Глава 2: Толерантность.
Комната матери была расположена в конце нашего небольшого, но весьма вместительного коридора.
— Дальше я сама, — прошептала я, повернувшись к подруге и остановив ее рукой.
На цыпочках я подошла к деревянной двери цвета слоновой кости и осторожно повернула ручку. Просунув голову внутрь, обвела комнату взглядом и убедилась в том, что мама крепко спала. Метаясь от одного шкафчика к другому и пытаясь вспомнить, где обычно она оставляла ключи от машины, я подошла к самому ближайшему комоду, не заметив как наступила на свой же шнурок. Потеряв равновесие и запутавшись в ногах, я громко грохнулась, больно ударившись коленками об пол. Выругавшись, я поспешно встала и обнаружила как мои коленки, виднеющиеся из-под рваных джинсов, покраснели.
— Дея? — донесся до меня сонный голос матери и я взглянула на нее с испугом в глазах.
Я нервно переступила с одной ноги на другую и затаила дыхание. Холодный пот кажется стекал по моей спине от чувства беспомощности и безвыходного положения. На бледном лице матери застыло недопонимание. Ее темные короткие волосы были собраны в небрежный пучок и слегка растрепаны.
— Который час? — спросила она, потянувшись к своему телефону, который находился на прикроватной тумбочке с левой стороны. Я помедлила и странный звук вырвался из моего рта. — Ещё полночь! — хмурясь, произнесла мама, переводя взгляд с экрана телефона на меня.
Я набрала воздуха в легкие и тяжело сглотнув, выдала:
— У меня заболела голова. — я приставила ладонь к голове, демонстрируя боль и кривясь, потерла вески.
— Что-то серьезное? — поинтересовалась мама, переходя на английский. Она всегда так делала, когда начинала волноваться. Откидывая от себя одеяло, она пыталась встать с кровати.
— Нет! — прикрикнула я , останавливая ее, отчего мама опешила и ошарашенно взглянула на меня, — Ничего серьезного, просто, — я выходнула, — готовлюсь к экзаменам.
— Ох, Дея... — начала мама, — тебе нужно больше отдыхать, нет ничего важнее твоего здоровья.
Я улыбнулась и, согласившись со словами матери, кивнула.
— Во втором шкафчике небольшая коробочка, — она указала большим пальцем на вторую прикроватную тумбочку позади нее, — можешь взять всю пачку обезболивающих, на случай если еще понадобится.
После этих слов она легла обратно на кровать, а я поплелась в сторону комода. Открыв второй шкафчик, я схватила пачку таблеток и заодно решила проверить, не было ли там ключей. Второй шкафчик был заполнен медикаментами, и я решила проверить первый. Глаза чуть ли не выпали из орбит, когда я обнаружила те самые ключи, лежащие рядом с водительскими правами матери. Еще раз окинув взглядом кровать, где спала мама, я быстро схватила ключи и направилась к двери.
— Дея? — прозвучал голос мамы и сердце бешено забилось.
Развернувшись на носочках,я посмотрела на нее вопросительно.
— Да?
— Сладких снов, — прошептала она.
— Сладких снов, — ответила я.
Когда я переступила порог комнаты, то наткнулась на выжидающий и полный волнения взгляд Этель. Она схватила меня за руку и потянула к себе.
— Почему так долго? — прошипела подруга. — Я тут чуть с ума не сошла от переживаний, — ее взгляд остановился на моих коленях, и она пораженно уставилась на меня. — Что с коленками?
— Споткнулась о шнурок, — ответила я и подняла ногу, демонстрируя развязавшийся конверс.
Подруга минуту глазела на меня, а затем залилась смехом, прикрывая рот рукой.
— Шшш, замолчи, — поругала я Этель с напускной серьезностью.
— Прости.
В последний раз я взглянула на себя в небольшое настенное зеркало гостиной. Черные, как смоль волосы волнами опадали на мои плечи, а завитая челка была аккуратно поделена и спадала на обе стороны. Я поправила небольшое серебряное колечко, виднеющееся в моем слегка курносом носике, и удовлетворенная своим видом, отошла от своего отражения.
Теплый канадский воздух ударил в лицо, когда мы вышли с подругой на передний двор. У каждого домика обязательно имелся такой участок и он являлся визитной карточкой. Именно поэтому жители Канады придавали дворикам такое значение и старались оформить их как можно уникальнее. Мама следила за ним, рассаживая цветы и деревья. Из-за отсутствия заднего двора, родители отвели место для барбекю именно здесь, так как это считалось национальной традицией. Вечнозеленые кустарники с затейливыми формами и садовые скульптуры украшали улицы Онтарио. Для тех, кто жил в более дорогих районах главной гордостью являлось место для гольфа и просторные бассейны, иногда даже два — один большой, а второй маленький, который больше напоминал джакузи.
