Топь

Первые утренние лучи солнышка осветили лесную долину и пробудили самых ранних ее жителей. Сорок, зарянок и ловких горихвосток.

Всё живое просыпалось.

Микола потянулся, сквозь пелену сна, и блаженно зевнул. Лешим спать не особо надобно, но почему-то ему впервые захотелось уснуть как человек. Провалиться в это темное царство, где время текло по своим правилам. Придя в бодрость духа, леший сильно удивился Федору, кимарящему на груди. Леший аккуратно потормошил его за плечо и принялся ждать, когда тот придет в сознание и откроет очи свои ягодные.

- Мм, доброе утро, - Фёдор набрал полную грудь воздуха и глубоко выдохнул, щекоча шею лешего. Ладонью нежно по туловищу провел и под рубаху у горла забрался.

- Что... - Микола пытался собрать осколки прошедшей ночи воедино, но картина, которая пред ним представала, была уж слишком диковинной и странной. - Что вчера было?

- Купальская ночь, - Федор продолжал ленно валяться на лешем, без всяких объяснений. О том, чтобы встать, похоже не шло и речи.

Микола любопытствующе и немного непонимающе зрел на Федора.

- Подожди, - леший замер и погрузился в воспоминания, чтобы.. О Боже.. - Так значит мне не приснилось, что ты...

Федор легонько кивнул и привстал. Тело нещадно ломило, а ноги были словно набиты соломой. Превозмогая затекшее тело, он наклонился к лешему, обхватил лицо руками и поцеловал в губы. Копна черных волос, нависающая сверху, прекрасно скрывала небольшое, но столь нежное действо от посторонних глаз.

Теплые уста Федора, заставили вспомнить. Всё вспомнить. Особенно то, как он ночью ответил на поцелуй русалки. И люди так милуются? Но они же ведь... одного пола. Еще и нечисть.

- Федь, подожди, - леший выставил персты перед губами Федора, заставляя сбавить пыл. - Разве ж можно так? И почему ты... решил поцеловать меня ночью? Верно значит говорили, что русалочья природа усиливается в Купальскую ночь..

Сложно было сказать, кто недоумевал больше. Федор, который не ведал, насколько не осведомлен леший в делах сердечных или Микола, который не понимал влечения русалки и старался найти всему объяснение.

- Ты думаешь, что я поцеловал тебя из-за обострения своей натуры?! - Федор слез с лешего и сел рядом на траву, росой покрытой. Словно пришибленный сидел, а теперь еще и мрачнее тучи, из-за слов лешего.

- Да, - ответил Микола, без тени сомнения.

- Понятно, - Фёдор встал и отряхнул сорочку. Та была покрыта всевозможной лесной требухой, веточками и мелкими букашками. Мусор быстро слетел с когда-то белоснежной ткани и Федор направился прочь в сторону реки.

- Федь, ты куда?! Я что-то не то сказал? - Леший подорвался и цепко ухватил русалку за запястье. Удерживал, пока не выяснилась бы причина, столь странного поведения.

- Дело не в ночи и не в моей природе. Ты правда такой твердолобый или притворяешься? - Федор огрызнулся и дернулся вперед, случайно поцарапав когтями запястье лешего.

- Ты прав. Я твердолобый, - запястье словно огнем полоснуло. Кровь выступила из порезов и потекла тоненькими струйками. - Прости, если обидел, я правда не хотел. Мне порой тяжело понять тебя и твои натуры: человеческую и русалочью.

- Никогда не думал, что буду разъяснять столь примитивные вещи.

- Ну уж прости, что не всё знаю! - блондин насупился и отпустил руку русалки. Федор, до того пытавшийся вырваться, грохнулся наземь.

- Ладно, я немного погорячился, - успокоившись, Федор пристыженно перевёл взгляд на руку лешего. Та была залита кровью, но он старался не обращать на неё внимания. Было сложно не слушать голос внутреннего зверя, учуявшего этот сладкий эликсир жизни и вторившего, вкусить его вместе с плотью. Леший же прожигал Федора взглядом, полным тепла, беспокойства и страха. - Дай руку.

