Держи меня за руку [ЗАМОРОЖЕНО]

  Глаза быстро бегали по сторонам, стараясь не упустить из виду ни одну балку или хотя бы доску. Идти рядом со стройкой — плохая идея, однако, сейчас по другому никак. Видение было по истине ужасающим — лужи крови, крики людей, страх. Чон так и не сказал другу про свое видение, лишь сослался на чрезмерную усталость и больную ногу. Мин предложил ему вернуться домой и не беспокоить конечность, но брюнет отмахнулся и все так же настойчиво предложил другу проводить его до дома. Единственное решение сейчас — попроситься к подростку домой и просидеть с ним до самого вечера, пока не стемнеет. За забором стройки что-то упало и Чонгук от неожиданности подскочил, нервно озираясь вокруг.

— Эй, ты чего? — Юнги положил руку на плечо темноволосого, слегка хлопая по нему. — Та какой-то нервный, точно все в порядке?

— Точно, — выдохнул Гук, невольно бросая взгляд в сторону строящегося здания. — Не волнуйся.

       Взгляд Мина резко стал серьезным, а губы слегка дернулись. Подросток хорошо знал своего друга и мог с точностью сказать, когда тот недоговаривает или врет. Сейчас Чон врал, причем нагло и неправдоподобно. Было видно, что брюнет делал это не специально, однако это никоим образом не меняло ситуации. Сейчас Чонгук выглядел, как какой-нибудь наркоман, который давно не получал дозы. Руками он нервно теребил край кофты, его глаза быстро бегали по сторонам, а плечи слабо вздрагивали из-за любого шума, казалось, он готов под землю провалиться, лишь бы не находиться здесь.

— Врешь, — сказал Юнги. — Всего пару минут назад мне казалось, что ты меня разорвать готов, а сейчас ты и мышь не испугаешь. Я не сдвинусь с места пока ты мне все не расскажешь.

— Юнги</b>, давай потом, пожалуйста, — Гук схватил друга за рукав и попытался сдвинуть, но тот и не шелохнулся. \

— Нет.

       Подросток опустил голову вниз и затих. Он начал лихорадочно искать в уме решение этой проблемы. Прохожие обходили их с двух сторон, иногда задевая плечами. Некоторые тихо ругались из-за этого, некоторые предпочитали молчать, а остальным было все равно — они спешили. Рассказать брюнету про видение — это значит признаться в своей слабости и заставить его волноваться, а оставить все в секрете — это соврать и вызвать недоверие. Снова… Если Чон ничего не предпримет, то они будут стоять тут вечность, Юнги так может, они это уже приходили.

— Я видел твою смерть, — обреченно прошептал Чонгук, не поднимая глаз. — Я видел, как ты умер.

— Что? — Мин ничего не расслышал из-за шума на улице. — Повтори ещё раз.

       «Ты еще здесь — Джей Мар»

       Брюнет поглубже вдохнул городской воздух с примесью едких химикатов и поднял взгляд на друга.

— Я видел, как ты умер!

       В ту же секунду тросы, держащие бетонную панель нового здания, с тихим хлопком лопнули, безвольно повисая в воздухе, словно нити порванной паутины. По толпе пробежалась волна криков, полных ужаса, и люди бросились врассыпную, хватая своих детей и стараясь отбежать как можно дальше. Темноволосый резко вскинул голову вверх и бездумным взглядом уставился на приближающийся кусок бетона. Вот и все. Неужели он умрет вместе с Юнги? Просто так, из-за несчастного случая?

       Где-то кричали водители, которые остановили свои машины, но Гук был в своем мире. Ему было все равно. Ему наплевать на их крики и какие-то глупые и бессмысленные фразы. Взгляд скользнул к Мину, он ещё не заметил панель. Как интересно. Похоже, прошло всего пару секунд и заметили лишь люди, которые находились на безопасной дистанции.

       «Интересно, а Хосок будет ругаться, если узнает, что я покинул квартиру и просто умер, размазанный по асфальту?»

       Хосок. Имя брата горящими буквами всплыло в сознании и заставило его освободиться от пелены апатии и легкого сумасшествия.

       Нет.

