Нас не существует

С самого утра бабушка наряжалась. Нет, она всегда ходила чистенькая и аккуратненькая, ресницы подкрашивала тушью, в густую косу вплетала ленту, но сейчас именно наряжалась. То ей эта юбка по нраву не пришлась, то та. Примерила одни бусы, наверх нацепила вторые, янтарные, крупные. Придирчиво осмотрелась в зеркале, поправила белую в черный горошек блузку.

Наташа залюбовалась бабушкой, но тут же её осенило нехорошее предчувствие. Куда она идет?

Раиса Петровна помахала внучке бусами:

— Какие лучше?

— Вторые, — ткнула в янтарь Наташа. — А ты далеко?

— На рынок. — На щеках бабушки заиграл алый румянец. — Прогуляюсь, продуктов прикуплю. Нынче привоз. Клубнички взять?

Ага, всё сходится. Евгеньич наверняка поджидает бабушку где-то на рынке, готовый нести сумки и катать на тракторе. Наташу накрыла дикая обида за дедушку. Он ради бабушки старается, а она...

— Ничего не хочу! — разозлилась девочка.

— Ну и не хоти, — Раиса Петровна приподняла левую бровь. — Ты чего буянишь, ребенок?

— Я не ребенок! А ты бы разобралась со своими... — она запнулась; не учить же умудренную опытом бабушку жизни, — проблемами.

— Какими проблемами? — бабушка вновь глянула в зеркало. — Помада смазалась?

Наташа пробубнила что-то глупое и убежала, пока бабушка не расколола её.

Дедушка курил на крыльце. Завидев внучку, он выпустил колечко дыма, которое растаяло в сантиметре от Наташиного носа. Дым этот дурно вонял, и девочка закашлялась.

— Здравствуй, соня. — Дед потрепал её по челке.

Наташа скорчила гримасу, но не отстранилась.

— Дедуль, — шепнула она, — а ты в курсе, что бабушка намылилась куда-то?

— В курсе, — кивнул дедушка. — Я её специально караулю, следить пойду. Она из дома выйдет, а я чуть поодаль. Здорово придумал?

— Угу. Калитку смажь, она жутко скрипит, — хихикнула Наташа.

— Не новость, — дед повел плечом. — Вчера слышал, как ты вернулась.

Её рассекретили! Девочка опустила глаза в пол, спешно придумывая оправдание, но дедушка был настроен добродушно. Он убрал зажигалку в карман клетчатой рубашки, потянулся и подмигнул.

— Гуляй на здоровье, только Раю не заставляй волноваться. Я-то понимаю, вам, молодым, любо под звездами миловаться, а она старой закалки, кавалеру твоему всыплет по первое число.

Звезды и кавалеры были так же далеки от Наташи, как она — от луны. За ней изредка ухаживали; один напористый одноклассник дарил шоколадные конфеты и порывался проводить до парадной, но Наташа почему-то всякий раз сравнивала его с... Киром. Она недоумевала, почему. Кир всего-то хороший друг, да и не её типажа. Слишком светловолосый, худенький... был. Но когда улыбался одноклассник, Наташа вспоминала ухмылку Кира; когда тот шутил — его подколки; когда намеревался куда-то отвести — чудные приключения, пережитые тем летом. И то, как Кир стер слезинку с её щеки на платформе у электрички. И как обещал показать ей много нового в следующий раз. Обманул, не показал!

Она пообещала быть пай-девочкой и побежала в магазин за шампунем, который забыла привезти из дома.

Тетя Люба, облокотившись на стойку, как обычно зачитывалась любовными романами. Книжка была потрепанная, с выцветшей обложкой и разваливающимся переплетом, но продавщицу это не смущало. Она закусила губу и вздохнула так трагично, что Наташа не удержалась от смешка.

— Ничего себе! — Тетя Люба всплеснула руками с ярко-зелеными ногтями. — Кто привалил в наш клоповник! Сама Натуся.

