30
Грэйс Каста была беременна не раз. Захочет ли Маркус детей после стольких выкидышей его бывшей жены? Этот ребёнок появится на свет — это даже не обсуждается. Но вот хочет ли Маркус его так же, как хочу я? В этом у меня есть сомнения.
Мне нужно сначала поговорить с Аслы, прежде чем решать, как сказать об этом Маркусу. Я не могу позволить себе ошибку, не могу позволить эмоциям взять верх. Если он не захочет этого ребёнка, что тогда? Смогу ли я выдержать это?
Эмили выписывает меня из больницы, и я направляюсь к выходу. Но стоило мне переступить порог, как я почувствовала на себе десятки взглядов. Бывшие коллеги замерли, уставившись на меня с непониманием, с недоумением, с завистью. Неудивительно.
Возле входа стояли три дорогие иномарки, а рядом — целая рота вооружённой охраны. Их чёрные костюмы, серьёзные лица, чёткие движения — всё это выделяло их среди обычных людей. Они здесь ради меня.
Один из охранников, крепкий мужчина с холодным, но уважительным взглядом, сделал шаг вперёд, держа пистолет в руке.
— Хозяйка, рады вас видеть в добром здравии. Вы в порядке?
Я скрещиваю руки на груди, выдерживаю паузу, затем спокойно, но твёрдо отвечаю:
— Для начала спрячьте оружие. Не пугайте людей. Я в порядке. Заберите мои документы, едем к Аслы.
Но, конечно, этот момент не мог пройти спокойно.
Откуда-то сбоку раздаётся голос, полный язвительности и злорадства. Я даже не сразу понимаю, кто это, но потом вспоминаю. Реаниматолог. Тот самый, что когда-то желал моим пациентам смерти, если их не удавалось спасти.
— Смотрите, как хорошо живут врачицы в наше время! — его голос сочится ядом. — Охрана, Mercedes, Bentley... Вся в бриллиантах и брендах. Куда уж ей оставаться работать в нашей больнице? Не зря она даже не соизволила уволиться лично. Письмо, госпожа, нам прислала.
В воздухе повисает напряжение. Я замечаю, как Эмили сжимает кулаки.
— Заткнись, твои издёвки не к месту! — рычит она.
Но я не спешу с ответом. Я смотрю прямо в его глаза, позволяю ему увидеть в них силу, уверенность, превосходство. А затем спокойно, с лёгкой усмешкой, произношу:
— Знаешь, с тех пор как я ушла отсюда, я стала только счастливее.
Я делаю шаг вперёд. Вокруг тишина. Все ждут, что я скажу дальше.
— Я — ведущий хирург-травматолог одной из лучших частных клиник города. Главный хирург клиники при холдинге DarkCast. А мой мужчина — Маркус Каст.
Я выдерживаю паузу, затем медленно кладу руки на живот. Он ещё почти незаметен, но я уже чувствую его. Чувствую жизнь внутри себя.
— А твоя зависть тут ни к чему, — мой голос остаётся ровным, но в нём звучит сталь. — Знай, с кем ты разговариваешь.
Я замечаю, как Эмили гордо смотрит на меня. В её глазах — одобрение. Но мне не нужно чужое подтверждение. Я и так знаю, кто я.
Я поворачиваюсь к охране и раздражённо бросаю:
— Чего стоим? Поехали. Или мне на турецком для особо одарённых повторить?
Они мгновенно приходят в движение. Двери машин открываются, один из охранников аккуратно придерживает дверь для меня. Я сажусь в машину, чувствуя, как с плеч спадает груз.
Теперь осталось главное — поговорить с Аслы. Она должна помочь мне разобраться в том, что делать дальше.
В доме Аслы
Машина плавно остановилась у знакомого особняка, скрытого за высокими стенами и коваными воротами. Дом Аслы всегда был её убежищем, местом, где можно было сбросить маску, выдохнуть и хотя бы на мгновение почувствовать себя в безопасности.
Как только Мира вышла из машины, дверь особняка тут же распахнулась, и на пороге появилась Аслы. Она широко улыбалась, глаза её светились радостью и облегчением.
