Дети лечебницы Квин

Мы не говорили о своих диагнозах, словно это было в порядке вещей – не называть их. Будто мы находились здесь не на лечении, а в летнем лагере. Десятки подростков, собранных в одном месте и имеющих совместный досуг. Утром завтрак, после обеда прогулка, вечером – игры или посиделки перед телевизором. Ничего, чтобы могло бы раскрыть в нас тех, кем мы являлись. Даже на процедуры забирали по одному, словно боясь, что мы можем заразиться безумием друг от друга. Безумием, которое было в каждом из нас.

Но с наступлением ночи всё менялось. Именно ночь расставляла всё по местам и показывала, кто мы есть. С наступлением темноты лечебницу Квин будоражили звуки. Звуки, словно приходящие из ниоткуда и вызывающие наших потаённых монстров. Они приходили не случайно, скрываемые темнотой ночи. Я уверена, каждому из нас предназначался свой демон.

Стоило мне закрыть глаза, и я всем нутром чувствовала, как еле слышными шагами монстры проникают в узкие щёлки прикрытых дверей, заползают в щели оконных рам и лёгкой дымкой проникают через вентиляционные трубы. Стоило только закрыть глаза, как они, завладев твоим дыханием, погружались в твои сны.

В это смутное время мистер Пейн всегда сидел на стуле, ожидая своего часа. Часа расправы с монстром. Вас не должны обмануть его прикрытые глаза, словно кот погрузился в дрёму. Мягкие подушечки пальцев, подрагивавшие во сне, таили когти, готовые растерзать любого, кто хотел ко мне приблизиться.

В этот вечер я почистила зубы, расчесала волосы деревянной расчёской, пригладив выбившиеся на макушке волосинки, и легла спать, поцеловав сопротивляющегося мистера Пейна. Посильнее завернувшись в одеяло, я закрыла глаза. Где–то вдалеке раздавались последние скрипы закрываемых дверей. Вся лечебница погружалась в сон, прерываемый лишь стуком каблуков дежурных медсестёр.

Облако дрёмы начало обволакивать меня, погружая в сон. Голова и тело приятно потяжелели... Но, спустя какое–то время, нежные лучи солнца коснулись моих волос. Я привстала, чтобы подставить лицо теплу. Солнечные зайчики запрыгали по ресницам. Прекрасное, такое долгожданное, утро. Прямо как дома. Неужели кто–то наконец–то позволил солнечному свету залить комнату? Потянувшись, я опустила ноги с кровати, но они встретили лишь пустоту. Я не смогла даже вскрикнуть, как обвалилась вниз, успев лишь кончиками пальцев ухватиться за кровать. Чёрная дыра под моими ногами с бешеной скоростью потянула вниз, воронкой затягивая внутрь. Простынь, за которую я успела зацепиться, со скрипом заскользила по кровати, опуская меня всё ниже и ниже. Я открыла рот, но безысходность сковывала, не давая кричать. Я лишь чувствовала, как вместе с руками напрягается каждый мускул моего, перекосившегося от ужаса, лица. Всё должно было случиться в считанные секунды, один миг – и падение в неизвестность. Но мои обмякшие ноги продолжали барахтаться в пустоте. Ещё совсем чуть–чуть, и я упаду, как бы сильно мои пальцы ни пытались держаться за ткань.

«Это сон, всего лишь сон, – вдруг промелькнуло в моей несчастной голове. Тебе надо проснуться, Ив. Сейчас же».

Усилием мысли я попыталась выбросить себя из этого кошмара в реальность. Это не по–настоящему, Ив, это всё неправда.

– Это всё неправда! – закричала я изо всех сил, когда кто–то схватил меня за руку и потянул наверх.

Бархатные, мягкие, но, между тем, крепкие пальцы впились в мою ладонь, потянули мощными рывками. Они, казалось, обламывали мои вены, вырывая их из ослабших рук, но всё-таки вытащили меня наружу. Я бессильно упала на кровать, уткнувшись носом в одеяло. Господи, жива... Я живу! Я почувствовала, как ткань в том месте, где было моё лицо, начала намокать. Моих усилий хватало лишь на то, чтобы поднять голову, шмыгая носом, и посмотреть в глаза моему спасителю. Но это были не янтарные крапинки мистера Пейна. Это были красные зияющие пустоты в чёрной густой шерсти. Из окровавленного рта торчали обломки зубов. Руки этого существа с когтистыми пальцами продолжали меня держать. И, глядя на них, я вновь закричала. Пронзительно, во весь голос, пятясь назад, подрываясь с кровати и вновь открывая глаза...

– Господи... – только и смогла вымолвить я, остановившись. Какого... чёрта?

Мою руку продолжали держать, но теперь на меня смотрели серые лучистые глаза.

– Время приёма витаминов, – улыбнулась мне медсестра, протягивая таблетки.

