Глава 5
Ed Sheeran – All of the stars
Сердце бьётся так быстро, словно я только что пробежала стометровку.
Дыхание сбивается, когда в небе над Берлином взрываются сотни разноцветных огней, постепенно превращаясь в маленькие, едва уловимые искры, а через несколько секунд и вовсе исчезают.
Это лучше, чем все, что я когда либо представляла в своей голове или смотрела на видео.
Ощущения, что испытываю я сейчас ни с чем не сравнить. Я могла бы привести сотни метафор, но ни одна не окажется правдивой, потому что эти ощущения отличаются от всего, что есть во Вселенной.
Кажется, что если бы у меня были крылья, я бы вспархнула к небу и взлетела бы ближе к облокам.
Их голоса звучат чисто и чётко, смешиваясь с криками толпы.
Я бы кричала тоже, но вместо этого стою, как вкопаная, чувствуя, как по щекам текут слёзы.
Шоу завершено, я как и все в VIP-зоне, не в силах уйти или хотя бы пошевелится, большинство из нас, словно в оцепенении. Такое часто бывает от созерцания чего-то прекрасного...
– Мисс Файт? - знакомый голос с ярковыраженным британским акцентом, отвлекает меня от пустой сцены. Я оборачиваюсь, обнаруживая рядом с собой водителя Гарри, он смущённо мне улыбается, словно застал за молитвой... – Мистер Стайлс велел привести вас за кулисы.
Я молчу, не в силах ответить ему хоть что-то, просто следую за ним, пробираясь сквозь толпу.
В ушах ещё звучит мелодия финальной песни, а с губ не сползает умиротворенная улыбка.
Я никогда не чувствовала себя настолько спокойно.
За кулисами творится нечто необъяснимое: шум, гам, хаос, словно только что объявили, что после концерта их ждёт банкетный стол и крутая вечеринка.
Но на самом деле все эти люди попросту счастливы, что запланированое, составленное каждым из них, шоу – состоялось.
Я стою в отдалении от шумной толпы, наблюдая за тем, как рабочии закулисья окружили Великолепную Четверку.
Я не могу отвести от них своих глаз, чувствуя где-то глубоко внутри такое неописуемое счастье от того, что на лице каждого из них сияет счастливая улыбка...
Я чувствуб себя так, лишь когда мама приходит домой и обнимает меня.
Эти ребята заставляют чувствовать себя, как дома, даже если я за сотни тысячи километров от него.
Гарри замечает меня, отдаленную от суматохи, и долгое время смотрит на меня, думая, что я этого не вижу.
С его губ не сходит улыбка, он все ещё внимательно слушает, что говорит ему Хелен – преподаватель по вокалу, но взгляд изумрудных глаз устремлён на меня.
Он словно смотрит на экспонат в музее – как на нечто редкое и давно исчезнувшее.
Я ловлю его взгляд, и его улыбка становится ещё шире.
Глаза отсюда кажутся очень зелеными, такое ощущение, словно они сверкают, напоминая изумруды.
Гарри извиняется перед Хелен, мило ей улыбается и направляется в мою сторону.
Сердце начинает отбивать слишком быстрый ритм, кажется ему слишком тесно в моей грудной клетке – оно безумно жаждет на волю.
– Ну как тебе? - его голос звучит очень хрипло, поэтому он слегка откашливается, смущённо отводя взгляд. – Мне кажется, или ты плакала?
– От счастья, только от счастья, - я нервно сглатываю, обнимая себя за плечи. Рядом с ним я чувствую себя незащищённой.
Вообще-то я не особо привыкла к мужскому обществу, если не считать моего брата-придурка и его дружков, ну и ещё однокурсников...
Но Гарри заставляет чувствовать себя иначе, когда он рядом, весь воздух, что есть в помещении, кажется раскаленным и становится больно дышать.
– Рад, что твоя мечта исполнилась, - Гарри не перестаёт улыбаться. Мне кажется, он не знает куда девать руки, поэтому то скрещивает их на груди, то кладет в карманы своего узорчатого костюма, и я бы даже сказала, что он смущён... Гарри явно ищет, что можно сказать ещё, и я понимаю, что нам особо и не о чем поговорить. Ну или это так влияет атмосфера хаоса, что витает в воздухе, окружая нас, я не совсем понимаю. – Слушай, Эстер, я...
– Ты был как всегда великолепен, Хаз, - его перебивает женский голос, и ему приходится развернуться, чтобы обнаружить девушку, которая привела меня в их гримерку. Она по-свойски кладет ему руку на плечо, сладко улыбаясь. Их взгляды сталкиваются, и клянусь, я вижу, как горячо они сейчас друг друга желают.
