7
Пятьдесят девять, шестьдесят!
Итак, я опаздываю на одну минуту. Как и планировал. В голове засел свихнувшийся барабанщик, взвинченный недосыпом и убийственной дозой кофе. Я иду вразнос, словно перетянутый болт: нажми разок и резьба слетит. Стоп! Нельзя выпускать агрессию. Про себя клейми их любыми словами, мечтай о том, как засмеёшься последним, но говорить ты должен вежливо и... чёрт, профессионально!
Шагаю к проходной, не тороплюсь. Обычно, если не злоупотреблять, то никому нет дела до времени моего прихода: опоздал на пять минут, задержался после работы на два часа или вышел в субботу исправить с клиентом раздел бизнес-плана, который требовали "ещё вчера". Случается всякое, и баланс рабочего времени я перекрываю с гаком. В пользу фирмы.
Посмотрим, как меня встретят сегодня. В конце концов, от этого зависит то, что я сделаю с нашим филиалом. После всех лет работы, десятков успешных проектов и бессонных ночей меня сначала кидают с повышением, а теперь сокращают без выходного пособия. И всё потому, что мой "коллега" умело лижет задницу новому шефу, которая спит с генеральным директором, который пережидает экономический спад, вместо того чтобы рискнуть и оттяпать долю рынка у конкурентов. Как я и советовал в антикризисном плане!
Рассчитай вы меня по-честному, я бы обиделся, но не сказал и слова. Такова жизнь. Но вы захотели войны... Сегодня вам от меня не избавиться. В запасе месяц, а за это время я просверлю компании такую дыру ниже ватерлинии, что когда обнаружите — заделать не успеете!
Прохожу через турникет, и из будки охраны ко мне бросается мобильный трибунал: директриса по кадрам в извечной маске душевного сочувствия, София Петровна, перекошенная гримасой ликования и Фёдор в качестве свидетеля. Они нападают первыми и тем самым дают мне право на оборону.
В глубине души я ухмыляюсь, но делаю недоуменное выражение лица и удивляюсь:
— А я как раз хотел попасть к вам на приём.
— Андрей, — атакует кадровичка, — вы опоздали на полторы минуты. Это зафиксировано системой электронного пропуска и нашими свидетелями, — она указывает на Софию Петровну и Федьку. — Распишитесь, пожалуйста, в протоколе.
Стандартная практика. Начнут с мелочного контроля, а затем подключат тяжёлую артиллерию: подставы со сроками сдачи отчётности, служебные расследования, психологическое давление. Но мы ещё посмотрим.
— Конечно, — я с уважением склоняю голову, — только пройдёмте из холла в ваш кабинет.
Когда поднимаемся наверх я ловлю сочувствующие взгляды одних коллег и торжествующие ухмылки других. Что поделать, со всеми не подружишься.
Ставлю подпись и возвращаю протокол, а вместе с ним несколько документов и удостоверение, полученное вчера с помощью Ани. Директриса по кадрам принимает бумаги.
До чего приятно наблюдать, как торжествующее выражение на её лице сменяется недоумением, а затем растерянностью.
— Что у него там? — София Петровна заглядывает кадровичке через плечо. Она едва скрывает раздражение от неожиданной задержки.
— Не понимаю, Андрей, как вам это удалось... — голос директрисы по кадрам дрожит от волнения. Она откладывает документы и поворачивается к моей начальнице: — София Петровна, мы не можем сократить его.
— Что?!
— Здесь написано, что собрание граждан выдвинуло Андрея на должность члена участковой избирательной комиссии с правом решающего голоса. У нас же внеочередные выборы депутатов через месяц.
— Ну и что?
— По закону, гражданина, которого привлекли к временному исполнению государственных обязанностей, нельзя уволить с основного места работы. Абсолютный иммунитет до конца выборов.
Софию Петровну чуть удар не хватил. Да, смеюсь про себя, получила?! Это тебе не ноги перед генеральным директором раздвигать.
— Но, но... — бормочет она, — мы же обязаны сократить в отделе хоть кого-то. Распоряжение Центра...
Я собираю бумаги, сохраняю профессиональный, чуть заискивающий вид и выдаю фразу, которую репетировал всю дорогу:
— София Петровна, прошу прощения, если моя работа в чем-то не соответствовала высоким стандартам нашей компании. Я осознал свои ошибки. Уверяю вас, что в это тяжёлое для нас время я удвою усилия и докажу, что не зря работаю под вашим началом. Можете всецело на меня рассчитывать.
— Да, да... Конечно, — бормочет она в прострации. — Можете идти, Андрей. Возвращайтесь к работе.
— Спасибо, София Петровна, — я склоняю голову, мой голос так и сочится преданностью: — Уверяю вас — вы не пожалеете о своём решении.
Я иду к себе, кипя от ярости и негодования. Заставила меня унижаться. Она заплатит. Все они заплатят!
Фёдора уволили после обеда.