасала и ужасала. Она так и говорила: «Да, не ровен час, и ты окажешься на его месте. Да, Бен? Да? Да? Да?! Да! ДА! ДА! ДА! ТЫ СДОХНЕШЬ, БЕН РУБКО!»
Звонок. Он был настолько внезапным и громким, что вывел девушку из шока. Даже не бросив взгляд, кто звонит, Бен взяла трубку и зря: разгневанный голос матери спрашивал, где же она. Услышав робкий ответ, что она уже у себя в комнате, сбросила вызов. Ей,видимо, было все равно даже на дрожащий и напуганный голос, что вовсе не удивляло.
Времени нет, зато есть интерес – гигантский и даже устрашающий. Быстро пролистав соцсети Максима, ссылки на которые указаны в профиле, Бен не нашла ничего примечательного. В них опубликованы фотографии все с той же дешевой и ужасной дешевой обработкой, будто из 2015 года. Все странички пестрили репостами конкурсов, а подписок было гораздо больше, чем самих подписчиков. Что вообще надеялась найти Бен? Сообщение с прямым признанием, мол, «да, ты права, я убил»? Или какую-то страшную тайну? Обнаружить что-то подобное было бы весьма полезно, но возможностей для этого у нее не было.
Зато у нее была хорошая идея и связи. Она вспомнила, что Бил в хороших отношениях с хакером, который способен легко взломать кого угодно. Обида, которая ютилась в душе, успела поблекнуть. Даже забылась ссора между друзьями. Не теряя ни минуты, Бен скинула ссылку на соцсети блогера Билу и сразу приписала: «Да, влюбилась. Да, хочу знать всё. Нет, не нужна помощь похоти в амурных делах. Нужна помощь хакера. Мне нужна абсолютно вся информация о нем. Потом всё объясню». Таким простым способом она одновременно и обезопасила себя от едких и колких шуток и нападок со стороны друга, и обеспечила помощь во взломе – это наверняка. Сколько бы ребята не ссорились, сколько бы не ругались, но в самые важные моменты, словно по негласному договору, опускали эти разногласия. Будто ничего и не было! В ответ девушке прилетело жалобное сообщение: «Да ты блять я же просил не шутить(». Конечно, Бен написала: «Сори я больше не буду упоминать это», отложила телефон и и начала медленно, словно обреченная на мучительную казнь, спускаться по лестнице.
Пришло время огрести сполна. Если раньше было легко врать матери в лицо обо всем из-за того, что на Еву не давили и не знали всю правду, то сейчас такое не пройдет. У матери были абсолютно все основания обвинять дочь во всех грехах, даже не смертных. На ужине будет настоящий допрос.
Тихо и аккуратно она села на свое место за столом. Справа край стола, слева – Женя. На противоположной стороне располагаются Лиза и мать, причем последняя сидит прямо напротив Евы, отчего ее холодный злобный взгляд ощущается еще страшнее и смертоноснее. Однако до начала разговора еще есть несколько минут. Так заведено: все диалоги могут начинаться только после того, как тарелки будут пусты. Это правило появилось, по большей части, из-за Лизы, которая своими разговорами незаметно отвлекала всех от еды, а после уходила, не доев.
Десять минут. Они будто растянулись на долгие часы. Еда едва лезла в горло, а сердце колотилось, как бешеное. Такая паника сказывалась и на манерах Евы: локти на столе, а вилка так и норовила выскользнуть из рук. Главным спасителем стал стакан воды: если бы не он, в горле бы точно образовалась настоящая пустыня, так все пересохло.
— Где ты была вчером? — Началось. То, что Ева так отчаянно оттягивала весь день. Разговор. Начался он с холодного вопроса матери. От него стало страшно не только Еве, но и остальным детям. — Ты выросла слишком быстро, или что? Я не могу понять? Может, тебя за порог дома выгнать? Ты же такая взрослая, зачем тебе родители?! — последнее предложение было с такой яркостью! Оно было обжигающе громким настолько, что кажется, сейчас разобьется посуда.
Уже никак не отвертеться. Ни соскочить с темы, ни соврать. Надо говорить, как есть. Опустив взгляд, Ева начала тихо и неуверенно оправдываться:
— Я просто... очень хотела на концерт... а ты бы... — начала непутевая дочь, после чего страх взял свое и Ева начала тараторить: — Ты бы меня не отпустила, а я очень хотела услышать его вживую, а в нашем городе он в следующий раз был бы нескоро, и...
