No Ordinary Love

На следующее утро. Особняк Пола Даэрти. ЛА. Калифорния. США

Наташа как раз спускалась к завтраку, когда в парадную дверь огромного дома настойчиво позвонили. На пороге стоял высокий, коренастый человек из охраны Пола:

— Мисс, там доставка. Говорят, для вас.

Девушка сильно удивилась, услышав это. Может быть, это Пол? Он вновь уехал из города по делам и будет отсутствовать еще несколько дней.

— Хорошо, — сказала она с порога охраннику, и через несколько минут двое молодых людей внесли в просторный холл первого этажа огромную коробку.

Идущий следом еще один парень, протянул Наташе огромный букет из белых роз и приличную по размерам коробочку с логотипом итальянского ювелирного дома Bulgari. Девушка расписалась в накладной, и парни, быстро попрощавшись, ушли.

Наташа с интересом, медленно обошла вокруг коробки из плотного картона, которая была практически с нее ростом. Она уже прекрасно знала, кто прислал ей всё это. На коробке со всех сторон корявым почерком была нацарапана одна и та же крупная надпись: «ДРОВА».

Девушка, оценив шутку, взяла с кухни нож и, воткнув острие в картон, начала кромсать его, желая добраться до содержимого. Внутри коробки оказалось именно то, что она и думала увидеть. Сверху донизу она была набита одеждой, туфлями и сумками её любимого модного бренда CHANEL.

Закончив с большой коробкой, девушка отложила нож на винтажного вида белый комод и, взяв коробочку поменьше, открыла ее. На белой шелковой подкладке, которой была обтянута крышка коробки изнутри, тем же корявым почерком было написано: «Новый ошейник». Сам «ошейник» представлял из себя изящное колье из белого золота, сплошь усыпанного мелкими бриллиантами, украшенное зелеными каплями изумрудов и цветами из кроваво-красных рубинов.

Наташа, не отрывая взгляда от всего этого великолепия, протянула руку к букету и на ощупь достала из него карточку. Поднеся ее к глазам, она увидела всё тот же самый неровный подчерк. На карточке было написано:

«Давай начнем с начала. Сегодня. Musso & Frank. 20:00».

Подписи не было, да она и не требовалась. « Так уже вроде начинали, Джексон. На газоне у Элизабет», — вздохнула Наташа.

***

Вечер того же дня

Майкл сидел в зале одного из самых знаменитых и самых пафосных ресторанных заведений Лос-Анджелеса. Этот старейший ресторан, находившийся на Голливудском бульваре, славился своими божественными стейками на все Штаты и был излюбленным местом кино тусовки. Говорят, за этими столиками, под великолепное мясо и не менее великолепное мартини, был подписан не один многомиллионный контракт. Вечером же это заведение становилось излюбленным местом для милых дружеских посиделок и романтических свиданий.

Майкл решил одеться в ресторан скромно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, но это возымело совсем обратный эффект. На фоне дорого и вычурно одетых посетителей, он как раз таки выделялся, и если бы люди не были в курсе, кто он такой, могло бы показаться, что за столиком сидит скромный, милый парень, случайно попавший на голливудскую тусовку. На нем были тонкие черные джинсы и сапфирового цвета вельветовая рубашка. Но его принадлежность к обеспеченным слоям общества с головой выдавали дорогие наручные часы и не менее дорогая классическая обувь.

Многие из посетителей задавались вопросом, какого лешего Джексон забыл вечером в ресторане, причем, один. В общем, остаться незамеченным певец не смог, хотя и сильно этого хотел.

Люди, сидевшие за соседними столиками, периодически, с интересом поглядывали на певца и откровенно шушукались, но ему было плевать. Кто был посмелее, подходили к нему за автографом, и Майкл, вежливо улыбаясь, расписывался, но ему было всё равно.