       Он не умрет. Не сегодня. Резко сорвавшись с места, Чонгук схватил Юнги за руку и рванул в сторону, падая спиной на асфальт и утягивая друга за собой. Бетонная панель упала на то место, где секунду назад стояли подростки. Темноволосый зажмурил глаза и подался вперед, нависая над Мином и загораживая его от летящих осколков. Позади послышались истошные вопли людей, плачь детей и хруст ломающихся костей. Брюнет зажмурился сильнее, борясь с острым желанием закрыть уши и не слышать этого ужасного звука. Снова, он снова его слышит. Первый раз он услышал его в тот день, когда умерла мама. Точно такой же звук. Хруст хрупких костей и громкий, полный боли крик матери. Её сломленное тело с гримасой ужаса на лице, её холодные пальцы и липкие от крови волосы. Крик водителя грузовика плач маленького, одинокого ребенка, который прижимал к щеке окровавленную руку матери и просил её открыть глаза, улыбнуться. Сердце сдавило и с губ подростка сорвался крик, полный отчаяния. Волосы закрыли темные, широко открытые в ужасе глаза, покачиваясь от ветра. Один из осколков отскочил от панели и резанул Чона по плечу, разрывая ткань кофты и оставляя на коже идеально ровный глубокий порез. Из глаз брызнули непрошенные слезы, каплями падая на лицо ошарашенного Юнги и обжигая его кожу. Кровь стекала к сжатым на куртке друга пальцам, окрашивая их в цвет хорошего французского вина и пачкая шею Мина.

— Чонгук, — тихий голос донесся до ушей Гука и заставил его поднять глаза. — Эй, очнись.

       Юнги сел на земле, осторожно садя подростка перед собой и отцепляя его руки от своей одежды. Пальца темноволосого немного окоченели и он не мог их согнуть. Мысли все ещё летали там, в прошлом, в секундах той аварии. Голубоглазый (помним, что Юнги носит линзы) взял руки брюнета в свои и аккуратно сжал их слегка встряхивая. По сторонам бегали люди и кричали что-то, пытаясь найти своих спутников или родных, наверное. Подросткам было все равно, им не до них. Взгляд Чона постепенно стал приобретать осознанность и живой блеск.

— Ты как? — сипло спросил Мин, перемещая свои руки на плечи друга. — Ты меня напугал.

       И правда, Чонгук выглядел, как кукла. Как будто создатель изобразил на бездвижном лице одну эмоцию — боль, и оставил все остальное по-прежнему. Казалось, даже его сердце не билось в те секунды, оставаясь лишь сплетением сосудов в груди подростка.

— Я… в порядке, — пробормотал он хриплым голосом и поднялся на ноги, слегка покачнувшись. — Ты жив…

— Благодаря тебе, — отозвался брюнет и поднялся следом за другом, заставляя его опереться на себя. — Спасибо, конечно, но не надо было загораживать меня от осколков, они не нанесли бы мне сильного вреда.

— Это не так, — резко ответил Чон, смотря в голубые глаза со злостью и непонятным вызовом. — Ты не видел то, что видел я. Именно осколок убил тебя, не панель. В моем видении я так же спас тебя от нее, однако отскочивший осколок прошел бы сквозь твой глаз прямо в мозг и ты бы умер в страшной агонии. Юнги, твоё лицо застыло бы с вечным выражением ужаса и дикой боли.

       Вдалеке загремела сирена машины скорой помощи. Темноволосый устало вздохнул и позволил себе оглянуться вокруг, сильнее опираясь на на друга здоровым плечом и придерживая ноющую от боли в лопатке руку. Первое, что он увидел — детская рука. Маленькая розовенькая ручонка торчала из-под панели, сверкая осколком белой кости и браслетиком из пластмассовых бусин на запястье.

— Дженни, доченька!

       Какая-то женщина упала на колени и схватила маленькую ручонку, прижимая её к губам и гладя большим пальцем по тыльной стороне ладони. Волосы незнакомки выбились из высоко завязанного хвоста и теперь растрепанными прядями свисали по обе стороны от овала лица, невольно визуально делая мать более старой. На женщине был строгий костюм, а глаза обрамляла тонкая серебристая оправа очков. Незнакомка, скорее-всего, работала в каком-нибудь офисе явно не в числе простых планктонов и секретарш. Чонгук представил руководительницу какой-нибудь фирмы, которая строгим голосом отдавала приказы и с серьезным видом читала важные бумаги, попивая горячий кофе с ароматом апельсины из ярко-красной кружки. Почему красный? Не знаю. Сейчас же мама мертвой девочки словно постарела лет так на десять. Легкие морщины побежали по её лицо, пересекаясь с солеными дорожками слез. К женщине подошёл незнакомый подростку мужчина и присел рядом с ней, положил руку ей на плечо и тоже пустил слезу, с безграничной болью глядя на маленькую ручку.

