РАЗРЯД

Тимофей стоял на горе и смотрел на родной город, раскинувшийся у ног. Весенний ветерок ласково трепал волосы. Взгляд пробегал по знакомым улочкам, по серым пятиэтажкам, парень поднял глаза и посмотрел на дымящие трубы глиноземного комбината.

Апрель выдался очень жарким для Сибири. Почти вся молодежь переоделась в легкие наряды, а кто-то даже пытался загорать прямо здесь, на смотровой площадке, расположившись на молодой травке.

"Чулымск, я вернулся! Скоро здесь все начнет меняться!" - пообещал Тим себе и своему городу. Радость переполняла его, ведь он снова со своей семьей, своими друзьям, хотя... На друзьях можно, пожалуй, поставить точку, но оставалась еще любимая всем сердцем малая родина.

Тимофей даже представить не мог, что так сильно любит Чулымск.

Живя в Москве последние месяцы, он тосковал по родному городу, и как его не уговаривали остаться, он вернулся в сто тысячник, в котором прошла почти вся его жизнь, чтобы выполнить обещание данное самому себе - изменить свой город. И начать он решил с промышленного гиганта, отравляющего жизнь местных уже более сорока лет, дымя на город четырьмя высоченными трубами, вываливая на головы горожан тонны глинозема и цемента каждые сутки.

За спиной зашуршала трава, послышались шаги, по их звуку Тимофей понял, кто приближается к нему - эта походка стала такой привычной.

- Тимофей Станиславович, ветер холодный, а вы лишь в рубашке, - произнес телохранитель официальным тоном, накинул на плечи своего подопечного весеннее легкое мужское пальто.

- Спасибо, Миш.

Тим развернулся и тепло улыбнулся телохранителю и своей правой руке.

Михаил был всем: и глазами, и ушами, и дельным советчиком, и вообще просто крутым парнем. Анохин курировал Тимофея Аскомина с самого начала программы, когда парень вышел из комы восемнадцать месяцев назад.

Увидев Тимку в первый раз, Михаил сразу же понял, что за вселенским испугом в потрясающих, нереального аквамаринового цвета глазах, скрывается великая мудрость и сила. И что из семнадцати парней в исследовательском центре именно этот будет лидером.

Аскомин еще раз взглянул на город внизу и пошел к черной "Ауди" в сопровождении телохранителя.

- Что будешь делать с заводом? - спросил Анохин, открывая сокровищу, которое он берег как Кощей, дверцу машины и с феноменальной скоростью переходя с официального общения на "свойский разговор", что, впрочем, даже нравилось Тимофею.

- В моих планах ничего не изменилось.

Планы у Тимы были громадные - остановить завод, сровнять его с землей, перестроить город, унося его часть на левый берег реки. И еще надо разогнать всю продажную и вороватую администрацию города и района. И в итоге сделать Чулымск городом, в котором реально хочется жить, в который будут рваться люди, а не наоборот бежать из него.

Но как это осуществить без градообразующего предприятия? У Тимофея был припасен козырной туз.

Миллионы лет назад, на территории Сибири была очень сильная сейсмическая активность, и сейчас на близлежащих территориях располагались целых три кимберлитовые трубки с  высоким содержанием алмазов и сопутствующих минералов, в том числе платины. Это позволит городу измениться до неузнаваемости.

Тим еще раз обернулся и хмуро посмотрел на населенный пункт. Да, он сильно испортит часть местности, но до этого надо улучшить другую ее часть. И начать с остановки ЧГК и переработки шламовых полей, которые угрожающе нависали над городом с подветренной стороны, и разгулявшаяся стихия постоянно сносила с их верхушек шламовую пыль. В этих рукотворных горах содержалась вся таблица Менделеева, и если все получится, то переработка этих отвалов принесет приличную прибыль.

С деньгами проблем быть не должно, он сколотил себе приличный стартовый капитал, играя на фондовой бирже, плюс поддержка правительства, ведь Чулымск, как и они сами, вошел в экспериментальную программу, о которой, впрочем, вряд ли кто узнает.

Он здесь уже неделю, и за это время нанятые рабочие начали ремонтировать памятники архитектуры в историческом центре и собирать габионы для укрепления берега реки. Ее русло придется изменить, смещая дальше от города, в месте, где он граничит с комбинатом. Это неизбежность, придется перенести на пару километров целое село, но что не сделаешь для того, чтобы начать разработку первого алмазного карьера.

Аскомину не терпелось начать работу. Конечно, это вызовет шумиху, уже начинает вызывать, ведь в пойме реки Чулым начала работать тяжелая техника, вывозя песок, привозятся камни в сетках, и в новом русле устанавливаются ограждения для удержания берегов и для подстраховки во время паводков. Но пока он один, работа движется медленно.

