2. проклятые
Однажды единственным напоминанием станет лишь последний удар моего собственного сердца.
• ——————— ✿ ——————— •
Майки подходит ближе и останавливается возле меня. Широкие плечи расправляются, и я чувствую, как он склоняется надо мной, приближаясь к уху:
— У меня остался вопрос, который я не решился задать при всех, — его пальцы поднимают мой подбородок вверх, чтобы я взглянула ему в глаза, — Что ты почувствовала, когда прикасалась ко мне тут?
Он хватает мою руку и кладёт её себе под футболку. Я напрягаюсь, как только ощущаю рельеф его мышц. Он смотрит. Он наблюдает. Смотрит, ухмыляется, и ведёт мои пальцы плавно под одеждой. Выше по торсу, крепко держит моё напряжённое запястье и тянет к своей груди, где отчётливо чувствуется его неравномерное сердцебиение. Он очень близко, и почему-то прямо сейчас я хочу сократить это расстояние.
— Или ты смелая, только когда я пьяный? — чернота в глазах Манджиро становится гуще, поглощает меня на дно мрачной галактики его радужек, и я не могу даже моргнуть.
Он вплотную приближается к моему лицу, и я делаю глубокий вдох, раскрывая сухие губы, думая, что он хочет меня поцеловать, но Майки резко меняет траекторию и склоняется к уху, едва касаясь его губами и чеканит каждое слово:
— Потанцуешь со мной?
— Что? — выскакивает моментально, и я забываю, зачем вообще сюда пришла.
— Заткнись и потанцуй со мной.
Без лишних слов он вытягивает руку, в которую тянется моя ладонь. И я почувствовала ответное прикосновение: прохладное, как весенняя ночь. Он скрепляет наши пальцы. Я медленно прислоняюсь к напряжённой груди, чувствуя, как его пальцы располагаются на моей талии, нагревая кожу под материалом рубашки. Я горю синим пламенем, раздуваемая жарким дыханием у своего виска.
На первом этаже из колонок вибрирует медленная музыка, и мы непроизвольно начинаем двигаться в такт приглушённой трели едва слышных строчек припева.
— Одинокой ночью, я любил тебя одинокой ночью...
«Нет. Только не это. Только не пой. Я и так на грани».
Бархатный монотонный голос, знающий все ноты наизусть, вызывает тряску в руках, и я крепче впиваюсь пальцами в его твёрдые плечи.
— Она искала смерти на двуспальной кровати... — веки опускаются, а голова откидывается назад, — А он сказал: "Дорогая, убийственно выглядишь... — он резко наклоняет меня так, что кончики моего высокого хвоста почти коснулись пола, — Так что теперь ты мертва".
— Дай мне почувствовать, что я дышу... — теряю момент, когда сама начинаю подпевать ему, когда ноги окончательно запутались, и мы плотно прижались друг к другу. Из настежь открытого окна шёл сквозняк и пахло ночью: прохладной травой и росой, скопившейся в спящих цветках.
Окаменев в его руках, чувствую, как широкая ладонь сильнее вжимается в моё тело в районе поясницы, как пальцы второй руки ещё крепче сдавливают мою кисть, как сладкий шёпот обволакивает мочки моих ушей.
«Прошу, Майки. Перестань касаться меня и замолчи. Я не железная».
Откуда-то во мне появляется решительность поднять взгляд на его спокойное лицо. Вглядываюсь в гипнотические переливания стальных чёрных глаз, и ощущаю, как теряю последние капли трезвого состояния.
— Я знаю, что ты задумала, — наши губы покрываются жарким испарением из-за максимальной близости.
— Да... Знаешь... — щёки багровеют похлеще ковровой дорожки, я заворожённо выдыхаю и вновь раскрываю иссохшие губы, испытывая жажду.
— Так нельзя. Мы оба пьяные.
— В каком смысле нельзя? Я же...
