Нас не существует

Дождь шел всю ночь. Нескончаемой дробью барабанил по крыше, стучался в стекла. Подвывал, словно израненный зверь, ветер. Ветки деревьев со свистом бились о стены. Молнии озаряли улицу серебристыми вспышками.

В темноте предметы приобрели дьявольские черты, и зажмурившаяся до точек в глазах Наташа сжимала края одеяла. Изредка она, приоткрыв один глаз, смотрела на настольные часы, цифры которых светились ярким алым цветом. Утро никак не наступало.

А когда на небо все-таки выползло сонное солнышко, стихия разом успокоилась. Как веником смело.

После завтрака Наташа вышла на улицу, сделала вялую зарядку и плюхнулась в беседку. На лавочке лежал кулек с тыквенными семечками, чудом не залитыми дождем. Время текло медленно, цифра одиннадцать на мобильном телефоне неохотно сменилась двенадцатью. Кучка шелухи росла. Несколько часов ничегонеделания Наташа вынести попросту не могла.

— Бабуль, чем-нибудь помочь? — крикнула она.

— Нет уж, спасибо, — отказалась возящаяся в парнике бабушка. — Хватит нам и без тебя неурожая.

— Ну, ба-а-б!

Раиса Петровна вышла к внучке.

— Опять скучаешь?

— Мне б только часиков до трех чем-нибудь заняться. Потом уйду гулять.

— Почитай книжку.

— Все прочитано.

— Так уж все? Тебе достать с чердака «Капитал» Маркса? Четыре тома?

Наташа испуганно посмотрела на лукаво прищурившуюся бабушку.

— Нетушки. Я лучше поскучаю.

— Дело твое.

И ушла обратно к томящимся под брезентом огурцам.

Наташа покрутила головой в поисках приключений. О! Под столом валялся журнал с кроссвордами, а внутри - ручка. Бумага от воды пошла волнами, но краска не потекла, и буквы читались. Впрочем, вопросы оказались мудреные, сложные, и желание разгадать хоть что-то быстро сошло на нет. В итоге Наташа просто рисовала закорючки. Вообще-то они должны были стать то изящным женским профилем, то округлым лицом домового, но рисовала Наташа плохо, поэтому получалось то, что получалось. То есть — ничего дельного.

Ленивые цифры превратились в «тринадцать».

— Бабуль! — вновь позвала Наташа. — Тебе ничего в магазине не надо?

— Нет, — со смешком ответила бабушка. — Со-о-всем ничего не надо.

— Блин. А деду?

— То, что надо деду, тебе не продадут, — тоскливо отозвался дедушка, лениво водящий валиком по неокрашенной доске забора. Видимо, бабушка заставила его закончить начатую работу, несмотря на лужи и сырость.

— Может, тебе помочь? — решилась Наташа, хотя не переносила едкого запаха краски.

— Если не лень — давай.

Дедушка торжественно вручил помощнице наскоро сляпанную из газеты шапочку, валик и ведро с синей краской.

— Переоделась бы хоть — замызгаешься, — пробурчала бабушка, погрозив мужу кулаком. — Ну и лентяй, эксплуатируешь ребенка!

— Ей полезно, — не согласился дедушка.

— Не замызгаюсь, — одновременно с этим уверила Наташа.

Дело пошло, пускай и медленно. Джинсы она, конечно, заляпала, но те давно разонравились, поэтому не жалко.

- Седьмая есть! – гордо крикнул дедушка.

- А у меня – девять.

Дед присвистнул.

- Метеор. Давай на спор? Кто покрасит больше, тот получит брикет мороженого.

- Какого? – азартно уточнила Наташа.

- Любого.

- По рукам!

Они замахали валиками так быстро, что внешняя сторона была докрашена не к воскресенью (как обещал дедушка), а спустя полтора часа.

Наташа очнулась лишь тогда, когда на ее плечо легла чья-то ладонь.

— Мамочки! — взвизгнула она, отпихивая руку. — Ты зачем меня пугаешь?!

— Прости, пожалуйста. Хотел сюрприз сделать, — смутился Кир, осматривая перепачканную краской Наташу. — Красота.

Наташа заулыбалась, не заметив ехидства в голосе мальчика.

- Мы идем гулять? – спросила она боязливо.

— Идем. Советую надеть непромокаемую обувь — в лесу мокро.

— Значит, в лес?

— А куда еще? Кладбище я приберегу на потом.

— Надеюсь, ты шутишь...

Ноги затекли от сидения на корточках. И Наташа побрела к калитке, тряся то одной, то второй. Могло показаться, что она неумело танцует.

— А должен? — неподдельно изумился Кир, шагая рядом с ней. — Подождать тебя?