Тим не спешил. Скоро приедет его команда и закипит работа, а пока можно еще немного пожить жизнью обычного человека, хотя, после того что произошло в его прошлом, вряд ли настоящую его жизнь можно охарактеризовать как "нормальную" или "обычную".

Парень улыбнулся и откинулся на спинку сидения.

- Куда теперь? - спросил Михаил.

- Поехали на Белую гору, там открывается хороший вид сверху.

Тимофею нужно было увидеть "поле деятельности" сверху, так сказать, в 3D-масштабе, чтобы нарисовать в воображении все изменения в ландшафте.

- Паша звонил, сказал, что документы на квартиру готовы и можно покупать мебель и въезжать, ремонт тоже закончен.

- Хорошо. Тогда надо...

Тим запнулся. Он так долго был вдали от дома, имеет он ли право теперь быть со своей семьей? Пропав почти на два года, он снова появился на пороге дома, не в силах посмотреть в глаза родителям. Конечно, он звонил, высылал деньги, но детям почти два и они, кажется, считают родителями бабушку с дедушкой.

- Тимоха, не парься! - выдал эфэсбэшник свою коронную фразу.

Парнишка усмехнулся - Анохин всегда обращался ко всем по-свойски, наверное, поэтому его поперли из отдела, а члены исследовательской команды президента подобрали. И мало того что подобрали, в должности восстановили и приставили к особо важному подопечному.

- Вот скажи, почему ты мне многое позволяешь? - спросил Михаил, глядя на Аскомина в зеркало заднего вида.

- Потому что ты заботишься обо мне, потому что выступаешь в качестве друга, брата и жилетки, в которую можно поплакаться.

- До-о-о-о... - глубокомысленно протянул Михаил Юрьевич и закурил.

Ехали молча. Миша знал, что иногда подопечному надо просто подумать, или помечтать, или заняться самоедством. Последнее делать он очень любил, и в таких случаях Тимочку надо было вовремя отвлекать.

Все в центре знали о несчастной любви Тимофея и о том, что его выдернули из семьи, что остались дети. Но эксперимент есть эксперимент, назад не повернуть, и к тому же, теперь Аскомин вернулся домой.

Встреча с родителями оказалось забавной, на взгляд Михаила. Мало того, что пропала из семьи девушка, а вернули парня, так еще и с документами на детей была заморочка. Перевоплощение из девушки в парня оформили как смену пола, а вот мелкие долго не могли принять папу-мамочку и сторонились незнакомого человека. Родители тоже были в шоке, не понимая, что произошло, но старались смириться. Да и вообще, кому из родителей дано спокойно признать смену пола родного дитяти.

Анохин, до того как познакомился с Тимой, и представить себе не мог, как весело и интересно быть приставленным к кому-то.

***

Марина Сергеевна Зайцева, для коллег Мариночка, сидела в кабинете и заносила в реестр вновь вставших в очередь в детский сад детишек. Работа была нудной, однообразной и в последнее время начинала раздражать все сильнее.

Она бегло просматривала копии документов, нервно стуча по клавишам, заносила в реестр фамилии новорожденных.

- Не, ну вы издеваетесь?! - не выдержав, очередную папку Мариночка отбросила на край стола. - Тупые коровы! Разве вам не говорят, что вставать на очередь надо сразу после рождения детей, а не когда им уже вот-вот стукнет два!

Ирочка Безрукова, её коллега по кабинету подняла голову, отрываясь от изучения бумаг, и вопросительного посмотрела на Марину.

Поймав на себе ее взгляд, Зайцева ответила:

- Да очередная корова, только сейчас встала на очередь, а детям почти два. А ведь туда же, начнет требовать садик прямо немедленно.

- Сука, столько времени сопли жевала! - монотонно поддержала коллегу Безрукова.

- Ну и куда я буду писать ее двойню? Поди, такие же идиоты, как и их мамаша.

Ирочку так заинтересовали вопли коллеги, что она поднялась со своего стула и, подойдя к Марине, взяла отброшенную папку с документами и, открыв её, углубилась в их изучение.

Аскомина Татьяна Станиславовна походила, наверное, на среднестатистических чулымских женщин, не было в её фамилии ничего значимого или знакомого. А вот фамилия отца... Ирочка аж икнула от неожиданности.

В графе "отец" в свидетельствах близнецов значился начальник отдела дошкольного, основного и дополнительного образования Симонов Илья Викторович. Их шеф.