— Чёрт! Я разгромил по пути какую-то вазу, — в коридоре слышится шум, ненадёжно закреплённая дверная ручка дёргается на висящих болтах, и я отскакиваю от Майки быстрее, чем Дракен успевает вывалиться из коридора в комнату, — Сорян, что отвлекаю, но вы нужны внизу, — он с трудом опирается о комод и кладёт руки в карманы чёрного худи, — Что-то я перебрал... Почему вы стоите?
— Пришли за новым пойлом, — говорю первое попавшееся на ум, пока Дракен волочит своё тело к дивану, спотыкаясь об свою же ногу. Грёбаный двухметровый шкаф.
— Ну раз стоите, тогда, Юна, будь другом, помоги убрать всякий хлам на первом этаже. Остальные не могут даже в пьяном угаре с пола встать, а разбитые бутылки я сам.
Момент упущен. Его не вернуть. Важный вопрос не задан.
— Окей. По последнему разгрузимся и спать.
— Мне помочь? — раздаётся голос со спины, чувствую, как Майки продолжает сверлить мой затылок серебристым свечением своих глаз.
— Нет. Подожди тут, мы быстро, и домой вместе поедем.
***
К полуночи обессиленно падаю на ближайший диванчик с тряпкой для пыли, и громко хлопаю заветную "пять" Рюгуджи, который отчаянно пытался сдуть обрезок цветной фольги с мокрого лба.
В другой части коттеджа не пустовал всего лишь длинный коридор из дверей, как в гостинице, который окутывал приятный для глаз приглушённый красный свет и расставленные по углам фикусы. На подоконнике устроилась целая компания, играющая в переводного дурака.
Медленно встаю, пожаловавшись на больную спину в своём-то возрасте, и иду вдоль по "красному" коридору, чтобы сообщить Майки о законченной работе, но, услышав из некой двери женские вздохи, судя по всему, двух девиц минимум, заканчиваю свой осмотр. Пытаюсь протолкнуться сквозь плечо какого-то пьяного торчка и спину какого-то футболиста, но чья-то белая спина старательно загораживает проход.
— Зачем столько людей? Не продохнуть!
— Стой! Не иди туда.
— Кадзутора? Это ты?
— Стой, кому говорю, — он сдерживает меня на краю лестницы, не давая возможности выглянуть вглубь коридора.
— Да что с тобой? Отойди! — начинаю выходить из себя.
— Не самое удачное время, — сзади подходит Дракен, переступает последнюю ступеньку и подходит к нам.
— Что? Господа, я сейчас найду хворостину и отхлестаю вас обоих.
Грозно хмурюсь и предпринимаю ещё одну попытку проскользнуть возле так называемой «стены» из двух амбалов. Как только я заступаю за их спины, ноги непроизвольно прилипают к полу.
Мне нужно скорее к нему. Мне нужен его взгляд, чтобы я осознала, что всё происходит по-настоящему.
— Он там не один, — Кадзутора склоняется над моим ухом, и каждое его слово как стрела в моё бушующее сердце.
Дверь комнаты, из которой я совсем недавно выходила, внезапно открывается, мы с парнями одновременно поворачиваем головы на звук скрипа, и оттуда выходят две девушки. Одна выше и постарше на вид, осталась у дверного проёма. Вторая незнакомая девушка с растрёпанным видом выскочила чуть позже, младше нас на год. Выглядела она растерянно, но после обнаружения меня она расплывается в улыбке, опускает неприлично задранный край платья и вытирает большим пальцем смазанную помаду с подбородка, а после бежит вниз по лестнице, попутно поправляя спутанные чёрные волосы.
— Кто эта дрянь? — шиплю, обращаясь к Дракену, который всё это время сжимал моё плечо.
— Это... Мия, кажется. Первокурсница и новенькая.
— Я не спрашиваю её имя! Кто она, нахрен, такая?! Почему она была там с моим мужчиной?!