Низкая полная луна сохраняла остаток ночи. Белая, чистая, безупречная. Небо усеяно тысячами ярких лучистых звезд. Полную тишину нарушал лишь шелест листвы.
— Можно я поведу? — нетерпеливо спросила подруга, когда мы подходили к автомобилю.
В Канаде водительское удостоверение можно было получать с четырнадцати лет. С шестнадцати лет ученики получали права на вождение мопедов и даже мотоциклов. Когда родители предложили мне сдать на права я согласилась, но водила крайне редко и только по необходимости.
Я неуверенно посмотрела на подругу, но протянула ей ключи.
— Спасибо, Дей, — поблагодарила она меня и подмигнула.
Я рассмеялась, потому что у подруги никогда не получалось подмигивать. Несмотря на то, что она даже практиковалась и смотрела разнообразные видео-тренировки.
Когда мы двинулись, я хорошенько пристегнула ремень безопасности и включила радио для полного расслабления. Этель заметила мои попытки сохранить себе жизнь и это ее не на шутку повеселило. Не то, чтобы она плохо водила, но из-за ее гонок на дороге меня ночью преследовали кошмары.
Мы выехали на центральную улицу Мустанг-роуд. В Канаде восемьдесят процентов населения жили в частных домах. Обычно это двухэтажные домики перед которыми располагался небольшой дворик и парковочное место для машины. Людей не так много из-за маленькой плотности населения. Улицы пустовали в выходные дни, потому что большинство канадцев проводили время на своем заднем дворе или за пределами города. В более богатом районе в домах были свои бассейны и сады, поэтому летом жители Онтарио любили устраивать пикники или барбекю-пати.
— Какой там был номер дома? — спросила Этель, не отрывая взгляда от дороги и вечно заглядывая в зеркало заднего вида.
Наши друзья отправили нам адрес на прошлых выходных, который я сохранила в заметки под названием: «То, что не понадобиться никогда». Ругая себя за нарушение своих же правил и установок, я продиктовала место, где проходила вечеринка.
— Логхеед-авеню, дом пятьдесят.
Логхеед-авеню — был одним из самых дорогих районов в Вон. Мне это было известно не понаслышке и доводилось побывать там ни один раз. Но увы в нашей школе было жесткое разделение людей по их финансовому статусу и если ты не был — мажором , а твои родители — владельцами известной компании, то круг "Лоси" был для тебя закрыт. Я же всегда придерживалась той мысли, что подросток не мог быть виноват в проблемах своих родителей, и это не являлось поводом буллинга и потешек над ним. Придурков можно забыть, но над комплексами, которые они в вас спровоцировали придется работать очень долго. Мне повезло встретить людей, в которых по сей день оставалась та самая простота, несмотря на их высокое материальное положение.
Я даже не знала владельца этой вечеринки, что меня нисколько не удивляло. Ведь так и работал социальный статус каждого школьника Мейпл Хай Скул. Кто-то приглашал к себе в особняк толпу старшеклассников, а весь следующий день эта новость обсуждалась во всех углах школы. Учитывая тот факт, что мой отец обанкротился и исчез с радаров, я стояла последняя в очереди на эту вечеринку, но Этель ценилась в этих кругах, что было моим пропуском на подобных мероприятиях.
— Отлично, мы подъезжаем, — ликующе сообщила Этель с искрящимися глазами.
— Вот это да! — не сдержала я сарказма в голосе.
— Зануда — усмехнувшись, сказала Этель.
А вот и очередное отличие между мной и Этель. Подруга могла часами проводить время на танцполе среди незнакомых ей людей. Она наслаждалась тем, что я ни за что бы не предпочла в качестве отдыха и времяпровождения. Словно суета и шум вытаскивали ее из стрессового состояния и помогали расслабиться и забыться. Моим лекарством всегда были наушники и моя небольшая кладовка,куда я часто приходила после очередной ссоры с отцом, выключая свет в основной комнате. Родители были уверены, что я спала, не зная о том, что та самая гардеробная увидела не мало слез и переживаний в моих глазах, а музыка все звучала в моих наушниках, уберегая меня от очередного срыва.
— Вот черт! — едва слышно произнесла подруга.
Нахмурившись, я проследила за ее взглядом и обомлела.
Глаза разбегались от того, насколько же много людей находилось вне особняка. Перед глазами мелькали знакомые лица. Одни громко разговаривали, держа в руках сигарету и перебивая друг друга, другие стояли до ниточки мокрые, что скорее всего было последствием купания в бассейне. Паническая атака стала нарастать, когда я осознала, что не хочу выходить из этой машины и находится среди толпы малоизвестных мне людей. Собрав все силы в кулак, я все же решилась и уверенно вышла из машины.
