Ясенька
В одном небольшом селе, которое похоже на сотни других сел, жили поживали да добра по возможности наживали, преданные друг другу муж и жена, Тихомир и Олеся. Любили они друг друга и счастья не ведали без своей половинки. И мечтали они о ребеночке, который бы стал их отрадой и продолжением чувств. Годы шли, а зачать дитя у Тихомира и Олеси не выходило. Тогда решилась светлая душа девушки обратиться к местной колдунье. В отличие от других сел, да деревенек, в этой ведуньи, колдуньи, знахарки были в почете. Считалось, если задобрить ведьму, то и село, да народ в нем будут процветать.
Вот и отправилась Олеся за помощью к ведьме, да меда с маслом прихватила. Тихомир же был против походов к темной ведунье, но остановить возлюбленную не смог. И встретилась в ночи Олеся с колдуньей. И поведала та ей, чтобы в ночи шла в глубины темного леса к зачарованному камню, на котором высечены руны смерти и жизни.
— Попроси у него дитя да в дар принеси ему животное, которое способна будешь зарезать у того самого камня-идола. Дары кровавые, да и сила идола не малая, а за свои желания нужно платить. Выслушала Олеся напутствия колдуньи, расплатилась с ней, да поспешила домой.
Думы горькие блуждали в голове девушки. Кого ж способна своими руками Олеся растерзать в дары камню. Была у них из скотинки лишь козочка, которая обеспечивала семью молочком. Жалко животинку, да делать нечего.
И настала ночь, когда Олеся решилась отправиться в чащу леса. Дождалась она, когда милый супруг крепким сном уснет, да тихонечко выскользнула из дома на крылечко. Тихой поступью вошла в сени за козочкой. Взяла за повод животинку и повела по тропке в направлении чащи леса. Но стоило Олесе в глаза глянуть козочке, та увидела как слезы одна за другой катились по миленькой мордашке. Понимала животиночка хорошая, что на смерть самую ведут ее. Да не противилась. Не выдержало сердечко Олеси и вернула козочку она домой. Но решимости девушка не потеряла. Не забыв свой старенький, но наточенный нож, побежала в лес девица. Как вошла в лес, так и бежала прямо не сворачивая, как и велела колдунья. Луна яркая освещала Олесе путь, будто показывая, куда же бежать светлой душе. Бежала девица ноги не жалея, назад не оглядываясь, и пришла таки к назначенному месту. Камень предстал пред ней. На камне высечены были древние руны жизни и смерти, как и сказывала ей ведьма. Долго думать девица не стала, взяла нож да резанула с дуру руку свою. И пролилась кровь Олеси на травы зеленые, да лилии белые, что у идола ковром росли. Истекала девушка кровью, багровели лепестки цветков жемчужных, и молила Олеся Бога, кому возведен был идол, о ребеночке здоровом и прекрасном. Словно песнь лилась мольба о дите из уст девушки, а лилии тем временем упивались кровью, будто изможденные жаждой. Еще немного капель живой воды, как лилии белые стали алыми, да вспыхнули руны на камне зеленым светом. Только это и запомнила девица, прежде чем сознание потерять свое. Лишь отрывками после видела лицо мужа любимого, который нес жену по тропам леса обратно домой.
А через три месяца в животике Олеси поселилось чудо. Счастью родителей не было конца и краю. Благодарила девушка всевышнее существо, что услышало ее мольбу. Тихомир же молил об одном, чтобы то был не дар темного Бога, а судьбы подарок.
Шли месяцы и настал день, когда пришло время появится дитю на свет.
Пришла к роженице повитуха и ведьма, что советом помогла Олесе. Тяжелые роды выпали на долю Олеси, крови много шло, не останавливалась. Лилась кровь так, что и простыни белые не успевали впитывать. Лилась река алая, не останавливалась, также не останавливались и слезы Тихомира. Кричала Олеся от боли, но молила дитя спасти. Все что могла повитуха делала, а ведьма заговаривала кровь девушки, чтобы та остановилась скорее, да напрасно было все. И вот скромную комнату оглушил плач прелестного ребеночка. Дали в руки матери обессиленной напоследок полюбоваться кровинушкой.