В бою «Юна против вспышки гнева» всегда побеждает гнев. Бегаю глазами по полу, и взгляд натыкается на ботинки у порога, того самого, откуда вышла та раскрашенная сучка из нашего колледжа, которая часто вешалась на чужих парней. Уголки губ сползают вниз, и я зависаю напротив тяжёлого взгляда в дверном проёме. Только на этот раз в его глазах сверкают озлобленные искры, как будто кто-то поджог бенгальские огни в зрачках. И ни капли жалости в угольных радужках не видно. Будто не от мира сего. Но я не уверена, чем именно вызван его скрытый гнев – моим несдержанным поведением или упоминанием о той девице на весь этаж.
— Майки!
— Тебе нужно успокоиться. Пойдём со мной, — Кадзутора хватает мою вспотевшую ладонь, но я выдёргиваю руку.
— Я сейчас всем покажу, как я умею успокаиваться!
— Пойдём говорю, — он настойчиво цепляется за край моего рукава и наотрез отказывается отпускать.
— Не устраивай здесь драку, — Дракен отпускает мою руку и Кадзутора разворачивает меня к лестничному пролёту.
— А ты не влезай!
— Ты сейчас пытаешься убедить меня или себя?
— Нас всех! — ору я, и уже не слышу его. Злоба охватывает нутро, — Отпустите, я догоню эту сволочь, которая заглянулась на чужое!
Больше нет сил сдерживаться. Я не могу поверить, что всё сорвётся из-за какой-то пьяной идиотки. Что это сейчас было? Почему пару минут назад какая-то сучка вешалась на моего парня?
Парни уводят меня вниз, стаскивая с лестницы, как неугомонного котёнка за шкирку, пока я отчаянно сопротивляюсь и в ярости сношу все дурацкие безвкусные керамические вазы с фикусами. Мы вываливаемся на порог, хлопая дверью позади и одновременно вдыхаем свежий воздух, будто пробежали стометровку. Я громко кашляю между попытками захватить как можно больше кислорода после душного помещения.
— Всё-всё... Успокойся, — Кадзутора мягко обнимает меня, крепче прижимая моё дрожащее тело к себе.
— Что это всё значит?
— Не знаю... Но знаю, что утром всё встанет на свои места.
Прохладная ночь слегка разбавляется тусклым светом фонарей с веранды. Хорошо, что они не потащили меня дальше. Стало так тихо, и именно здесь мы можем передохнуть. Успокоиться и усмирить непонимание.
— Не нужно было сюда идти...
— Поехали домой. Не думаю, что сейчас нужно устраивать конфликты, все уставшие и пьяные. Поговорите завтра.
— Точно. Не хочу его слушать. Не сегодня.
***
Три дня затянувшейся меланхолии. А я всё ещё не нахожу себе места.
Нужно ли мне забыться с ним? Сама окольцовываю руками мужскую горячую шею, когда парень оставляет на ключицах лёгкие, почти неприметные поцелуи. Мыслями и душой я не здесь, а в какой-то далёкой галактике. На Землю возвращает лишь тогда, когда глаза встречаются с разбитым взглядом Манджиро, который, сложа руки, не сводил с меня глаз.
А я, как всегда, беспечна.
Смеюсь, и моя улыбка ослепительна, но она меркнет, как только мутные чёрные глаза находят моё лицо. Я врастаю ногами в пол. Он не отпустит, пока не разнесёт мой мир в щепки. А я в ответ разнесу его. Взгляд задерживается на Манджиро всего на секунду, затем я отворачиваюсь, и целую Кадзутору. Его лучшего друга. Обнимаю за плечи его лучшего друга. Прижимаюсь телом к его лучшему другу. И руки его лучшего друга скользят вдоль моей поясницы.
Майки злится, дёргается с места, словно молния, хлопнув дверью настолько сильно, что, казалось, витражное стекло на древесине мелкой крошкой рассыпется на пол. Буквально ракетой подлетает к нам, оттаскивая Ханемию от меня за ворот рубашки и толкает куда-то в сторону. Мне кажется, ещё немного – и он спалит всю школу, а меня кинет в костёр.