       «Отец…»

       Гук больше не мог смотреть на это и повернул голову в другую сторону. Лучше бы не поворачивал. Старая бабушка сидела прямо рядом с плитой и тихо кряхтела, не замеченная остальными. Чон пригляделся и увидел, что нога бедной пожилой женщины была неестественно согнута и из нее торчал острый край кости. Лицо бабушки выражало сильную боль, однако она молчала, видя, что другим нужна помощь. Она чем-то похожа на Чонгука. Он тоже молчит и не показывает свою боль, вытягивает других на воздух, а сам падает все ниже, утопает в тьме и никому не открывается.

— Юнги, — темноволосый ткнул друга пальцем и указал на пострадавшую.

       Подросток понял все без слов и направился к ней, поддерживая брюнета за пояс. Мин помог Гуку опуститься рядом с пожилой женщиной и отошел к одной из машин скорой помощи в поисках врача.

— Как Вас зовут? — отрывисто спросил школьник, отрывая от кофты полосу ткани и накладывая жгут чуть выше места перелома, стараясь остановить кровотечение. — Меня зовут Чонгук.

— Ли Ши Ань, дорогой, — с явной болью в голосе ответила бабушка. — Зачем ты мне помогаешь, сам же поранился.

— Вы чем-то похожи на меня, Шу Ань, — Чон снял кофту и, сложив, подложил её под ногу пострадавшей, укладывая саму женщину на асфальт и слегка придерживая её голову. — К тому же помощь нуждающимся не карается законом и не находится под запретом. Вы тоже нуждаетесь в медицинской помощи и явно больше, чем я.

       Темноволосый повернул голову к машине медпомощи и увидел идущего к ним Юнги в компании врача. Мин что-то рассказывал мужчине и периодически указывал на подростка.

— Здравствуйте, — коротко бросил врач и присел рядом с Ли, поворачиваясь к Гуку. — Спасибо за помощь, вы можете идти.

       Брюнет согласно кивнул и, улыбнувшись бабушке, отошел с голубоглазым в сторону.

— Тебе тоже надо показаться врачу, — сказал подросток, указывая на раненое плечо. — Иначе можешь занести инфекцию.

— Все в порядке, Юнги, — Чонгук достал из заднего кармана джинсов телефон и посмотрел на экран. — Черт, экран треснул. Юнги, ты же сможешь дойти до своего дома?

— Да, конечно.

— Хорошо, просто Хосок должен скоро вернуться с работы и мне надо успеть попасть домой до его прихода, — пояснил Гук и направился в сторону своего дома. — До завтра!

— Чонгук, пообещай мне, что больше никогда не будешь от меня ничего скрывать.

— Обещаю, — с улыбкой ответил Гук.

— Хорошо, тогда до завтра, — Мин помахал другу рукой и скрылся в толпе людей.

       Подросток развернулся и ускорил шаг, надеясь побыстрее добраться до дома. Он не знал каким образом собирается самостоятельно обрабатывать свою рану и как это вообще возможно, однако волновать Юнги и врачей, которые и так заняты он не хотел. Ему не впервой самому разбираться с похожего рода ранениями. Еще в детстве он попадал в различные неприятности и впоследствии сам о себе заботился, не беспокоя родителей и родных. После смерти бабушки со стороны отца, он решил стать врачом и с того момента неплохо разбирается в оказании первой медицинской помощи и некоторых видах травм, несмотря на свой школьный возраст.

       Тряхнув головой, Чон сорвался с места и завернул за ближайший угол, решив сократить путь. Через несколько минут он увидел родной подъезд, как смешно звучит, а буквально через пару секунд он уже поднимался по лестнице на свой, третий, этаж. Темноволосый пошарил рукой по карманам и с ужасом вспомнил, что оставил ключи в кармане кофте. Обреченно вздохнув, брюнет все же дернул за ручку двери и с удивлением открыл её. Дома уже кто-то был. Тихо, стараясь не шуметь, школьник проскользнул в прихожую и закрыл дверь на два оборота. Быстро скинув с ног обувь Гук направился в ванную, решив, что сначала разберется с царапинами, а уж потом покажется брату на глаза. Он облегченно вздохнул и подошел к двери в ванную. Нажав на ручку, подросток открыл дверь и сделал шаг вперед, утыкаясь носом во что-то мягкое и влажное. С испугом открыв глаза, он отскочил назад и понял, что только что уткнулся носом прямо красноволосому в грудь чуть ниже ключиц. Мгновенно залившись краской, он хотел было уйти, однако рука старшего крепко схватила его за раненое плечо, не давая сдвинуться с места. Острая боль пронзила плечо младшего, выбивая из его легких весь воздух и заставляя его громко вскрикнуть. Хосок тут же убрал руку, немного испугавшись такой реакции брата, который тут же отстранился, оперевшись о стену.