— Вы чего, я ж не знаменитость какая, — потупилась Наташа, мельком разглядывая продавщицу.

Та ничуть не изменилась: волосы мелировала до бумажно-белого, глаза подводила синим, а на футболке красовалась надпись «Не твоя». Она смотрелась чудаковато, что не мешало ей слыть главной обольстительницей в Камелево. Правда, как убеждала бабушка, мужчины-то к ней липли, а вот ей они даром не сдались. Она ждала принца.

К сожалению, принцы редко заходят в крошечные деревенские магазины.

— Ага, не знаменитость. Заливай больше. — Тетя Люба выдула огромный розовый пузырь из жевательной резинки. — Тысячу лет где-то ошивалась, а тут заявилась. Расфуфыренная, на шпильках, в платье дорогущем.

Шпилькой недоразумение в четыре сантиметра Наташа бы не обозвала, да и платье было куплено на распродаже, но на всякий случай девочка покраснела. Продавщица бурчала беззлобно, скорее — по привычке.

— Ладно, — остыла она, загнула листок в книжке, — чего надобно?

— Да мне б шампунь.

Наташа осмотрела ассортимент полок. Негусто. В городе она пользовалась иностранным шампунем-кондиционером с непроизносимым названием, но тут не до роскоши, главное, чтоб отмывал жир с волос.

— Попрошу конкретнее, — виляя бедрами, тетя Люба добралась до стеллажа с косметикой. — Чего душа жаждет? Есть травяной, есть крапивный, есть на молоке козьем. О, давай пятилитровую бутыль подгоню? Дешевле получится. Наши им только и мажутся, удобно ж. И мыла не нужно — намылился весь и обсыхаешь. Ну, решилась?

Бутыль Наташа определенно не хотела. Она уже приметила любимый деревенский шампунь: в зеленом флаконе, пахнущий мятой. Попросила его и взяла так бережно, точно драгоценность. Каких-то два года назад она пользовалась им, а потом почему-то прекратила, вырвала из себя кусочек прошлой жизни.

— А с парнями как? — Глаза тети Любы загорелись искрами предвкушения. — Вона какая вымахала, настоящая красотка. Небось городские парни пачками ложатся у ног? Вот бы мне так!

— Теть Люб, кто-нибудь обязательно ляжет у ваших ног, — наивно уверила Наташа. — А мне пора.

Но её долго не отпускали. Обалдевшая от скуки продавщица пересказала вагон сплетен, обсудила всех жителей Камелево и лишь потом разрешила покупательнице уйти восвояси.

В спальне поджидал Лютый, прохаживающийся по постели из одного угла в другой. Наташа поздоровалась с ним, но вместо приветствия он вопросил:

— На кой ты ошивалась в лесу?

— Не твое дело, — в тон ответила девочка.

— Да мне-то по барабану. Передаю тебе сообщение от Кира. Повторяю, он спрашивает...

Но Наташа перебила:

— Погоди, ты уверял, что не можешь с ним разговаривать!

— Я тебе и не такое скажу, — парировал домовой. — Я и не то умею, но я ж это, того, туда-сюда, скромный короче. Так зачем ты ходила в лес? Дома не спится?

— Мозги проветривала, — хмыкнула Наташа.

— Ой, было б что проветривать. Небось ветрище у тебя в голове задувает...

Лютый сложил ладони лодочкой и начал завывать.

Наташа не обиделась. Как обижаться на того, кто меньше тебя и беззащитнее? Как карманная собачка: тявкает заливисто, а кусается слабо. Больше страха, что зубы сломает о лодыжку.

— Кир говорил что-нибудь обо мне? — Она уселась на подоконник, скинула босоножки.