Микола недоверчиво руку вытянул и стал наблюдать за действиями русалки. Тот подполз поближе и поднес руку к лицу, хищно поглядывая на царя леса. Микола впервые ощутил фразу "кровь стынет" на своей шкуре. Стыла она от прыткого, да юркого языка, оставляющего после себя широкую влажную дорожку. Федор дотошно вылизывал запястье, не позволяя, ни одной капле упасть на землю. Это будет большая потеря...

- Что... что ты делаешь?! - Леший ошарашено глядел на развернувшуюся пред ним картину. До ужаса страшно и одновременно необычайно приятно. Разве ж можно чувствовать эти две крайности одновременно? Но всё-равно... это было странно.

- Исправляю ошибки, - Федор на мгновение веки томно прикрыл и провел очередную мокрую дорожку по коже. Когда рука была чиста, русалка улыбнулась в неком жадном довольстве.

Микола осмотрел руку. Видимых царапин словно след простыл. Остались лишь небольшие затянувшиеся шрамы. Получается.. Слюна русалки может заживлять раны. Вот так удивительное знание.

- Чудеса... - леший повертел рукой на солнышке. Она не болела и не жглась.

Федор, облизывался как довольный кот, отведавший свежих сливок. Наслаждался остатками блаженного нектара с каждого ноготка, губ и зубов. Воистину завораживающее зрелище. Любой другой испугался бы увидеть что-то "эдакое" в лесу. Убежал бы, сверкая пятками. Но Микола знал о пристрастии русалки к мясу, так что не особо удивлялся.

Но этот дьявольский черный взгляд и ухмылка, с которой он прихорашивался...

- Сам не знал до поры до времени, что способен на такое, - Федор старался в порядок волосы привести. Но те всё-равно свисали как скомканное тряпье.

- Федь, - леший выудил из-за пояса тот самый деревянный гребешок, который нашел темновласый в бане, и протянул в руки.

- Как вовремя. Спасибо, Миколушка, - Федор подцепил гребень за зубцы и принялся расчёсывать спутанные волосы, не переводя взгляда с лешего.

- Кхм, еще давно хотел спросить, - сохатый помялся. На мгновение отвел очи из-за нахлынувшей волны смущения. - Почему ты называешь меня так?

- Миколушкой? - Широкая улыбка расплылась на устах Федора. Особенно когда он увидел смущенную мордаху лешего и лёгкий румянец на усыпанных веснушками ланитах.

Сохатый кивнул и услышал, что на голове, в птичьем гнездышке, звуков резко стало больше, чем обычно.

- Мне нравится твое имя, - гребешок с тихим потрескиванием прошелся по прядям до самых кончиков. - Да и так оно краше звучит.

Еще никто не называл его так нежно, как делал это Федор. Шайка леших не в счёт, ведь они больше обращались к нему по дружески или когда поучали. Но Федя... Федя каждый раз произносил его имя с особым придыханием и благоуханием, точно прохладный ветерок дувший на лицо в летний зной.

- Так значит ты правда влюбился в меня?

- Боже, ты невозможен...

- Ну почему же? Очень даже возможен. - Леший усмехнулся, видя расползающийся румянец по ланитам русалки. Подсев до опасного близко и положив руку на гребень, Микола заставил Федора прервать свой ритуал красоты. - Только... я не знаю, что именно называют любовью. Надеюсь, ты научишь меня этому чувству.

Федор притих, не находясь что ответить. Микола так легко выпалил признание, словно выпустил птичку на волю. Федор впервые ощутил столь тяжкий груз на сердце от простых слов.

- Федь..? - Леший помахал рукой пред лицом русалки, вынуждая вернуться а мир материальный.

- Любовь - это воистину прекрасное чувство, - начал Федор, еще прибывая в легком туманце своего сознания, - это когда тебе приятно находится рядом с этим человеком, внутри разливается приятное тепло. Когда он далеко, ты скучаешь и считаешь минуты до встречи, вы доверяете друг другу и делитесь сокровенным. Также тебе хочется обнимать и трогать этого человека и доставлять ему наслаждение. Рядом с ним, ты чувствуешь себя в безопасности и веришь в лучшее, - Федор манерно покашлял и продолжил, занервничав продолжил. - Ишь любознательный какой! Люди веками бьются над описанием этого чувства, а ты в лоб меня спрашиваешь!

- Ну в человеческих делах, ты мне кажешься более ведающим чем я, - Микола постарался сгладить углы, но правда, слегка недовольный Федор был по своему забавен.