— Наконец-то! — Аслы бросилась к подруге, заключая её в крепкие объятия. — Я так переживала, когда узнала, что тебя увезли в больницу. Почему ты сразу не сказала, что тебе плохо?
Мира чуть заметно улыбнулась, но усталость всё ещё читалась в её глазах.
— Я не хотела никого беспокоить.
— Беспокоить?! — возмутилась Аслы, отстраняясь и оглядывая подругу с ног до головы. — Чёрт возьми, Мира, у тебя такая привычка — справляться со всем в одиночку, пока не падаешь в обморок.
Мира только устало вздохнула.
— Ладно, давай зайдём внутрь, — Аслы потянула её за руку. — Ты выглядишь так, будто тебе срочно нужно что-то выпить.
— Мне точно нужно что-то выпить, но только не алкоголь, — усмехнулась Мира, снимая пальто.
— Ну уж нет, я достану самое лучшее вино, которое у меня есть, и мы отметим твоё выздоровление! — Аслы решительно направилась к бару, но тут же остановилась, когда услышала тихий, но твёрдый голос подруги.
— Мне нельзя пить.
Аслы удивлённо моргнула, обернувшись к ней.
— Что значит «нельзя»? Ты же не принимаешь лекарства, которые запрещают алкоголь?
Мира посмотрела на неё, чуть закусила губу, а затем медленно, почти шёпотом, сказала:
— Я беременна уже шесть недель.
Аслы замерла. Несколько секунд она просто смотрела на подругу, будто обдумывая её слова. А потом вдруг её лицо озарилось широкой улыбкой, и она буквально вскрикнула от радости.
— Мира! — Она кинулась к подруге и снова заключила её в объятия. — Это же потрясающая новость! Боже, Маркус будет самым счастливым мужчиной на земле!
Мира слегка сжала её плечи и отстранилась.
— Ты так уверена в этом? — в её голосе звучало сомнение.
Аслы удивлённо посмотрела на неё.
— Конечно!
— Но... вдруг он больше не хочет детей?
Аслы фыркнула и закатила глаза.
— Перестань! Не смей даже думать об этом. Маркус хочет детей. Очень хочет. И не только сыновей, но и дочерей. Он мечтает о семье, и если ты сомневаешься в его реакции, значит, ты просто недостаточно хорошо его знаешь.
Мира опустила взгляд, теребя рукав свитера.
— Но если это правда, почему он никогда не говорил об этом? Он всегда просто говорил, что любит меня, но ни разу не сказал, что хочет семьи со мной.
Аслы тяжело вздохнула и посмотрела подруге прямо в глаза.
— Потому что он ждал, когда ты сама будешь готова. Он никогда не давит, но это не значит, что у него нет желаний. И я скажу тебе одно — если бы он не хотел семью, он бы не держался за тебя так, как держится.
Мира задумалась, позволив этим словам проникнуть в сердце.
— Ты так думаешь?
— Я знаю, — твёрдо ответила Аслы. — А теперь, раз ты не можешь пить вино, я сделаю тебе чай. И мы спокойно обсудим, как ты скажешь об этом Маркусу.
Мира глубоко вдохнула и кивнула.
— Хорошо.
Спустя неделю
Прошла уже неделя с тех пор, как Мира вышла из зала Сената. Всё это время она пыталась вернуться к нормальной жизни, к привычному распорядку, к тому, что было до всего этого хаоса. Она вернулась в их с Маркусом дом, но что-то внутри неё изменилось.
Она избегала его.
Не открыто, не демонстративно, но всё же избегала. Она поздно ложилась спать, если он уже был в спальне, а если приходил позже неё — делала вид, что глубоко спит. Она вставала раньше него, уходила на работу, старалась всё время быть занятой. Если он пытался её поцеловать или обнять, она находила способ аккуратно отстраниться.
Маркус был терпеливым, но она видела, как его раздражение с каждым днём нарастает.
Они жили как раньше, но что-то явно было не так.
Он ничего не говорил прямо, но его взгляды становились всё более тяжелыми. Иногда он просто смотрел на неё, не говоря ни слова, словно пытался понять, что происходит. Но она не могла. Не сейчас.