Вряд ли могло быть такое полное совпадение, ведь у Ильи Викторовича не было детей, об этом знала каждая девушка в управлении.

- Ты в графу "отец" смотрела?

В сердце и душе Ирочки поднималось негодование.

По Илье сохли все незамужние дамы управления образования. В мечтах они встречались с ним, он в свою очередь в них влюблялся, потом они женились, рожали от него детей и умирали в один день в глубокой старости, окруженные праправнуками. Но! Рассказывать о своих мыслях было нельзя, ведь подруга, услышав красочную, полную любви выдумку, может сразу стать врагом.

В тайной папке, в компьютере, что у Марины, что у Иры, что у всех остальных мечтательниц, были фотки обожаемого Ильи, смотря на которые, втихаря от других, все вздыхали и порой пускали жалостливую слезу.

Марина внимательно посмотрела на копию свидетельства о рождении.

- Офигеть! - выдала наконец девушка. Надо заметить, что блондинкой она не являлась, но в данной - невообразимой! - ситуации она притупела от нежелания даже принять мысль о том, что у Симонова могут быть дети.

- Пойду, покажу Илье Викторовичу, заодно узнаю, правда это или нет.

- Может, все же тезка? - с надеждой спросила Ира.

Мариночка коротко кивнула и, прытко подскочив со своего места, стремительно направилась в кабинет обожаемого начальника.

***

От излишнего внимания коллег Илья уставал очень сильно, а если учесть, что коллеги в основном девушки и женщины, а сам он так и вовсе гей, то к концу рабочего дня парень очень хотел бежать из управления без оглядки. А лучше улететь, уплыть, уехать, желательно в одиночестве, не желая ждать, пока курочки накудахчутся, решая, чья же сегодня очередь ехать с Ильей.

Всем им каждый вечер, ровно в шесть, почему-то нужно было именно в ту сторону, где жил Илья. Симонову это выносило мозг безвозвратно. Ему хотелось придушить девяносто процентов персонала, а десяти оставшимся пожаловаться на остальных.

Когда в дверь постучали, парень чертыхнулся и заскрежетал зубами, гневаясь на того, кто вот-вот вторгнется на его территорию. Скорее всего, очередная коллега с очередной надуманной проблемой.

"Мариночка", - прошипел он в сердцах, глядя на медленно протискивающуюся, словно у него дверь не открывается, в кабинет девушку.

Мариночка остановилась на полпути и стояла, переминаясь с ноги на ногу:

- Илья... Викторович... Я тут увидела кое-что интересное.

Она все так же нерешительно протопала до стола, положила перед парнем папку, опуская взгляд делано неловко. Пальцем с длинным наращенным ногтем ткнула в графу "отец":

- Вы представляете? Я всю папку принесла, одного из детей. Посмотрите?

Затем отошла на шаг и принялась смотреть на шефа слегка с прищуром, очень уж ей было интересно, как отреагирует Симонов.

Илья посмотрел на коллегу исподлобья, сдержанно произнес: - Спасибо, Марина Сергеевна, - и открыл папку.

Полное совпадение фамилии, имени и отчества, взгляд скользнул выше и... Илья просто обалдел. В первые пару минут он впал в ступор, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, что разразились внутри сильнейшей бурей, хотя внешне Симонов и выглядел спокойно, к великому сожалению Мариночки.

Девушка внимательно всматривалась в такие обожаемые черты, в леденеющий взгляд, устремленный на копию свидетельства.

"Неужели правда?" - пронеслось в ее головке. Ярость поднималась из глубины души, значит, правда, значит, какая-то шлюха посмела заиметь от Ильи ребенка! Руки медленно сжимались в кулаки...

Воспоминания накатывали волнами. Снова и снова Илья вспоминал смеющуюся Татьяну, которая вечно шутила над ним, что парня по вкусу в их забытом богом Чулымске он не найдет, что вокруг лишь быдло-натуралы и геи-траходромщики.

"Вот и будем мы вместе, ты и я", - повторяла девушка.

Она была лучшим другом. Он доверял ей, а потом она предала! И вот вдруг - дети! Двое!

Илья не любил детей и обзаводиться ими не планировал, пожить хотел в свое удовольствие, хотя даже этого почему-то не получалось. И сейчас он пребывал в ступоре.

От шока его отделяло лишь одно: понимание того, что он в кабинете не один...

- Илья Викторович, я пойду, да? А потом как позвоните, я приду за документами или вы занесете.

Еле заметный кивок Мариночка приняла за согласие и быстро покинула кабинет, понимая, что Илье нужно сейчас побыть одному и собраться с мыслями.

Илья продолжал неотрывно смотреть в папку.

