Моросил мелкий дождь. Туман поредел.
Чёрный автомобиль стоял на прежнем месте, а Лайзо действительно спал, свернувшись клубком на заднем сидении. Я пересекла площадь, наклонилась и постучала кулаком по стеклу, а потом ещё и пнула дверцу. Лайзо вскинулся, сонно щурясь. Узнав меня, он быстро выбрался из автомобиля, взъерошенный и озябший, открыл для меня дверь - да так и замер.
- Леди, простите, если не в своё дело лезу... Но где ваша накидка? И шляпка с тростью?
- Что? - Я словно очнулась от забытья и покачала головой. - Всё в порядке. У меня же не одна накидка, да и другой зонтик-трость есть... Кажется, даже два или три.
- Понятно, что есть. Вы ведь не из наших, не из голодранцев, - тихо отозвался Лайзо, заводя двигатель, и, обернувшись ко мне, вдруг побледнел: - На вас лица нет. Что случилось? Может, я подсобить могу?
Он говорил - и точно пытался сделаться меньше, незначительней, проще, как тогда, в кофейне, когда изображал невесть кого. Не полноценный человек, а оживший... ожившее... ожившая шляпка, которой можно выговориться без стыда.
- Нет. Не можете, - покачала я головой, чувствуя, что леденею. - Мистер Маноле, вы правы, это не ваше дело. Если хотите проявить заботу, просто езжайте отсюда как можно быстрее.
- Как скажете, - отвернулся Лайзо с деланым равнодушием и уставился на дорогу. Автомобиль наконец-то тронулся с места. - Только, это, леди... Вы зря по дождю-то побежали, у вас теперь все лицо мокрое. Возьмите-ка, - и он, торопливо и не глядя, положил мне на колени что-то. - Мать вышивала, сама, своими руками. Не побрезгуйте.
Я опустила взгляд. На темно-пурпурных юбках лежал белый льняной платок с нежной вышивкой. Зелень и пурпур, вербена и цветущий тимьян.
- Верну вам его позже, - невнятно пробормотала я, чувствуя, что горло сдавливает. - Вы очень любезны.
Лайзо, не отрываясь, смотрел на дорогу, словно меня и не было. И, пожалуй, где-то в самой глубине души я ощущала смутную благодарность за это почти настоящее равнодушие.
Дома мне в таком состоянии делать было нечего. Всё валилось из рук, смысл документов ускользал от разума - не чтение получалось, а так, разглядывание буковок. Промаявшись час, я решилась на крайние меры - поехала в "Старое гнездо", хотя не собиралась там появляться до завтрашнего дня. И, готова поспорить, никогда ещё посетители не пили столько кофе, приготовленного собственноручно графиней!
Конечно, не обделяла я и себя.
- Леди, которая это по счёту чашка? - осторожно осведомился Георг после очередной моей кофейной паузы. - Помнится, с полгода назад вы постоянно жаловались на сердце...
- Пустяки, - улыбнулась я. Судя по тому, как закашлялся Георг, беспечность удалась мне плохо. - Здесь больше половины молока. Это совершенно безвредно.
- Разумеется, разумеется, - ворчливо откликнулся он.
О Рокпорте Георг не стал спрашивать, к счастью. Но, так или иначе, мысли мои крутились вокруг сегодняшней встречи. Я уже сожалела о своем поведении. Вряд ли маркиз желал причинить мне боль. Так стоило ли хлопать дверью и гордо отказываться от подарков?
Впрочем, драгоценности я не смогла бы принять в любом случае.
"Как всё сложно и запутано, - крутилось в голове невеселое. - Куда там расследованиям Эллиса..."
Вечером ещё оставалась смутная надежда, что на следующее утро ко мне вернётся прежнее самообладание и я придумаю, что делать дальше. Увы, она не оправдалась. В первую очередь потому, что за целую ночь глаз я так и не сомкнула.
Утро встретило меня головной болью и посыльным от маркиза Рокпорта. Даже не знаю, что было хуже. Но посыльного, по крайней мере, можно было отправить обратно - с нераспечатанным конвертом и неоткрытой коробкой. А против дурного самочувствия я знала лишь одно безотказное средство - работа, работа, работа. Не прогоняет боль, но заставляет забыть о ней.
Около пяти вечера я отправила Эллису записку, интересуясь ходом расследования. Лайзо привёз ответ сразу же. На обороте моего послания было написано лаконичное: "Занят". Сердце кольнуло неприятным чувством: вдруг детектив боится теперь говорить со мною, чтобы не навлечь на свою голову гнев маркиза?
Словно угадав мои мысли, Лайзо отвернулся и произнёс в сторону тихо, словно бы обращаясь к самому себе:
- Ну и бардак в том Управлении! В доме для скорбных умом и то порядка больше. Все бегают-бегают, пишут-пишут, бумагу зря переводят. А всего-то большой чин с проверкой приехал, эка невидаль... Леди Виржиния, мне вас здесь дожидаться или позже приехать? Если позже, то к которому часу? - добавил он почтительно, обернувшись, прямо как настоящий потомственный слуга.