Роман улетел в Турцию, полностью погрузившись в восстановление мафии Кара. Там сейчас был хаос — после его исчезновения всё развалилось, и теперь он должен был собрать это обратно, выстроить новую систему, подчинить себе тех, кто посмел поставить его власть под сомнение.
Мира, в свою очередь, снова занялась работой. Она вернулась в больницу мафии ДаркКаст и полностью отдалась хирургии.
Её рабочие дни были полны сложных операций, длинных ночей и непрерывных решений, требующих внимания.
Но всё же, несмотря на внешнюю активность, в её голове крутились мысли о ребёнке. О том, как сказать об этом Маркусу. О том, как он воспримет новость. О том, как он её примет. Она снова вернулась в реальность, и осознание этого только усугубляло её тревогу.
Маркус пришёл домой поздно, как и всегда в последние недели. Дверь открылась с лёгким скрипом, и тишина дома сразу охватила его. Он снял пальто, положил его на кресло и направился в спальню. Тёмные коридоры и пустые комнаты словно напоминали ему, что дома его никто не ждёт. И что-то внутри сжалось от этого ощущения.
Зайдя в спальню, он замер на пороге. Мира лежала на кровати, отвернувшись к стене, как всегда, когда она не хотела говорить. Он мог бы повернуться и уйти, но его шаг замер в воздухе. Он тихо подошёл к кровати и присел на краешек, не касаясь её.
— Мира, — его голос был тихим, но твёрдым. — Мы должны поговорить.
Она ничего не ответила. Только глубоко вздохнула, чуть заметно напряглась, но не повернулась.
Маркус молчал некоторое время, изучая её профиль. Он знал, что она чувствует, что её молчание — это не отстранённость от него, а скорее отстранённость от себя. И это тревожило его ещё сильнее.
— Ты отдаляешься от меня, — произнёс он, пытаясь не выдать своей боли. — Почему?
Тишина в ответ была его наказанием.
Мира чуть повернула голову, но взгляд её был пустым. Казалось, она не могла найти слов, чтобы ответить, или не хотела.
— Ты же знаешь, — она наконец проговорила, голос её дрожал. — Не могу так. Не могу просто продолжать, как если бы ничего не изменилось.
Маркус чувствовал, как её слова проникают в него, оставляя след. Он не знал, что она имеет в виду, но почувствовал, что это что-то гораздо большее, чем просто тревога или сомнение.
— Что изменилось? — спросил он с непониманием. — Ты что-то скрываешь от меня?
Мира не сразу ответила. Она сидела в темноте, словно не могла выбрать, стоит ли говорить правду. И Маркус, ощущая, как между ними растёт пропасть, протянул руку, чтобы взять её за ладонь.
— Я... — она сделала паузу, не сводя глаз с его руки, что была слишком близка, но не касалась её. — Я не могу продолжать так, не зная, что ты чувствуешь по поводу этого ребёнка.
Маркус застыл. Её слова отрезали его как остриё ножа. Он будто бы не слышал их, но они были у него в голове, как тяжёлый груз.
— Ты... — его голос изменился, стал чуть выше, не сразу понимая, о чём она.
Мира повернулась к нему, и его сердце замерло. Её глаза были полны тревоги, отчаяния и скрытых чувств.
— Да, Маркус. Я беременна.
Тишина снова наполнила комнату. Только теперь она была тяжёлой, словно воздух в комнате стал гуще. Он ощутил, как в груди что-то сжалось, и его мысли будто бы перестали двигаться.
Мира ждала. Она не пыталась что-то добавить или объяснить, просто смотрела на него, ожидая его реакции. Всё, что она хотела, — это понять, что он чувствует.
Он молчал. И хотя он понимал, что должен был что-то сказать, в голове царил только хаос.
Маркус сидел так, не двигаясь, его взгляд был затуманен. Время словно растянулось, и каждая секунда ощущалась как вечность. Он не знал, что сказать. Его сердце билось быстрее, чем обычно, но не от страха или растерянности. Нет, это было что-то другое — чувство неожиданности, возможно, даже тревоги. Но больше всего было неведомое ощущение какой-то силы, которое пронзало его с головы до ног.