— Моя милая девочка, — только и произнесла Олеся, прежде чем закрыть глаза и с улыбкой встретить судьбу свою.
30 дня месяца июня родилось сокровище Олеси.
Какое горе было мужа. Он не хотел видеть дитя. Он хотел, чтобы любимая его глаза открыла. За что она так с ним жестоко.
— За что же ты так со мной? Открой глаза милая. Хватит спать, — сказал Тихомир и закричал от боли.
— Вот и принесла Олеся свою жертву во имя дитя, — прошептала старая ведьма и покинула скромный дом.
Прошли месяцы. Тихомир заботился о прекрасной девочке, на головушке которой стали проступать чудесные белые и мягкие волосиночки. Заботился, да будто любви не чувствовал к кровинушке. Да и не ощущал он себя отцом, за что корил себя. Понимал умом, что нужно растить дочку так, как хотела бы его почившая возлюбленная. Так тяжело переживал Тихомир смерть дорогой его сердцу женщины, что даже имя смог дать дочери лишь на четвертый месяц ее жизни. И имя дал ей Яся. Смотрел он на девочку, на глазки нежно зеленые, обрамленные густыми ресницами черными, и видел в них он саму весну, да пробивающиеся сквозь толщу земли холодной молодые ростки травушки. Смотрел на золотистые волосы девочки и только это имя приходило ему на ум, Ясенька.
Росла Яся девочкой озорной и любопытной. С раннего возраста старалась во всем отцу помогать. Видела Яся заботу отца, не жалел на нее он ни средств, хоть и не много водилось их, ни сил. В мире поживали отец да дочь, да только чувствовала Яся, что не хватает чего-то ей. Как бы заботой не окутывал ее отец родненький, да будто делал он это все без сердца. Будто в каждом жесте его не хватало любви. И взгляд отца всегда был потухшим. Молва ходила, что не смог справится с потерей Тихомир, вот и ходит ни жив, ни мертв. На это и списывала Яся состояние отца, да не смела жаловаться.
Девчушка росла и легко находила язык с местными ребятами. Да и жители Ясю полюбили. Жалели все Тихомира и к дочке его относились снисходительно. Так бы и росла себе Яся, да часто взор ее падал на домик старушечки ведьмы.
Часто бегала озорная девчушка мима домика старухи, пока та не окликнула ее и не пригласила в гости.
Напоила колдунья Ясеньку чаем вкуснейшим из засушенной малины, мяты и иван-чая. Поила старушечка девочку, да расспрашивала о жизни ее, а Яся охотно отвечала. Так и зачастила бегать девочка к колдунье. Та ей показывала травы разные. Какие отвары варить можно и для чего. Учила девочку делать обереги и защитные амулеты для дома. Чем больше общалась Яся с колдуньей, тем больше знаний открывала ей ведьма. Как отвороты привороты делать, как заговоры наговаривать. Так завораживали эти знания Ясю, что сердечко девочки возжелало узнать как можно больше о способностях ведьмовских. Старушка видела талант к ведовству у Яси и верила, что та рано или поздно обойдет ее.
Годы шли и Яся превратилась в прекрасную девушку, которая покорила не одно сердце юношеское в селе. А Тихомир будто и не заметил как дочь его повзрослела и необычайно похорошела. Осознание пришло лишь в час тот, когда в двери их дома стали свататься молодцы добрые к дочке его. Но желания не было у Яси связывать себя узами да бытом с кем-то и просила отца отваживать парней и их семьи. И Тихомир следовал желанию дочки. Тем временем девица изучала один за другим ритуалы и применяла их в жизни. Резала руки себе, да заговаривала раны. И к радости Яси, раны быстро заживали, как если бы на простом человеке подобные раны затягивались месяцы. Козочки молочко у них давать перестали и Яся заговорила их на здоровье. И заговорила так, что милые стали давать еще больше молочка, чем раньше. Улыбка не сходила с лица юной колдуньи. А ее наставница начала диву даваться. Яся могла осуществлять заговоры, которые не выходили у старой ведьмы.