Оставшись в одиночестве, парень перевел дух и принялся изучать бумаги. Было интересно, почему Таня ставит детей на очередь только сейчас, и почему не через МФЦ, а именно у них? В чем скрытый смысл? Хотела, чтобы он увидел? Одно радует: Таня до сих пор молчала о детях, значит, впрягать его в воспитание не планировала.

- Что-о-о-о? - Илья вдруг подскочил со своего кресла, глаза округлились, рука, сжимающая в данный момент одну из бумажек, заметно подрагивала. А Таня-то оказывается пол сменила и теперь звалась Тимофеем.

- Охренеть!

За следующие минут пять он ошалевал, истерически смеялся, вставал, подходил к окну, снова садился за свой стол и смотрел в документы. А дело принимает интересный оборот.

"Интересно, а живут они все там же?"

Симонов поднялся, взял папку и, подойдя к двери, взялся за ручку. Значит, дочку зовут Виктория. А как зовут второго ребенка?

Девушки, похоже, ожидали его прихода, и когда дверь отворилась и парень появился в кабинете, они разом встрепенулись. Илья прошел молча, положил папку на стол Зайцевой.

- А мальчика зовут Максим, - произнесла та с улыбкой.

- Спасибо, Марина Сергеевна.

Симонов развернулся и ушел. Как бы внимательно эти курицы не смотрели на него, как бы не пытались что-либо разузнать, он не покажет ни чувств, ни эмоций.

Вернувшись к себе, Илья решил связаться со знакомой в паспортном столе, узнать, где живёт это чудо современной медицины.

***

Легкий ветер копошился в кроне деревьев, играя с молодой листвой, устраивая маленькие смерчи в пыли у стоянки среди редких в разгар рабочего дня машин. Тени плясали по земле, меняя свое положение, то окутывая сидящих во дворе прохладой, то давая понежиться в лучах солнца ранней весны.

Тим сидел на лавочке около дома и смотрел на двух возящихся в песочнице малышей. Этот двор, этот дом был родным. Здесь вырос он, здесь росли его дети. Но скоро этого двора, как и дома, не станет, механистической силой он будет стёрт с лица города, как и близлежащие дома.

Их район находился на окраине города и попадал в защитную зону карьера, участь его уже была решена, как и участь трех кварталов рядом.

Сидящие на соседней лавочке бабки вовсю работали на сарафанное радио.

- Степановна, слышала? Комбинат-то остановят скоро, говорят, отгрузят последний миллион тонн глинозема, и все. Говорят, продали наш ЧГК какому-то другому олигарху, он решил все разобрать и продать к чертям.

- Слушай, Петровна, так что же теперь делать? - встрепенулась вторая. - Чулымск снова деревней станет? Вся же молодежь прочь поедет.

Тимка еле слышно усмехнулся, слушая их скрипучие сплетни. Зря бабки глухими прикидываются, все они слышат, когда им надо. Обе старушки тут же подорвались, переводя внимание на парня.

- Над бабушками смеешься? - взвилась Степановна. - Поселиться не успел, а уже смеется...

Этого хватило. Дальше старушки, не обращая внимания на наглого парня, сидели и костерили нынешнюю молодежь почем свет стоит. Тимофей тоже не обращал на них внимания, надо ведь бабушкам кому то кости перемывать. Но недолго он обходился без их внимания.

- Слышь, молодь, а ты чей будешь? Чего с детями Николаевны сидишь? Мы тебя раньше тута не видели.

- Это мои дети, - терпеливо пояснил Тим.

- А-а-а... - протянула Степановна глубокомысленно. - Ишь ты, хоть кто-то вернулся. Петровна, слышала? Танька-то сбежала, бросила детей своих на бабку с дедом и сбежала, никто до сих пор не знает что с ней, где она, может, прибили где в подворотне шлюху эту или в рабство продали. Вот раньше-то, как не глянешь, все новая машина ее подвозит.

Аскомина передернуло от этих слов. Вот же старые сплетницы! Но он промолчал, зачем разводить демагогию, им в их желании косточки перемывать не принять истину.

- Папа! - напряженную атмосферу разрядила Вика, подбегая к отцу. - Папа, убери...

Она показала на запутавшуюся вокруг пальчиков нитку, папа тут же пришел на помощь, а малышка вместо того, чтобы убежать играть, тут же забралась на скамейку и стала моститься у папы на одном колене.

- И я, и я! - Макс бросил в песочнице машинки и неуклюже побежал к сестре и папе.

