Северный путь

Глаза заслезились от яркого света. Шёл на убыль погожий летний денёк. Но, несмотря на солнце, небо над Волынцами будто обложило свинцовыми тучами. Дома стояли почерневшие, словно закопчённые, белые кресты на дверях отмечали дворы, куда заглянула лихорадка. Звенели на стрехах крыш медные колокольчики, трепетали белые лоскуты – люди защищались от лесной болезни, как могли. Нетерпеливо плясали сороки на крышах, ожидая очередного покойника. Жители носили траурные одежды, лица отображали скорбь.

Герда устроилась под тенистой ивой и принялась читать книгу. Она уже и так дважды её перечитывала, одалживая у доброго дядьки Михася. Новые книги в лавку завозили редко, поэтому приходилось довольствоваться малым.

Она настолько увлеклась, что не заметила, как вокруг собралась детвора.

– Герда, расскажи сказку! – дружно попросили они.

– Какую на этот раз?

– Страшную! – закричали мальчишки.

– Про странствующего рыцаря, – добавили девчонки.

– Хорошо. Слушайте, – начала рассказ Герда. – Давным-давно жил на свете Охотник. Только охотился он не на обычного зверя, а на демонов, которые причиняли людям вред. Куда бы он ни шёл, Мрак в страхе бежал от него. Повсюду он нёс свет. Много добра людям сделал Охотник: одному жизнь спас, другому душу уберёг. Был он бесстрашен и славен наш.

Однажды в лесу повстречалась ему девочка. Ужиный король не пускал её домой. Девочка очень испугалась, но Охотник умилостивил повелителя змей и вернул её родителям. Тут его ждала новая напасть.

В тех краях появился таинственный Предвестник Мрака. Он исполнял желания, но забирал за это души. Многих погубил злодей. Вот уже и к дому спасённой Охотником девочки добрался.

Не мог наш герой оставить людей в нужде и вступил в смертельную схватку с демоном. Бились они день. И ночь бились. Лишь на исходе второго дня победил Охотник, но сам не избежал раны. Рухнул он без чувств. Все были уверены, что герой умер. Хотели уже похоронить, но девочка прижалась к его груди и услышала, как тихо-тихо бьётся сердце. Она поняла, что Охотник жив. Через три дня его раны исцелились сами собой. Он проснулся и продолжил свои странствия.

Герда замолчала, переводя дыхание.

– А дальше? – спросил устроившийся рядом мальчик.

– Это конец, – развела руками она.

– А что было с девочкой? Охотник вернулся за ней? – требовали слушатели.

– Нет, – растеряно ответила Герда.

– Почему? – не унимались дети.

– Наверное, не смог... – пробормотала она. – Могущественный демон напал на Золотой город. Охотнику пришлось отдать свою жизнь, чтобы одолеть врага и защитить людей.

Зачем она вспомнила эту историю? Ведь обещала больше не плакать. Герда коснулась пристёгнутой к вороту белого траурного платья броши.

– Это неправильная сказка, – возмутился кто-то из детей.

– Они должны были пожениться и жить долго и счастливо! – поддержали остальные. – А потом Охотник бы спас нас от лихорадки!

Дети начали расходиться.

С нижней ветки спрыгнул кот, забрался к ней на колени и заговорил:

– Знаешь, а ведь та девчонка сама могла бы пуститься в странствия и сразиться с Жупелой-матерью лихорадок.

– Она слишком слаба, чтобы путешествовать в одиночестве. Ни драться, ни выживать не умеет, – грустно вздохнула Герда. – Счастливые концы бывают только в сказках.

– Конечно! Если сидеть сложа руки и ничего не делать.

– Кто бы говорил, – разозлилась Герда. – Ты ведь и сам сказка.

Кот привязался к ней, когда ей было девять, через год после встречи с Охотником. Наверное, она слишком тосковала по своему спасителю, вот и придумала себе друга. Никто, кроме неё, кота не замечал, не говоря уже о том, чтобы слышать его речи. Встретив непонимание даже у отца, Герда решила больше ни с кем не делиться, иначе её бы сочли сумасшедшей.