Забавы ради Яся даже рискнула поиграться чувствами юноши местного. Зудело у нее выяснить, подвластно ли ей управлять волей других людей. Приглянулся ей для опыта юноша с именем нежным Милан. Души тот юноша не чаял в другой юной девице, а на Ясю и взгляда тот не бросал. И одним теплым летним днем заработался Милан в поле, да так устал, что набрал воды колодезной и стал пить из самого ведра. Тогда то Ясенька и кинулась к нему, попросила у Милана зачерпнуть водицы себе в блюдечко из того самого ведра. А получив водичку заветную, уединилась девица в местечке укромном у дома и начала свой заговор:
«Лишь в сон окунешься, мой милый,
В грезах застанешь меня,
И забудешь другую, мой светлый,
В твоих мыслях буду лишь я», — прошептала над блюдечком Яся и испила ту водицу.
День шел, второй, третий. Яся подумала, что не сработал ее заговор, как в окошко постучал Милан и стал в любви клясться. Жаркие речи бросал, свое сердце готов был вырвать из груди, ради Яси, да только Ясеньке это сердце и не нужно было, разве что для опытов да настоек новых. Одни лишь думы поглощали ее, что работают чары, сильна она не по годам и эта мысль пьянила голову юной колдунье. Но как же мало ей и этого было, жадное сердце жаждет большего!
И отправилась Яся к ведьме старушечке снова, чтобы поделиться своими успехами. И такой диалог завязался между колдуньей старой и ее преемницей:
— Не заиграйся Ясенька, не нужно понапрасну чувствами людей играть, — молвила старуха.
— Ой, да ну тебя! Милан теперь мне столько сластей таскает, да подарков. Полезный заговор! Лучше бы порадовалась, Ядвига...
— Смотри, изведешь паренька, кто сласти таскать тебе будет? Али девица другая все локоны твои золотистые вырвет за то, что жениха увела у нее из-под носа.
— Не изведу! А направлю на путь истинный. А девчонка пусть только тронет. Я и ее приворожу, — и залилась Яся искренним звонким смехом.
— Смеялась девица так задорно, что и старуха Ядвига удержаться не смогла и разразилась хохотом.
Смех смехом, а делу время. И принялась Ядвига рассказывать Ясе о существах, что отличаются от людей. О существах, которые рядышком живут с родом людским, и о тех, кто сторониться живых. О существах, которые в лесах живут и о тех, кто населяет реки, озера и болота. Узнала девушка о самых безобидных сущностях и о тех, кто может причинить непоправимый вред человеческому телу и разуму. Познала юная ведьма и то, что существа эти жить могут на границе с миром живых и миром мертвых. Присутствие этих обитателей могут ощутить и простые люди. А есть те, кто живет по темную сторону мира людей, мира Яви. И называется то место Навь, мир мертвецов, духов, сущностей злых и добрых. И правит тем миром Божество Чернобог. Покуда человек испустит дух свой, отправиться он либо в нижний мир Нави, либо к свету, в мир Прави. Рассказывала также Ядвига Ясеньке, что Чернобог всеми способами пытается стереть грань между миром живых и миром мертвых, чтобы все души после смерти попадали именно к нему в услужение, дабы стать абсолютным Божеством среди всех прочих Божеств.
— Ядвига, а можем ли мы воочию увидеть кого-то за гранью мира Яви? Так интересно познакомиться с кем-то из существ, да расспросить побольше о мире Нави... — вопросила Яся.
— Не знаю, Яся. Я только чувствую их, но никогда не видела. Быть может тебе откроется взор на другую сторону? Но будь осторожна. Если тебе все же удастся приоткрыть дверь в мир, скрытый от нас, то есть возможность уже не вернуться. — отвечала на вопрос Ядвига.
— А вдруг мне по ту сторону больше понравится, зачем тогда и возвращаться? — сказала Яся и с хитринкой взглянула на старушку.
— Шутки шутишь все. Глупа еще. Не ребячество это все. Будь серьезнее.
— Не серчай, дорогая Ядвига, но ведь у меня так хорошо с колдовством складывается лишь потому, что я так безрассудна. — с улыбкой произнесла Яся.
— Ох, чтобы твоя мать на это сказала... — но не продолжив предложение, замолчала старушка.