- И ты забирайся, - с улыбкой произнес Тимофей, а когда оба заняли по сидельно-ножному месту, с нежностью прижал детей к себе. Парень был в восторге от того, что близняшки наконец-то стали признавать его и больше того, стали позволять гулять с собой и даже слушались.

- А где дядя Мифа? - спросил сын, оглядываясь по сторонам. К телохранителю папы они тоже привыкли. Добрый здоровяк часто играл с ними и норовил побаловать.

- С дядей Пашей поехали покупать вам машинки, чтобы кататься.

- Ура! - закричали мелкие хором.

Покупка двух электромобилей была идея обоих эфэсбэшников. Подал ее тихоня Павел, Михаил ухватился, и вот, они даже оставили Тимку одного, чтобы по-быстрому смотаться в краевой центр.

Тимофей не сразу сообразил, что на соседней лавочке стало подозрительно тихо. Обе бабулечки сидели, внимательно глядя на соседа.

- Но для того чтобы кататься, надо пойти домой, покушать и переодеться, - Тим решил пойти на хитрость. - Дома будем ждать ваши подарки.

К его сожалению, маленькие спиногрызики были напрочь испорчены бабушкой и дедушкой, и чтобы заставлять их делать что-то, приходилось прибегать к множеству хитростей.

- Халасо! - Вика первой слезла с колена отца и потопала собирать свои игрушки в песочнице.

- И я! - Макс поспешил следом.

"Как же я мог оставить их так надолго?" - задавался парень вопросом, следом за детьми подходя к навесу. Мелким он не помогал, пусть сами пыхтят, все же это их игрушки.

***

Прячась за деревом, подобно вору, Илья смотрел на играющих во дворе детей и их папочку. Симонов никогда не жаловался на зрение и мог прекрасно разглядеть это семейство. По мнению Ильи, это были именно те дети, о которых говорила Марина, слишком уж были они похожи на него самого в детстве, и значит, этот парень и есть Таня-Тима.

"Мы по-прежнему одного роста!" - думал парень, скользя взглядом по стройной фигуре.

На росте сходство с Таней заканчивалось. Она была простой среднестатистической девушкой, а парень же был просто красавчиком. Длинные прямые ноги, пропорциональное тело, тощеват, но сложен изумительно. Мягкие черты лица. Темно-русую шевелюру трепал ветер. Он, похоже, следит за собой, волосы укладывает, о стиле заботится.

Интересно, откуда у человека столько денег? Ведь и пластику, поди, сделал. И было еще кое-что, что настораживало Илью, что-то женственное было в этом парне, и зачем тогда делать дорогостоящую операцию? Если была бабой, бабой и осталась?

Симонов очень надеялся, что Тимофей не жеманен, как большинство геев, именно такие обычно липли к Илье, и именно таких парень ненавидел. Всегда мечтал о бойфренде с шикарным телом, чтобы была мускулатура, а этот туда же - худой. Хорошо еще, что не толстый, обвисшие колышущиеся телеса вызывали у него отвращение.

Подойти он не решился, не был готов, не хотел, боялся. Можно подобрать любое из перечисленных слов, чтобы охарактеризовать его состояние, Илья вообще решил, что не будет лезть в жизнь этой троицы, дороги их разошлись уже давно.

Вставив в уши наушники, он включил музыку на айфоне и пошел домой.

Он шел не спеша, рассматривая прохожих. Но мысли снова и снова возвращались к Тимофею? Перед глазами вставал его образ с малышами на коленях такой счастливый, улыбающийся. Как же нежно он прижимал к себе детей!

Домой идти расхотелось, дома родители, которые снова затянут волынку про свадьбу, мама начнет рассказывать о дочке очередной подруги, а он не может избавиться от вдруг ставшего навязчивым образа Тимофея и тоски, вселенской тоски.

"Как же я скучал по тебе..."

В душе как-то предательски затянуло. Снова навалилась тоска, в такие моменты Илья предпочитал гулять по городу, нарезая круги, или уходя как можно дальше, обходя пару-тройку микрорайонов.

Симонов вдруг остановился, борясь с желанием вернуться. Он очень, очень соскучился по общению с Таней, несмотря на все негодование и злость, он хотел с ней встретиться. Но здравый смысл, или себялюбие и злость на то, что она не сказала о детях, отрезали пути наступления.

Илья позвонил Всеволоду, одному из парней, с которым он периодически виделся, предложил пойти посидеть в суши-бар. Тот согласился без раздумий, и Илья решил, что этот парень сделает его вечер! Он будет злиться на Севку, а вовсе не на красавчика Тиму-Таню.