Резкий хлопок жестко остановил ее поток оправданий. Красное пятно от пощечины на лице провинившейся разгорелось со жгучей болью. Приложив холодную руку к щеке, Ева старалась не разреветься прямо тут. А слезы предательски подступали.
— Мне что, нужны твои оправдания, Ева?! — Мать не сдерживала своего гнева, поэтому перешла на крик. — Ответь на вопрос: зачем я вообще забочусь о тебе?! Я кормлю тебя, одеваю, деньги даю зачем? Чтобы ты решила, что это само собой разумеющееся? Что ты уже такая взрослая и можешь делать всё, что вздумается?!
Была бы под рукой какая-нибудь деревянная лопатка или скалка, мать обязательно взяла бы ее да ударила Бен, но увы. В целом, она часто брала различные предметы, чтобы слова обрели больший вес, сильнейшее воздействие. Синяки и ссадины напоминали об промахах и ошибках. Пока дело до вилок и ножей не доходило, но Бен очень боится такого исхода.
Женя и Лиза. Они молча уткнулись в свои тарелки и ели, усердно делая вид, будто нет никаких ссор, никаких криков. Они сами боялись попасть под руку. Такую учесть когда-то постиг брат: он так хотел защитить близняшку, что след от руки появился у него, а не у Евы. Но была большая разница – перед ним мать потом извинилась.
«Я... – начала мысленно себя успокаивать Ева, – я же не слабая... я столько всего в жизни пережила: воровала, сбегала ночью из дома, я же не боюсь ее. Но... да блин... почему!? Почему я всегда не могу справится с ней? Я устала плакать от ее криков!» – боль уже нельзя было сдерживать. Как бы она не старалась успокоить себя, но эмоции брали верх. Сколько бы не вытирала слезы руками, они не прекращались и только нелепо размазывались по лицу.
Но это всё будто еще сильнее разозлило и так разъяренную мать. Казалось, что от такого крика она скоро сорвет себе голос.
— Да ты еще убейся! — не скупилась на слова она. – Почему я должна тратить на тебя свои нервы и выслушивать твои психи?! Может, ты еще и воровать начнешь? Давай, позорь меня перед всеми, монстр! Давай, пусть все увидят, кто ты!
За все годы жизни с матерью под одной крышей Ева всегда выслушивала эти крики и вопли. Такое стабильно происходит раз в неделю, если и вовсе не каждый день. Лишь однажды девушка попыталась защитить себя, после чего синяки от ремня на руках от ремня сходили больше недели, а зубная фея не прилетела и не дала монетку за выпавший зуб. Но сегодня... Сегодня даже если это и нельзя назвать отпором, Ева вскочила из-за стола и помчалась в комнату. В глазах размыто от слез, из-за чего дорогу до комнаты можно назвать побегом в полуслепую. Она едва не споткнулась и не собрала лицом все ступеньки. Еще никогда она не сбегала. Страх всегда не давал этого, сковывал ее. Но в этот вечер были другие обстоятельства. Смерть. Страх смерти.
Побег – универсальное средство для избегания проблем в жизни Бен. Она нередко сбегала от маленьких неприятностей, таких как обычные оскорбления со стороны одноклассниц. Одежда им не нравится, лицо слишком смазливое, да и в целом Бен какая-то странная. Придумала себе имя, а настоящее игнорирует полностью, даже когда учителя вызывают к доске. Но, кажется, все уже смирились с этим.