Мира продолжала смотреть на него, её глаза искали ответ, но, похоже, она больше боялась его молчания, чем его слов.
— Ты... — его голос дрогнул, прежде чем он мог сказать что-то ещё. — Ты беременна? Почему ты не сказала мне раньше?
Мира прижала ладонь к губам, словно пытаясь подавить слёзы, которые вот-вот могли сорваться. Она сделала глубокий вдох, пытаясь сохранить спокойствие.
— Я боялась. Боялась, что ты... что ты не захочешь этого, — её слова выходили с трудом, как будто они были заключены в какой-то внутренней тюрьме. — Я боялась, что всё изменится, если ты узнаешь.
Маркус медленно поднялся с кровати и подошёл к окну. Ветер нежно колыхал шторы, и он видел, как огоньки города мерцали в ночной темноте. Он искал слова, но не находил их.
В его голове был хаос, всё перепуталось. Он думал о том, как их жизнь изменилась за последние несколько месяцев. И теперь, когда Мира сказала это, когда призналась, всё, что он мог почувствовать — это глубочайшая благодарность. Но в то же время страх. Страх, что он мог бы не быть готов к тому, что принесёт с собой этот момент.
Он повернулся к ней и увидел, как она сидит на кровати, сжимающая руки в кулаки, будто пытаясь удержать себя от того, чтобы сломаться.
— Мира, — его голос был теперь гораздо тише, почти шепотом. — Ты не понимаешь. Я не знал. Я не знал, что ты боишься.
Он сделал шаг вперёд, его взгляд мягчал, и он мягко коснулся её плеча. Мира подняла глаза, и её взгляд был полон неуверенности и страха, будто она ждала от него чего-то ужасного.
— Ты правда не хочешь этого ребёнка? — спросила она, голос её дрожал, но он был исполнен того самого мучительного сомнения, которое Маркус до сих пор не мог понять.
Маркус замер. Он чувствовал, как его сердце сжалось ещё сильнее. Этот вопрос был для него самым важным, самым тяжёлым.
— Конечно, я хочу этого ребёнка, — ответил он, его голос стал увереннее, но в нём всё ещё оставалась некая напряжённость. Он опустился на одно колено перед ней, взял её за руку и нежно положил её ладонь на свой живот. — Мира, ты носишь моего ребёнка. Ты понимаешь, что это значит?
Её губы дрогнули, и на глазах появились слёзы. Но это были слёзы облегчения. Мира потянулась к нему, и он аккуратно обнял её, чувствуя, как её тело расслабляется в его объятиях.
— Ты уверен? Ты правда хочешь этого ребёнка?
Маркус поднял её лицо, его глаза были полны любви и решимости.
— Я никогда не был уверен в чём-то настолько сильно. Ты дала мне самый ценный подарок, Мира. Я не могу даже выразить словами, как счастлив я сейчас. Мы с тобой будем семьёй. Мы создадим нашу семью, вместе.
Мира закрыла глаза, позволив себе расслабиться. В груди всё сжалось, но теперь это было не от страха, а от какого-то удивительного ощущения покоя, которого ей так не хватало.
— Я... я боялась, что ты не захочешь этого. Что всё изменится, что ты уйдёшь. — Она прошептала эти слова, как будто надеясь, что они не были бы правдой.
Маркус наклонился и поцеловал её в лоб, его руки стали более уверенными, когда он снова обнял её.
— Я никогда не уйду, Мира. Ты и наш ребёнок — это всё, что мне нужно. Ты моя семья.
Он держал её в своих объятиях, ощущая, как его сердце успокаивается. Всё было как-то неожиданно понятно, как-то просто, как будто мир стал на место, и всё в нём стало правильным.
Мира прижалась к нему, её слёзы были теперь слёзы счастья. Они молчали, но в этом молчании было столько всего. Столько понимания, любви и надежды на будущее.
Маркус тихо шептал, глядя на неё, словно подтверждая свои слова:
— Мы будем вместе. И всё будет хорошо.
Он положил руку на её живот, чувствовал, как жизнь внутри неё начинает расти. И это было самым важным моментом в его жизни.