— Скажи, какая была моя мама? Отец ничего о ней не рассказывал особо. И каждый раз, когда я спрашивала его, в его глазах наворачивались слезы. От того перестала мучать его расспросами. Лишь однажды, когда отец настойки перебрал, он сказал, что мама моя за меня жизнь отдала свою. — Яся закончила свою речь и улыбка сошла с ее нежного личика.
— Ох, Яся. Расстроишься ты, если узнаешь. Но может и кроется в твоем рождение объяснение тому, что ты так легко усваиваешь таинства ведьмовские. — тяжело вздохнула Ядвига.
— Поделись, для меня это важно. Мне кажется, я имею право знать. — так серьезно еще никогда не отвечала ведьме Яся и старуха решилась поведать всю правду дитю, к рождению которого она приложила свои руки. За рождение которой корила себя, ибо считала, что повинна в смерти матери Ясеньки.
— Мать и отец твои мечтали очень о ребенке, да только не могли зачать. Отчаялась Олеська и ко мне пришла. Я ей посоветовала в лес сходить к идолу Чернобога. Тот желания по преданиям исполняет, коли жертву кровавую принесешь ему, скотинку какую, например. Ну Олеська жалостливая была и вместо крови скотинки, пролила свою на жертвенный алтарь цветов. После и ты поселилась в ее животике... А как родила тебя мать твоя, так и покинула этот мир в тот же день, жертвой Чернобогу она стала за желание свое вместо скотинки. По глупости своей ушла из мира этого...
Внимательно слушала рассказ старушки Яся. Опечалилась златовласая дева, но тут же изумилась. И дослушав свою настоятельницу, молвила:
— Какая же глупая мать у меня была. Что ей козу эту глупую зарезать стоило. Зато сейчас жили бы все вместе счастливо. А так... На отца взглянуть тошно.
— Ну, ну, Яся. Кто знает, может крови козочки за такое желание было бы недостаточно. Судьба такая была уготована, хоть и жалко Олеську. Я и себя виню, что послала ее в лес тогда. — с тоской в голосе говорила Ядвига.
— Не послала бы, не увидел бы мир этот ведьмы, что станет матерью всех ведьм! — произнесла Яся, чтобы разрядить обстановку и снять тяжелый камень с груди наставницы. Ясе и самой было хотелось разрыдаться, но она держалась как могла.
— Скажи, Ядвига. Так значит за жертву Чернобогу, у него можно любое желание попросить? — спросила Яся
— Вероятно, что так, но осторожнее быть надо с ним. Ты теперь и сама знаешь, какие последствия быть могут.
— А если попросить за жертву встречу с ним? — вдруг озарило Ясю.
— Ох и ну и чудная ж ты. Кто знает, чем встреча такова обернуться может. Стара уж я для таких подвигов.
— А я в самом расцвете! Покажешь то место мне в лесу? Хоть глазком бы глянуть! — умоляющим взглядом уставилась Яся на старую ведьму.
— Показать могу, отчего ж нет.
— Ты самая лучшая, Ядвига! — вскрикнула Яся и обняла свою настоятельницу.
Столько новостей свалилась на светлую голову, что уснуть Ясе было тяжело. Мысли ходили по кругу. Одна за другой. Ругала Яся про себя и мать свою за недальновидность и мягкотелость. Также покоя не давали мысли о мире Нави, о существах тамошних и о темном Божестве, встречу с которым жаждала больше всего она. Даже задумалась женой ему стать. А что, какой прок от этих мужчин земных. А тут такие возможности открываются. Так будоражили фантазии Ясю, что ни о каком сне и речи не могло и быть. В итоги все мысли сошлись к тому, чтобы узнать об этом Чернобоге как можно больше, да и самой стать еще более сильной ведьмой. Стать такой сильной, чтобы не стыдно было предстать пред Темным правителем. Порешив на этом, Яся решила пойти на кухоньку, дабы успокоить себя теплым молоком.