Общаться с котом было приятно, он единственный выслушивал её секреты и не попрекал ими, а понимал и утешал. Кто бы отказался от такого друга?

Рядом парил мотылёк. Кот напружинился и поймал его передними лапами.

– Разве сказка так может?

– А вдруг мотылёк – тоже сказка? – упорствовала Герда.

– Если я приведу к тебе попутчика, ты поверишь, что я настоящий и послушаешь меня?

– Сокола ясно солнышко? – слабо улыбнулась она. – Чтобы он своими крыльями развеял тучи нал лесом?

– Замётано!

Кот взмахнул тонким длинным хвостом и помчался вверх по дороге. Герда же направилась в книжную лавку.

***

– Деточка, заканчивай скорее. Мне закрывать надо, – взмолился седовласый дядька Михась.

Стоя на колченогой табуретке, Герда перебирала корешки книг на верхней полке.

– Погодите ещё чуть-чуть, – ответила она, откидывая косы за спину.

– Не могу. Надо ещё пересчитать, сколько душ мы потеряли. Должность писаря не приносит никаких доходов, только время отнимает.

– Возьмите меня в помощь! У меня и почерк разборчивый, и книжки ваши я наперечёт знаю. Буду тут за всем приглядывать, пока вы по службе хлопочете. – Она провела пальцем по верхушке шкафа, прочерчивая дорожку посреди пыли: – Порядок наведу. Покупателям нравится, чтобы было чисто.

– Какие покупатели, деточка? – вернул её с небес на землю Михась. – За последний месяц сюда только ты заходила. Чем я тебе платить буду?

Со скрипом распахнулась дверь. Кто-то ступил внутрь слишком стремительно и задел табуретку. Герда вскрикнула. Сильные тёплые руки подхватили её. Обдало горечью полыни. Сердце тревожно замерло.

– Ты в порядке? – послышался густой с едва заметной хрипотцой голос.

Герда вскинула голову. Спасителем оказался долговязый, худощавый мужчина. Обветренное лицо покрывала россыпь золотых веснушек, будто солнце оставило на нём маленькие поцелуи. Курчавые светло-каштановые волосы настолько выгорели, что казались ярко-рыжими. В потёртой залатанной одежде и грубых мужицких сапогах он походил на обычного селянского парня. Однако глаза едкого жёлтого оттенка вкупе с заострёнными чертами лица и горбатым носом добавляли ему сходства с хищной птицей.

Кот устроился на плече незнакомца и обвил хвостом его жилистую шею:

– Это он!

Герда спрыгнула на пол и приложила ладони к горевшим щекам.

– Всё хорошо! Простите!

– Ты прости. Здесь так тесно... – заметил незнакомец. – Я ищу дочь лесника Геда.

– Это... это я, – недоуменно ответила она. – Альгерда Мрия. Можно просто Герда.

– Финист Ясеньский, очень приятно!

Он протянул руку, большую, смуглую, с мозолями возле пальцев, как от поводьев. Герда скованно пожала её.

– Давай поговорим в более тихом месте? – предложил он вкрадчиво и подмигнул ей.

– Ступайте! Мне закрывать надо, – сварливо напомнил дядька Михась, глядя Финисту в лицо.

Значит, он настоящий! Но кота Финист тоже не замечал, даже когда тот переступал с одного его плеча на другое и щекотал усами шею.

– Хорошо, только книгу возьму.

Но одна из ножек табуретки надломилась. Герда раздосадовано поджала губы. Финист подошёл к шкафу и встал на цыпочки.

– Эту? – он указал на увесистый том в коричневой обложке.

– Левее, – покачала головой сиротка.

– Эту? – начал раздражаться Финист.

А вначале показался таким милым и добрым...

– Нет, ещё левее, – Герда указала на книгу, стоявшую в самом углу.