Крепко схватив Этель за руку, мы попытались протолкнуться через громкоговорящую компанию, стараясь смотреть только перед собой и не обращать внимания на чужие лица, которые возможно смотрели на нас. Я поняла, что попытка пройти так, словно на мне плащ-невидимка, оказалась неудачной, когда услышала чей-то ропот и невнятный шум сзади.
— Я разбил стакан, дерьмо. — донесся до меня чей-то ярко выраженный французский акцент.
Я медленно обернулась, не до конца понимая, что произошло. Мое внимание привлек высокий, худощавый парень, в руках которого я заметила стакан с едва заметной красной жидкостью. Его друзья окружили нас и я проследила за их испуганными взглядами. Белое платье Этель в области груди оказалось насквозь мокрое, но она стояла неподвижно, отчего мне было сложно прочитать ее эмоции. Шок? Злость? Вина?
Я уже было открыла рот, чтобы хорошенько отчитать засранца, когда одна из его знакомых выдала:
— Заткнись, Райан. Хочешь проблем с Митчелом?
В этот момент я поняла, что лучшим вариантом было отчитать парня. Лицо подруги побледнело еще больше от упоминания всем знакомой фамилии.
Самовлюбленный придурок мечтал, чтобы она стала его собственностью, провожая её до школы, ожидая у кабинета после окончания урока и посещая с ней дополнительные практики. Фотографии в социальных сетях были не более чем его наставлением, чтобы показать всем, как они друг другу подходили.
Растерянность и обеспокоенность проявились на лице Райана, когда парень понял, кого упомянула его подружка. С дрожащим стаканом в руках, он произнес:
— Извини — И тут же исчез.
Я медленно перевела взгляд на подругу. Этель с замиранием смотрела вперед, не шевелясь.
— Хочешь, чтобы я указала ему на его место? — спросила я, но она едва покачала головой, — он не так далеко ушел.
Тогда подруга повернулась ко мне и, выдавив улыбку, направилась в дом, где парило еще больше людей. Громкая музыка и крики оглушали меня, и я едва услышала как Этель кинула мне "Я скоро буду" и исчезла в этой массе. Я оглянулась по сторонам и чуть ли не взвыла, когда с двух сторон меня зажимали незнакомые парни и толкали своими бедрами малознакомые мне старшеклассницы. Заметив вдалеке друзей, занявших всю барную стойку, я решительно направилась в их сторону.
— Над чем смеетесь? — подходя к ребятам, спросила я и заняла стул рядом с Ноа.
Парень сидел с красными как томат щеками, от чего его голубые глаза казались еще ярче, зачастую напоминая мне океан.
— Да, Ноа, просвети Дею в наш разговор! — Ариэль откинула голову и громко засмеялась. У нее на шее виднелась большая татуировка в виде птицы, которую обычно она скрывала под невероятно густыми волосами бледно-розового оттенка, у нее был в носу септум, а в брови — золотое колечко.
Ариэль, Ноа и Кэли — наши школьные друзья. Мы все познакомились, когда попали в группу по хору. Несмотря на то, что некоторые бросили занятия, мы все равно продолжали тесно общаться. Эти ребята поддерживали меня в трудные дни и помогали не сдаваться и идти дальше, несмотря ни на что.
Мама часто в разговорах повторяла одну и ту же фразу: "Школьные друзья — это всего лишь временное развлечение, которое забудется очень скоро, но времена института останутся у тебя в памяти навечно". Идя наперекор матери, я отвечала, что наша — дружба это нечто большее, чем какие-то развлечения.
— Заткнись, Ариэль — хмуро прошипел Ноа с сильным французским акцентом.
Ноа разговаривал на французском весьма редко, лишь в тех случаях, когда он был зол или хотел более точно передать свои эмоции. К сожалению, английский не был так богат ругательствами, в отличие от французского.
— Прекрати разговаривать со мной на французском! — агрессивно ответила подруга и опустошила одним глотком бокал неизвестного мне напитка.
Ариэль и Ноа — брат и сестра, и отношения между ними в точности напоминали мне отношения между мной и Лилианой. Правда схожести у друзей не наблюдалось, за исключением ярко выраженных глаз цвета голубых огоньков.
В воздухе повисла неловкая пауза, словно заряд прошелся между нами. Я провела рукой по волосам, что означало неловкость и волнение, которое я испытывала в тот момент. Ариэль сжала губы, стараясь не поддаваться соблазну выдать брата с потрохами, но надолго ее не хватило.
— Мама застала Ноа за просмотром гей-порно и рассказала об этом отцу. — быстро протароторила подруга и тут же замолкла, покосившись на брата.