Его новое амплуа... успокаивало. Так, словно в один момент он стал почти безопасным.
- Подождите тут, в кофейне.
Оставшись в одиночестве, я выдохнула с облегчением. Эллис не боится. Действительно занят.
Остаток дня тянулся мучительно медленно. Мне порою казалось, что вот-вот я упаду и засну прямо посреди зала. Но стоило, к примеру, подняться наверх, в комнаты Мэдди, и прилечь на диване, как сонливость исчезала, а тягостные мысли наваливались с новой силой.
- Это вам, наверно, шум мешает, - сочувственно откликнулась миссис Хат на мои сетования. - Вы поезжайте в особняк, леди Виржиния. Сегодня дождь, гостей немного, в одиннадцать и так, и этак закроемся. Чего вам себя мучить?
Довод был разумный. Однако даже дома сон не шёл. Мешало абсолютно всё: будто бы слишком жарко натопленная комната, неумолчный шелест унылого осеннего дождя, призрачный запах табачного дыма... В половине первого я не выдержала и поднялась; побродила немного по комнате, думая, не послать ли Магду за успокоительным к доктору, но потом просто накинула на плечи шаль и спустилась в гостиную.
Дом спал. Ни возни на кухне, ни топота в комнатах для слуг - почти совершенная тишина, оттенённая только шёпотом дождя и тиканьем старинных напольных часов. Как сомнамбула, я несколько раз обошла гостиную по кругу, а потом меня потянуло на улицу. Вспомнился липкий, удушливый сон о тропическом острове и море, о художнике и его загадочном госте. Уснуть снова мне тогда помог свежий воздух. Отчего бы не выглянуть на улицу сейчас?
Окно высветила вспышка далекой молнии. И - бесконечность спустя - глухо заворчал гром, как большой, не вовремя разбуженный зверь.
...Я выскочила на порог, как была - простоволосая, босая, в одной шали, накинутой поверх пеньюара.
Дождь меня оглушил.
Холодный, обволакивающий, всепроникающий, он просочился, кажется, до самого сердца. Лёгкая ткань быстро промокла и облепила ноги; плотная шаль медленнее вбирала воду, но зато и тяжелела с каждой секундой, и через минуту мне уже казалось, что плечи укрывает не одна шаль, а целый десяток. Ветра почти не было, словно и его дождь загнал в какую-то подворотню, как бродячего пса. Безлюдная площадь перед особняком замерла в безвременье. Дома выглядели покинутыми триста лет назад; чёрные окна слепо уставились в серую хмарь; вода смыла с города человечьи запахи, оставив лишь речную сырость, затхлый каменный холод, кисловатость земли и резковатое, пряное благоухание палых листьев.
Дождь шептал о чем-то неумолчно - и в этом шелестящем звуке растворялись мысли, абсолютно все, оставляя меня опустошенной. Или обновлённой? Это было похоже на колдовство. Я уже и не помнила, что мучило меня всего час назад.
- Не боитесь, что вас кто-нибудь схватит, леди?
- Скорее я сама что-нибудь подхвачу. Простуду, например, - ворчливо, как Георг, откликнулась я. - Что вы здесь делаете, мистер Маноле?
- Мать навещать ходил, вернулся вот, - просто ответил он и шагнул ближе - так, что теперь можно было его видеть, а не только слышать. - А вы, леди?
Я промолчала, чувствуя себя донельзя глупо. Лайзо был одет по погоде - плащ с капюшоном от дождя, сапоги. А я... Мне совершенно некстати лезли в голову мысли об этикете и правилах поведения для благовоспитанных леди... Конечно, нет никакой уверенности, но наверняка там был пункт о том, что графиня не должна представать в мокром пеньюаре и потрепанной шали перед посторонними мужчинами.
- Мне... - начала я - и осипла разом. Щёки ожгло смущением.
Но Лайзо ответил неожиданно мягко и деликатно, тем тоном, каким говорят очень-очень хорошие врачи - или священники по призванию.
Самозваные колдуны, наверное, тоже.
- Вам не спится?
Я кивнула, кутаясь в промокшую шаль, и запоздало сообразила, что жеста Лайзо может и не увидеть.
- Да. Бессонница, ничего особенного.
- Ничего особенного, значит, - задумчиво произнёс Лайзо и шагнул ещё ближе. Я отступила к двери. - А что ж вы тогда второй день места себе не находите? И сегодня, вон, вы едва в кофейне не упали. Разве это хорошо?