— Можешь познакомиться с моими.

Согласия она не ждала — знала, как мальчишки не любят общаться со старшим поколением. Но Кир, кивнув, вошел во двор следом за Наташей. И даже — невероятно! — спросил имя бабушки с дедушкой. В общем, повел себя самым неожиданным — джентльменским, что ли! — образом.

Наташа собралась с молниеносной скоростью. Правда, долго оттирала краску с носа и щеки – та никак не хотела смываться. Затем она поправила выбившуюся из хвостика прядку волос и отправилась за Киром. Мальчик нашелся на веранде, уплетающий блестящие от масла блины.

— Я Кирюшу покормить решила, — с умилением призналась бабушка, завидев внучку. — А то знаю вас. Ничего не покушаете, а потом ходите да животами урчите, болячки зарабатываете.

— Шпашибо, ошень вкушно, — вставил довольный Кир.

Наташа хихикнула и сделала из блинчика рожок, а затем от души плюхнула внутрь сметаны.

Гулять они пошли лишь тогда, когда с тарелки исчез последний блин. Сытые до тошноты они щурились под лучами солнца, ленивого и пухлого.

— Ты извини, что отдала тебя на растерзание родне, — сказала Наташа, почесываясь.

К шоссе они вышли, перебравшись через чей-то запущенный огород. Путь-то сократили, но не учли, что единственным растением, прижившимся на участке, окажутся высокие заросли крапивы. Поэтому теперь Наташу одолевала дикая чесотка. Кир мужественно держался и не почесал себя ни разу.

— Ха! Шутишь? Я никогда не ел блинов, — покраснел Кир.

— Твои родители их не готовят?

Наташа почесала коленку.

— Родители, — повторил Кир, будто пробуя слово на вкус. — Честно говоря, я не знаю, готовят ли... И есть ли они вообще...

— Ой... — только и смогла ответить Наташа.

«Молодец, — она тут же принялась себя корить. — Задала неуместный вопрос. Теперь отдувайся».

— Я живу с родственниками, — пояснил мальчик. — Не самыми близкими, но мы все как одно целое. Семья — она и есть семья. Эй, не хмурься.

— Просто не знала... Вот и спросила, а ты... Извини...

— Прекрати думать о глупостях. Нам туда.

Мальчик ткнул пальцем на едва протоптанную тропку. Рядом с той находился замечательный ориентир — придорожный указатель «Еловый бор — 5 км».

И да, Кир оказался прав. В лесу творилось незнамо что. Земля размокла и превратилась в одно сплошное месиво. Наташа несколько раз чуть не поскользнулась на вязкой грязи, но чудом умудрялась устоять, размахивая для баланса руками. Удивительно, но Кир шел уверенно, с ловкостью минуя кочки и выпирающие корни. Как он умудрялся не проваливаться в грязь и даже оставлять кроссовки практически чистыми? Объяснение напрашивалось само по себе: некоторым просто везет.

Сначала они говорили обо всём сразу и ни о чем. Шутили, ехидничали, рассказывали какие-то курьезы, связанные с деревней или лесом. Но потом замолчали.

— Объясни, — Наташа прервала долгую паузу, — откуда ты знаешь про все это? Ну, духи, приключения? Только не говори, что из книжек.

— И не стану. От тех самых родственников, — не оборачиваясь, ответил идущий впереди Кир. — Аккуратнее, не упади.

— И что они рассказывали?

И тут Наташа запнулась о корень, с трудом сохранила равновесие и разозлилась на саму себя. Каким-то образом мальчик не просто следил за дорогой, но и предугадывал движения Наташи. А она только и могла, что падать на ровном месте!

— Ничего особенного. Больше показывали. И я запоминал.

— А почему ты так хорошо знаешь лес? — допытывалась Наташа.

— Иди сюда. — Кир с улыбкой посмотрел на неуклюжую девочку и выставил локоть, за который та и ухватилась. — Ну а ответ прост: я частенько здесь бываю.

Наверное, именно сейчас, вцепившись в руку Кира, Наташа и поняла, что из приятеля он неожиданно превратился в самого настоящего друга. Как там говорилось в народной мудрости? «Только друг способен поддержать в трудную минуту»? Народ, правда, не уточнил: физически или морально, но Наташе хватило и первого.

— Зачем?

— Просто так.

Ответ не раскрывал всех тайн. Наташа тоже иногда забиралась с Димой аж до самой чащобы, но по сей день терялась в трех соснах. Как можно запомнить путь, которого попросту нет? Разобраться в сплошных деревьях, причем расставленных в хаотичном порядке. За целую жизнь Наташа так и не поняла, с какой стороны света растет мох и что мешает ему расти в другом месте.

