Нас не существует

А дальше все пошло, как прежде: дорожка, шоссе, указатель, развилка, угрюмые деревья, бьющие по рукам ветки и чавканье под ногами. Изменилась всего одна деталь: лес ожил. Как в сказках — словно проснулся от длительной спячки. Надрывно выли звери, им заливисто вторили поздние птицы. Под веселый стрекот кузнечиков распевались неугомонные лягушки. Перед глазами кружили десятки светлячков-фонариков. Скрипели стволы деревьев. Перешептывалась листва. Все трепетало. Один лишь Кир отзывался односложными угуканьями и явно не был в настроении общаться.

Знакомое болотце пустовало. Только гладь подергивалась от ветреного дыхания.

Наташа вытащила еловые колючки, запутавшиеся в волосах, и звонко позвала:

— Девочки!

Кир одобрительно хмыкнул, да Наташа и сама изумилась непривычной храбрости. Даже коленки задрожали.

— Ау! — сложив руки лодочкой у рта, проорала она.

Ничего.

— Девочки, выплывайте, — со скукой в голосе помог Кир, плюхнувшись на землю у берега.

Наташа неосмотрительно подошла к самому озеру и попыталась увидеть что-то сквозь непроглядную заболоченность. Сильный всплеск тут же обдал ее с головой водой и покрыл плечи водорослями как погонами.

Тину будто вытолкнуло со дна, и она в одно мгновение показалась по пояс на поверхности.

— Чего спать мешаете? — недобро вопросила русалка.

— Не ко мне вопрос. — Кир с ухмылкой перевел «стрелки» на отплевывающуюся подружку. — Все к ней.

— О, Пташка! — неестественно обрадовалась светловолосая русалка, сделав вид, будто заметила Наташу лишь сейчас. — Поди захотела примкнуть к нашим рядам?

— Ни за ч... Нет, спасибо большое. А где Марина?

— Зачем она тебе? — Тина надула губы. — Я не устраиваю?

— Устраиваешь, — заверила Наташа, сосредоточенно отжимающая низ штанины. — Но я хочу сделать вам подарок. Обеим.

Русалка жадно поморгала. А затем громко ударила ладонью по воде.

— Что она задумала? — выпытывала Тина у Кира, пока ожесточенно лупила хвостом и руками, призывая подругу.

Кир, скорчив гримасу, пожал плечами. Тем временем рядом с Тиной показалась темноволосая макушка, а затем — Марина полностью. Тина, глубоко зевнув, пихнула подругу локтем в живот. Та не осталась в долгу и огрела блондинку кулаком по щеке с такой силой, что Тина на миг вновь погрузилась под воду.

У Наташи от диковатого зрелища глаза округлились до размера хороших тарелок. Кир прыснул в кулак, но смолчал.

А русалки дрались с непередаваемым азартом: Марина кинула в подругу набранной в пригоршню тиной, Тина сгребла с берега мелких камешков с землей и метнула их в ответ. После, потеряв подручные материалы, они просто вцепились друг другу в волосы и завизжали от возмущения.

— Они не убьются? — с испугом уточнила Наташа, на всякий случай отставляя драгоценный рюкзак подальше — чтобы не попал ненароком под руку воюющим.

— Не должны, — в сомнении ответил Кир.

— Чего это с ними? — допытывалась Наташа, наблюдая за брызгами, только по которым и можно было разобрать место присутствия русалок. — Просто так? Или из-за нас?

— Скорее не поделили что-то. Предположу, что водяного.

— Откуда знаешь?

— А, — Кир отмахнулся, — они постоянно грызутся из-за него. А тот настолько стар, что ему уже не до женского внимания — с трудом плавает.

Наташа заулыбалась. Тем временем бульканье утихло, и обе русалки под ручку выплыли к друзьям. Марина кокетливо поправила прилипшую ко лбу челку, а Тина — потупила взор. Заговорили они вместе, одинаково елейными голосочками:

— Здравствуй, Пташка. — Затем отвесили шутливый поклон Киру: — И тебе здравствуй, добрый молодец.

