No Ordinary Love

30 декабря 1986 года

Майкл сквозь сон почувствовал, как ему больно прилетело рукой в область живота.

— Эй, ты чего дерешься, — пробубнил он в шутку спросонья и вдруг резко сел в кровати, широко распахнув свои глаза.

Наташа, словно в каком-то болезненном припадке, сильно металась в кровати, громко разговаривая во сне.

 — Нет…так не должно быть… нет… пожалуйста…я прошу, только не умирай…слышишь меня…только не умирай…чертов Афганистан… ненавижу…я вас всех ненавижу… будьте вы все прокляты…неееет…

Наташа с душераздирающим криком резко села в кровати. Все ее тело била частая дрожь, лицо и шея покрылись липким потом, она тяжело дышала, а ее взгляд…

Майкл буквально замер от ужаса, увидев эти горящие яростью глаза. Он внезапно, с ощущением огромного, панического страха осознал, что совершенно не знает эту женщину. Но уже через пару мгновений ее взгляд стал таким же, как и всегда.

 — Что случилось? — тихим, сдавленным голосом произнес Майкл.

 — Просто кошмар приснился. Бывает, — девушка глубоко дышала, пытаясь привести свое дыхание в норму.

 — Что произошло в Афганистане?

  Он не видел ее лица, но заметил, как вдруг сильно напряглась ее спина.

 — В Афганистане я потеряла веру в людей… прости, мне надо в душ.

Майкл услышал, как Наташа включила воду в ванной комнате и осторожно, почти на цыпочках, подошел к двери с другой стороны. Он прислушался, но ничего кроме звука льющейся воды не услышал.

Он уже хотел вернуться в постель, как услышал из-за двери сдавленные всхлипы, которые становились все более частыми и громкими. Его сердце мучительно сжалось и он, облокотившись ладонями о дверь, прикоснулся лбом к ее поверхности. Он даже сквозь стены чувствовал ее боль и очень хотел, но не знал, чем он может ей помочь.

Вдруг шум воды резко прекратился, и Майкл быстро отскочил от двери.

Появившаяся вскоре на пороге девушка выглядела какой-то потерянной и почему-то, как показалось мужчине, виноватой. Она тихонько скользнула под простыню и легла, повернувшись на бок, к нему спиной.

Майкл придвинулся к ней ближе на кровати и тихо спросил:

 — Можно мне тебя обнять?

 — Да, — услышал он тихий и короткий ответ.

Мужчина лег на бок и, прижавшись всем телом к ее спине, нежно обнял одной рукой. В этом его жесте не было абсолютно никакого эротизма, скорее, поддержка и дружеское участие.

 — Майкл? — девушка тихо позвала его по имени.

 — Да, милая, — так же тихо и с невероятной теплотой в голосе откликнулся мужчина.

 — Если я хоть немного дорога тебе, пообещай, что никогда не будешь спрашивать меня про Афганистан.

 — Я обещаю.

  «Ты даже представить себе не можешь, как ты дорога мне, — подумал про себя Майкл, слушая как сильно бьется его сердце. — Мне кажется, что я люблю тебя…» И он уткнулся лицом в ее мягкие, шелковистые волосы, вдыхая их восхитительный аромат и постепенно провалился в беспокойный, наполненный кошмарами, сон.

***

Майкл в утренней полудреме вытянул руку в сторону и пошарил ею по постели. Не обнаружив искомого объекта, он повернул голову и приоткрыл один глаз. Наташи рядом не было. Он сразу же почувствовал необъяснимое волнение, но быстро убедил себя, что все в порядке, и Наташа должна быть где-то в доме.

Вдруг его осенила догадка и он, резко сев в кровати, посмотрел в сторону кресла, на которое он вчера скинул свою одежду. Черные брюки бесформенной кучей лежали на полу вперемешку с носками. Его ярко-малиновой рубашки не было.

Довольно хихикнув, Майкл соскочил с кровати и отправился в душ. Он встал под теплые струи воды с неопределенным чувством, что что-то здесь не так. Через пару минут он понял в чем дело. Судя по всему, с утра его ванной комнатой никто не пользовался.

Выключив воду, он вышел из душевой кабины и подошел к полотенцам. Так и есть. Все они висели в идеальном порядке также, как и вчера вечером. Волнение сменилось тревогой.