— Ага, просил больше не шастать к нему, — но заметив, как напряглась Наташа, расхохотался: — Да шуткую я, не боись. Ничего особого он не сказал. Ему, знаешь ли, не до бесед. Вообще раньше-то лучше было, — домовой, пригорюнившись, поковырял в ухе. — Как-то мальцом он мне сильнее нравился. А тут тебе дуб отвечает, серьезный такой дуб, типа на нем ответственности — масса. И ты должен гордиться, что он тебе минутку своего драгоценного времени уделил. Фу ты, ну ты.

— Ну а мне каково? — поддакнула Наташа, накручивая локон на палец. — Ты-то хоть привычный, а я и представить не могла...

— Короче, оба мы несчастные, дружбана потеряли. — Лютый шмыгнул носом.

— А его нельзя вернуть?

Она бы сделала что угодно, только бы пообщаться с обыкновенным Киром. Конечно, это выглядело эгоизмом, но неужели человеческое тело хуже ствола дерева? И целовать Кира приятно...

От воспоминания про поцелуй лицо предательски запылало. Как мечтать об одноклассниках, когда мысли занимает Кир, теперь ещё и поцеловавший её?

— Может, и можно, — Лютый подковырнул обои у изголовья кровати. — Да кто тебе признается? Хранителям он позарез нужен, нового ученика они пока не отыскали. Так и самому Киру, думаю, неплохо живется в своем дубе. Он же к нему кучу лет готовился. Но! — выставил указательный палец. — Если что прознаю — тебе сообщу. Как заинтересованному лицу.

— Спасибо, Лютый, — искренне поблагодарила Наташа.

— Для тебя Лютик, — заржал тот и скрылся за тумбочкой.

Таша прыснула, слезая с подоконника. День давно перевалил за половину, но и до его окончания было ой как далеко. Занятий отыскалось ровно ноль. Нет, конечно, книжки с фильмами никто не отменял, но почему-то Наташе казалось, что лучше отложить их для встречи с Киром. Показать ему новый кассовый триллер — почему бы и нет? Она почти отправилась к нему, но вдруг застыдилась. Приходить два дня подряд как-то неприлично. Ждет ли он её ежедневно? Ей бы, например, такой назойливый друг не понравился. Впрочем, Кир... Кир бы ей понравился любой.

«Как и Димка, — одернула себя Наташа, начинающая грезить о чем-то сказочном. — Они оба мои лучшие друзья. И оба могут хоть поселиться у меня».

Тогда русалки. Те-то точно обрадуются «новой крови» и Наташу любят как сестру. Поэтому она, не переодеваясь, заплела две косы, надела тапочки поудобнее и направилась к знакомому указателю. У кромки леса в голос оповестила:

— Кир, мне б к русалкам.

И повторно засмущалась. Надо ли объяснять, что к нему она придет попозже, потому как не хочет надоедать? Или для него это очевидно? А если нет — считает ли он, что она променяла скучное времяпрепровождение с ним на веселых хохотушек? В общем, пока прокладывалась тропа, Наташа мялась и переступала с ноги на ногу, но так и не отважилась на объяснения.

Болото цвело. Опоясывающая его ряска стала зеленой в желтую крапинку — от малюсеньких цветков. По углам пристроилось с десяток пышных желтых кувшинок. Чувствовалось, что красота эта искусственная, сотворенная хранителями — скорее всего, Киром, — но любоваться ею это не мешало. И никакого неприятного, затхлого запаха. Невероятная свежесть, будто ты посреди гор, а не у заболоченного лесного озерца.

Тина вынырнула первой. Она, отряхнув волосы от водорослей, помахала Наташе.

— Ты так топаешь — за километр слышно, — сыто облизалась худющая русалка.

— А откуда у вас... — начала девочка.

— У меня день рождения был недавно, в честь него Кир уюта наделал.

И обвела руками цветущее великолепие.

— Поздравляю! — Наташа огорчилась, что не принесла ничего в подарок. — Сколько тебе исполнилось?

— Столько не живут, — понурилась Тина. — Да я и не живая.

Рядом показалась Марина, крутящая на запястье тоненький браслет.