Джексон сидел в ресторане не более пяти минут, но ему казалось, что прошла уже целая вечность. Его била мелкая нервная дрожь, ладони предательски вспотели, а в висках пульсировала тихая, тупая боль. Он нарочно сел спиной к выходу, чтобы не видеть входящих в зал людей. Он сам не знал почему, но ему так было проще. Время всё ближе подбиралось к заветным 20:00…

Первое, что он ощутил — это пьянящий аромат ее духов. Как только Майкл вдохнул этот, до боли знакомый запах, его сердце ухнуло куда-то вниз. Да, это была она. Она здесь. И она пришла…

Наташа присела за столик напротив него, изящно положив небольшую черный сумочку на тонкой цепочке и золотым логотипом Ив Сен-Лоран на белоснежную скатерть. На ней была черная куртка-косуха, застегнутая на молнию до самого верха и с рукавом ¾. Куртка была сплошь расшита дорожками из матовых черных кругляшек, которые загадочно поблескивали при каждом ее движении. Длина рукава позволяла увидеть изящный золотой браслет на правом запястье, несколько пальцев на руках были украшены некрупными золотыми кольцами. Волосы девушки были распущенны и находились в легком беспорядке, как будто она только что встала с постели, что придавало ее образу еще большей сексуальности. Глаза были накрашены лишь слегка, на губах — матовая помада цвета фуксии. Девушка несколько секунд смотрела на его обалдевшее лицо, а потом тихим, таинственным голосом произнесла:

— Ты знаешь, новый ошейник мне нравится больше…

Майкл, онемев от восторга, смотрел на то, как девушка начала медленно расстегивать на себе косуху. Под ней оказался простой черный топ и украшение Bulgari, которое Майкл прислал ей утром. Наташа медленно обвела взглядом зал — больше половины присутствующих с интересом наблюдали за их парой.

— На твоем месте, я бы не сильно доверяла этим людям, — всё тем же заговорщическим тоном продолжила девушка.

— Кого конкретно ты имеешь в виду? —   Майкл склонился к столу, включаясь в эту «игру».

— Никого конкретно и всех сразу, — ответила девушка, переводя взгляд своих изумрудных глаз с зала на его лицо.

— И что же нам делать?

— Хороший вопрос… Ты любишь шпионские фильмы?

***

Примерно через десять минут девушка встала из-за стола и, перекинув сумочку на тонкой золотой цепочке через плечо, направилась в сторону дамской комнаты.

Теперь Майкл смог рассмотреть ее наряд полностью. Под грубую косуху у нее была надета короткая черная юбка, сплошь украшенная перьями и бахромой, которая придавала ее образу гламурного шика. На ногах — черные высокие ботильоны на тонкой шпильке.

Практически все мужчины, находившиеся в ресторане, с восхищением смотрели ей вслед. Многие из них, без сомнений, вожделели ее, но эта эффектная девушка была здесь с ним. И осознание этого приносило Майклу чувство глубокого, морального удовлетворения. Он хихикнул про себя как мальчишка, мысленно показав всем средний палец.

— Сэр, разрешите, — официант поставил на стол его заказ — фирменный десерт для дамы и ванильное мороженое для него.

Майкл, убедившись, что никто в данный момент на него не смотрит, аккуратно положил под тарелку с десертом свернутую стодолларовую купюру (купюры меньшего достоинства у него попросту не оказалось). Оставив на столе свою шляпу и темные очки, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что он намерен вернуться, Майкл поднялся со своего места и направился в сторону туалетных комнат. Но не дойдя до них, он резко бросился к неприметной серой двери и, сильно толкнув ее плечом, оказался на улице, позади ресторана.

Наташа стояла под единственным тускло светящим фонарем. Как только Майкл появился на улице, она приложила указательный палец к своим губам и жестом приказала следовать за ней. Они, друг за другом, молча крались вдоль стены, как два преступника, идущих на дело.

Достигнув угла здания, Наташа аккуратно выглянула из-за буйных зарослей какой-то растительности и, обернувшись на Майкла, одними губами произнесла: «Иди, посмотри».

Он бесшумно приблизился к девушке и осторожно выглянул, прикрывая лицо ветками.