– Эту? – с трудом сдерживаясь, поинтересовался он в последний раз.

Та кивнула. На самом деле она не могла решить, какую взять, ведь читала их все. Финист поддел корешок пальцем и вытащил книгу с полки.

– Теперь всё? – спросил он одновременно с лавочником.

– Верну через пару дней!

– Можешь не торопиться. Идите уже! – прогнал их Михась.

На пороге Герда нос к носу столкнулась с пухлым светловолосым парнем и девушкой в дорожной одежде. Волосы её были острижены коротко, как у мальчика. Говорили, в Стольном это считается модным, хотя Герда ни за что не рассталась бы со своими косами. Это же как будто лишиться части себя, самой лучше части!

– Мои ученики: Дугава и Ждан, – представил их Финист, становясь рядом.

Странно, ребята похожи на господских детей из Стольного, а их наставник – из такой же глубинки, как здесь.

Они поспешили пожать ей руки.

– Нужно поговорить с глазу на глаз, – напомнил о своей нужде Финист.

Можно ли доверять незнакомцам? Да ещё таким подозрительным.

– Я за него ручаюсь, – подбодрил кот, спрыгивая с плеча Финиста на землю. – Более надёжного провожатого и сильного защитника ты не найдёшь.

Скрепя сердце, Герда повела их к себе.

На крыльце её дожидался пристав, приколачивая к двери записку.

– Что это, дядька Цыргай? – тревожно спросила она, снимая листок с гвоздя. – Забрать землю и имущество за долги? Но ведь Заградский обещал подождать до следующего месяца!

– Заградский обещал, а его сын нет, – тихо ответил пристав.

– Вальдемар? – испугалась Герда. – Но долг же перед его отцом был!

– Так ведь преставился он пару дней назад, – пристав снял шапку и опустил голову, поминая усопшего. – Лихорадка с каждого двора по душе взяла. Согласилась бы ты на предложение мастера Вальдемара. Твой отец ото всех нос воротил и считал, что тебя только принц достоин. Но теперь его нет, и никто тебя не защитит. Вальдемар накормит и обогреет, а другие обидеть побояться.

Уж лучше спать на улице!

– Как знаешь, – безразлично пожал плечами пристав. – Он ждёт тебя через два дня в охотничьем домике на другом краю Дикой Пущи. Если не придёшь, останешься без дома.

Он сделал два шага с порога и только тогда заметил застывших на дорожке путников.

– Значит, наш Вальдемар хуже этих оборванных чужаков? Лицемерная бесстыдница!

– Это просто гости, – ответила Герда и спряталась в сенях, чтобы хоть немного успокоиться.

Путники вошли без приглашения. Ученики устроились на лавке у стола, а Финист задержался рядом с Гердой.

– Извини, не думал, что у тебя будут из-за нас неприятности.

– Ничего. Переживу.

Она заглянула в подпол. Там с завтрака остался полный котелок чечевичной похлёбки. Если завтра с утра уехать к Вальдемару, то еда испортится, а так – на ужин четверым как раз хватит. Герда принялась раскладывать похлёбку по мискам. Финист помог растопить печь. Набрав в котелок чистой воды, Герда поставила её греться, чтобы сделать травяной отвар.

– Простите за скудное гостеприимство. Сейчас не лучшее время, – она уселась за стол вместе с путниками. – Какое у вас дело?

– Нам не привыкать, – усмехнулся Финист. – Твой отец обещал провести нас через Дикую Пущу.

В доказательство он вынул из кошелька на поясе деревянный кругляш с вырезанной паутинкой.

– Отец умер две недели назад, – выдохнула Герда, прикрыв веки. Надо же, всё-таки сказала это. – Про вас он ничего не рассказывал. Зачем вам в Пущу?

– На ярмарку едем, – Финист достал из-за пазухи дорожные грамоты. – Твой отец предложил показать короткую дорогу...

