Фантасмагория: Полыхающий Рассвет

Стремление быть всегда правым — признак вульгарного ума.

А. Камю

Карету немного потряхивало на просёлочной дороге. Вечернее солнце предательски пробивалось сквозь гобеленовые голубые шторки с вьюжными узорами, из-за чего некоторые лучики мешали вновь опуститься в дрёму. Морганна вздохнула и уже не пыталась снова удобно устроиться на сидении — она поднялась в сидячее положение и легко потянулась. Альберт оторвался от инструмента на своих коленях, улыбнулся сестре и подал флягу с водой.

В руках брата Марго увидела сальту — северянский музыкальный инструмент, формой похожий на лютню, но имеющий четыре тройных струны, на которых играли без плектра. Отец привил Альберту любовь к этому инструменту ещё в детстве. Пускай он и не стал виртуозом, но игра служила особым способом расслабиться.

— Мы почти приехали. Уотсон остановит нас как раз у мэрии, — Ал вернулся к сальте и провёл пальцами по струнам. Марго вздохнула, сделала пару глотков и вытерла губы краем манжеты рубашки. — Ты не голодна? В полдень мы сделали остановку у постоялого двора и пообедали. Я оставил немного второго блюда, не хочешь?

— Не отказалась бы, — Аня кивнула и подняла столик из дверцы кареты, пока брат достал глиняный сосуд с уже прохладной едой и приборы. Губы Хель на миг тронула улыбка, пока он наблюдал за сестрой. Инквизитор чуть подался вперёд и убрал белую прядь за ухо. — М? — Морганна подняла глаза и шмыгнула носом. — Что-то не так?

— Ешь давай, — Альберт откинулся обратно, вновь склонился над инструментом и стал поворачивать колки на грифе. — Вкусно?

— Очень, — Аня довольно фыркнула, подняла горшочек и собирала со дна остатки картофельного пюре с луком. — Южане чудесно готовят овощи, — Марго отставила сосуд в сторону и потянулась за полотенцем. Она вытерла губы от масла и кусочков пищи, после убрала макитру в ящик для посуды, а стол вернула в привычное состояние. — Ты делал мне укол?

— В два часа, всё по расписанию.

— Спасибо.

Воцарилась тишина.

“Кажется, Нишант жил в Милграде? — женщина глянула на свои ногти. — Интересно, как он сейчас? Всё же давно от него писем не было.”

Морганна неловко заломила пальцы, опустила голову, но только услышала звук струн, выдохнула.

— Сыграешь мне что-нибудь? — тихая просьба от сестры заставила Альберта поднять глаза и удивлённо вскинуть брови. — Ты так часто сидишь над ней, вот и стало интересно послушать.

— Даже не знаю… Ты редко просишь меня играть… — Ал пожал плечами и осмотрел женщину перед собой. Её поникший взгляд кольнул совесть, поэтому мужчина вздохнул и выпрямился. — Но я рад. Как насчёт папиной колыбельной?

— Хочешь, чтобы я расплакалась, как малое дитя? — Аня закатила глаза, открыла шторку с теневой стороны и прижалась к окошку лицом.

Альберт коротко хохотнул, потянул руку, чтобы потрепать сестру за щёку, а после вернулся к сальте:

— Тогда пусть это будет фантазия.

Морганна не поворачивалась, лишь привстала, чтобы потянуть стекло вниз и открыть окошко. Хель опиралась на импровизированный подоконник и глубоко вдыхала знойный воздух, наполненный цветочными ароматами и запахом вспаханной земли. С противоположного сидения послышалась лёгкая мелодичная трель. Альберт перебирал пальцами по струнам, а они порождали нежную тихую песню. Она лилась медленно, не спеша, словно кто-то очень маленький прыгал по металлическим нитям — быть может летние духи разыгрались? Аня спокойно выдохнула, расслабилась и полностью окунулась в пейзажи Атмании.

Из открытого окна хорошо было видно зелёные волны пшеничного поля. Пускай сейчас только начало июня, южные поля уже багровели — скорее всего через пару недель злато сменит изумрудные колосья. Уотсон ехал также неспешно, поэтому Морганне удавалось рассмотреть небольшие цветочки: вот синие васильки, а меж ними затесались хрупкие ромашки. Качались маленькие «кашки» — розовый клевер со сладкими лепестками; невысокие стебли поднимающихся колокольчиков — фиолетовых шапочек, что покачивались, когда мимо проезжала карета.