Обмотав большое полотенце вокруг своих стройных бедер, он вышел из душа и начал яростно сушить волосы махровым полотенцем поменьше. «Я так боюсь ее потерять, что это становится паранойей», — обреченно вздохнул мужчина.

И вдруг, Майкл отчетливо вспомнил, как после инцидента с колье, Наташа покинула пределы его спальни, одетая в одну лишь его рубашку и свои туфли. Тревога сменилась паникой.

Бросив мокрые полотенца прямо на пол и, быстро надев на себя первое, что подвернулось под руку, Майкл выскочил в коридор.

Он быстро вертел головой то вправо, то влево, не зная куда ему бежать. «Может я все-таки начал приставать к ней ночью, и она ушла спать к себе?» — думал мужчина, направляясь к ее спальне. «О! Это я могу», — мысленно закатил глаза Майкл, но ничего такого припомнить так и не смог.

Поравнявшись с дверью ее комнаты, он негромко постучал и, не получив ответа, спросил: «Наташа, ты там?»

Вновь не дождавшись ответа, он постучал еще раз и, слегка отворив дверь, заглянул внутрь. Постель была нетронутой, значит Наташа здесь не ночевала. Прикрыв дверь, он пошел в сторону лестницы, ведущей на первый этаж.

«Дора должна быть на кухне и возможно видела Наташу и знает где она может быть», — думал мужчина, спускаясь по ступенькам вниз.

Повернув в сторону кухни, он почувствовал божественный запах готовящейся утренней выпечки. Улыбнувшись тому, что оказался прав, он хотел уже зайти в помещение, но замер в дверном проеме, невольно залюбовавшись открывшимся ему зрелищем.

Наташа босиком, одетая только в малинового цвета рубашку, которая была на нем вчера, колдовала над плитой. На голове у нее были массивные наушники, соединенные видимо с плеером, который, скорей всего, висел у нее на шее. Ловко переворачивая лопаткой очередной блинчик, Наташа сексуально виляла бедрами в такт звучащей в наушниках мелодии.

Вдруг девушка запела, и мужчина с первого слова узнал песню.

Она была ступенькой в никуда

Комнатой, которую я навсегда запомню.

она говорила так, как будто я должен был знать ее:

«Скажи мне, что такое твоя боль или удовольствие?»

Конечно же это была песня Jacksons 5 «Turter»!

Между тем, девушка не замечая певца, продолжала петь.

«Каждая мелочь, что ты находишь здесь-

Просто для волнения, за которым ты гонишься.

Одиночество или сердца в огне.

Я здесь, чтобы служить всем хозяевам».

На словах «просто для волнения, за которым ты гонишься» Майкл начал тихо подпевать.

В какой-то момент девушка резко обернулась и увидела поющего за ее спиной мужчину. Она сдернула с головы наушники и услышала его красивый, мелодичный голос:

Она сказала: «реальность — это нож

когда в твоей жизни нет любви».

Майкл начал отщелкивать ритм пальцами правой руки и пританцовывать.

Ночь немилосердна, когда ты не можешь остановить это чувство.

это пытка, это пытка, это пытка.

Зачаровано наблюдая за этим представлением, девушка напрочь забыла о блинах, которые незамедлительно напомнили о себе густым дымом и запахом гари.

 — Вот черт, — выругалась Наташа, молниеносно сдергивая сковороду с огня.

 — Майкл, интересно, ты частенько поешь, скажем так, в домашней обстановке?

 — Почти никогда.

 — Я так и знала. Как говорится, сапожник без сапог, — хмыкнула Наташа, подставляя дымящуюся сковороду под сильную струю холодной воды.

 — А тебя с чего вдруг на попсу потянуло? Мне показалось, ты другую музыку любишь, — сказал Майкл, припоминая как у нее в машине играла песня Deep Purple «Smoke on the wather».

 — Ты прав, Джексон, я люблю пожестче, — многозначительно произнесла девушка, сексуально прикусывая нижнюю губу и, довольно наблюдая, как зарделись от смущения его щеки, весело рассмеялась.

Майкл уже и сам начал догадываться, что Наташа предпочитает секс «погорячее», но все как-то стеснялся оформить эту мысль вслух. Он был уверен, что именно это она имела в виду фразой «Люблю пожестче».