Герда пробежалась глазами по строкам. И правда, из Стольного. Выглядели бумаги солидно, но всё равно вызывали подозрения.

– Мой отец бы так не сказал. По торговому тракту ехать безопаснее и быстрее, несмотря на крюк в шесть миль. А в Пущу даже местные только по главной дороге до Бобровой хаты на Домне ходят. Это четверть пути. Дальше тропа петляет вдоль топей до самой чащи. Там пугало Жупела на железном троне сидит и на нас лихорадку наводит. Если со стежки сойдёшь, считай, что нет тебя больше. Вовек у неё в услужении останешься.

– Бабьи сказки! Глупость какая! – рассмеялся Ждан, но наставник шикнул на него.

– Видно, ты дорогу не хуже отца знаешь.

– Вы от Голубых Капюшонов скрываетесь? Скажите честно. Как мне доверять вам, если вы не доверяете мне? – с вызовом спросила Герда.

– О некоторых вещах лучше не знать. Мы хорошо заплатим, а деньги тебе не помешают, м? – предложил Финист.

– Соглашайся! Денег не бери, а напросись ехать с ними, – кот запрыгнул на полку с горшками и смахнул один хвостом.

Герда подскочила, чтобы поймать, но тот ударился об пол и разбился.

– Сквозняки, – поёжился Ждан, заметив щель между подоконником и стеной. – Такая развалюха, как она ещё стоит?

Сиротка принялась собирать черепки, Финист присел на корточки рядом с ней. Их пальцы одновременно коснулись деревянного кругляша, лежавшего посреди осколков. На нём была такая же паутинка, как на знаке путников.

– Вот доказательство! Договор с твоим отцом всё-таки был, – заявил Финист. – Ты не всё о нём знала.

Да, у отца были тайны даже от матери.

Герда повертела кругляш в руке и глянула на рыжего паршивца.

Тот ухмыльнулся:

– Ты обещала!

– Хорошо. Я лихорадкой переболела – мне она не страшна. Да и к Вальдемару всё равно через лес ехать нужно. Я доведу вас до охотничьего домика за пять серебряников. Столько я должна отдать.

Цена заоблачная, но если им действительно важно...

– Это грабёж! – возмутился Ждан, но Финист остановил его.

– Мы согласны!

– Тогда выезжаем завтра на рассвете. Вы успеете? – с сомнением спросила Герда.

– Разбужу, – заверил Финист.

– Хоть так, – вздохнул кот.

Ученики спали на лавках, наставник улёгся на полу, завернувшись в тёплый плащ. Сама же Герда забралась на лежанку за печкой. Кот прыгнул ей на грудь и примостился на левом боку в месте, где билось сердце. Сгонять бесполезно – ночью всё равно ляжет так, как ему удобно.

***

Утром, доев остатки чечевицы, все четверо отправились седлать лошадей. Надо было торопиться, потому что вскоре здесь появятся ищейки, напавшие на их след ещё в Стольном. Лишь бы до границы не перехватили, а там другая страна, другие порядки. Можно будет передохнуть.

Финист похлопал Золотинку по шее. Старушка сильно перепала за время пути. Лошади учеников тоже устали. Толстун вяло щипал траву, пробивавшуюся сквозь пыль наезженной дороги. Даже Пустельга перестала горячиться и дремала вполглаза, пока её чистили.

Наставник ещё раз проверил всё снаряжение. Что ж, за два месяца ребята научились седлать лошадей. Даже придраться не к чему. Всё ещё заспанные Дугава со Жданом ждали, пока Финист закончит.

– Зачем нам эта строптивая сопля? – начал возмущаться Ждан.

– Может, стоило попытать счастья на тракте? – робко спросила Дугава.

– Чтобы облегчить Голубым Капюшонам работу? – возразил наставник – Там их застава. Если бы я путешествовал один, попробовал бы, но с вами... Это слишком опасно.