***

POV Илья

Отдохнуть, расслабиться, отвлечься в кафе не получилось. Я понять не мог, что больше не давало мне наслаждаться едой и атмосферой: вечно раздражающий Сева или постоянные мысли о Тимофее. Сидел как идиот, думал о том, что это наше любимое с Таней кафе. Тут мы обсуждали официантов, давая самым красивым парням чаевых побольше, здесь шутя ругались из-за последней креветки в темпуре.

Возле окна, где на широком подоконнике стоял бонсай, было наше любимое место, я и сейчас сажусь только здесь, а если столик занят, разворачиваюсь и ухожу.

Оказывается, все мои воспоминания крутятся вокруг тебя, и как я раньше не замечал, как много у нас совместных воспоминаний. Но черт возьми! Почему ты просто не сказала о детях?

Курю не переставая, нервничаю, что, кажется, раздражает Всеволода. Плевать! Вот Таня всегда говорила, что она любит смотреть на мои пальцы, сжимающие сигарету. Помню, как она зависала, смотря на мои руки, тогда было смешно, сейчас думаю, ведь и правда любила меня.

Несостоявшийся бойфренд, но очень надеющийся на исполнение этой мечты Всеволод тоже говорил, что у меня красивые руки. А вот когда я курю, он терпеть не может. Я тоже не могу терпеть его пьяного, но я же не заставляю его бросить пить, просто стараюсь с ним меньше видеться. Больше заглядываюсь на официанта, он хоть улыбчивый и милый, есть на что посмотреть.

А Сева полноват, хотя обещал сбросить вес, но видать, все у него лишь на уровне обещаний: обещание не пить, обещание похудеть, обещание меньше материться. Я что, мазохист? Порой мне кажется, что именно так оно и есть. Симпатичные мне парни ищут либо помоложе, двадцативосьмилетний староват для них, видите ли, или просто секса. А я чувств хочу, глубоких и сильных, чтобы окунуться друг в друга, чтобы быть вместе. То, что было с Таней - полное единение, только она девушка...

Стоп! Уже не девушка! Чувствую, что улыбка растягивается на губах - неужели это выход? Всеволод, видать, думает, что я улыбаюсь ему, воспрял духом парень, защебетал что-то. Наивный!

С Севой вообще ходить тяжело. Он из манерных геев, и люди порой косятся, а я как-никак в образовании работаю. Хотя порой и на это наплевать. Но однажды в супермаркете встретил одну из подчиненных, а Сева, как назло, лип необычайно сильно. Думал, сгорю от стыда, устроил ему выволочку по поводу того, как вести себя надо - обиделся, не звонил мне месяц. Я было обрадовался, а он объявился спустя тридцать дней, заявил что я его обидел сильно, что он думал, будто мы встречаемся и...

Кажется, я уже не помню, что ещё там было. Я ему ответил тогда: "Если я обидел, не звони больше, что как тряпка?" Сколько истерик было, признаний в любви и обещаний исправиться... Все лишь на словах...

Сижу, думаю о Тимке. Чего я нерешительный такой? Ведь надо было просто подойти.

POV Тим

- Миш, выключи меня, - устало произнес я, роняя голову на стол.

- Как это? - изумленно спросил эфэсбешник.

Они с Пашей почти синхронно переглянулись, а потом уставились на меня.

В маленькой двушке, в которой жили мои родители, в которой жил я, мы пока были втроем. Старики и мелочь пошли на улицу обкатывать электромобили. Теперь вопящие от восторга близнецы нарезали круги вокруг дома на детских квадроциклах, мы слышали их через открытые окна в комнате: голоса, смех и тихое тарахтение двигателей. Вокруг уже собралась местная детвора, ходя по пятам и прося разрешения прокатиться.

- Не знаю... топором, пистолетом, железной трубой, стеной на крайняк. Голова болит, сил нет просто, я устал.

Я и правда сильно устал. Сегодня не могу совладать с собой, весь мир давит на меня, голова просто раскалывается, и сегодня я решил ни о чем не думать, отключить мозг, но он вероятнее всего был против. Мысли об Илье не дают покоя, снова... Почему? Столько времени прошло, а ничего не изменилось. Все еще тоскую, все еще хочу быть рядом. Все еще люблю.

- Тим... - Миша ласково провел по моим волосам. - Виски помассировать?

Я отрицательно покачал головой. Сердце щемило чертовски сильно, да еще и эта боль. За все, как говорится, надо платить. Но если можно прожить жизнь заново, я все равно не избрал бы иного пути, потому что всегда есть надежда и я надеюсь, что он полюбит меня таким, какой я есть сейчас.

- Я знаю, чем тебя отвлечь, - нашелся Михаил. - Пойдем в твой любимый суши-бар.