— Предательница — сквозь зубы прошипел Ноа.
— Что? — невинно прошептала Ариэль, пожимая плечами.
— Ничего странного не вижу, — твердо произнесла я, — у каждого свои предпочтения.
Я заметила как друг изучал мое лицо, слегка улыбаясь, но ничего не сказал.
Как настоящие друзья, мы всегда поддерживали Ноа и не видели в его вкусах чего-то постыдного. Каждый имел право на любовь во всех её проявлениях. Любовь всесильна. Рано или поздно человек встречает того,с кем ему будет комфортно, просто хорошо... И тогда не имеет значения, какой у него цвет глаз, кожи, какая у него национальность или ориентация. Самое ужасное, что нашем мире, где были войны, голод, изнасилование и жестокость , кто-то беспокоился о том, кого люди предпочитали в своем постели. Разве они совершили преступление? Разве пошли против природы, будучи рожденными таковыми.
— Предки решили отправить Ноа на ежедневную службу в церковь, надеясь на то, что она поможет замолить этот грех.
— Когда любовь считалась грехом? — удивилась я.
— Вера, которой придерживаются родители не позволяет членам нашей семьи состоять в однополых отношениях, — дополнил Ноа.
— Я сожалею... — призналась я и положила ладонь на крепкое плечо Ноа, показывая поддержку.
Спустя небольшой промежуток времени, подруги пустились в пляс, оставив нас с Ноа наедине. Невооруженным взглядом можно было увидеть как сильно друг переживал, нервно ерзая на стуле. Факт того, что я не до конца владела всей информацией о семье ребят не позволял мне влезать в их жизнь со своими непрошенными советами, однако желание помочь другу в трудной ситуации овладело моим разумом и победило внутреннее разногласие.
— Ноа... — начала я.
Он выдавил какое-то невнятное слово, похожее на "хм".
— Я тут подумала, — с осторожностью произнесла я, — возможно я смогла бы приходить к тебе и помогать с домашним заданием?
Друг повернул голову в мою сторону, выражая недопонимание.
— Но у меня нет проблем с домашним заданием.
Я демонстративно закатила глаза, кажется он ничего не понял.
— С домашним заданием, — изображая кавычки, пыталась объяснить я..
Парень просиял в лице, когда до него дошел смысл моего предложения.
— А ты не против? — спросил Ноа.
— Будь я против, предложила бы такое?
— Ты невероятная! — воскликнул он и крепко обнял меня так, от чего в моих легких почти не осталось воздуха.
Ноа угостил меня лаймовым коктейлем, когда я оглянулась по сторонам и увидела, что внутрення часть дома была опустошена. Мы обменялись тревожными взглядами с Ноа и направились в ту сторону, где находился весь народ. Мы пытались протолкнуться через тесно стоящих к друг другу старшеклассников, осматривая помещение в поисках друзей. Я заметила Ариэль и Кэли, им также как и нам не было видно происходящего.
— Что происходит? — прошипела я, приближаясь к девочкам.
Они одарили нас с Ноа встревоженными взглядами, после чего Ариэль выдала:
— Знаем столько же, сколько и вы...
Кэлли пожала плечами.
— Этель тоже не отвечает. — с грустью в голосе, заметила я.
— Может потому что твоя подружка тоже в этом замешана? — донесся до меня низкий мужской голос и я обернулась, натолкнувшись на какого-то здоровяка.
Он был на добрые тридцать сантиметров выше меня, а его глаза сияли раздражением, словно все происходящее приносило парню удовольствие.
— Что ты сказал? — сделав шаг к нему, спросила я. Может парень перебрал с алкоголем и не понимал, что несет.
— Ты услышала. — твердо произнес он. На его лице промелькнула ухмылка, после чего незнакомец наткнулся на мой испепеляющий взгляд. Оставив придурка в толпе, я не могла ждать и вышла вперед, замечая косые взгляды школьников.
Взгляд остановился на до боли знакомом лице. В центре толпы с яростью в глазах стоял Норман, а рядом с ним лежал какой-то незконамый мне парень. У обоих костяшки были в крови и еще несколько побоев бросались в глаза, но мое внимание привлекла Этель. Подруга стояла неподвижно, испепеляя Нормана убийственным взглядом, наполненым ненависти и злости. Мои глаза раскрылись от удивления, когда она заметила меня среди всех людей, взгляды которых метались с парней на нее. Я подбежала, крепко схватив подругу за руку и вопросительно уставилась на нее.
— Дея, я...
— Не здесь. — буркнула я и повела подругу в сторону машины.
Резво заводя двигатель, я отправила сообщение братуЭтель, в котором говорилось о том, что эту ночь мы решили провести в моем доме.