— Я, блять, не понял сейчас, — его глаза горят пламенем злости и неописуемой агрессии.
— Ты дверью ошибся, друг, — Кадзутора встревает между нами и хватает меня под локоть, будто боится соперничества.
— А это не тебе решать, друг, — огрызается Майки, делая акцент на его "статусе".
— Юна, этот придурок достаёт тебя?
— Юна идёт со мной, — он не обращает внимания на него и пытается потянуть меня за собой.
— Она не хочет идти с тобой, — замечаю, как Майки оказывается между мной и Кадзуторой. Какие-то петушиные разборки.
Майки грубо толкает меня в плечо, и я пячусь назад, упираясь спиной в угол шершавой стены.
— Послушай... — он расправляет плечи, вытягиваясь, — Я не хочу драться, тебе ясно? Я просто хочу забрать свою девушку и увезти её домой.
— Детка, он что, до сих пор твой кавалер? — Кадзутора вопросительно кивает мне, а его густая мелированная чёлка прикрывает половину лица. Как он вообще ещё не споткнулся?
— Нет, — лукаво улыбаюсь и сверлю Майки хитрым взглядом.
Слов нет, ком в горле душит горло. Ещё и стоящий напротив наверняка уже бывший молодой человек подливает масла в огонь лишь своим присутствием и неоправданной злостью. Месть удалась, стало легче? Нет, ни капельки. Напротив – хуже. Душу на куски рвёт что-то, а сердце разбито в грудной клетке.
— Ты, упырь, что ты сделал? Что ты сказал ей?! — он толкает его в грудь, — Я убью тебя, Кадзутора, усёк? — в лицо прилетает смачный удар ноги, который разбивает ему губу до первой брызнувшей крови.
Сказать, что он готов разрушить всё, что движется и не движется – ничего не сказать. Казалось, что Майки буквально готов выпотрошить парня, или стереть его в порошок, или закопать заживо, попутно залив «могилу» сырым бетоном. Столько разных вариантов убийства, что бушующий Сано чувствует себя психом-маньяком в данный момент и совсем не стыдиться подобных мыслей. Но сейчас он бросает это гиблое дело, ведь бороться, в первую очередь, с другом – неравенство моральных сил.
Одними дрожащими губами, еле слышно, будто мантру, я повторяю фразу: «За что?». За что отдала всю себя в этих отношениях, отдала своё сердце и душу, а что получила в итоге? Измену по пьяни. Разбитое сердце своими осколками режет внутренности, хочется на эмоциях спрыгнуть с крыши, не боясь разбиться. Но и лишней драмы не нужно, он ведь не первый и не последний.
Замечаю сжимающиеся в кулаки мужские пальцы, в ушах висит звон, на стоящего рядом и наблюдающего за этой ситуацией Кадзуторы вообще нет никакого дела. Перед глазами маячит и пульсирует та злосчастная страстная картина в коттедже с Майки и той распутной девушкой. Ладонь сама замахивается, оставляя на его щеке красный след.
— Уйди отсюда! Уходи прочь, Манджиро Сано, и даже не смей меня в чём-то упрекать! Исчезни так, будто тебя никогда не было в моей жизни! — наверное этот крик слышали все в округе, в том числе и ученики, находящиеся в здании школы.
И он уходит, как я и просила.
Понимает, что друг всё подтвердил и замёл следы, оставляет наедине с одноклассником, который вытирал с подбородка красную дорожку крови. Залезает на сидение любимого байка и уносится на всех скоростях прочь, рассекая воздушную среду агрессивным рыком мотора. Ушёл из моей жизни, только вот, надолго ли?
— Ты как? — ладонь недобитого парня успокаивающе поглаживает плечо. Это не тот вопрос, на который я хотела бы ответить, и который вообще стоило озвучить в такой момент.
— Кажется, это должна была спросить я, — достаю из кармана пиджака салфетку, вытирая остатки крови на нижней губе Кадзуторы, пока назойливые мысли не покидают голову.