– Тогда махнули бы сами через лес. Неужели эта девчонка проведёт нас лучше, чем ты? – продолжал сомневаться Ждан. – Или у тебя на неё виды?

Финист недовольно сощурился. Ну, а что? Красивая же. Свежая, стройная, черты мягкие и нежные. Хоть и худенькая, а округлые женские формы всё равно заметны. Руки тонкие и изящные. Жемчужно-серые глаза такие лучистые, что сразу ясно, добрее и чище девушки во всём Мунгарде не сыскать. Понятно, на что сын губернатора позарился. Такое сокровище посреди сельской глуши...

Заскрипели двери сарая. Герда вывела на улицу высокую гнедую кобылу. Крупная, статная, с гибкой шеей и широкой грудью, лошадь горделиво выступала на длинных тонких ногах, до колена покрытых чёрной шерстью, лишь наверху переходящей в лоснящуюся красновато-рыжую под цвет корпуса. Ещё одно чудо расчудесное! В чёрную гриву и репицу хвоста вплетены белые ленты, такими же перевязаны косы хозяйки.

Финист ухмыльнулся. В Заречье бытовало поверье, что белая ткань, выполосканная в ромашковом отваре, служит оберегом против демонов.

Герда поравнялась с путниками. На ней были узкие серые штаны с потёртыми кожаными вставками и грубые сапоги. Поверх заправленной в штаны короткой рубахи надет серый, видавший виды плащ. Бывалая путешественница, ни дать ни взять.

– Не сходите с тропы и слушайте меня. Воду и еду повезём с собой. В лесу всё может быть ядовитым, – скомандовала она и, вставив левую ногу в стремя, вспорхнула в седло.

– Слушаюсь, строгая госпожа! – отшутился Финист.

***

Несколько часов они ехали по Сокольничему тракту – лесной дороге, вдоль которой селяне собирали хворост, рубили дрова, искали ягоды и грибы. Возле запруды, что местные прозвали Бобровой хатой, тракт превратился в едва заметную стежку. Пришлось двигаться гуськом.

Почва размякла и чавкала под копытами. Показались поросшие вереском топи с покрытыми ряской бочагами. Среди них стали попадаться маслянистые чёрные и кроваво-ржавые пятна.

Толстун отстал, с трудом поспевая на коротких ногах за другими лошадьми. Из-под его копыт вспорхнула бурая, едва отличимая от земли, выпь. Мерин помчался догонять товарищей. Животные разом заволновались.

– Спокойно, – скомандовала Герда. – Один шаг в сторону – и нас поглотит Мрак, который источает Жупела.

Она отломала сухую ветку с одинокой осины и воткнула её в островок черноты. Из него вытянулись маленькие ручки и разломали палку в труху.

Ждан, с трудом остановивший лошадь в хвост Пустельги, облегчённо выдохнул. Финист обернулся и издал звук, похожий на угрожающее ржание жеребца перед схваткой с соперником. Толстун мигом присмирел.

Топи остались позади. У тропы обнаружилась небольшая поляна, пригодная для привала. Спешившись, путники ослабили лошадям подпруги и устроились на широкой поваленной сосне.

– Сколько за сегодня пройти осталось? – спросил Ждан, когда они достали лепёшки из седельных сумок.

– Пару часов, – ответила Герда.

Между верхушками сосен проглядывало полуденное солнце.

– Мы бы добрались до охотничьего домика быстрее, если бы сократили время стоянок, – вмешался Финист, пододвигаясь ближе к ней.

– Вечером здесь поднимается густой туман. В нём мы рискуем заблудиться или сойти с тропы.

– Но путь же не будет всё время идти через болота, – сидевшая рядом Дугава поморщилась.

– Болота не так страшны, как Мрак или Жупела. Пока мы не выберемся на тракт, с тропинки лучше не сходить.