- Пойдем, - отвечаю я, не поднимая головы.

Роллы для меня как сладкая пилюля - поднимают настроение, избавляют от депрессии. Да и этот ресторан для меня особенный. В нем мы любили сидеть с Ильей.

- Ну, тогда вставай.

Паше мы и не предлагаем пойти с нами, не любит он такие вещи, да и предпочитает держаться особняком, поучая нас, что телохранитель и подопечный не могут быть друзьями.

***

Несмотря на середину недели, в кафе было многолюдно, вроде не олимпийские игры и не чемпионат по футболу, но в двух залах была постоянная движуха. Молодая официантка сновала туда-сюда, относя приборы в вип-зону. Прежних посетителей оттуда спешно вытурили, чем вызвали недовольство небольшой группки местной золотой молодежи.

Четыре молодых девушки за столиком слева слишком громко отмечали последние дни до свадьбы одной из них. За другим столиком парень делал предложение девушке. Краем глаза Илья следил за всеми передвижениями, это было куда интересней, чем слушать недалекие разговоры Севы.

Когда в зал вошли очередные посетители он не заметил. Симонов лишь проводил взглядом мужика, явно какого-то мента, ой, простите, понта. А следом... внутри все оборвалось и задрожало. У стола приостановился Тимофей Аскомин, смотря с какой-то тоской и каким-то нереальным чувством в потрясающих глазах, от которого Илью обдало жаром, а сердце бешено застучало. Он всеми силами заставлял себя быть спокойным, не показывать виду, что знает, кто стоит перед ним.

Тим еле заметно дрожал, понимая, что не в силах сделать шаг, что не может оторвать взгляда, полного любви от парня, сидящего за столиком. За ИХ столиком!

Значит, он не забыл? Не забыл же?!

Надежда разгорелась с новой силой. Может, просто стоит присесть рядом и сказать: "Привет!" Но нет, Илья знал Таню, а не Тима. Да и с девушкой в последнее время он не хотел общаться.

"Он не один..." - сердце кольнуло на очередном ударе.

Парень, сидящий напротив Ильи, явно был геем и смотрел на Симонова с обожанием. Что между этими двумя? Тимофей испытывал сильные уколы ревности, смотря то на любимого, то на его пассию.

"Илья совсем не изменился."

Тимофею стоило огромного труда не показывать, что он знает, кто сидит перед ним. Он помнил каждую деталь его образа, ведь как только он закрывал глаза, Илья приходил в его мысли. Серые глаза с голубыми прожилками сейчас потемнели, значит он злится. Идеальные, по мнению Аскомина, скулы сейчас были напряжены - точно зол. Темно-русые волосы как всегда коротко подстрижены, а на лице двухдневная небритость. Тимофей помнил, как Симонов не любил бриться, а бороду пытается отрастить, как только та стала расти. Он по-прежнему был худым, что заставляло, затаив дыхание, смотреть на длинную шею и выпирающие ключицы, на ямочку между ними. Все так же предпочитал классический стиль, даже когда носил джинсы и футболки. Длинные пальцы, сжимающие палочки, слегка подрагивают, на среднем печатка с замысловатым серебряным узором поверх черного камня. Это кольцо Таня подарила ему на день рождения.

- Тим, - Михаил оглянулся, смотря на подопечного. - Тим! - пришлось повысить голос, потому что с первого раза он не услышал.

Таким Тимофея он не видел ни разу. Да что же такое происходит с этим парнем, и что за кент сидит за столиком? И тут до эфэсбэшника дошло - это тот самый Илья, отец близнецов, тот, ради которого Аскомин решил кардинально изменить свою жизнь!

Тимофей моргнул пару раз, отвел взгляд от Ильи и пошел к столику, который заказал Михаил.

Пора перестать что-то придумывать и бегать за прошлым, хотя вряд ли он сможет это сделать. Это прошлое сделало его настоящее, так что же теперь? Стоит посмотреть в зеркало, и сразу сознание проясняется, он теперь другой, для незнающих просто переделыш.

Симонов вдруг стал похожим на ледяную статую, чем напугал Севу, который тут же заткнулся. Таким Илья становился, когда внутри бушевали чувства и эмоции, которые он не мог показать людям. Таким он был, когда впадал в ступор, а тут было от чего впасть, ведь он не ожидал увидеть Тимофея.

Он был в смятении от того, что Тимка показал ему свои чувства, ко всему прочему еще Илья испытывал радость от встречи, ведь сегодня он так мечтал увидеть этого парня. А еще Илья был зол: увидеть Тимофея с парнем он не ожидал, да и вообще вся эта ситуация раздражала. Сева сидит, смотрит на него по-щенячьи, а сам Симонов все еще словно тонет в аквамариновых глазах. Интересно, где Тим достал такие контактные линзы.