Даже от настоящих имени и фамилии сбежала. А сегодня и вовсе от лучшего друга. Но это не самое масштабное. Больница, которая так часто мелькает в кошмарах. Бен попала туда в одиннадцать лет и пробыла от силы недели две. Она не знала, чем болела и от чего лечили, но процедуры, которые были назначены другим детям, которые она подглядела, ей никак не нравились. Они пугали! Каждый день на завтрак, обед и ужин ее и еще четверых детей пичкали пресной едой, после чего давали какие-то лекарства, которые были такие же железные по вкусу, как и кровь. Но страшнее всего были крики. Чужие. Дети кричали от боли, страха. От процедур, на которые их водили по ночам. Будто они не лечились, а наоборот, становились безумцами. Саму Бен не успели на них отправить. За день до того, как должна была начаться первая процедура, она сбежала. Ночью Рубко на цыпочках прошла по темному и холодному коридору к выходу. Она знала, что охраны здесь никакой нет, а те пять докторов давно спят. Бюджета не хватило даже на внешний вид здания, так что об охране здесь не могло быть и речи. А за несколько ночей до побега Бен тихо проследила, во сколько обычно засыпает персонал. Так что в 3 часа ночи все должны были крепко спать, похрапывая и посапывая. Точнее, ей так казалось: на выходе, на другом конце коридора, закричал мужчина, заметив ее попытку побега. Сердце бешено застучало, адреналин прилил к голове, и ноги уже сами несли Бен прямиком через лес. Ничего не видя, она бежала и бежала, стопы раздирали ветки, сама девочка задыхалась от усталости, но останавливаться нельзя. Сзади слышался хруст. Ветер свирепо бил в лицо, отчего глаза невозможно было нормально открыть, поэтому Бен бежала почти что вслепую. Но... кое-как, ей удалось сбежать. По звукам ветки уже никто не ломал, кроме самой девочки. Поэтому она остановилась, дабы перевести дух. Следующий путь до ближайшей деревни был как в тумане. Вспоминать эти события страшно. А что было бы, если она не сбежала? Если бы ее успели отправить на процедуры? Вдруг она сошла бы с ума, как и остальные? Хоть это и в прошлом, но оно неразрывно идет бок о бок с ней и по сей день. Даже в эти моменты, когда она в очередной раз сбегает, травма бежала с ней под ручку по лестнице. Но теперь за ней никто не гнался, сзади не хрустели ветки и ветер не раздирал лицо.
Глаза щиплет от слез и неприлично долгого времени без сна. В комнате можно было свободно выплеснуть весь стресс, эмоции. Весь гнев, обиду, печаль, страх и отчаяние.
Гнев так и распирал изнутри. Бен зла на мать за ее ненависть, на Максима за убийства, даже на Била за то, что он не научился контролировать себя. За то, что он никогда не говорил с Бен об отражениях. Почему?! Да он сам рассказал Бен об этом только после того, как та заставила его!
Обида наполняла все мысли. Она столько всего спрашивала у него про это за всё время дружбы! Почему он ничего не рассказывал? Не доверяет? Почему Бен только догадывалась про грехи, а не знала точно от друга? А точно ли он друг? А почему Бен ему не рассказала и скрывала, кто она? Походу, недоверие порождает недоверие.
Печаль... словно маленькая сущность, как из мультфильма «Головоломка», нажимает и нажимает на кнопку эмоций. Слезы ярко отражали всё накипевшее. Конечно, один из главных триггеров – проблемы с матерью. Разве это плохо, что Бен последние годы решила жить для себя? Решила сбегать от ежедневных криков из-за пустяков? Разве она виновата, что родилась такой? С самого детства основной причиной ненависти матери была природа девочки. То, что она нигде не отражается. То, что она монстр. Бездушный, не человечный ни в коем разе.
Страх... как бы Бен не пыталась убежать, но мысли все возвращались и возвращались к теме отражений и таинственному убийце. Он же рано или поздно узнает, что Бен – отражение! А она не хочет умирать!
Всё это ведет к одному – отчаянию. Если бы не было такого страха к смерти, то, возможно, Бен бы уже повесилась. Также от этого шага ее останавливает еще кое-что... тот свет в глубине души. Это искра загорелась после понимания, кто виноват в смерти Зависти. Мысль о том, что она сможет предотвратить и другие смерти, наполняла решимостью. Особенно та мысль, что сможет спасти и Била в том числе. Это – одна из вещей, которая успокоила Бен. Помогли и другие приятные светлые воспоминания. Например, что у нее есть самая главная поддержка – Женя и Лиза. Это те люди, которые с самого рождения знают про Бен и не видят в этом ничего странного, ведь они к этому привыкли. Зато они почти каждый день наблюдают за криками матери. Они прекрасно понимают – это из-за отношений Бен с зеркалами, поэтому гнев матери их не коснется. После таких истерик они всегда заходили к сестре в комнату и успокаивали ее, как могли.
Пробило двенадцать часов. Время для воскрешения Игоря. Но на телефон Бен никто не звонит сообщить веселую новость о том, что всё и вправду обошлось. Никто не пишет про чудо. В соцсетях нет новых постов от певца о том, как удачно прошел концерт...
Крик страха. В доме его давно никто не слышал. Всегда если кричали, то это было за проступки старшей дочери. Но сейчас... это было явно от чего-то другого. Было чувство, что...
В одно мгновение в комнате матери появились все ее дети. Никто давно не видел страх в ее глазах. Никто не видел ее слез. И никто не ожидал увидеть по телевизору труп ее кумира... самого выстрела Бен не застала, но тело Шарлотты Ришар уже лежит на подиуме в Лос-Анджелесе.