Снова повисло молчание. На стволе росшей рядом сосны виднелся небольшой надрез. По весне Герда с отцом собирали здесь смолу и продавали ремесленникам. Накатила тоска. Сидевшие рядом путники казались далёкими и чужими. Глухие чащобы Дикой Пущи всецело принадлежали отцу. Он передал это наследие своей дочери, хотя до недавнего времени она не осознавала свою связь с лесом.

Здесь всегда было так тихо и безмятежно, как за стенами непреступной крепости. Но теперь сюда проник враг и начал разрушать изнутри.

– Поехали, – скомандовала Герда. – Мы должны быть на Лосиной поляне до того, как поднимется туман.

После передышки путники совсем разморились. Упиравшиеся в стремена ноги затекали. Ждан крутился в седле, пытаясь сесть так, чтобы ничего не болело. Дугава клонилась к конской шее, грозясь выпасть вперёд. Только Финист сидел неподвижной статуей. Златогривая лошадь под ним ступала так мягко и степенно, будто плыла над землёй раскрашенным солнцем облаком. Гнедая кобыла Герды, наоборот, высоко задирала ноги, чтобы не спотыкаться о торчавшие из земли огромные корни.

Лес тоже заболел. Деревья гибли: сохла листва молодых осин и берёз. С сосен опадали иголки, облазила кора, появлялись огромные дупла. Омела оплетала скрюченные голые ветки. Они нависали так низко, что приходилось пригибаться к лошадиным шеям, чтобы проехать под ними. Пахло сладкой гнилью и сыростью. Ветер молчал, даже птицы сидели тихо по гнёздам. Мошкара назойливо жужжала над ухом, норовя впиться в кожу и насладиться кровавым пиршеством.

Вдруг кобыла Герды вскинула голову и, тревожно прядая ушами, захрапела. Всадница вгляделась в поросший папоротником подлесок. За кустами малинника мелькнуло заплатанное красное платье. Нарисованные на мешковине углём глаза безотрывно наблюдали за путниками. Жупела!

Дремавший на крупе кобылы кот подскочил и зашипел. Ехавший следом Финист тоже насторожился.

Обнаруженная, мать лихорадок скрылась в чаще. Кот снова свернулся калачиком на конском крупе. Как он держался в таком положении, оставалось загадкой.

– Тише, Яшка, – Герда погладила кобылу по шее.

Финист велел ученикам не растягиваться, а сам поехал, почти уткнувшись в хвост передней лошади.

– Яшка? Что за странная кличка? – попытался он завязать беседу.

– Яхонтовая. Яшка просто сподручней, – ответила Герда.

Тропа начала петлять вокруг деревьев, но ведь до Лосиной поляны дорога прямая. Неужели Жупела заблудила?

– А что за порода? – не унимался наставник.

– Не знаю. Мы с отцом нашли её жеребёнком в лесу четыре года назад. Тогда через наши земли шёл крупный купеческий обоз из Заречья. С собой они вели лошадей на продажу. Наверное, от них отбилась. Её никто не искал, поэтому мы оставили себе.

– Она не похожа на зареченскую, – хмыкнул Финист, указывая на свою кобылу.

Яшка хоть и была поджарой и высокой, но далеко не такой мосластой, как Золотинка.

– В ней больше от рыцарских коней из Кундии или Норикии. Зареченские лошади обычно рыжие. Встречаются бурые и караковые, но гнедая масть, да ещё и с заметной краснинкой... Для степняков это редкость.

– Так ты из Заречья? – насторожилась Герда.

– Родился там, а потом стал купцом и перебрался в Стольный. В Заречье повсюду нужда и голод. Наш край так и не оправился после восстания. Сами жители порой сжигают свои деревни, если им кажется, что у них завелась ведьма или колдун. Лишь бы снова не приехали Лучезарные с карательными миссиями.

Финист замолчал, переводя дух. Похоже, она ненароком всколыхнула тягостные воспоминания.

Возле тропы показалась большая Лосиная поляна. Толстые брёвна лежали вокруг обрамлённого камнями кострища, рядом в несколько горок покоились заготовленные заранее дрова. Раньше отец часто здесь останавливался.