Кир не плутал; не высматривал поваленные березы или валуны для ориентировки; не ругался, как Дима — тот всегда злился, если выбредал не туда, куда следует. Словно и вовсе не ошибался. Разве это возможно — выучить лес наизусть?

— Почти пришли, — оповестил Кир, вырвав Наташу из размышлений. — И очередное предупреждение: будь повежливее.

— С кем? — напряглась она, мигом представив целый десяток недружелюбно настроенных духов.

— Я не сказал? — Он хлопнул себя по лбу. — Во дурак! С русалками.

— С кем?! — протянула Наташа. — Ты не врешь?

— Делать мне нечего. Ты, главное, не груби, не хами и по возможности хвали. Они до жути самовлюбленные барышни.

И Кир отвел руками в сторону тяжелые ветви ели, осыпав и себя, и Наташу еловыми иголками. Деревья прятали за собой обыкновенное заболоченное озеро, полное цветущих кувшинок и окаймленное тиной. Посреди мутной воды находился позеленевший ото мха валун. Запах у болота стоял соответствующий: резкий и гнилостный. До сего момента он перебивался свежестью после дождя, но подойдя к озеру вплотную, Наташа поняла, что дышать невозможно.

Русалок в столь дивном местечке не сыскалось.

— Эй, — задорно свистнул Кир, — Тина, Марина! Девчонки!

По воде пошли круги, затем, после звонкого всплеска, наружу высунулась оплывшая морда, в которой проступали женские черты. У существа были длинные ресницы, пухлые бесцветные губы и маленький приплюснутый носик. Наташа с трудом поборола тошноту: вынырнувшая по пояс русалка напоминала утопленницу из телевизора. Длинные черные волосы липли к голому синеватому телу, зрачки затянулись серой пленкой. Дамочка была такая тучная, точно сошла с картин мастеров эпохи Возрождения. Кажется, тогда художники обожали рисовать ну очень пухлых женщин.

— Вот наглец, — погрозила она похожим на колбаску пальцем, обращаясь к Киру, — думаешь, мы по первому твоему зову должны выплывать?

— Марин, такой красотке, как ты, не идет злиться, — подмигнул он. — Познакомься, это Наташа.

И подпихнул девочку ближе к озеру.

— О-очень приятно, — промямлила Наташа, не решаясь поднять глаз на русалку.

— Ух! Тина, айда сюда. Хватит дрыхнуть! — В Марине проснулось непонятное Наташе веселье. — Погляди-ка! Кир притащил с собой такое!

И русалка забила руками по водной глади. Брызги полетели во все стороны, вода вспузырилась.

Наташу подмывало уточнить, уж не являлась ли она тем самым таким. Но и так понятно, что является – зачем дополнительное огорчение? Девочка рассматривала Марину из-под опущенных ресниц. На старинных гобеленах русалки изображались все как одна: тоненькими загадочными обольстительницами. Они расчесывали пушистые копны волос костяными гребнями и улыбались алыми губами. В сказках заливались похожим на звон хрусталя смехом, из голоса их лился сладкий мед. Реальность оказалась страшнее. Впрочем, Наташа понимала, что любой, полежавший на дне озера несколько дней — а если лет? — вряд ли получится симпатичнее.

В паре метрах от Марины появилась вторая русалка. Нездорово худая блондинка, щеки которой впали настолько, что сквозь кожу проглядывались челюсти. А ребра можно было пересчитать взглядом как у скелета в кабинете биологии. Она чуть не высверлила в Наташе глазами дыру, но, завидев Кира, сменила выражение на жеманное.

— О, к нам пожаловал сам хранитель... — Голос Тины напоминал чириканье.

— Кто? — негромко переспросила Наташа, а Кир скорчил непонимающую гримасу.

— Сейчас узнаем, — заверил он и обратился к блондинке: — И что же я охраняю?

Русалки понимающе, даже, наверное, сочувственно переглянулись по известной только им причине.

— Наше болото, конечно. Нам так не хватает красивого охранника-мужчины. Мы без них вянем, — кокетливым жестом убрав с лица локон волос, проворковала Тина.

— Чем не устраивает водяной?

Кир расстелил свою куртку возле самой воды и кивком предложил Наташе присесть. Та вначале застеснялась, но после умостилась на половине, оставив вторую для друга.

Русалки подплыли — казалось, подошли, потому как руками они не гребли — поближе. Миг, и они оказались на расстоянии вытянутой руки от ребят.

— Он толстый, нудный и постоянно булькает, — отмахнулась Марина. — Ой, а что с тобой за прелестница? Наташа, говоришь?

— Наташка-пташка, — сказала Тина, скривив губы. — И как дела у Пташки? Зачем пришла?