- Плохо, - легко согласилась я, нашаривая дверную ручку. Лайзо стоял уже слишком близко, и даже не по меркам этикета - по моим личным ощущениям. - Это всё от бессонницы и кофе. Завтра же пошлю Магду в аптеку за снотворным. Мистер Маноле, что вы де...
Лайзо бесцеремонно, будто с какой-то лавочницей имел дело, положил мне руку на шею, кончиками пальцев касаясь той самой бьющейся жилки. Я обмерла, сердце заколотилось вдруг заполошно - но в следующую секунду Лайзо уже отступил.
- Так вот в чём дело, - протянул он со странным удовлетворением. - Понимаю. Леди, полно вам на холоде стоять, - распахнув дверь, Лайзо осторожно подтолкнул меня к проёму. - Присядьте тут на минуточку, ладно? Я быстро вернусь, одна нога здесь, другая там. Только дождитесь обязательно!
И был таков.
- Мистер Маноле? - тихо окликнула его я. - Святые Небеса... И что с ним делать?
Только оказавшись в тёплом холле, я поняла, насколько замерзла на улице. Ноги у меня с трудом гнулись от холода. Едва-едва доковыляв до лестницы, я тяжело опустилась на ступени и стянула с плеч пропитавшуюся водой шаль. Попыталась отжать - и на полу появилась солидных размеров лужа. То-то Магда утром обрадуется!
Разумеется, о том, чтобы дожидаться Лайзо, и речи не было. Но само собой вышло, что пока я управилась с шалью, минуло с четверть часа, и несносный гипси успел вернуться. Да не просто так, а со свечой, стаканом какого-то отвара и маленькой серебряной баночкой, похожей на табакерку.
- Ну-ка, выпейте. - Лайзо протянул мне стакан. - Не бойтесь, это травы вроде тех, что мать вам давала. Она мне рассказывала, что с вами было. Ну же, не бойтесь... Или хотите промаяться ещё целую ночь?
Доверять Лайзо у меня не было ни единой причины. Однако лекарство Зельды когда-то действительно помогло... "Не отравит же он меня, в конце концов", - разозлилась я на себя и быстро выпила отвар. Вкус и впрямь был знакомый - похоже, Лайзо не обманывал.
- Вот и славно, вот и славно, - разговаривая со мной, как с маленьким ребенком, нахальный гипси забрал стакан и поставил его на ступень ниже, а затем отвинтил крышку у загадочной "табакерки". Сильно запахло лавандой и чем-то цветочным. Жасмин? Нет, не совсем похоже... - А теперь протяните-ка левую руку. - Я подчинилась машинально. - Да левую же! - Лайзо беззвучно, как Мэдди, рассмеялся и сам взял мою руку. Перевернул ладонью вверх, зацепил из "табакерки" прозрачной мази и принялся осторожно втирать мне в запястье против часовой стрелки.
Одурманенная бессонницей и дождём, я наблюдала за этим действом с глупой улыбкой.
- Что это?
- Так, для сна, - туманно ответил Лайзо. Голос у него был довольный. - Сам делал, не бойтесь, лучше бальзама во всем Бромли не найти. Ну-ка, теперь на виски...
Отступать было как-то глупо. К тому же Лайзо не стал затягивать неловкий момент - быстро коснулся висков скользкими пальцами, словно рисуя букву или символ, а потом поднялся на ноги.
- Идите спать, леди, - странным голосом произнёс он. Волнуется? Отчего бы? - А если ещё беспокоиться будете или уснуть не сможете - скажите мне. Я не хуже матери травы знаю, а кое-что у меня и получше выходит... А вы идти-то сможете? Или вас понести?
- Ну, это уже слишком, - делано возмутилась я, хотя сейчас чувствовала только усталость - никакой злости. - Благодарю за заботу, мистер Маноле, но в своём доме я вполне могу передвигаться сама.
- Ну, как знаете. - В словах Лайзо мне послышалось сожаление. - Вот, держите ещё, а то в темноте упадёте, а я виноватый буду, - он отдал мне свечу. - Доброй ночи!
Хотя я внимательно проследила за тем, чтобы Лайзо ушёл в крыло для слуг, и лишь потом поднялась по лестнице, меня не оставляло ощущение пристального взгляда в спину. Не злого, не опасного - просто внимательного. И, пожалуй, только это помогло мне дойти до комнаты - не хотелось падать перед невидимым зрителем. А уже в спальне я всё-таки вызвала Магду и велела ей принести сухую сорочку и забрать мокрую одежду.
Магда долго причитала и охала - как это так, леди ночью под дождь вышла! - но помогла мне быстро переодеться и лечь в кровать. Свеча так и осталась гореть на столе. Я хотела было подняться и задуть её - не вызвать же Магду снова - однако сама не заметила, как заснула...
"Надо бы сказать утром Лайзо спасибо", - мелькнула благодарная мысль, однако чаяниям этим не суждено было сбыться. Стало не до того.