Цзинь Цзысюань
Гордая женщина
Я не верила, что можно вернуть старые отношения. Думала, это что-то из области фантастики. Однако жизнь преподнесла мне сюрприз, заставив войти в одну реку дважды.
В заброшенном, созданном специально для спама электронном ящике лежало письмо из так называемой социальной сети. Когда-то, лет сто назад, я зарегистрировалась в ней, но люди из прошлой жизни, с кем бы мне действительно хотелось общаться, вряд ли стали бы искать встречи со мной таким способом. Короче говоря, я быстро потеряла интерес к переписке. Но сегодня меня неожиданно потянуло проверить почту. Как выяснилось, не зря.
«Привет, Т\и-ша! — писал мне одноклассник Чен. — Как поживаешь? Судя по фотографии на сайте, замечательно. О себе писать особо нечего — служу в чине подполковника, жена, двое детей... Узнал тут одну новость и решил тебе сообщить. Я помню, какой у вас в десятом классе был роман с Цзысюанем. Вы прямо светились... Честно тебе скажу: прошло пятнадцать лет со школы, а я с тех пор больше ни у кого таких счастливых глаз не видел. А когда вы вдруг расстались, все только ахнули. Конечно, это не мое дело, но я решил тебе сообщить: Цзысюань развелся года полтора назад. Может, тебе это будет интересно».
Надо быть гордой?
А-Цзы развелся... Мое сердце застучало как бешеное. Да, так и было — мы светились от счастья. Целых три года, с десятого класса, когда он к нам пришел, по первый курс института включительно. Даже родители закрыли глаза на наше «безнравственное» поведение, ожидая скорую свадьбу. Но свадьбы не последовало. Вдруг откуда ни возьмись появилась эта странная девушка с именем Яньли. А-Цзы тут же стал другим: чужим, колючим, нервным. Видно было, что его что-то гложет. Мучился он, правда, недолго: с того момента, когда я впервые услышала об Яньли, до того дня, когда он сказал, что больше не может меня обманывать, прошел всего месяц. Мы расстались. А вскоре добрые люди рассказали, что А-Цзы женился и уехал в неизвестном направлении, оборвав все контакты.
Когда появились социальные сети, я несколько раз набирала в поиске его имя и фамилию, и каждый раз высвечивались заветные буквы. Но я ни разу не решилась войти на его страницу. Уж слишком близкими мы были людьми, чтобы остаться друзьями или трепаться по Интернету ни о чем, слишком много всего произошло, чтобы как ни в чем не бывало общаться с чистого листа...
Дрожащими пальцами я набрала Чену ответ. Все стандартно — «живу, работаю, дочь...», а в конце: «А-Чен, а нет ли у тебя адреса Цзысюаня? Просто так, чтобы был...» Я выводила эти строки, не веря собственным глазам. Будто кто-то заставил меня стучать пальцами по клавиатуре. Боже, зачем мне его адрес?! Хотя, конечно, все лучше, чем телефон: «А-Цзы, привет! Я слышала, что ты развелся, может, встретимся, поужинаем?..» Какой тоскливый бред, какое вопиющее неумение прощаться навсегда!
Я в бешенстве вскочила со стула. За эти годы я так и не разучилась видеть это лицо, эти глаза! Я до сих пор помню запах его кожи, волос, рук... Когда же это кончится?! После Цзысюаня у меня было двое мужчин. Они искренне пытались пробиться ко мне через него. Один из них оставил о себе замечательную память в виде дочки, которая сейчас спорит с моей мамой на кухне о том, из чего делают майонез. Правда, узнав о моей беременности, папаша быстро растворился в туманной дали. Мама тогда ужасно переживала: «Как ты воспитаешь ребенка одна?» — но я не сомневалась в том, что надо рожать.
— Т\и, что с тобой? — возмущенный мамин голос раздался прямо над ухом. — Я тебя в шестой раз спрашиваю: ты ужинать будешь?
— Конечно, буду, мамочка моя дорогая! — я закружила ее по комнате.
Мама подозрительно подняла одну бровь, посмотрев на компьютер:
— У тебя явно хорошие новости. Даже очень хорошие... Расскажешь?
Я медленно покачала головой. Вдруг мама изменилась в лице.
— Неужели... Цзинь? Т\и, я по твоему лицу вижу, что он! — мама разволновалась не на шутку. — Дочка, не повторяй моих ошибок, умоляю! Я тоже пыталась вернуть твоего отца. Звонила ему, бегала за ним. Ничего это не дало, кроме того, что он меня возненавидел. Женщина должна быть гордой! И думать о нем не смей, слышишь?!
«Случайная» встреча
«Женщина должна быть гордой... быть гордой... гордой...» Скрипучие дворовые качели в А-Цзы дворе раскачивались в такт этой фразе. Что значит гордой? Сидеть всю жизнь у окна, делая вид, что ты никого и не ждешь? Возмущаться, когда кто-то пытается с тобой заговорить на улице, хотя в глубине души ты только и мечтаешь о том, чтобы он все-таки продолжил разговор? Трижды отказываться, когда тебя куда-то приглашают, потому что гордая женщина не должна лететь сломя голову, как только ее поманят пальцем?.. Да если так жить, поток желающих и приглашающих скоро иссякнет!