На дальнем конце поляны рос царь-дуб – сердце леса. Его отростки сплетались в необхватный ствол вокруг огромного дупла, через которое могла бы проехать телега. Но дупло было закрыто угольным брусом. Листья наливались кровью и опадали, отмирающие ветки клонились к земле и отламывались, а по стволу ползли чёрные трещины.

Отец рачительно следил за дубом, но в последние годы дерево заболело настолько, что оставалось только бессильно вздыхать. И вот теперь... дуб ещё мучился в агонии, а отец уже умер.

Герда спешилась.

– Туман не поднялся. Мы могли бы пройти ещё пару миль, – запротестовал Финист.

– Дальше тропа становится узкой, а места – дикими. Пятнадцать миль надо будет преодолеть без остановок. Поэтому заночуем здесь, – возразила она. – Только держитесь подальше от дуба.

Путники разбили лагерь.

– Пойдём осмотримся, ноги разомнём, – велел ученикам наставник.

– Нет, тут повсюду следы лихорадки! – Герда указала на чёрные пятна.

– Вот и удостоверимся, что никто опасный рядом не бродит, – осадил её Финист. – В конце концов, нужду справить всем хочется.

Трое путников скрылись за деревьями.

– Только не сходите с тропинки! – крикнула вдогонку сиротка.

Похоже, не услышали. Нужно было настоять! Почему не получается вести себя так же твёрдо, как отец, чтобы все слушались?

***

Как только поляна скрылась из виду, путники разом заговорили.

– Ничуточки тут не страшно. Обычный лес с болотами! – храбрился Ждан.

Спешившись, он воспрянул духом.

– Она странная, – встревожено заметила Дугава. – Герда эта. Как ведьма говорит.

– Ничего странного, – невесело ответил Финист. – Здесь, на окраине, вера в Пресветлого не так сильна, как в Стольном. Учитывая, что её отец был связан с Компанией, то наверняка знал о Горнем мире демонов и рассказал дочери. А лес, и правда, опасен. Кто-то следил за нами из малинника, так что будьте осторожны. Потренируйтесь здесь немного. Только тихо.

Ученики переглянулись и кивнули. Наставник двинулся дальше по тропе, а Ждан с Дугавой остановились на краю небольшого болота. Вода у самого берега казалась зеркально прозрачной, будто там бил ключ. Ученица зачерпнула её пустой флягой – уж очень хотелось пить. Но фляга выскользнула из рук и окатила Дугаву с ног до головы.

– Тебе же сказали, её нельзя пить, а то заболеешь, – съязвил Ждан.

– А обливать, значит, можно?! – Дугава упёрла руки в бока.

Из болотной грязи поднялся громадный голем. Мощные руки свисали едва не до земли, толстые ноги шатались.

– Это всего лишь морок!

– Уверен? – с вызовом крикнула Дугава, усаживаясь на покрытую росой траву – всё равно уже промокла.

Оторвав от себя кусок глины, голем запустил им в Ждана. Тот попытался увернуться, но поскользнулся и упал в грязь. Глина исчезла вместе с големом. Дугава злорадно захихикала.

– Гляди-ка, что там? – испуганно воскликнул Ждан, указывая ей за спину.

Ученица обернулась. В лицо полетел комок ряски. Она закашлялась, вытирая глаза руками.

– Ну, ты и дурак! Теперь мы точно заболеем, оба! – обиделась Дугава, но вдруг замолчала, вглядываясь вдаль. – Что это?

– Я на свои же хитрости не попадаюсь! – поддразнил Ждан.

– Я не об этом, гляди!

К ним летели огоньки. Стремительно сгущались сумерки. Светляки мерно перемигивались красным, белым и жёлтым, подплывая всё ближе. Они превратились в маленьких человечков с крылышками-фонариками. Все звуки стихли.

Человечки запели тонкими голосами. Дивные звуки обволакивали, звали за собой. Маленькие ручки хватались за пальцы и тянули вперёд, с кочки на кочку, через поваленные деревья.