— Гляди, чего отыскала на берегу речки, — горделиво оповестила она, показывая руку Наташе. — Красотень неописуемая. А на зуб — чистое золото.

— Ой, да для тебя ил со дна — сокровище! — было видно, что Тина завидует находке; она искоса поглядывала на ту и кривила губы. — Тем более не отыскала, а нагло присвоила. Вдруг хозяйка воротится? Положь на место!

— Ага, чтоб ты прикарманила! — Марина обмакнула подружку затылком в озеро.

Та в долгу не осталась — с воплем налетела на Марину и боднула в грудь. Русалки забултыхались, взбили пузыри. Наташа, привыкшая к их перепалкам, спокойно уселась у самой воды. Широченно улыбнулась, подставляя лицо палящему солнцу.

Вскоре подружки, чуть помятые, но довольные собой, подплыли к ней.

— Видала, как я её? — вопросила Марина. — Все космы повыдирала.

— Ну-ну. Неудивительно, тебя ж побить невозможно, толстушка, — Тина показала язык.

Наташа примирительно выставила ладони, пока они не затеяли новый спор.

— Я к вам пришла поболтать, а вы чего? — она показательно насупилась.

Этого подружки не вытерпели. Следующие полчаса они трещали без перерыва и обо всем на свете. Наташа узнала и о молодых спортсменах, отдыхающих у реки, к которой ведет подземный ход через озеро подружек. И о новой зазнобе водяного, похожей на высушенную воблу. И о многом другом, что казалось невероятно увлекательным, но забывалось спустя пять минут.

— А ты как? — наконец, успокоилась Тина. — Чем занимаешься в деревне?

— Да ничем. — Наташа улеглась на траву, сцепила руки за головой. — Ем, сплю, опять ем.

— А друзья? — Марина лукаво подмигнула.

— Вижусь изредка, но у нас всё сложно, — она покривила душой; с Димкой-то у них впервые за долгое время всё было очень даже просто, да вот Смелова... — Наверное, я их переросла. Вот с вами весело, у вас хоть ночуй — не соскучишься.

— А у него ночевала бы? — вдруг нахмурилась Марина, а Тина пихнула её в бок.

— У кого? — переспросила Наташа и сама же додумалась: — У Кира?

Ей хотелось ответить незамедлительное «да», но лес слышал её, впитывал каждое слово. Боязнь ошибиться заглушила честность. Надо ли ему, Киру, это «да»? Наташа ограничилась робким пожатием плеч.

— Понимаете, как-то непривычно, — принялась оправдываться она, теребя завязку на топике. — Многие ли люди общались с хранителями в их... обычном виде? Вот с человеком — совсем другое дело.

— Зато он наконец-то исполнил призвание, — в нетипичной манере, с ноткой горечи, вздохнула Тина. — Ну, сами понимаете: что крутого ходить в учениках? Вечная подвешенность. А теперь хранитель. Всемогущий дух, которого надо не любить, а уважать.

— Ну а что тебя смущает? — перебила Марина.

— Он — не человек. Мне сложно, но я пытаюсь сделать вид, будто всё в порядке. Но правильно ли это?

Подружки грустно ухмыльнулись и не ответили.

— Признавайтесь, о чем вам известно.

— Я расскажу тебе сказку, — начала Тина. — Не ручаюсь, правда она или вымысел, но давным-давно жил где-то в южных краях парень.

— И угораздило его влюбиться в хранительницу леса, — влезла Марина, за что получила брызгами в лицо. — Та обернулась девушкой, чтоб попросить у него помощи в засушливую пору, а он навсегда полюбил её. Втрескался по самые уши, думать ни о ком другом не смел. Они недолго побыли вместе. Она выбиралась из дерева и часами сидела с ним, позабыв обо всём. Но в какой-то момент чего-то недоглядела, и то ли животные погибли, то ли земля иссохла. Хранительница поклялась никогда не покидать древа. Но влюбленный парень ежедневно приходил к ней. Из весельчака превратился в нелюдимого. Перестал разговаривать. А потом...