Кир чуть склонил голову в ответ.

— О! — вспомнила Тина, ткнув на Наташу. — Она чего-то подарить хотела!

— Да? — В затянутых пленкой глазах Марины проскользнула искорка любопытства.— Что? Где? Давай сюда!

Наташа выудила из бокового кармашка рюкзака две украшенных камешками расчески, недавно купленные в магазине. Она робко протянула вещицы русалкам, а те вначале с алчностью выхватили гребни и лишь потом — додумались рассмотреть полученное.

— Что это, Пташка? — Марина приподняла правую бровь.

— Расческа.

— Я не тупая. — Русалка недовольно фыркнула, проведя зубчиками по волосам. — Зачем она нам?

— Чтобы вы расчесывались... — Наташа покраснела от стыда, но фразу объяснила: — У вас шикарные волосы.

Русалки переглянулись и счастливо захохотали. Сказанное их то ли рассмешило, то ли обрадовало. Наташа принялась нервно ковырять ноготь, но Тина, смахнув со щеки несуществующую слезинку, изрекла:

— Ты так добра к нам, Пташка!

— Ага, — кивнула Марина. — Нам такого никто не преподносил!

— И не говорил, — вторила ей Тина.

— Бери пример с подруги, — посоветовала Марина, обернувшись к Киру. — Я бы предложила вам, как почетным гостям, чаю, да есть только вода.

Она засмеялась над собственной шуткой.

— Спасибо, но мы с Киром опаздываем, — отказалась Наташа.

Тот неоднозначно покрутил ладонью. Дескать: не особо сильно, но лучше поторопиться.

— А куда? — оживилась Марина.

— Сегодня цветет... — начала было Наташа, но ее перебили обе подруги разом.

— Папоротник!

Наташа смущенно кивнула, а русалки закружились по болотцу, не переставая охать и восклицать:

— Так здорово!

— Настоящий цветок!

— Красотища, наверное!

— Случается же такое!

— Везет тебе, — иссякнув, присвистнула Тина. — Я никогда не видела цветения папоротника.

— Я тоже, — поддакнула разом погрустневшая Марина, уже успевшая припрятать свой гребень под булыжник.

— Я обязательно принесу цветок вам. — Наташа вся загорелась новой идеей. — Вы увидите, обещаю!

— Не сможешь, — вздохнула блондинка.

— Почему?

— Сама узнаешь, — сообщила мягким, словно масляным, голосом брюнетка.

— Пора идти, — подытожил нерадостный Кир, взглянув на небо. — До встречи, девочки.

— Не упусти свой шанс, красавчик, — подмигнула ему Марина. — Такую романтику нельзя проворонить!

А Тина помахала рукой.

Как только друзья отошли, русалки начали что-то обсуждать. Наташа не разбирала лепечущей речи, но слышала в голосах радость и оживление. Кажется, ничто не могло огорчить русалок надолго.

Кир взял быстрый темп, и Наташа едва поспевала за другом.

— Куда ты спешишь?

— Папоротник цветет-то все полнолуние, но зацветать начинает сейчас. И увянет еще до рассвета. Дорога предстоит длинная, и я не хочу, чтобы ты пропустила самое красивое.

— А как ты его найдешь? — Наташа смутилась от заботы, но прекращать допрос не собиралась.

— Легко, — без конкретики уверил Кир, немного замедляя шаг.

Наташа еле отдышалась и, тяжко вздохнув, поравнялась с другом. И буквально минут через двадцать она опять отставала и сжимала ладонью левый бок, который кололо с размахом тысячи игл. Дыхание сбилось, а ступни начали тянуть болью.

— Может, передохнем?! — взмолилась Наташа, не выдерживая и приседая на корточки. — Я не выдержу... Сколько еще идти?