Около его лимузина околачивались какие-то люди. Майкл насчитал не меньше двенадцати. У каждого в руках был фотоаппарат, полностью готовый к работе. Мужчина тяжело вздохнул, снова прячась в тени куста, и горько процедил сквозь зубы:

— Как же они меня все достали.

Наташа ласково коснулась его плеча, давая понять этим жестом, что прекрасно его понимает. Они вернулись обратно, так же крадучись, но девушка уверено прошла мимо задней двери ресторана, растворившись в темноте. Майкл последовал за ней.

Его глаза очень быстро привыкли к отсутствию освещения, и он разглядел очертания припаркованного во дворе автомобиля. Наташа открыла дверь, и салон авто озарился мягким, приглушенным светом.

Девушка подождала, когда мужчина усядется на переднее сиденье рядом с ней и закрыла дверцу со стороны водителя. Свет в салоне мгновенно погас, погружая их в полную темноту. Майкл звонко, по-мальчишески засмеялся:

— Мы с тобой словно два ловких преступника, которые обвели всех этих людей вокруг пальца! Что будем делать дальше?

— Дальше? Дальше я улечу в ночь на своем спорткаре, а ты вернешься в ресторан и, нацепив свою фирменную улыбку, выйдешь к ожидающей тебя толпе.

— Но мы ведь с тобой даже не поговорили, — в голосе мужчины сквозила явная досада и разочарование.

— Разговоры, разговоры, — нараспев сказала Наташа. — К чему все эти слова, Джексон? Я пришла на встречу к тебе. Я надела твой новый дорогущий ошейник. Какие еще слова тебе нужны? — в этот момент ее изящные пальцы бессознательно сжали рулевое колесо.

От этого жеста Майкл судорожно сглотнул и быстро облизал губы. Ох, как бы ему хотелось, чтобы эти пальцы сжимали сейчас кое-что другое!

Вдруг Наташа быстро повернулась к нему и загадочным голосом произнесла:

— А ты можешь быть полностью уверен, что никто из тех, кто подходил к твоему столику за автографом, не поставил незаметно жучок, и завтра наш разговор не появится на первых полосах газет?

Даже в темноте девушка увидела, как вытягивается его лицо, а глаза становятся круглыми от ужаса.

— Да ладно, Джексон, расслабься. Я пошутила.

— Я умру из-за твоих шуточек в самом расцвете сил. От сердечного приступа, — Майкл наигранно схватился за сердце.

Наташа хихикнула и посмотрела в его сверкающие в темноте глаза. В следующий миг его ладонь властно обхватила затылок девушки, с силой привлекая ее к нему, а горячий язык, по-хозяйски раздвинув ее губы, проник глубоко в рот. Широкая и теплая мужская ладонь легла на обнаженное женское колено и быстро заскользила по ноге, попутно задирая вверх и без того короткую юбку.

Майкл не на миг не прекращал страстно целовать ее губы, и девушка весьма охотно отвечала ему тем же. Его рука оторвалась от ее ноги и скользнула вдоль шеи. Его длинные пальцы на несколько секунд запутались в изящном колье, пробежались по россыпи драгоценных камней и нырнули под черный топ. Горячая мужская ладонь нежно сжала девичью грудь, одновременно зажимая между пальцев затвердевший сосок. С ее губ сорвался первый тихий стон, напрочь отключая его разум.

— Ты нужна мне… — страстно зашептал он, облизывая и покусывая мочку ее уха. — Я стану таким, каким ты хочешь…я сделаю все, что ты скажешь…только уступи мне…будь моей…

В машине мгновенно стало нечем дышать. Щеки Наташи раскраснелись, все тело горело огнем, ей было душно, жарко и невероятно кайфово одновременно.

— Майкл, мы должны остановиться, — еле слышно прошептала она, переводя дух и пытаясь отодрать от себя невыносимо раскаленное тело. —  Ты сожжешь меня заживо в этой чертовой тачке.