Я чувствую себя злостной нарушительницей их личного пространства, и я хотела бы ощутить укол совести, но вместо этого в груди неприятно давит.
Я знаю это чувство довольно хорошо, но почти никогда не испытывала его настолько ярко, чтобы оно переходило на физический уровень.
В груди чувствуется неприятная боль, приходится приложить руку, потому что кажется, что изнутри сейчас вырвется что-то не хорошее...
Это зависть. Я знаю это чувство, потому что каждый день мне приходится смотреть на людей, которые ни в чем не нуждаются, которые по истине счастливы и их жизни переполнены светлыми эмоциями.
Глядя на Гарри и эту стальную леди (так я назвала её про себя), мне по настоящему завидной, на столько завидно, что пришлось вдохнуть несколько раз через рот, чтобы боль в грудной клетке прошла.
Я тоже хочу, что бы он на меня так смотрел...
– Спасибо, Роуз, - Гарри отвечает ей такой же сладкой улыбкой, и её ресницы трепещут. Кажется, она вся трепещет от этой улыбки... Как и большинство женщин планеты, вообще-то. Что ж, её нельзя обвинить... – Ты уже знакома с Эстер?
Он оборачивается ко мне, и его брови почему-то хмурятся. Я быстро отвожу взгляд, делая ещё более глубокий вдох, натягиваю улыбку и смотрю Роуз прямо в глаза.
– Привет, рада знакомству.
Она не улыбается мне, оглядывая меня с ног до головы слегка прищуренным взглядом голубых глаз.
Хочется закатить глаза и спросить её не покрутится ли мне для нее, чтобы она оценила меня по достоинству.
Не волнуйся, дорогая, я тебе не соперница, я лишь чекнутая фанатка, которая загадала глупое желание...
Со стадиона ещё доносятся крики: кто-то поёт, кто-то плачет буквально в голос, а кто-то орёт признания в любви кому-нибудь из парней.
Я смотрю в направлении выхода на сцену, и Роуз, уловив мой взгляд, ухмыляется.
– Эти малолетки такие ненормальные, их бы на привязь посадить и конфетками кормить, - на её губах, подведенных алой помадой играет ухмылка. Произнесенные ей слова заставляют меня слегка вздрогнуть и посмотреть на неё самым своим убийственным взглядом.
– Малолетки? - я сильнее прижимаю руки к груди, боясь, что не сдержусь и ударю по её довольной роже. Она, кстати, похожа на пуделя, когда улыбается... – Среди них мужчины, женщины, которым давно за сорок и даже пожилые люди.
– Так они пришли со своими невоспитанными, избаловаными детишками и внуками...
Я открываю рот, чтобы ответить на её высказывание самым грубым оскорблением, какое знаю, но меня опережает Гарри.
– Прекрати, Роуз, - он хмуро смотрит на неё, на что она отвечает невинным взглядом, хлопая ресницами. Я жду, что Гарри продолжит, скажет ей какая она грубая и как не права, и какого черта она вообще смеет открывать рот и плохо говорить о его фанатах... Но это все. Он больше ничего не говорит, они лишь стоят, смотрят друг на друга пожирающими взглядами, её рука сжимается на его плече, а он достаёт одну свою руку из кармана джинс и тянется к её талии, но осекается, бросая на меня взгляд.
Мне хочется накричать на него, на них обоих, но я стаю, молча смотрю на них пораженным взглядом.
Я ведь думала, что Гарри любит своих фанатов, всегда их защищает и уважает, но он позволяет какой-то швабре говорить так о тех, благодаря кому он стоит за кулисами самого крупного стадиона в Германии.
Поверить не могу!
– Хей, Эстер, - Луи появляется из неоткуда, кладя мне руку на плечо и прижимая к своей груди. Он трепет мне волосы, на что я пихаю его в грудь и мы оба смеемся. – Пойдёшь на вечеринку, которую устраивает наш менеджмент в честь отъезда из Германии?
– Отъезда? - я поднимаю на Луи взгляд. Он слегка ослабляет хватку на моём плече, но не отпускает.
– Ну да, мы уезжаем сегодня ночью, летим в Париж. – Последнее слово Луи говорит мечтательным голосом, и я нервно сглатываю.
– Уже сегодня?.. - Я оборачиваюсь на Гарри, но он не смотрит мне в глаза, опустив голову.