Придя на кухоньку, Яся встретила отца, сидящего за грязным столом. Кухоньку едва освещала свеча в лампадке, что стояла на столе, среди крошек хлеба и пролитой браги. Отец сидел сгорбившись, запустив немытые руки в всклоченные волосы. Крайне редко таким Яся заставала отца. Но когда видела его таковым, то читала в глазах всю боль его, которую он пытался скрывать от нее будучи не одурманенным крепким напитком. И читалось в глазах, что Яся и была той болью отца. Будто винил ее он в смерти матушки. Столько лет прошло, так и не смог смириться. Больно смотреть было Ясе.
— Пап, пойдем спать? — тихо и виновато произнесла дочка.
Отец поднял свои красные глаза на Ясю и заплетающимся языком молвил:
— Дочка, сядь-ка рядом.
Яся робко подошла к столу и села рядышком с отцом.
Тихомир взглянул в глаза дочери и снова попытался заговорить:
— Ты... На нее совсем не похожа. Да и на меня. Но глаза точно мамины. Такие же круглые, любопытные и нежно зеленые... — Отец остановился, чтобы собрать спутанные слова и продолжить беседу,
— Ты прости папку. Я старался как мог. А я ведь ненавидеть тебя должен... Не, подожи. Не должен, не смог. Мама твоя бы смотрела на меня с неба и злилась бы. Думал отдать тебя кому и фью, тогось, подвеситься.
— Папа...
— Тш, отец говорит, а ты послушай...- снова попытался собраться с мыслями опьяненный отец,
— Но вспомнил лицо твоей матери, когда она на тот свет отправилась. Она ушла с улыбкой на лице, когда держала тебя на руках, такую крохотную... Я не мог подвести ее. Прости уж отца, я старался, но как мама твоя ушла, так и любовь будто моя вместе с ней вся ушла вслед. А все что осталось у меня, отдал тебе... Прости ты уж... — на том и закончил Тихомир.
В ответ Яся и слова выдавить не смогла. Застряло что-то в горле и кислорода не давало. Лишь смогла подхватить отца и довести его до кровати. Уложила Яся горе пьяницу и ушла тихонечко на едва освещаемую кухоньку, в которой трещала свечка, а в углу пищала мышка. Свеча трещала, а по щекам Яси вдруг побежал град из слезинок. Даже до лавочки не дойдя, дочь опустилась на коленки. Свеча трещала все громче, слезы лились еще обильнее и вдруг вырвался звук горечи из груди Яси. Но чтобы не разбудить отца, она тут же сжала свои губы и прикрыла их ладонью. Так и сидела на холодном полу когда-то желанная папой дочь, но ставшая его главным несчастьем. Сидела и лила слезы горькие, пока свеча не догорела. А когда догорела все также сидела в темноте одинокая Ясенька. Выпускала всю боль и все чувства. Пусть выходят все слезы и больше не ворачиваются... И сказала себе Яся,
— Прощай прежняя Я...
На утро проснувшись Яся ощущала себя по иному. Не той была уже она, что ночью. Лишь колдовство и постижение вещей за гранью стало смыслом ее жизни. Даже любовь не интересовала девушку ее возраста. К чему чья-то любовь, если она ее может взять у любого силой? И с новой пылкостью стала изучать Яся все новые обряды, да свои придумывать заклятия. Больше не боялась проверять она на людях темные заговоры. Заговоры на болезнь, несчастия и мор домашних животных. Научилась ставить якоря на своих жертвах, дабы подпитаться у них жизненной силою. Для нее это было лишь частью обучения. Когда же Яся поняла, что все что могла узнать в мире Яви постигла, пришел черед ступить за грань его. И постоянно вспоминала Яся слова своей наставницы Ядвиги: « Кто знает, может крови козочки за такое желание было бы недостаточно». И созрел план темный у златовласой колдуньи. Решила выбрать среди селения себе жертву в дань Чернобогу. Поставила цель себе Яся превзойти мать свою и быть жестче в своих стремлениях. За время изучения ведьмовства, Яся научилась видеть свет и энергию человеческих душ. Человек с самым ярким ореолом и станет пиром для Божества. За такую душу Чернобог точно исполнит желание Ясеньки и явится к ней, так считала она. Но сколько бы не выискивала Яся подходящую душу, сыскать не смогла. Хотя одну таки нашла среди прочих.