— Вас хотела увидеть, — потупилась «прелестница».

На всякий случай она прижалась поплотнее к Киру.

— Мы тебе зверюшки, что ли? — разом надулась Марина. — Поглазеть решила, ушлая какая нашлась. Вначале смотрят всякие Пташки, а потом с болота сокровища пропадают!

— Какие? — с хихиканьем встрял Кир.

— Драгоценные! — поддержала подругу Тина, скрестив тощие, как веточки, руки под грудью.

— Песок с камнями?

— Помолчал бы! — Блондинка плеснула водой в Кира, но попала только на Наташу. — Ну что, насмотрелась, Пташка? Что скажешь?

— Что вы просто прекрасны, — нашлась она, за что получила одобрительный кивок от друга.

Русалки хрипловато захохотали. Их чешуйчатые, словно состоящие из серебряных монет, хвосты забили по воде, затянутой пленкой водорослей.

— Ты тоже ничего. Не хочешь пополнить наши ряды?

— А что для этого нужно?

— Всего лишь утопиться, — опять влез Кир. — Не хочет.

— Ты за нее не отвечай. А то не посмотрим, что ты такой милашка. — Марина оскалилась. — Возьмем и утопим.

— Сможете ли?

— Не веришь?

— Не-а, — он упер руки в бока.

Русалки хохотнули. Тина ловко схватила Кира за левую ногу и потянула на себя. Вначале под водой скрылся соскользнувший ботинок, а после и Кир, которого теперь тащили за штанины. На поверхности появилась стайка пузырьков. Выждав для приличия пару секунд, Наташа заверещала и сидя попятилась прочь от русалок.

— Чего орешь? Не помрет он, — «успокоила» Марина, встряхнув волосами.

И действительно. Кир, отпихнув повисшую на нем Тину, выплыл наружу. И под гогот кружащихся вокруг валуна подруг вернулся к Наташе. Русалки продолжали своеобразный танец, добавив к движениям не слишком слаженную песенку.

С нами лучше не шути! Всякое видали!

Не такие молодцы через день всплывали!

И вообще: орешь ты зря, будто мы злорадные!

Мы скорей чуть-чуть того... Малость кровожадные!

— Ты как? Здоров? Холодно? — перекрикивая русалок, вопрошала Наташа. — Переоденься, сними рубашку. Замерзнешь. Заболеешь.

— Все хорошо.

Но, подумав, друг забрал с земли куртку и ушел за деревья, откуда раздался недовольный вздох:

— И что теперь делать?

— Ходи голый, — посоветовала Тина. — Подружка не против?

Наташа завертела головой. Только этого не хватало!

— Значит, не против, — по-своему рассудила русалка.

— Ну чего глазеешь, Пташка? — Марина прищурилась, становясь похожей на утонувшую свинью. — Не бойся, жить будет.

— Сам напросился, — нарочито громко поддакнула блондинка.

— Ну-ну, — пыхтел вдали Кир, — смотрите, осушат когда-нибудь ваше болотце.

— Это ты — болотце, — Тина закатила глаза к небу. — А у нас — озеро. И не осушат. Кто? Великие и ужасные духи-хранители?

— Да хотя бы они.

— Ка-а-анешна! — Голоса опять потонули в смехе. — Вот станешь им и суши на здоровье. Кого хочешь. А пока не бурчи.

Наташа переводила взгляд с одной русалки на другую. И неожиданно поняла, что, наверное, те могли бы пользоваться у мужского пола невиданным спросом. Фигура-то у обеих идеальная — песочные часы: грудь округлая, талия есть — даже у безразмерной с виду Марины. Спина прямая настолько, будто кол проглотили. И волосы длинные, красивые — вычесать бы из них всякий сор.

— Ну чего, Пташка? — вспомнила о той светловолосая. — Чего зыркаешь? О чем думы думаешь?

— Вы меня, пожалуйста, не топите. Я плохо плаваю.

Губы подруг одинаково лукаво изогнулись, но к Наташе русалки не потянулись. Да и та держалась за два метра от воды, чтобы уж наверняка.

Через пять минут вернулся Кир, переодевшийся в непонятно где найденные сухие вещи. На Наташин немой вопрос он ткнул пальцем в рюкзак за плечами.

— Не видела у тебя его, — попыталась припомнить Наташа.

— Плохо смотрела. Я-то знал, что от этих стоит ждать только подлянки.

— Сам виноват, — единогласно отозвались подруги.

— Больше безобразничать не будете? — Впрочем, Кир, не дождавшись ответа, снова уселся на примятом месте. Рядом он разложил мокрую одежду.

Немного подумав, к нему подсела Наташа. Вроде опасности не предвещалось. И дальше разговор потек непринужденнее.