Я посмотрела в сторону его подъезда. Когда же он выйдет, интересно? И что я буду делать? Вот, допустим, он идет. Наверное, направляется к машине. Не может быть, чтобы у него не было машины, — он о ней со школы мечтал. Ищет ключи в карманах... А я подхожу к нему сзади, закрываю глаза руками, дескать, угадай, кто.
Пока я представляла эту сцену, дверь подъезда отворилась, и вышел он — именно так, как я себе представляла. Подошел к машине вишневого цвета, сунул руку в один карман, в другой... Мое тело вдруг само поднялось с качелей и пошло ему навстречу. Я совершенно не представляла, что говорить, а он все искал ключи. Но вот увидел меня... Замер.
— Привет, — произнесла я хриплым голосом. — Я вот... мимо проходила...
— Привет, — он не отрывал от меня глаз, — я так и понял.
Наступила дурацкая пауза. Наверное, надо было что-то рассказать про себя, спросить про его дела, но мы оба тяжело и мучительно молчали, продолжая смотреть друг другу в глаза.
— Ты не изменилась, — тихо произнес он. — Может, тебя подвезти?
«Да, да, куда угодно!» — чуть не выкрикнула я, но сдержалась:
— Если тебе удобно...
Я забралась на переднее сиденье. Его машина. Его запах... Я смотрела только вперед — мне было страшно повернуть к нему голову. Оказывается, так тяжело развалиться в удобном кресле и начать обычный легкий треп!
Пусть река несет нас.
Резкий удар по тормозам напугал меня, заставив взглянуть на А-Цзы.
— Что случилось?!
Он опустил голову на руль.
— Я так не могу. Я должен сказать тебе. И пусть мы после этого больше никогда не увидимся, но я буду знать, что тебе все сказал...
Он глубоко вдохнул, как перед нырянием, и развернулся ко мне.
— Я искал тебя все эти годы. Точнее, не так... Я знал о тебе все. С кем ты живешь, где работаешь, где учится твоя дочка... Мне не надо было тебя искать. Я мог в любой день сесть в машину и подъехать к твоему дому. И знаешь, часто так и делал. Я видел, как вы с дочкой идете с остановки домой. Иногда даже слышал ваш смех...
Он шумно выдохнул.
— То, что я тогда сделал, простить невозможно. Но я уже достаточно наказан, поверь мне. Я потерял тебя и провел несколько лет рядом с чужим человеком. Обменял золото на черепки...
Цзинь криво усмехнулся.
— Выговорился — полегчало, — он дотронулся до моей руки. — Т\и, я миллион раз набирал твой номер, но вешал трубку до того, как начинались гудки. Тысячу раз вводил твой адрес в электронной почте, пытаясь отправить километровые письма, но не отправлял... Не думай, что я был намного счастливее тебя. Если я что-то и чувствовал к Яньли, то все закончилось сразу после того, как началось... И знаешь, теперь я вообще не уверен в том, была ли это любовь. Как наваждение какое-то. Чудовищная глупость. Полный идиотизм. Бредовая вера в то, что неправильно себя связывать на всю жизнь в восемнадцать лет...
Он поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза.
— Любимая, — спросил он умоляюще, — ведь ты меня сегодня ждала, правда? Значит, ты простила? Значит, ты свободна? Это вообще что-нибудь значит?
Наверное, гордая женщина промолчала бы или заставила себя равнодушно смотреть в окно, но я не смогла. Из меня вдруг хлынул поток слов. Я говорила и говорила, захлебываясь слезами. Что — не помню! Помню только, что, когда его лицо прижалось к моему, я не могла понять, от чьих слез оно мокрое — от моих или его... Я вообще плохо помню тот день, потому что он был абсолютно нереальный. Я помню, как мы сначала куда-то ехали, потом шли, затем он завалил меня охапками цветов, после чего мы забрали мою дочку из школы и отправились в парк. Дочка хохотала, взмывая на аттракционах под самое небо, а мы стояли внизу, крепко держа друг друга за руки. И пока мы так стояли, у меня мелькнула мысль: не знаю, будем ли мы снова когда-нибудь так светиться от счастья, но пусть все идет как идет. Даже если нас ждет недолгое совместное будущее, оно все-таки будет. А что потом — так ли это важно? Я слишком долго жила прошлым, чтобы сейчас думать о будущем.
— Пусть река несет меня, куда хочет, — громко сказала я вслух. И пояснила: — Это из «Ежика в тумане». Любимый дочкин мультфильм.
— Пусть, — согласился он, сжав мои пальцы. — Только пусть эта река несет НАС. Тогда уже совершенно не важно, в самом деле, куда она несет...