И чтобы скорее свершить свое дело, Яся отправилась к Ядвиге за помощью. Старуха обещала показать юной ведьме место поклонения Чернобогу и настало время исполнять свое обещание.
И вот одной ясной ночью, в период полной растущей луны, отправилась Яся и ее наставница в чащу лесу прямо к идолу божественному. В ту ночь луна светила так ярко, точно как в ту ночь, когда Олеся бежала к камню за заветным желанием. Идти было необычайно легко и свет луны ясно указывал верный путь. Пока Яся и Ядвига шли, лес будто с уважением встречал желанных гостий. Ясенька шла прямо за наставницей по тропке и ощущала, как на нее уставлены взоры тысячи существ, но ни одного из них она не могла узреть. И вот наконец они добрались до камня, на котором были высечены руны смерти и жизни. Идол и белые лилии, что устилались ковром пред ними, освещались светом полной луны. А серебристые лучи ночного солнца делали это место манящим, пугающим и величественным. Лилии источали неприятный запах, но несмотря на это, его хотелось вдыхать каждому, кто приближался к месту поклонения. Запах будто дурманил и придавал уверенности в своих желаниях стоящему пред идолом человеку. Серебристый свет освещал не только лилии, но и Ясеньку. Нити света ложились паутинкой на волосы юной колдуньи, придавая ее волосам уже не привычный золотой оттенок, а холодный белый цвет. Звуки сверчков стихли и Яся медленно обошла камень, чтобы осмотреть его полностью и чтобы собраться с мыслями, а затем встала позади своей старой наставницы.
Ядвига молвила,
— Вот оно, то самое место, где твоя мать и пролила свою кровь.
В ответ старая ведьма услышала нежный голос своей ученицы,
— Спасибо тебе за все, Ядвига. Не знаю, кем бы я и стала без тебя.
— Кем, кем, нормальной девушкой! Вышла бы замуж и нарожала кучу детей.
— Какой ужас!
— Это точно! — ответила старушка, после чего она и Яся залились смехом, который оглушил это тихое до ужаса место.
— Знаешь, ты будто мне маму заменила. Или бабушку... Не определилась пока. Но очень близкого человека. За это тоже спасибо тебе.
— Полно тебе. На старости лет ввела в краску старуху. Да и ты мне очень дорога стала, Яся, — ответила Ядвига.
Яся подошла к Ядвиге ближе и с любовью дочери обняла старуху. Старуха в ответ обняла свою названную дочь и лишь луна и пара тысяч невидимых глаз видели эту трепетную картину.
— Ты же убить меня тут решила? — не размыкая объятий спросила старушка.
— Ты разочаровалась во мне? — с тоской ответила Яся.
— Буду рада стать последним звеном в становлении лучшей ведьмы, которую еще свет не видывал.
— Я заговорила нож свой, ты не почувствуешь боли и спокойно уйдешь.
— Дай старухе хоть перед смертью что-то почувствовать!
— Я люблю тебя, — сказала Яся и перерезала своей наставнице вены на каждой из рук.
Затем аккуратно положила ее у алтаря, чтобы реки алые напоили лилии белые под симфонию лунного света. Кровь истекала из старой ведьмы, покидала и душа ее тело. Как только каждый лепесточек цветка светлого впитал в себя сок жизни старухи, озарились руны смерти идола светом ярким и произнесла Яся следующее,
— Желание мое увидеть Божество великое, самого Чернобога! Приди же ко мне, покажи свою силу!
И услышал Чернобог светловласую прекрасную ведьму и явился он перед ней. Всколыхнулись ветви деревьев, смолкла музыка света. Пусть и до этого тишина пугала Ясю, но несравнима была тишина с той, что оглушила девушку сейчас. Объял туман священное место и навис над алтарем сам Чернобог. Темная фигура парила над землей, черные волосы вздымались вверх. Ярко красные глаза устремились на ведьму.
— Так это ты дитя, которым одарил я девушку, что стояла на коленях предо мною восемнадцать лет назад — зазвучал низкий, не похожий на человеческий голос в голове у Яси. — Как же зовут тебя, дитя?
Колени подкашивались, но силы нашла ответить девица юная,
— Имя мне Яся. Пред тобой ведьма, которая жаждет знаний.