Роуз по прежнему стоит рядом, но её рука больше не на его плече, и она выглядит раздраженной.
– Ну да, – Луи ухмыляется. – Мы обычно не задерживается в одном городе больше, чем на три дня, а мы здесь именно столько.
Наступает молчание между нами, я смотрю на Гарри, ожидая, что он удосужит меня своим взглядом.
Я чувствую себя ужасно, мне по настоящему страшно. Да, он сказал, что приедет, но теперь я не уверена, что знаю Гарри Стайлса достаточно хорошо, чтобы поверить...
Что я наделала?..
– Ты кстати не хочешь поехать с нами? - Луи спрашивает, привлекая моё внимание. Я удивлённо гляжу на него, а он не перестаёт улыбаться своей лучезарной, греющей душу, улыбкой. – Гарри сказал, что твой отец довольно богат, неужели он не оплатит один билет в Париж и комнату в отеле? Билеты на концерт за нами, м?
Удивление не сходит с моего лица, и Луи смеётся.
– Ну а что, ты клевая, нравишься мне, так что давай махнем в Париж на три ночи, - Луи трясёт меня за одно плечо, а я гляжу в его серые глаза, думая, что в ком я точно не ошиблась, так это в нем. – Я не говорил этих слов ещё не одной девушке, так что подумай, детка, хорошо?
– Я подумаю, только больше никогда не называй меня деткой, Луи. Никогда, серьёзно.
Я пытаюсь казаться как можно более серьёзно, и как можно менее растроеной, потому что чувствую, как внутри что-то неприятно колит.
Наверное от осознания того, что я никогда не смогу ответить ему согласием...
А может в груди колит потому, что Гарри соврал по поводу меня, сказав, что мой отец не прилично богат и купил мне пропуск за кулисы?
Ну а чего я хотела, чтобы он сказал, что я фанатика, которую он обнаружил в своей кровати, проснувшись сегодня утром, и которая утверждает, что очнулась за сотни тысяч километров от дома лишь потому, что загадала желание?
Звучит как повод отправить Гарри Стайлса в психушку, разве нет?
– Ну а на вечеринку то поедешь? - Луи отвлекает меня от моих размышлений, и я хочу ответить, как вдруг слышу хриплый голос:
– Нет, мы не поедем, я обещал её отцу, что покажу ей окрестности города.
Каждый из нас троих: я, Роуз и Луи, выглядим так, словно нам объявили, что Земля на самом деле плоская, ну или ещё какую-нибудь чушь, в которую невозможно поверить.
– Что? - я и Роуз спрашиваем в унисон. Вот только мой голос звучит изумленно, а её в какой-то степени даже яростно.
– Но ведь вас могут засянть папарацци, ты ведь этого не хочешь? - Роуз складывает руки на груди, и я отмечаю для себя, что у неё достаточно длинные ногти, чтобы исцарапать мне лицо до крови.
– Мы сделаем это тихо, - Гарри не смотрит в её сторону, его глаза устремлены на меня, словно пытаются достичь тех потаенных уголков моей тёмной души, которые неизвестны даже мне. От этого взгляда кожа покрывается сотней мурашек и одновременно кажется, что я пылаю, как спичка.
– Ладно, - Луи убирает руку с моего плеча и улыбается мне, как мне кажется с жалостью. – Был рад познакомится, Эстер, надеюсь, ещё когда-нибудь увидимся.
– Спасибо, Луи, – я улыбаюсь ему и хочу сказать, что он самый светлый человек во всей вселенной, но чья-то рука хватает мою, и меня оттаскивают от него.
– Идём. – Это Гарри. Он буквально тащит меня к выходу из здания, и мне хочется упираться, но ему тяжело противостоять.
Кожа, где его пальцы соприкасаются с моим запястьем, пылает, словно я засунула руку в раскаленную печь.
***
Пейзажы города проносятся за окном слишком стремительно, чтобы я могла разглядеть хоть что-то.
С того самого момента, как я открыла глаза сегодня утром, меня не покидает чувство тяжести в области груди, словно мне на шею повеслили невидимый камень и теперь я хожу с ним, как идиотка.
Мне хочется закричать во все горло, хотя бы о том, что водитель должен ехать чуточку медленнее или чтобы они хотя бы включили радио... В машине слишком тихо, до моих ушей доносится лишь умеренный звук мотора и дыхание Гарри, который сидит в непосредственной от меня близости. Я никогда не любила тишину, хотя бы потому что это означало, что все мои страхи и переживания окажутся у меня на слуху и мне придётся в себе копаться. А заниматься самоанализам, познанием собственной жизни – я ненавижу.