— Ты чего? — спросил он, подходя ближе, однако ответа не последовало. — Чонгук?

— Все… в порядке, — отозвался темноволосый и слабо улыбнулся, прячась в тени и стараясь не попасть под свет от лампы в ванной. — Мне просто надо помыться вот и все.

       Чон кивнул и направился в свою комнату, пропуская младшего в ванную комнату. Выключив свет, старший подошел к шкафу, чтобы найти майку. Положив руку на дверцу, красноволосый отодвинул ненужную преграду и достал футболку на размер больше нужного. Взгляд парня невольно упал на дверцу мебели и футболка выпала из рук. На гладкой зеркальной поверхности блестел ярко-алый отпечаток его руки. Быстро подняв упавшую футболку и натянув её на ещё не высохшее тело, Хосок направился в ванную, планируя задать младшему пару вопросов. Почему-то вместо тревоги и беспокойства он чувствовал злость и раздражение, он сам не знал почему. Сколько раз Чон говорил ему, чтобы он был осторожен и не попадал в передряги, но нет же, ему обязательно надо во что-нибудь влипнуть. Резко открыв дверь, отчего та с громким стуком ударилась об стену, старший застал подростка за обрабатыванием раны. Он сидел с голым торсом и глядя в зеркало осторожно обрабатывал царапину при помощи пинцета и кусочка ваты, аптечка всегда хранилась именно в ванной. Гук даже не обернулся на брата, продолжая свое незамысловатое дело.

— Можешь даже не начинать, — бросил он, когда красноволосый открыл рот. — Я знаю, что обещал быть осторожным, в произошедшем нет моей вины. Мы с Юнги просто прогуливались по улице и с тросов сорвалась бетонная панель. Я оттянул Юнги и мы смогли избежать смерти, однако небольшой осколок поцарапал мне плечо. Не хотел я тебе этого говорить, но ты сам все увидел, извини.

       Хосок устало вздохнул и присел на краешек ванной рядом с брюнетом, забирая из его рук пинцет и обрабатывая раненый участок кожи. Все негативные эмоции мгновенно испарились, оставляя лишь легкое волнение и каплю безысходности. Он понимал, что его брат никогда не изменится, но тот просто не понимал, что каждый раз видя его раненным или хотя бы грустным, старший испытывает неимоверную моральную боль, почти ощутимую.
Чонгук не знает, но в то время, пока он лежал в больнице с воспалением легких, парень спал несколько дней, волнуясь за младшего и виня себя в его болезни. Лишь после улучшения состояния брата красноволосый смог спокойно выдохнуть и позволить себе расслабиться. Наклеив на царапину пластырь, Чон влепил темноволосому подзатыльник и услышав в ответ тихую ругню, с просьбой прошептал:

— Больше так не калечься.

       Гук мгновенно притих и кивнул, опуская голову и комкая в руках свою футболку. Он не хотел волновать брата, но в итоге он его расстроил. Хосок за него очень переживает, как и брюнет за парня, однако никто из них двоих не говорит об этом второму, чтобы не показаться чересчур слабыми и жалостливыми. Вот так и живут.

— Больше не буду, — сорвалось с его губ, и оба поняли, что эти слова были ложью.

       Повинуясь неизвестному порыву, красноволосый подался вперед и оставил на лбу брата легкий поцелуй, вызывая у того забавный румянец. Тихо хмыкнув, Чон развернулся и покинул ванную комнату, отправляясь спать и оставляя младшего наедине со своими мыслями.

       Щеки подростка нещадно пылали, казалось, они с каждой секундой повышали его температуру тела до состояния кипящей воды.Выбросив из головы все домыслы и непрошенные мысли, Чонгук выключил свет и направился в свою комнату.

       Сегодня ему снилась копна красных волос.