Это всё ещё больше заставляло Хель возвращаться к старым воспоминаниям. В мысли тут же всплыло лицо рыжеволосого юноши с по-особенному горящими зелёными глазами. В руках у него обязательно были небрежно сжаты блокнот и карандаш. Сам он смущённо отводил взгляд, но продолжал ласково улыбаться.

“Нишант, — пронеслось в сердцах. — Пускай Духи приведут нас друг к другу.”

Ещё с самого знакомства во время учёбы, они почувствовали друг в друге особенную искорку. Но за то время, что они были в разлуке — искра не угасла, а лишь… Притупилась обстоятельствами.

Мимо прошагали величественные слоны, на которых восседали загорелые люди, в основном женщины. Мужчины чаще встречались на осликах. Парочку таких Хель разглядела в полях.

Вот он южный цветок — Милград. Маленькая память южан о Северянской княгине Венне, которая помогла им отвоевать выход к морю у западцев.

Нет, родной Север совершенно иной. В Йорнорграде, где они с братом жили и воспитывались, не было такого зноя, не было жгучего солнца и небо темнее. Атмания цветёт — она нежна и свежа, чистое жаркое лето Королевства Арион. И как же красиво она сочеталась с противоположной ему грубой натурной варяжских земель, окутанных туманами и холодами.

Морганна отстранилась от окна и вновь обратила внимание на брата. Его пальцы сделали последний перебой и мягко накрыли струны, чтобы звук медленно иссяк. Альберт откинулся на мягкую спинку сидения и отложил сальту в сторону. Без слов женщина подала ему флягу, из которой инквизитор сделал пару больших глотков и утёр губы. Его взгляд скользнул по сестре, сидению кареты и остановился в окне.

— Мы въезжаем, — Ал указал на мост, по окончанию которого располагались ворота, впускающие в город. — Южане сохранили даже наш орнамент на въезде!

Милград был достаточно старым городом. Великая Эллиорская Резня кровавой войной пронеслась по всему миру ещё полторы тысячи лет назад и завершилась спустя пять столетий, чем огласила начало новой эпохи. А после ВЭР это поселение стало крупной деревенькой, которую обнесли крепостью, но уже к своему рождению, восемь сотен лет назад, город стал важной тыловой точкой, которая снабжала припасами южан и северян во время войны с Западным Княжеством Шуазур. Через него протекали сразу три чистые реки — Кейнар, Вайлирт и Маллиар, поэтому Милград мог похвастаться довольно низкой ценой за водоснабжение в пригородные поселения, а жители города могли пользоваться водой в любое время и бесплатно.

По въезду внутрь карета сразу повернула на дорогу к мэрии — на улицу Розы. Такое название она получила в честь жертвы одной из мэрских дочек — Розелии, которая в голодные годы междоусобицы отдала все свои вещи и накупила хлеба в склады, чем помогла городу выжить.

Марго переглянулась с братом и показала на причудливые для них, северян, дома с округлыми узорами, цветной росписью на стенах и ставнях. Все постройки были с виду мягкими — воздушными и невесомыми, достаточно открытыми и лёгкими. Карета проехала поворот на гостевую центральную площадь, и Хель обратили внимание на достаточно широкую лекáрню — так в Зелёном Княжестве Атмании называли больницы и лазареты. После по центральной улице карета выехала прямо к порогу мэрии.

Альберт уже собрался выйти на улицу, но Морганна его остановила.

— Сиди. Я сама всё сделаю, — женщина притянула к себе куртку и сумку. Она выудила из последней небольшую коробочку и нацепила на правое ухо голубую серёжку с гербом Королевства внутри треугольного камня и свободной цепочкой, струящейся вниз где-то сантиметров девять. — Не забудь, если что, свой ёрерин.

Ёрерином северяне называли особый отличительный знак их инквизиции — серьгу с камнями на цепочках. Чем длиннее была цепь, тем выше звание. Хотя их и надевали лишь на мероприятия или в доказательство должности, каждый инквизитор носил свой знак при себе — в серебряном оплетении мочки был выплавлен особый номер, под которым числился человек.