— Нет, терпи, много, — разом и на все ответил нетерпеливо стучащий ногой друг.

— Пожалуйста.

Кир сдался. Он оперся спиной о высокую осину и поджал губы. Но тут же, при первом порыве ветра, отдернулся от дерева.

— Нам нельзя здесь находиться, — вдруг заявил он и потянул подругу за рукав.

Выхода не оставалось — только идти. Почему нельзя, кто может помешать и отчего Кир такой невеселый — Наташа не понимала ничего, а друг — назло, что ли? — не проронил больше ни слова.

А шли они около часу. Будто специально выбирая худшие места, глубокие озерца-болота, заросшие дебри спутавшихся корней и сучьев.

За спиной постоянно слышался негромкий хруст и шуршание. Наташа списывала звуки на подсознательный страх, но иногда очередной шорох усиливался, и казалось, что монстр вот-вот дотронется до Наташи и утащит ее в свое жуткое логово. Возможно, именно поэтому Кир и спешил, хотя особо напряженным не выглядел — лишь изредка кривился да хмурился.

— Все! — из последних сил вскрикнула Наташа. — Я больше не могу. Иди куда хочешь, но без меня.

Плевать на озноб, на темноту и на мечты о папоротнике. На Наташу навалилась такая усталость, словно тело придавили многотонной глыбой.

— Таш... — В голосе Кира появился едва осязаемый испуг. — Немножко осталось, не сдавайся.

— Я пойду только, если ты меня понесешь, — грозно оповестила она.

Ноги нестерпимо болели. Около больших пальцев разрослись огромные кровоточащие мозоли. И отчасти сказанное было правдой: сама бы Наташа не прошла и сотни шагов.

Но Кир, к ее удивлению, отреагировал без возмущений. Он с трудом, но подхватил подругу под поясницу и коленки, прокряхтел что-то невнятное, а затем поднял ее на руки. И понес.

Наташа начала вопить о поруганной чести и о том, что она ничего не просила.

— Как это не просила? А только что? — изумился Кир.

— Я пошутила, — с надрывом произнесла Наташа.

— Ладно, отпущу.

Кир немного ослабил хватку, но недостаточно для того, чтобы Наташа могла выпасть из рук.

— Правда?

— Нет, шучу, — ухмыляясь, заявил он. — Не брыкайся! Я донесу.

— Отпусти! Я тебя ударю, если не отпустишь!

Наташа усиленно вырывалась из вынужденных объятий, хотя пальцами сама же и цеплялась за ворот рубашки друга — свалиться-то не хотелось. Она прилагала все больше усилий и подумывала о необходимости покусать Кира, но тут ее глаза столкнулись с его отрешенным взглядом. И Наташа вдруг обмякла, потеряв былую решимость. Что-то в глазах друга заставило ее передумать.

Сердце тревожно екнуло.

Кир ступал аккуратно, но двигались они куда медленнее, чем раньше. Наташа так разомлела от размерного покачивания и тихого дыхания друга, что забылся даже долгожданный папоротник. На него оставалась целая ночь, а чувство защищенности могло рухнуть в любой момент.

— Тяжело? — прошептала она в самое ухо, готовая сгореть от смущения.

— Терпимо, — поправил Кир, сдувая с глаз челку.

— Я могу сама...

— Лежи уж, — он беззлобно усмехнулся. — Почти дошли.

И действительно. Местность изменилась... Нет, внешне она осталась прежней, но явственно почувствовалось присутствие нереального. Воздух приобрел сладковатый привкус. Исчезли звери, насекомые, шумы. Все потонуло в безмолвии.

Когда Наташе говорили: «Тишина звенела», — она никак не могла представить, каково это. А теперь поняла, насколько правдиво определение: такого молчания она не слышала давно. Нет, никогда. Глубокого, пронзительного, пробирающего до костей, дробящего по сознанию. Громкого.