И снова эта паника, суматоха! Большинство еще не отошло от вчерашнего убийства певца, а сегодня настала и смерть известной модели. Охрана вновь не справилась? И снова в на экране появился тот самый человек в маске, словно из ниоткуда. Его было сложно не узнать, ведь его образ гремел во всех телепередачах и газетах, его образ обсуждали на радио. По телевизору прозвучал его хриплый голос. Такой тихий, что надо напрягаться, чтобы его расслышать, но от появления убийцы воцарилась почти что гробовая тишина, которую нарушали всхлипы.
— Шарлотта Ришар. Темная. Алчность. Следующий – чревоугодие.
Казалось бы, только паника отошла на второй план, как тут же она нахлынула с новой силой. Ощущение, что Бен скоро попросту не выдержит... и вновь так хочется остаться наедине, но в этот раз не в своей комнате.
Ноги привели ее в ванну, будто они обрели разум. Словно захотели напомнить, кто она такая. Да, смотри, Бен. Смотри в зеркало. Ты не видишь себя, тебя нет! Смотри, Бен, ты тоже отражение. Рано или поздно ты окажешься на месте Игоря и Шарлотты. Да, Бен, ты не можешь увидеть свое жалкое лицо, по которому вновь размазаны слезы и сопли. Да, Бен, пытайся разбить меня. Что, не получается? Снова твои руки проходят сквозь зеркало? Вот бедненькая. И никто ведь не пожалеет, так что плачь дальше.
«У тебя есть пиздец какая проблема, – сквозь панику в голове возник голос Била. Он был словно лучик света, который пытается спасти подругу. – Ты в курсе, что ты нихуя не выполняешь обещания? Сколько раз ты клялась себе, что выскажешь все прямо в лицо этой суке? Много! А сколько раз сказала? Да нихуя не сказала, Бен. Бля, порежь ладонь себе. Что ты так смотришь, а? Я, между прочим, так делаю. Ну, как бы... в наших рядах важные обещания мы кровью подкрепляем. Типо, если я не выполню, то кровь станет проклята и всё, сдохну нахуй в мучениях. Ты главное – верь в это, а то это действие будет расцениваться как мазохизм, а не ритуал».
Хотя этот совет Бен всегда казался несуразным и опасным, но сейчас, почему-то, она вдруг вспомнила его. Делать это? Не делать? Будет больно, да и звучит глупо. К тому же, она не состоит в их братстве. Но сколько бы Бен не обещала себе стать смелее и сильнее, все никак не получалось взять себя в руки. Всегда складывалось ощущение, что каждый специально доводил ее до слез, нервировал и заставлял реветь со всей силы.
Телом двигает отчаяние, но никак не светлый разум. Взяв бритву, Бен бросила взгляд на зеркало, которое никого не отражает, и тихо сквозь слезы произнесла:
— Я никогда... мне никогда не было так... страшно? Я боюсь будущего... я боюсь себя. Я устала... Я очень устала! — Бен перешла на крик. Набрав в легкие максимальное количество воздуха, что в груди аж заболело, она будто вдохнула все те силы, которые после только что вложила в слова. Рубко наполнила грудь всей своей уверенностью, которую еле наскребла в глубине души. — Я – Бен Рубко, отражение гордыни. Темное, светлое – мне по-бубну. Я обещаю себе, что всё разузнаю. Клянусь, что спасу, как минимум, себя и попытаюсь воскресить остальных. Я верю, что это возможно! Обещаю, что больше не буду бояться и плакать. Обещаю, что возьму себя в руки!
Бен тут же полоснула бритвой по ладони, чтобы трезвый разум не остановил ее. Теперь, глядя на дрожащую кровавую руку, девочку вдруг отпустило. Вся тяжесть упала с плеч. Будто вся темная дымка, которая окутывала голову, исчезла, перестав давить тугим медным ободком. Удивительно, как этот обряд так повлиял на состояние отражения. Наверно, если вложить веру в любое действие, то оно окажет ожидаемый эффект. Мозг способен на многое. Мысли материальны.
Дело осталось за малым: требуется лишь обработать рану и перевязать. Точно не хочется, чтобы домашние узнали, что Бен режет себе ладошки. Хоть от перекиси и щиплет рану, это уже было мелочью. Да, уверенность все еще ниже плинтуса, но она явно выше, чем была ранее. Теперь, ей предстоит сделать самое сложное – сдержать обещание.
Сегодня бессонная ночь была у матери. Бен, наконец, смогла поспать, хоть ей и снились кошмары, перетекающие в волшебные и мистические сновидения.