Я резко подскочила с кровати, почувствовав боль в спине. Я в комнате. И, кажется, теперь точно не сплю. Всё выглядит как обычно. Я быстро посмотрела на пол, но там не было ничего кроме привычных коричневых досок. Казалось, ничего и не происходило. Я огляделась, но в комнате не было никого, кроме Пейна и медсестры.

– С тобой всё в порядке, Ив? – спросила женщина, выглядя очень взволнованно. – Тебя не было на завтраке.

– Да, всё... в норме, – неуверенно пробормотала я, ещё раз посмотрев на дощатый пол. Но – нет, всё было как обычно, никаких следов монстра. – Видимо, просто... просто немного устала.

Это был сон, Ив, всего лишь глупый сон.

– Ты точно уверена, что всё хорошо? – переспросила медсестра.

Несмотря на обеспокоенный голос, её участие казалось мне каким–то неживым. Я хотела рассказать ей о ночном кошмаре, но странный маячок внутри не дал мне этого сделать.

– Точно, – ответила я поспешно, принимая из её рук таблетки и вскакивая с кровати.

– Мне, пожалуй, лучше присоединиться к остальным, – я быстро схватила Пейна у неё из–под носа и, путаясь в тапочках, подошла к умывальнику. Сбрызнула лицо и, не расчёсываясь, напялила футболку прямо на пижаму.

– Все просто отлично, – слабо улыбнулась я, открывая дверь.

– Подожди, а зубы? – не успела закончить фразу медсестра, как я захлопнула дверь, быстро удаляясь по коридору.

Алан. Нужно найти Алана. Все ещё слабыми ото сна ногами, я виляющей походкой двигалась по коридору, цепляясь за стены. Каждый шаг отдавался болью. Казалось, будто события этой ночи происходили на самом деле, и мои руки... я перевела взгляд на кожу выше запястий. На них остались яркие красные полосы.

Только бы мой друг был в своей комнате. Даже не потрудившись постучать, я распахнула дверь. К счастью, Алан сидит на кровати, и, увидев моё обеспокоенное лицо, тут же подрывается с места.

Я захлопываю за собой дверь и громко заявляю:

– Алан, похоже, дело дрянь!

И, не дождавшись ответа, выпаливаю про цветок, странное послание и загадочного автора, которого, возможно, не существует. Я выкладываю всё как на духу. Про эти странные разговоры, про видения. Всё, что скопилось у меня на душе. Я не могу молчать, и мой друг должен меня понять. Он более умный, рассудительный и...

– Ив, мне кажется, ты драматизируешь, – говорит он, и до меня не сразу доходит смысл этой фразы.

Когда я наконец–то понимаю, слова Алана ставят меня в тупик. Он что, мне не верит? Или вовсе не хочет понять мой страх? Смотрит на меня, как на умалишённую. Его спокойствие задевает меня.

– О чём ты? – сдавленно спрашиваю я.

– Давай по порядку. Ты находишь рисунок розочки в саду, а потом в книге. Ты выписываешь оттуда слова, которые по твоему мнению представляют собой загадочное послание. Ну, начнём с того, что почти каждый может нарисовать розу. И отличаться она будет у всех минимально. Все рисуют её почти одинаково. Пару шипов, лепестки. А подчёркивание слов? В школе я так все книжки читал, это довольно удобно. Может, человек просто делал пометки? – разводит руками каштановолосый мальчик. – И этот заговор медсестёр... Ив, если бы в лечебнице нам что–то угрожало, то её тут же закрыли бы. Неужели ты действительно думаешь, что они решили нас тут на органы пустить? Или ещё чего похуже?

– Я не хотела сказать, что лечебница или персонал хотят причинить нам вред, – машу руками я. – Но эти монстры, Алан. Они выглядят так... реально. Посмотри, – я протянула ему свои руки, на которых ещё виднелись побледневшие красные полосы. – Что ты на это скажешь?

– Долго лежала в одной позе? И натёрла одеялом? – предполагает друг.

Я провожу пальцами по коже, вспоминая касания монстра, и ночные события в самом деле начинают блекнуть, уступая место голосу недоверия. Может, я действительно себя накручиваю? Может, произошедшее со мной – просто дурной сон? Это ведь мой сон – может ли быть что-то хуже? Я с детства придумываю то, чего нет. Так говорила мне мама, так говорила школьный психолог. Мои "факты" сыпятся, как карточный домик. Может, я правда схожу с ума? Может быть, лучше начать думать просто как другие люди, и тогда всё разрешится? Если бы всё это было по-настоящему, на моих руках остались бы шрамы, не меньше.

Но их не было. Как не было и царапин от Пейна. Но это не мешало ему существовать. По-настоящему. Поэтому с помощью Алана или без, я узнаю, что здесь не так. И найду тебя, загадочный посланник, даже если ты не существуешь.