Глубже в тёмной чаще попадалось всё больше мёртвых деревьев, клубков омелы, выгнивших, заболоченных островков земли. Опомнились ученики, только когда оказались на большой поляне. Огоньки превратились в сорок и облепили мёртвые деревья, торчавшие из земли белыми костьми. Вместо мелодичного пения птицы загалдели, как свора гончих, учуявших дичь.

Полная луна заливала землю серебристым светом. В нём различалась изба на двух высоких пнях. Их корни торчали из земли, напоминая узловатые куриные лапы. Вокруг дома стояли идолы с конскими головами. Так староверы украшали вход в Горний мир демонов.

Дверь распахнулась. По шаткой приставной лестнице спустилось пугало в заплатанном красном платье. Подпрыгнуло на костяной ноге и склонило голову-мешковину к путникам.

– Заблудились, деточки?

Ждан глянул на Дугаву – та тряслась от страха.

– Мы в Подгайск идём из Волынцов. Остановились на Лосиной поляне на ночь. Пошли осмотреться и... заблудились, – сбивчиво объяснял он.

– Разве деточки не знают, что с тропы сходить нельзя? – протянуло к ним ржавые руки пугало. – Иначе в плен к Жупеле попадёте. Что лучше, сорокой век отслужить или в одночасье сгинуть?

Нарисованные углём глаза изучали гостей плотоядно.

– А можно простой уйти? – Дугава потянула Ждана за руку. – Нас друзья искать будут. Они сильные, опасные.

– Ох, неужто сам Сокол ясно солнышко с братцем Котиком золотым лобиком пожаловали? – рассмеялось пугало. – Никого не боюсь! Всех изведу! Все мне, обновлённой и всесильной, служить будут!

Сороки сорвались с насестов, подхватили Ждана с Дугавой и понесли в избушку. Пол разверзся, и они рухнули в чёрную бездну.

***

Финист вернулся с сумерками.

Разложив поленья домиком, Герда уже распалила костёр. Смолистые сосновые дрова громко шипели в алых языках пламени. Сидя на бревне, она вытянула руки к огню руки.

– Мои ребята не возвращались? – спросил наставник.

– Они, наверное, заблудились. Хоть бы Жупеле не попались! – Герда поднялась, натягивая на себя плащ. – Надо срочно их вернуть!

– Стой! – Финист ухватил её за запястье. – Я сам.

– Нет, ты же не знаешь лес! – вырывалась она.

– Останься, – твёрдо приказал он, как порой повелевал зверьём и птицами.

Герда покорно опустила голову и вернулась к костру.

Родник отыскался быстро – от него несло сыростью. Финист присел на корточки и поднял брошенную на землю флягу. Две пары следов вели через болото в чащу.

Какого демона их туда понесло?! Ох, не по нему эта работёнка. Какой из него наставник? Едва-то с собой справляется, не то, что с этими горе-учениками. Не надо было жалости поддаваться. Переждал бы бурю в укромном месте, нашёл дело по душе, а не связывался с бунтовщиками из Компании.

В вышине раздалось мелодичное пение. У тёмной полоски горизонта роились огоньки похожие на светлячков. Они подлетели ближе и начали водить хороводы вокруг его головы. Один бросился в глаза, и Финист сбил кроху рукой. Стоило огоньку коснуться земли, как он обернулся сорокой. Следом – его собратья в воздухе.

Птицы скопом набросились на наставника. Их стало так много, что не удавалось разглядеть ничего вокруг, кроме нацелившихся в глаза клювов.

Финист закрылся. От головы до пят побежали судороги, тело стремительно уменьшалось в размерах. Из кожи пробивались коричневые и сизые перья. Через мгновение с места, где до этого стоял человек, взлетел, широко распахнув крылья, сокол-сапсан.

Сороки застыли в нерешительности, а потом погнали птицу в чащу.