Сбежать или остаться? Уйти, чтобы не видеть Тимофея, или дождаться, пока они закончат ужинать и пойдут назад?

Илья подозвал официантку и попросил меню.

Усевшись за столик, Аскомин вжался в угол и словно отключился от внешнего мира.

- Прекрати! - немного сурово сказал Миша. - Похож на загнанного зверя, а ведь вы официально не знакомы.

- Он не один, - еле слышно сказал Тимофей.

- Если бы твои чувства и эмоции не преобладали над здравым смыслом, ты бы понял, что между этими двумя ничего нет.

- Правда? - парень заулыбался, сел прямо, стал ерзать на диванчике вип-зоны.

- Сиди, давай просто поужинаем, не форсируй события - ждал больше двух лет, подождешь еще немного.

Аскомин воспрянул духом. Улыбнулся лучисто, кивнул и принялся изучать меню.

Именно ради этой его улыбки Анохин поперся к черту на кулички, бросил все ради того, чтобы видеть эти искрящиеся глаза, чтобы следить за его жизнью. Пусть даже со стороны это выглядело как влюбленность, но тогда это чисто платоническая любовь.

Пристрастия Тимофея не изменились, он по-прежнему любил креветки в темпуре, суши с угрем и роллы. Смотря, как парень поглощает любимые лакомства, Анохин внимательно смотрел на него и периодически деловито заявлял:

- Ты же лопнешь деточка!

- А ты отойди. - Отвечал Тим, не в силах отказать себе в удовольствии.

- Как думаешь, стоит выписать из Японии повара? Чтобы он обучил местных ребят? - спросил Аскомин, крутя зажатую между палочек креветку.

- И кто за это заплатит? - поинтересовался Миша. - И главное, кто это заценит?

- Заплачу я. А насчет заценить... Время покажет.- Он отправил еще горячую креветку в рот и блаженно застонал. - Пища богов...

Телохранитель усмехнулся: он все же иногда забывает, что этот оторва может просчитывать на годы в будущее, моделируя в голове сразу несколько вероятных сценариев развития.

- Я скажу Паше, пусть подготовит документы.

Паша хоть и был охранником, и телохранителем, и эфэсбэшником, но по чистой случайности тоже стал одним из участников эксперимента. Все еще оставаясь самим собой, он усилил некоторые свои возможности, став более замкнутым, стал более дотошным и полюбил почти до фанатизма работу с документами. Часами высиживая за столом, он мог перелистывать отчеты, высчитывать погрешности в расчетах, но больше всего он любил искать где же его, или кого-то еще накололи.

Довольная мордаха напротив подстегивала присоединиться к еде, Миша взял палочки. Да, это конечно было не то, что они ели в ресторанах Москвы, но для сибирской глуши было неплохо.

- Скажи, эксперимент, он продолжится? Или после смерти девяти из семнадцать парней его решили не продолжать.

- Я хочу чтобы продолжился, - с улыбкой ответил Тим. - У меня есть кое-какие планы. Да и Дима пообещал подумать, как избежать некоторых побочных эффектов. У меня и на тебя есть далеко идущие планы.

- Не-е-е, Тим, я не собираюсь участвовать в этом кошмаре.

Глаза Миши наполнились ужасом. Он помнил, как гибли выбранные, словно методом тыка, подопытные в жуткой агонии.

Этот эксперимент по созданию гроз и использования их в качестве оружия массового уничтожения оказался, откровенно говоря, провальным, но из него вылился новый. Все же, использование нанотехнологий не изучено даже на одну сотую процента.

В первое время Анохину снились кошмары, ему казалось, что он один из подопытных, которого наниты захватили в грозе, и что он умирает, что с него медленно, как подтаявшее желе стекает кожа, обнажая мышцы, мясо, а роботы уносят частички этого желе. Чувство боли казалось очень реальным, и он, вскакивая в кровати, начинал ощупывать себя, и казалось, боль еще оставалась.

- Ты думаешь, у меня только на тебя далеко идущие планы? - хитро спросил Тимофей, глядя на телохранителя. - Эксперимент приостановлен, но от него не отказались.

Михаила передернуло.

- Я бы предпочел выпить, - заявил он, прекрасно зная, что делать этого ему нельзя.

Эфэсбэшник не понимал, как после того, что перенес Тим, он может так легко разговаривать об этом? Все увиденное самому Мише вселяло панический страх, но эти выжившие парни, они действительно нечто.