– Что не так, Эстер? - Гарри подает голос, и я бы поблагодарила его, если бы не обижалась так сильно.
Ну, я не то чтобы обижалась, мне попросту противно ехать с ним в одной машине.
– Все великолепно, Гарри, - я говорю это с не прикрытой иронией, и мне бы хотелось сейчас видеть выражение его лица, но я игнорирую его присутствие с той самой минуты, как села в эту чёртову машину.
– А мне так не кажется, - я уверена, что он сейчас слегка прищуривает глаза, и эта мысль почти заставляет меня улыбнуться.
– Очень проницательно, Гарри.
– Эстер, в чем проблема? Пару минут назад ты...
– В чем дело, Гарри? - Я не выдерживаю, взрываясь, словно и ждала этого момента весь день. Мне хочется обрушить на него поток слов, которые крутятся в моей голове, отравляя мне кровь и душу. – Серьёзно?! С чего бы начать? С того, что я – идиотка и чаще всего говорю то, что приводит мою задницу к подобным приключениям? Или может с того, как я проснулась утром в кровати с мужчиной за несколько тысяч километров от дома?..
Я все же удосвуживаю его взглядом, обнаруживая, что он действительно прищурил глаза и хмурится.
– Знаешь, не я загадывал это чёртово желание, не я положил тебя в свою кровать...
– Ох, серьёзно? - Я часто начинаю моргать, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. Это не тот человек, которого я хотела видеть, с кем хотела просыпаться в одной кровати. – Ты прав, не ты...
Я снова отворачиваюсь от него, и в салоне машины воцаряется тишина.
Меня совсем не смущает присутствие водителя здесь, наверняка он достаточно хорошо знает человека, на которого работает, поэтому для него не новость то, какой он засранец.
– Эстер, я не это имел ввиду, - Гарри тяжело вздыхает. – Я лишь хотел сказать, что это ведь не моя вина, а ты сидишь и дуешься, словно это я перенес тебя по воздуху в свою кровать...
– Ты прав, - я снова смотрю на него, чувствуя, как ком слез растворяется в волне подступившего гнева. – В этом ты не виноват. Но знаешь, что самое ужасное для меня за весь сегодняшний день?
Он молчит, выжидающе глядя мне в глаза. Его зелёные глаза внимательно изучают каждую частичку моего лица. Он сидит так близко, что я чувствую запах, что от него исходит, хочется раствориться в этом запаха и в его глазах.
Возьми себя в руки, Файт!
– Я разочарована. В тебе, Гарри. - Он удивлённо вскидывает брови, его губы непроизвольно открываются, чтобы что-то сказать, но он молчит. – Я ожидала видеть не того, кто спокойно слушает, как кто-то оскорбляет его фанатов.
Гарри хмурится, и я отвожу взгляд. Мне нравится следить за тем, как каждая эмоция проявляется на его лице, я бы наблюдала за его лицом всю свою оставшуюся жизнь...
Но обложка всегда отличается от содержания...
– Ты говоришь о том, что я сказал Роуз?
– Точнее о том, чего ты ей не сказал! - Мне хочется кричать на него, когда я обнаруживаю лёгкую улыбку на его пухлых губах. – Ты не остановил её, не сказал, что он не права, что не имеет права выражаться так о тех, благодаря кому ты достиг этих высот... Я так... Так удивилась, так разочаровалась, что до сих пор не могу поверииь, что тот Гарри Стайлс, которого я видела через экран телефона и компьютера – это ты.
– Эстер, - он слегка придвигается ко мне, и мне приходится задержать дыхание, чтобы мои лёгкие не выдали меня. – Слышала об Энн Твист?
– Твоя мама? Ну, да, кто же о ней не слышал из тех, кто находится в фандоме?
– Так вот, Эстер, эта женщина научила меня двум вещам: быть благодарным всем, кто что-то для меня делает и никогда не делать замечание одной женщине в присутствии другой, потому что это неким образом влияет на обоих.
Я открываю рот, чтобы что-то ответить, но тут же его закрываю, потому что, на самом деле на это ответить нечего.
Тот факт, что он ничего не сказал Роуз, заключается лишь в том, что он воспитан слишком хорошо, чтобы опустить её в моём присутствии...
Его лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, и мне хочется коснуться кожи на его щеке или провести пальцем по линии челюсти.
– Поверь, я люблю своих фанатов и безумно благодарен им, чему меня в главную очередь учила моя мама.