 — Да вот решила начать знакомство с творчеством того, с кем делю и стол, и кров, и кое-что еще, — продолжила девушка, игриво улыбаясь и накрывая стол к завтраку.

 — Но это не я написал.

 — Скажи еще, «это не я пел»!

 — Пел, но не везде.

 — Мне и этого достаточно для первого раза. Садись завтракать. Это настоящие русские блины по рецепту моей сибирской бабушки.

 — А где Дора? — спросил Майкл, сворачивая тонкий, ноздреватый блин на тарелке.

 — Ты же сам вчера дал ей выходной, — Наташа удивленно вскинула бровь.

 — Точно, — мужчина весело расхохотался. — Я же всех на сегодня отпустил.

— Охо-хо, Майкл Джексон, заработался ты совсем. Уже даже не помнишь, что всех работников по домам распустил. Отдохнуть тебе надо. Так что на сам Новый год ничего не планируй.

 — А что будет на Новый год? Мм… вкусно… Можно еще один?

 — Нет, я их на посмотреть настряпала! Нужно, Джексон… Спрашиваешь, что будет? А я украду тебя. Закрою на каком-нибудь курорте на пару дней и буду пытать отдыхом и откармливать.

Майкл улыбнулся, намазывая блин клубничным джемом.

 — Кстати ты ничего не рассказывала о своей семье.

 — Ну так ты и не спрашивал.

 — Вот теперь спрашиваю.

На самом деле он сознательно долго избегал этой темы. Он был уверен, что у Наташи окажется хорошая семья, любящие ее родители, возможно, у нее есть сестры и братья.

А чем мог похвастаться он? Тем, что отец был жесток к нему и считал его уродом? Что его отец изменял его матери, и все знали об этом и молчали, словно ничего не происходило?

Он вспомнил, как его трясло от бешенства каждый раз, когда он узнавал об очередной его интрижке на стороне. Иногда ему хотелось, чтобы его папаша умер, издох как поганый пес, и он бы об этом ни капли не жалел.

Не потому ли он дольше всех своих братьев задержался в родительском доме, потому что боялся, что станет таким же как Джо? Будет груб со своими детьми и ходить от жены налево при каждом удобном случае? Ведь, как говорится, гены пальцем не раздавишь… Не потому ли он отчаянно искал в женщинах полную противоположность своей матери — не кроткое смирение и вселенскую покорность, а бунтарский дух, силу воли, яркую индивидуальность и даже грубость и животную агрессию?

Наташа опустилась на стул напротив и, положив руки на стол, сцепила свои красивые, длинные пальцы в замок.

 — Так ты хочешь знать о моей семье? Ну что ж… Начнем с моего отца. Он был сверхсекретным сотрудником КГБ, — при этих ее словах он перестал жевать, и его брови быстро поползли вверх от удивления, — он погиб во время боевого задания, когда мне было десять. Я прекрасно помню тот день, когда я узнала о его смерти. Я помню этот пустой мамин взгляд, как она сидела, сгорбившись на диване, под действием успокаивающих препаратов. Ее отрешенный голос: «Дочка, папы больше нет», и как после этих ее слов вдруг наступила абсолютная пустота. Говорят, я билась в такой истерике, что меня еле удерживали двое здоровых мужиков. Я кричала так, что меня было слышно на соседней улице. Я не знаю, как я выжила после этого. Мой отец, — Наташа на пару секунд замолчала, словно вспоминая что-то, — он был самым прекрасным в мире человеком. И он был моим самым лучшим другом. Когда он погиб, мне хотелось разнести к чертям эту Землю. Я ходила по улицам как зомби и совершенно не понимала, как все эти люди могут жить дальше, словно ничего не случилось. Как могут чему-то радоваться? Как могут продолжать улыбаться? Как я сама смогу жить дальше, если его больше никогда не будет рядом? Моя мама, — Наташа грустно вздохнула, — мы с ней не были так дружны, как с папой. Нет, она была замечательной матерью — заботливой, доброй, ласковой. Но, в тоже время, она не была мягкой. Скорее, она была справедливой и независимой. И еще, необыкновенно талантливой и красивой. Это она привила мне любовь к музыке, танцам и иностранным языкам. Если папа меня боготворил и считал самой-самой, то мама к моим успехам относилась скептически и считала, что всегда есть к чему стремиться. Она умерла несколько лет назад уже здесь, в Штатах от тяжелой и неизлечимой болезни. И только сейчас я понимаю, как сильно на самом деле она меня любила. И как сильно я любила ее… Майкл, надо успевать говорить людям, что ты их любишь, пока не станет слишком поздно…

Наташа задумчиво замолчала, и Майклу на мгновение показалось, что в ее глазах блеснули слезы. То, что он услышал от нее, заставило его сердце заныть от нестерпимой боли. Он с горечью думал о том, как рано эта русская девочка осталась совсем одна, и как он вообще может на что-то жаловаться.