— И каких же знаний ты жаждешь? — вопросил Чернобог.
— Прошу, позволь постичь таинства мира Нави. Награди силой темной. А я слугой твоею верной стану.
— Ты потратила свое желание, когда пожелала увидеть меня. Сейчас же ты просишь меня о втором желании. — отвечало Божество.
— Но... — не успела молвить еще хоть слово, как услышала за спиной голос.
— Дочка! — окликнул Ясу отец. Тяжело дыша он продолжил,
— Я буду второй жертвой, — сказав это отец подошел к дочери.
— Папа, как же... — в оцепенении стояла Яся. Не ожидала тут его увидеть та.
Тихомир поднял с земли сырой и холодной окровавленный нож, которым когда-то его любимая жена пролила свою кровь на этом самом месте, которым и дочь его отняла жизнь человека, подошел к Ясе, вложил в ее холодную руку орудие и сказал,
— Наконец я увижу твою маму. Скорее бы, так соскучился, — и зажав в своей руке руку дочери он перерезал себе горло, отдав свое тело и душу на пир черному Божеству.
Яга смотрела, не отводя взгляда, на вздрагивающее тело отца. Был счастлив Тихомир, испуская дух, доволен был и Чернобог.
— Яся, отныне имя тебе Яга. Будешь охранником и проводником мира живых и мертвых. Сама станешь ни жива ни мертва. И силой одарю тебя и знаниями редкими, истину постигнешь ты мира мертвых. Но и плата будет высока твоя, ибо смерть двух людей не окупит твое нахождение подле меня. Есть у меня для тебя первое задание.
Яга перевела взгляд с покинувшего мир Яви отца на Чернобога. Взгляд ведьмы наполнился горечью, будто внутри билась прежняя Ясенька и просила вернуть все назад, но назад было ворачивать поздно, нет пути больше.
— Я готова, мое Божество, — сказала Яга.
— В недалекой отсюда деревеньке живет сын мой, сил набирается. Ничего он о мире Нави не знает, но предстоит познать скоро. Через год умрет он, а твоя цель перехватить его смерть и помочь запечатать ее. Убеди его принять силы, что положены ему по праву рождения. Будь рядом, когда станет он новым правителем Нави и Яви.
— Но правитель Нави же вы... Голова кругом...- не понимающе ответила Яга.
— Я правлю Навью, а сыну же уготовано в обоих мирах править. Соединяющим звеном он станет для моего возвышения среди других Божеств. Твоя задача помочь принять ему свою судьбу. Следи за ним, будь неподалеку и в нужный момент явись к нему. Я рядом тоже буду.
— Я все сделаю...
— Еще одну плату возьму с тебя. Заберу красоту твою. Но за службу мне дам возможность тебе любоваться остатками красы своей. Если будешь кушать яблоки молодильные мира Нави, то и юной девой будешь выглядеть на время. Запретный плод это, но тебе доступен будет. Коли сделаешь все как надо, да сыну моему приглянешься, станешь бессмертна подле него и красота с тобой останется навечно, — закончил Чернобог и забрал нежно-зеленый цвет глаз Яги, оставив черные пустоты, забрал и молодости красу, и золото волос. Взамен же одарил ее каплей своих сил, что были морем для колдуньи, да открыл ей глаза на мир Нави. Обернувшись старухой Яга узрела как разные сущности окружили ее и Чернобога. Русалки, упыри, кикиморы, полудницы, лешие, многочисленные духи, мертвецы и демоны склонили головы свои пред хозяином Нави. Теперь и Яга стала частью этого мира. Она склонила голову пред Чернобогом и сказала,
— Вы так великодушны. Для меня честь склонить свою голову подле вас.
Так и началась история белокурой ведьмы, матери всех ведьм. И даже прикоснувшись к Чернобогу, Яга неумолимо жаждала большей силы. Она была ненасытна и аппетиты все росли. Сколь жадно она ела яблоки, также жадно она желала стать новой Богиней, владеть мирами и переделывать мир по своему подобию, подобно Чернобогу. В этом их желания сходились. Отныне Кащей стал ее смыслом существования. Коли станет Яга жена Кащею, откроются ей новые грани.