На место уютному сумраку пришла непроглядная темнота.

И вдруг сквозь тьму начал пробиваться робкий солнечный луч.

Наташа потерла глаза, не веря увиденному. Лучу неоткуда было взяться — он не напоминал свет от фонарика или фар автомобиля. Скорее — солнечный. Да только исходил он снизу: разливался на метра два над землей, оставляя верхушки деревьев и высоких кустов темными.

Кир бережно опустил Наташу, и та, прищурившись, смогла разглядеть источник ярких лучей. Глаза привыкали постепенно, приходилось часто моргать и прикрывать лицо ладошкой.

Посреди зарослей мха, низеньких кустиков и невысоких деревцев рос обычный папоротник. Широко раскинулись его зубчатые листья. И ничего примечательного в нем не было, кроме алого бутона размером с пятирублевую монету, полыхающего с левого краю. Сердцевидные лепестки светили ярче любой лампочки, а когда Наташа вовремя не отвела взгляд — на мгновение ослепили. Длинный тонкий стебелек подрагивал — хотя ветра не было, — от чего бутон раскачивался точно маятник, но не перевешивал и гордо смотрел вверх.

Наташа приблизилась к папоротнику и плюхнулась на корточки, шумно вдохнув воздух. От цветка исходил невероятный запах: смесь корицы и апельсина.

— Чудеса, — выдавила Наташа.

Кир улыбнулся. Он выглядел радостным, но не озадаченным или восхищенным — таким, словно частенько любовался цветущим волшебством. Впрочем, а кто его знает? Папоротников по миру много, и если все цветут в разное время, то при желании и знаниях можно поглазеть на многие из них.

— Кстати, каждый чувствует только свой любимый запах, — назидательно сказал друг в непривычной учительской интонации.

— И какой у тебя?

— Что-то душистое... Мята, что ли, — замялся Кир.

— А у меня — корица. Хотя мяту тоже люблю, у меня даже шампунь мятный. — В доказательство слов она принюхалась к пряди волос. — А его можно потрогать?

Ответом стал легкий кивок.

Наташа незамедлительно протянула руку над бутоном и почувствовала исходящий от него жар. На ощупь лепестки оказались бархатными, теплыми, а ровный стебелек — прохладным и гладким.

— Сорви его, если хочешь, — присев рядышком, предложил Кир.

— Ты что! — возмутилась Наташа. — Он ведь такой красивый!

— Тем более. Здесь его больше никто не найдет, а к рассвету он полностью отцветет. Не бойся, правда, учти, что...

Любопытная Наташа ноготками подломила стебель.

— Он завянет сразу, как ты его сорвешь, — докончил Кир.

Сердцевина из янтарно-рыжей превратилась в коричневую, лепестки-сердечки побагровели и опустились. И вскоре в ладошке Наташи лежал сморщенный неказистый цветочек, похожий на засушенную розу.

Наташа едва не заплакала от жалости.

— Почему ты не мог сказать раньше?

— А кто из нас не умеет слушать до конца? — опроверг Кир, стряхивая с колен землю. — Ну что, закончила окультуривание земель? Пойдем домой?

— А я могу сохранить цветок у себя? Он пахнет даже сейчас. — Она втянула ноздрями воздух, убеждаясь, что аромат не поблек.

— Разумеется, сохрани. Для чего еще было срывать его со стебля?

Наташа достала завалявшуюся в рюкзаке коробочку и с дрожью в пальцах положила внутрь бутон. И призадумалась, всмотревшись куда-то вглубь леса.

— Я обратно не дойду, — и, не дожидаясь ответа, добавила: — а ты меня не донесешь. Я все ноги стерла, пока мы шли сюда.

Кир не стал вступать в жаркий спор. Он, почесав подбородок, заявил:

— Тогда остается всего один выход.

— Какой же?

— Заночевать здесь.