— ...исчез, — окончила Тина, разведя руками. — Совсем. Может, умер или надоело ему, или влюбился в кого-то другого, но больше он не появился. И всё бы хорошо, да лес начал чахнуть. Едва появившаяся трава сгнивала, облетели деревья. Хранительница затосковала без парня и сгубила природу. А вместе с ней погибла и сама. Хранитель не может без леса, как тот — без хранителя. Парень и не догадывался, но она тоже полюбила его, за что и поплатилась.

От истории веяло тоской. Наташа, надеявшаяся на увлекательную байку, и не думала, что вздрогнет по окончанию. Каким-то неведомым чутьем она прочувствовала переживания того паренька, увидела, как он сидел рядом с тонкой березой — наверняка это была березка — и напевал ей песенки. И как хранительница слушала его, гладила листвой по затылку. И как она страдала, когда он навсегда ушел.

— Их очень жалко, — проглотив комок, выдавила Наташа.

— Да. А в вашем случае всё куда хуже, — согласилась Тина и сразу прикусила язык.

— Почему это? — Наташа наморщила лоб. — Вы боитесь, что Кир влюбится в меня? Или я в него?

— Нет-нет, — поспешно затвердили подружки. — Просто вы знакомы, долго общались. Вам и расставаться тяжелее. Ты, например, уедешь осенью, и что?

— Кир знал, что я не смогу приходить постоянно, — Наташа уставилась на просвет сквозь плотно стоящие деревья.

— Так тем более. — Тина почти выбралась на берег, в воде плескался один лишь хвост. Она положила мокрую ледяную ладошку Наташе на колено. Та поежилась, но смолчала. — Зачем тебе туда ходить? Ты ж сама говоришь, что даже с друзьями скучаешь. Ну а у него чего веселого? Прекрати мучить вас обоих.

На секунду Наташа хотела возмутиться; её явно упрашивали бросить друга, который просил о какой-то мелочи — заходить в гости. Он и условий не ставил, и требований не предъявлял, и всё прекрасно понимал. Глупости! Не зачахнет он, и Наташа будет осмотрительна.

— Я ему пообещала, — отрезала она тоном без всяких эмоций, — а значит, буду ходить, пока сам не выгонит.

Она поднялась, попутно отряхивая шорты, и попрощалась с русалками. Настроение напрочь пропало, и Тина с Мариной прекрасно это почувствовали — спорить не стали, покивали в ответ.

А когда она шагнула от озера за деревья, почему-то остановилась подслушать. Раньше за собой тягу к такому не замечала, а тут застыла точно статуя. Вначале важного подружки не обсуждали: полюбовались кувшинками, разогнали ряску по краям. Но затем Марина сурово спросила:

— Думаешь, наш юный хранитель простит тебя за правду?

— Со временем, — уверила Тина. — Ну а я-то в чем неправа? Им моральные драмы на три секунды, а у нас потом озеро сгниет. Понял, Кир?! — она повысила голос. — Не вздумай обижаться. Мы желаем тебе добра! Так, хватит печься на жаре, идем к водяному...

И голоса заглушило бульканье: русалки скрылись под водой.

Наташа, прижавшаяся лбом к стволу осины, вздохнула и попросила:

— Кир, я хочу зайти к тебе. Буквально на минутку.

Она могла бы общаться с ним на всей территории от указателя и неизвестно докуда, но все-таки считала, что около дуба — особая близость. Словно разговор через интернет: вроде собеседник получает сообщения, отправляет свои, но вживую куда уютнее.

Не зря же тот парень ходил к хранительнице. Он тоже чувствовал её рядом, когда находился у дерева. Куда же он пропал, этот глупый парень?! Почему оставил хранительницу совсем одну?!

Нет, Наташа так никогда не поступит. Просто не сможет.