Я нервно сглатываю, когда он отстраняется, отводя взгляд к окну.
– А Роуз я скажу пару ласковых, так что ей больше точно не захочется говорить нечто подобного.
– Извини, – я чувствую себя отвратительно из-за того, что на говорила ему.
– Все нормально, я понимаю как это выглядело.
– Почему мы едем обратно в отель? Ты даже не спросил хочу ли я сходить на вечеринку, ты не дал мне попрощаться с ребятами, а вероятность того, что я их ещё увижу равняется нулю.
– Боже, ты прекратишь обвинять меня во всем на свете, ну или хотя бы дай мне небольшую передышку, мне так будет легче от тебя отбиваться - он оборачивается ко мне с явным раздражением на лице.
– Если бы ты сразу пояснял свои странные действия, возможно я бы не оказывалась под влиянием предубеждения, - мы смотрим друг на друга, не моргая: зелёные глаза против карих.
– Даже не знаю нужно ли это говорить, но ты первая, кто недоволен тем, что я предпочитаю её общество вечеринке.
– Ну я ведь не из числа тех девушек, кого ты выбрал, чтобы по развлечься и... - Я осекаюсь, когда он ухмыляется. – Ведь нет, правда?
– Кто знает, Эстер, – он подмигивает мне, улыбаясь, и где-то внутри меня растёт непреодолимое желание врезать ему, такое сильное, что даже рука чешется.
– Мы знакомы меньше суток, а меня уже раздражает почти все, что ты делаешь и говоришь, Гарри.
– Вот за этим я и увел тебя оттуда. – Он становится более серьёзным. – Я понимаю, что весь день сегодня выглядел и вел себя, как полный засранец, знаю, что произвёл плохое впечатление, но такой у меня характер. Такой Гарри Стайлс на самом деле. Вежливый, благородный, любящий, любимый, но заносчивый, самоуверенный и почти нелюдимый.
– Ты забыл – диктатор. - Я усмехаюсь, складывая руки на груди.
– Я – диктатор?
– О, да. Самый настоящий, ты не представляешь как звучит твой голос, когда ты велишь что-то кому-то сделать или наоборот не делать. Тебе бы воины разжигать или в президенты идти.
– И это вторая причина почему я хотел остаться с тобой наедине. Ты первый человек, который может сказать мне все, глядя прямо в глаза. Мне нужно знать как я выгляжу в глазах других людей и что мне сделать, чтобы не выглядеть так или выглядеть лучше.
– Быть твоим консультантом в том, чтобы понравиться фанатам? - он кивает на мой риторический вопрос. – Но Гарри, проблема в том, что фанаты итак любят тебя таким, какой ты есть. Они принимают тебя за то, что ты принимаешь их. Ты не представляешь сколько делаешь для своих фанатов просто выходя на сцену и открывая рот, что уж говорить обо всем другом.
– Но я хочу большего. Хочу соответствовать их представлениям на все сто процентов, понимаешь? Я улетаю через четыре часа, ты должна рассказать что любят фанаты, что им не нравится и почему, и самое главное, как это исправить...
Я смотрю на него, не увереная, что после того, как расскажу ему все прелести фандома Дирекшионеров, он сможет спокойно смотреть в толпу фанатов.
Почему?
Да потому что этот фандом самый безбашенный из всех, что есть на сегодняшний день, кто бы что не говорил.
И мне нравится перспектива проговорить с Гарри на протяжении 4 часов, мне нравится смотреть на него и видеть, что он слушает меня внимательно и нравится, что я вижу каждую эмоцию, которую он испытывает от услышанного, так что я с охотой соглашаюсь.
***********
Тутутуту!
Я живаааа, йоу🙈
Как ваши делишки, людишки? Где ваши отзывы, актив?
Меня давно не было? Но посмотрите на эту огрооомную главу, я потратила на неё не мало времени, так что боготворите меня.
ЖДУ ОТЗЫВОВ. ОТ КАЖДОГО, КТО ПРОЧТЕТ ЭТО. Я ДОЛЖНА ЗНАТЬ СТОИТ ЛИ ВООБЩЕ ПРОДОЛЖАТЬ.
Хотя я итак продолжу, даже если вам не нравится лоль.
Ну а что? Куда мне потом девать идею, она ж охриненная!
(Сам себя не похвалишь – никто не похвалит)
Эх, ладно. У меня скоро зачёты и экзамены, первая сессия в моей жизни, ух как волнительнооо.
Удачи всем 🌼💙
И мне и вам
Люблю каждого 💝🌈
М.👻