 — У меня была прекрасная, любящая семья, — произнесла Наташа, словно улавливая его грустные мысли и желая его подбодрить, — и у меня было очень счастливое детство. И еще — я настоящая папина дочка.

После этих слов Наташа весело подмигнула ему и, облизав ложку из-под клубничного джема, приняла серьезный вид:

— Тебя бы к моей русской бабушке в глухую сибирскую деревню, она бы тебе быстро навела фигуру.

Облокотившись рукой о стол и уперевшись подбородком в раскрытую ладонь, Наташа сделала сердобольное лицо и, имитируя старческий женский голос, сказала:

 — Какой же ты, Майкл, худенький! И в чем только душа держится?!

На этих ее словах Джексон поперхнулся напитком и сильно закашлялся.

Наташа поднялась из-за стола и, подойдя к Майклу, участливо похлопала его по спине. Тот моментально схватил ее за руку, усаживая к себе на колени. Девушка весело рассмеялась, убирая кудряшки от его лица:

 — Ты со мной давай поаккуратнее. А вдруг я — советская шпионка? Будешь, вместо студии звукозаписи, сидеть в ЦРУ и давать показания, с подробным описанием секс-поз, с помощью которых я тебя пыталась завербовать.

 — Угу, — промычал мужчина, целуя ее в шею и сунув одну руку под ее шелковую рубашку. Его мозг даже не пытался придумать какой-нибудь остроумный ответ.

***

Большая стеклянная чашка с оглушительным грохотом разбилась о плиточный кухонный пол, когда Наташа случайно столкнула ее рукой.

Ее и без того громкие стоны, эхом отражаясь от стен и высокого потолка помещения, казалось, усиливались в несколько раз. Она лежала спиной на кухонном столе, ее рубашка была полностью расстегнута, а тонкое кружевное белье валялось где-то на полу.

Ладони Майкла лежали на ее груди, которую он страстно сжимал в такт движениям своих бедер. Временами он прикасался губами к ее разгоряченному телу, нежно целуя и лаская языком.

— Как же хорошо, детка… — шептал он, срывающимся от вожделения голосом, пропуская между пальцев ее болезненно напрягшиеся соски.

— Ааа… Майкл, — шумно выдохнула девушка, чувствуя как неумолимо приближается к заветной точке.

— Т-ш-ш-ш, детка… — в порыве страсти мужчина вставил ей в рот указательный палец, который она тут же довольно сильно прикусила зубами.

Майкл дернулся и застонал, ощущая как боль от укуса и наслаждение от горячего секса сливаются воедино. Почувствовав, как ее внутренние мышцы еще сильнее сжали его в предвкушения финала, он болезненно впился тонкими пальцами в ее бедра, прижимая их к себе еще плотнее, и резко увеличил темп, стараясь проникнуть в нее как можно глубже.

Уже через пару мгновений разгоряченное женское тело вдруг разом напряглось, пропуская через себя сильный чувственный импульс и после долгой и сладостной судороги, обессилено обмякло под его руками.

Он рывком поднял девушку со стола, заставляя сесть на самый край. Продолжая двигаться в ней, он крепко прижал ее к себе за талию одной рукой. Другой рукой он обхватил ее затылок и привлек к себе, страстно целуя и покусывая ее губы.

Спустя некоторое время Наташа слегка отстранилась от него, и теперь они соприкасались только языками, которые сплетались между собой в замысловатом эротическом танце.

Наконец, теряя силы, они уткнулись друг в друга лбами, часто и тяжело дыша. Майкл, чувствуя приближение долгожданной разрядки, с каждой секундой увеличивал темп и амплитуду движений своих стройных бедер. Доведя партнершу до второго умопомрачительного оргазма, мужчина с громким криком кончил, крепко прижимая ее к себе.