— К дьяволу всё, сгорим вместе, — страстно выдохнул Майкл, обдавая ее шею своим горячим дыханием.

Наташе очень хотелось плюнуть на всё и отдаться Джексону прямо на переднем сиденье своего авто. Но, во-первых, это было как-то уж совсем по-блядски и, во-вторых, ей на самом деле нужно было уезжать.

Черт, ну почему с Джексоном не получается решать все дела по-быстрому?

Ответ был до безобразия прост — она сама этого не хотела. Как только она видела эти карие глазищи, смотрящие на нее, как на самый долгожданный подарок к Рождеству, ей вообще никуда не хотелось уходить.

Пока она предавалась рассуждениям, Майкл ни на секунду не терял контакт с ее телом — он целовал, сжимал, гладил… Собрав всю свою волю в кулак, Наташа многообещающим тоном произнесла:

— Майкл, послушай. Пола не будет в городе еще пять дней. Я завтра могу приехать к тебе и остаться, если хочешь. Но ты должен сейчас меня отпустить. Целых пять дней или быстрый секс в машине. Ну так что?

— Мне бы хотелось… получить и то и другое…

— Майкл…

Мужчина с трудом оторвался от столь желанного женского тела и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку сиденья.

— Ну хорошо. Завтра, так завтра, — он быстро облизал губы и несколько раз глубоко выдохнул, пытаясь восстановить сбитое напрочь дыхание.

Как только певец вышел и захлопнул за собой дверь, машина резко рванула с места и мгновенно растворилась в темноте.

Мужчина медленно сполз на корточки, облокотившись спиной о прохладную стену здания. Ему нужно было немного прийти в себя. «А то рожа больно довольная», — хмыкнул он про себя. На самом деле он имел в виду то, что находилось гораздо ниже. Низ живота тянуло так сильно, что хотелось выть, а эрекция и не думала ослабевать.

Когда Джексон, наконец, смог вернуться в зал ресторана, практически все присутствующие с интересом уставились на него. Мороженое и десерт уже бесследно исчезли со столика, впрочем, как и его шляпа с очками. Официант, обслуживавший знаменитого певца, при виде последнего чуть не упал в обморок.

— Сэр, — виновато начал он, — вас так долго не было…я подумал, что вы уже не вернетесь и…

— Не волнуйтесь вы так, всё хорошо, — заверил Джексон молодого человека, подкрепив свои слова одной из своих фирменных улыбок.

«Такие респектабельные люди, а шляпу и очки все-таки сперли», — ухмыльнулся про себя Майкл, вспоминая слова Наташи, что никому нельзя верить.

Глубоко выдохнув, он толкнул широкую, стеклянную дверь, и тут же множество фотовспышек буквально ослепили его. В это же мгновение, такие знакомые и такие надежные руки начальника его охраны, крепко ухватили его под локоть, и они привычно рванули в сторону своего лимузина, буквально с разбега заскакивая в огромный автомобиль.

Джексон смотрел сквозь затонированное стекло, как на улице беснуется толпа. Люди дергали ручки дверей, пытаясь проникнуть в салон, барабанили руками по стеклам и внешней обшивке автомобиля и постоянно выкрикивали его имя:

 — Майкл! Майкл! Майкл!

— Вы были в ресторане с девушкой! Кто она?

 — Какие отношения вас с ней связывают? Пожалуйста, ваш комментарий!

— Она ваша новая танцовщица?

— Она будет принимать участие в вашем предстоящем туре? Ответьте, Майкл!

Наконец, тяжелая машина качнулась и начала плавно набирать ход, оставляя позади весь этот балаган. Майкл откинулся спиной на прохладное кожаное сиденье и мечтательно закрыл глаза.

Его одежда всё еще хранила чарующий аромат ее духов. Этот волнующий запах мгновенно запустил в его голове цепочку воспоминаний: пьянящий запах ее кожи, разгоряченной его ласками, волнующий вкус ее губ, такой сладкий, но с едва уловимой горчинкой, ее тело, безмолвно просящее о все новых и более страстных прикосновениях, ее тихие, сдавленные стоны, ответные поцелуи, от которых он просто сходил с ума.