Может, стоило дать ему объясниться, дать шанс? Выслушать, а потом всё равно прогнать? Что может оправдать измену? Какая отмазка должна быть придумана, чтобы человек простил подобное предательство? Её, конечно же, не существует.
***
Грудь тяжело вздымается в попытке урвать хотя бы маленький глоток воздуха, где-то возле уха раздаются мужские стоны вперемешку с томными вздохами. Поступаю прямо сейчас как последняя предательница, извиваясь от удовольствия под Кадзуторой, который под предлогом помощи с домашкой затащил в свою квартиру на самом деле совершенно для другой цели.
И сопротивляться я особо не смогла. Не понимала, почему вообще поддалась ласкам и раздвинула ноги перед ним. Жажда мести? Сделать больно Майки, чтобы он страдал так, как я?
Определённо. Пускай он этого не узнает, пускай я ещё несколько месяцев буду чувствовать себя последней распутницей, но, может, хотя бы самой легче станет. А станет ли?
Сумерки опустились на землю, на телефон всё ещё поступают бесконечные сообщения от сестры с угрозами посадить под домашний арест, или того хуже – забрать карманные деньги. Ногти впиваются в мужские плечи, насыщая красные пятна и смазанный поцелуй, оставленный на покрытой засосами ключице.
Меня уносит волна экстаза. Я отдаюсь страсти. Я на пике эйфории. Любовь и месть будто сочится сквозь меня. Пронизывает моё тело, движет им. Мне так хорошо. Руки Кадзуторы такие теплые, приятные. Скользят по моей обнаженной спине. Мы с ним на одной волне. Я закрываю глаза и отдаюсь только прикосновениям.
Вижу лицо Манджиро. Его руки ласкают меня, и я льну ближе. Выгибаю шею под его поцелуи и сплетаюсь с его телом в этой безумной божественной власти.
***
Горло неприятно сушит от жажды и частых вздохов. Очень скоро спрыгиваю с кровати, собирая одежду по уголкам спальни.
— Ты куда? — хрипловатым голосом спрашивает Ханемия, отползая к изголовью кровати и накрываясь смятым одеялом.
— Домой. Сестра меня убьёт, если не вернусь сегодня, — с трудом натягиваю на размокшее тело одежду, разглядывая подкаченный торс Кадзуторы. Только сейчас осознаю: он красивый, чертовски красивый, но куда ему до «того самого», который своим поступком уничтожил всё и заставил страдать, заставил поступить так ужасно, — Увидимся в школе.
— Давай я вызову тебе такси, — он догоняет меня в коридоре, попутно накидывая домашний халат. Набирает короткий номер и спустя несколько гудков заказывает машину на свой адрес.
— Через 5 минут будет. Может, всё-таки останешься? — мужская рука обвивает талию, прижимая плотнее к торсу. Мотаю головой в сторону, пока он выводит узоры на моём плече кончиком носа.
— Нужно идти, — он вновь затягивает в тягучий поцелуй.
— Вот как, — извиваюсь возле него, пока крепкие руки повторяют изгибы моих форм.
Он мычит в поцелуй. А я не хочу прямо сейчас расстраивать его, ведь он наверняка понял произошедшее по-своему, наверняка думает, что я согласна остаться с ним, но это далеко не так. Хотя я сама дала ему такую надежду. Под моим напором и долей хитрости по истечению десяти минут ему приходится сдаться и отпустить меня домой. И только выйдя из подъезда я наконец могу дать волю настоящим эмоциям.
***
— Где ты была? — взволнованно спрашивает старшая сестра Эвита прям в коридоре и начинает читать очередные нотации, но почти сразу смягчает тон, когда видит на моём опухшем лице чёрные следы от потёкшей туши, и заплаканные, красные глаза, — Что случилось?
Без слов бросаюсь в объятия единственного родного человека, шепча тихое: «Прости».