Ал наклонился к своей куртке и вынул оттуда тканевый свёрток. Он вынул из него аккуратное украшение, обвивающее ушную раковину и с закрепкой на мочке. Вниз с серебряного каффа спускался такой же треугольный голубой камень как у женщины, с такой же длинной цепочкой.

Альберт кивнул, надел, но прямо перед выходом остановил сестру и жестом показал тишину. Кто-то громко хлопнул дверью мэрии и громко ругался на южном. Морганна отметила для себя, что голос был смутно знакомым. Она выдохнула и открыла дверь, после чего вышла к ругающемуся человеку.

Им оказался мужчина, что явно не был гостем — смуглый оттенок кожи является чуть ли не главным критерием, показывающим южное происхождение. Его рыжие волосы были собраны в неаккуратный низкий хвост и ходили ходуном в такт его жестикуляции. За ним из-за двери здания показался смуглый низенький толстячок в зелёном шервани. Сам он был с небольшой каштановой шевелюрой, из которой выделялся стоящий чубчик.

— Дхава Нишант, прошу вас, успокойтесь! — мужчина выставил вперёд ладонь и потёр переносицу. — Вы понимаете, что я не могу дать вам разрешение на подобное? Это не в моей компетенции! Тем более, вы… Вы? — толстячок отошёл в сторону от собеседника и быстренько спустился к карете. — Ох, приветствую вас, авира Хель, в Милграде! Можете звать меня дхава Вивек, — мужчина поклонился и поцеловал руку Морганне, на что та неловко улыбнулась. — Нишант, подойдите.

Хель на секунду удивилась обращению, но Уотсон быстро напомнил:

— «Сударыня» по-вашему.

Рыжий мужчина обернулся и с раздражением цыкнул, но немедленно спустился к ним. Альберт сразу заметил на его груди значок градохранителя.

У каждого региона он был свой, но схожий с другими: северяне, варяжцы, носили треугольник, опущенный вершиной вниз; южане, атманцы, — такой же, только перед углом проходила тонкая линия; западцы, шуазурцы, — такой же треугольник, только вершиной вверх; восточане, вэтельширцы — западный треугольник, но перед углом, как и у южан, проходила линия. Подобное и от глаза Морганны не ушло.

— Здравствуй, Нишант, — она немного смущённо опустила голову. — Нам посоветовали посетить Милори, чтобы развеяться. Вы не против? — женщина миролюбиво улыбнулась, а краем глаза оглядела Нишанта. — Всё в порядке, градохранитель?

— Здравствуйте, — мужчина подошёл ближе и чуть поднял голову вверх. Морганна, будучи северянкой, была чуть выше. Из-за подобной детали, женщине стало неловко, и она спустилась на одну ступеньку ниже. — Если приезжают инквизиторы, значит что-то случилось. Это в у вас надо спрашивать всё ли хорошо.

— Моя сестра уже сказала, что мы приехали отдохнуть. Это плохо? Или мы должны заранее кого-то оповещать? — Альберт всё же вышел из кареты и зачесал волосы назад. Его недовольный взгляд тоже проскользил по Нишанту, на что тот фыркнул и быстро спустился, после чего также стремительно удалился. — У него плохой день?

— Всё в порядке, просто у нашего градохранителя достаточно пламенный характер и обострённое чувство справедливости, — виновато выдохнул мэр, а после кивнул. — Что ж, желаю вам прекрасно отдохнуть. Я занесу в реестр ваш приезд как наблюдение за праздником.

— Благодарим, — Хель опускают головы в уважительном поклоне. Вивек улыбнулся им, развернулся на пятках и поднялся обратно в мэрию. Морганна сняла очки, потёрла переносицу и выдохнула:

— У меня плохое предчувствие, — женщина надела очки и покачала головой.

— Расслабься, — Ал поправил её воротник и повернулся к кучеру. — Уотсон, вы можете уже быть свободным, только отвезите вещи на постоялый двор.

— Как скажете, сударь, — кивнул инквизитору Уотсон, стегнул лошадей поводьями и уехал.

— Пойдём, я угощаю, — мужчина взял сестру под руку и повёл за собой. Морганна кинула взгляд на улицу, в которую свернул градохранитель.

«Как странно. Я точно помню, что Нишант был более дружелюбным. Наверное, он в обиде на меня. »