Боже мой, как все-таки восхитительно она целуется! Иногда робко и трогательно, как неопытная девочка, а иногда так страстно и изощренно, что он сам порою поражался, что такое можно вытворять языком в принципе.

Майкл отчетливо ощутил, как от этих воспоминаний у него наступила стойкая эрекция. Он машинально раздвинул шире ноги и шумно выдохнул. У него вдруг возникла мысль, а не позвонить ли какой-нибудь из подружек или не осчастливить ли очередную фанатку? Но он быстро отмел эту идею в сторону. Может Элизабет права, и пора уже остепениться? Ну, по крайней мере, он твердо решил, что попробует. Попробует принадлежать одной-единственной женщине. И посмотрит, что из этого получится.

***

Майкл крепко зажмурил глаза и сделал резкий выдох, подставляя спину под прохладные струи воды, в желании хоть как-то сбросить накопившееся сексуальное напряжение. Но его всё никак не отпускало. Он уперся ладонями в стеклянную поверхность душевой кабины и, закрыв глаза, подчинился своей фантазии. Его воображение рисовало картину того, чего он так страстно желал, сидя с Наташей в машине, но что так и осталось лишь его мечтами.

Он представлял, как девушка не спеша и изящно перебирается со своего водительского сиденья к нему, усаживаясь сверху. Вот она поводит своими бедрами вперед-назад, как бы невзначай прижимаясь своей промежностью к его невыносимо ноющей от сильного возбуждения выпуклости. Она приподнимает бедра, игриво отстраняясь от него, и одновременно целует в губы — нежно и почти невинно. Его рука начинает скользить по ее ноге все выше и выше, пока, наконец, его пальцы не заныривают под край невесомого черного кружева.

Она целует его губы более страстно, в то время как он неглубоко вводит один палец и начинает мягко и плавно двигать им в ней. С ее губ слетает едва различимый стон, девушка прогибается в спине, даря ему еще большую свободу движений, утыкаясь горячими губами в его шею и касаясь своей грудью его груди. Он обхватывает одной рукой ее затылок, притягивая женское лицо к своему. Его язык грубо раздвигает ее губы, проникая ей в рот, в то время как он все так же плавно продолжает двигать другой рукой, присоединив еще один палец.

Их поцелуи становятся всё более развязными, а ее стоны всё более громкими и протяжными. Наконец, уже три его пальца, заставляют содрогнуться ее тело в конвульсиях, унося прочь остатки его здравого смысла. Он стаскивает девушку с себя и, открыв дверь, выталкивает из машины. На ходу расстегивая ширинку брюк, он разворачивает ее спиной к себе, заставляя наклониться и упереться ладонями в капот.

Он яростно берет ее сзади и, намотав длинные женские волосы себе на ладонь, начинает неистово насаживать на себя, притягивая к себе за плечо другой рукой. Наташа начинает стонать всё громче и громче, двигая бедрами ему навстречу. Ему плевать, что их может кто-то увидеть, в глубине души он даже этого хочет. Хочет, чтобы все видели, что эта женщина принадлежит ему, и что ей очень хорошо с ним…

Звук собственного голоса так некстати вернул Майкла в реальность. Он громко стонал, стоя под прохладными водяными струями, и быстро двигал рукой по нестерпимо раскаленному органу.

Еще пара движений, и по его телу прошла долгожданная, сладостная судорога, выбрасывая на ладонь белую вязкую жидкость, которая тут же исчезла вместе с потоками воды. Издав протяжный стон от наступившей наконец разрядки, Майкл выключил воду и, обмотав бедра белоснежным махровым полотенцем, вышел из душа.

«Завтра. Она будет здесь завтра. Нужно уснуть. Просто уснуть, чтобы поскорее наступило утро», — мечтательно думал он, звездой распластавшись на своей огромной кровати.