Она успокаивающе поглаживает затылок тёплой ладонью, а я вдыхаю аромат её футболки, пропахшей свежей выпечкой, что прямо сейчас находилась в духовке.
— Это из-за него? — киваю, и вновь глаза наполняются слезами, а тело бросает в мелкую дрожь. И не понятно, от холода, или от него.
— Я люблю его, Эва...
— Знаю, — она заботливо целует меня в макушку.
— Он тоже меня любит, — шмыгаю носом, — Я чувствую.
— Знаю.
— Но почему всё слишком сложно?
— Он всегда был сложным. Никто не знает до сих пор, какой он. Понимаешь, о чём я?
— Намекаешь на то, что я выбрала не того мужчину?
— Нет, — она улыбается, — Но я предупреждала, что он утащит тебя на дно.
Масла в огонь подливает одна фраза: «Я тебя предупреждала». Возможно, раньше я бы психанула или даже разозлилась на подобное, но сейчас, чувствуя вину перед ней за свои поступки, ничего не могу сделать, кроме как просить прощения.
— Я справлюсь?
— Не сомневаюсь... Всё, прекращай, он того не стоит.
Знала бы она, что это даже не из-за Манджиро. Скорее, из-за своего поступка. Я же, твою мать, особенная, думала, что оно не выйдет мне боком.
— Пойдём, я тебя горячим пирогом накормлю, — она чуть приседает из-за высокого роста, большими пальцами вытирает остатки слёз с холодных щёк и тянет за собой на кухню.
— Эва, мне нужно сделать проект, можно я сегодня останусь у подруги? — тяжёлый вздох не предвещает ничего хорошего, но она положительно кивает в ответ на просьбу.
— Только позвони, как доберёшься, и возьми с собой пирог, угостишь подругу, — соглашаюсь и вновь обнимаю её, подтверждая, что она во всём права.
***
Эва улыбается, и когда за её спиной хлопает дверь, позволяю себе упасть на пол на пять минут. Они всё ещё нужны. Как и Майки. Она не знает, но уже поздно. Я уже пошла ко дну вслед за ним.
Пространство давит, сковывает. Невозможно находиться в своих родных четырёх стенах. Телефон вибрирует за вечер неизвестно какой раз. Теперь Кадзутора Ханемия настойчиво добивается моего внимания.
— Чего тебе? — отвечаю на звонок и пытаюсь звучать бодро, а сама с трудом заползаю с пола на кровать.
— Ты. Целиком и полностью, — в динамике раздается хриплый, низкий голос.
— В одном из твоих незабываемых снов. Спокойной ночи, — нажимаю на красную кнопку сброса вызова и не желаю думать ни о чём больше.
Сбежать кажется не такой уж и плохой идеей. Только куда бежать? Где спрятаться от этого всего? Где спрятаться от своей тени?
На часах семь вечера, город окутан мраком ночи, ноги идут сами по себе, останавливаясь на какой-то пустой детской площадке, где неподалёку дерётся пришибленная парочка какого-то высокого парня с косичками и буйной девушки за бутылку пива. Романтика.
Иду чуть дальше и достаю спутанные наушники из кармана. Запрыгиваю на качели с облезлой краской и отталкиваюсь ногами от земли. Они громко скрипят и отдают эхом на спящий район, после чего в нескольких окнах многоэтажек включается свет.
Разные мысли лезут в голову, не понимаю, зачем солгала сестре о школьном проекте? Ночевать на улице поздней ночью кажется не самым лучшим выходом из ситуации, но возвращаться домой максимально не хочется. Там душно, тяжело, всё ассоциируется с «ним».
В голову приходит идея...
Юна[19:15]: Дракен, мне нужно вписаться где-то на ночь. Это срочно, не хочу спать на лавочке.
Рю[19:16]: гони ко мне в отель, переночуешь там, я как раз хотел поговорить. через сколько будешь?
Юна[19:19]: пол часика подожди♡
• ——————— ✿ ——————— •