- Не настолько, насколько думаешь. Хотя... порой мне кажется, что ты совсем не думаешь, - лицо русалки стало по-ребячески озорным и провоцирующим.

- Да ну тебя! - Выждав момент, леший извернулся и поставил щелбан русалке по лбу. Тот недовольно шикнул и гаденько улыбнулся, готовясь ответить.

Микола знал эту улыбку. Ох, как хорошо знал...

Федор накинулся, точно дикий зверь и повалил наземь, крепко удерживая руки и ноги, не давая дергаться. Микола испугался бы, но знал, что темновласый "домашний" и не причинит ему вреда.

- И что ты мне сделаешь, головастик? - Микола саркастично улыбнулся, но недолго его уста были растянуты в приступе забавы.

- А вот что!

Федор, второй раз за утро, прильнул к пухлым губам царя леса и прикрыл глаза, всецело отдаваясь дурманящему чувству и жару, разливающимся под кожей, словно раскаленная сталь в кузнице.

Сейчас всё было по другому, ведь Микола знал.

Леший держал в голове и прокручивал слова русалки бесконечной алеющей лентой. И всё ради того, чтобы понять и прочувствовать то, о чем с мечтательным придыханием рассказывал Федор. Микола очень хотел разобраться в себе, точнее в том, что испытывал к русалке.

И он почувствовал.

Вожделенный, полный тепла взгляд на себе. Влажные опаляющие поцелуи, застилавшие кружевной скатертью всё лицо и обнажавшие нечто сокровенное внутри, о чем блондин даже не догадывался. Русалочьи руки весьма прыткие, отчего заполошно оглаживали все островки тела, недоступные глазу людскому. Но Федор не переходил грань дозволенного, не опускался ниже талии, где грешным бутоном цвело основное удовольствие. Ему хотелось показать, дать прочувствовать лешему, что такое любовь, а не пугать поспешными действами. Близость тел, лишь вершина муравейника, под названием любовь. В основании всегда будет лежать что-то прочное, что проверяется и закаляется временем.

- Ну как тебе? - Федор разомкнул припухшие губы от длительных поцелуев и слегка отстранился от лица лешего.

- Это очень приятно, хоть и мокро. А обязательно свой язык совать в... - не успел договорить леший, как Федор закрыл его рот ладонями и нервно засмеялся. И хватает же приличия спрашивать такое.

- Ты до ужаса невыносим. Лучше бы промолчал, ей Богу. Кто тебя за язык тянул?!

- Ты, - леший гаденько улыбнулся и моментально получил игривый укус в нос. - Осторожно! Откусишь!

- В следующий раз точно откушу! - Зашипел Фёдор и слез с лешего.

- Ладно, ладно. Не кипятись! - Микола голову вверх к небу вздернул и взглянул на восходящее солнце. Он думал, что только что пробудился от сказочного сна. До сих пор не верилось, что за несколько столетий, удалось испытать что-то новое и до дрожи приятное. Но это был не сон! Вот же! Всё материально и этот шипящий, местами вредный, но нежный комок можно было потрогать. Почему же сородичи так нелестно отзывались о русалках? Ну не может Фёдор быть монстром. В это попросту не верится. - Кстати, а ты всегда был ну... "таким"?

- Каким? - Федор изобразил полное непонимание, хотя прекрасно знал о чем речь.

- Ну... - леший нервно провел по загривкк и опустил голову к Федору. - Предпочитал любить мужчин как женщин.

Птичка с рогов лешего слетела и протяжно улюкнула, а следом и вторая, отвечая. Ветерок игриво пронесся по низине, всколыхнул и расчесал серебряным блеском лесную траву с камышом, превращая их, словно в речушку.

- Как себя помню, всегда "таким" был, несмотря на то, что это большой грех и неправильно.

- Может это и странно, но почему же это грех?

- Религия запрещает, - Федор тяжело выдохнул, словно снизвергал воду из груди, а не воздух. - Как говорится в Библии: "Не ложись с мужчиною, как с женщиною, - это мерзость". И это не единственное изречение про... подобное.

- Почему мерзость? - Микола открывал для себя мир людской с новой стороны, от того сейчас походил на глуповатое дитя. Но Федор терпим был и понимал. Не винить же его в "глухом" неведении.

- Не знаю, так говорится в Священном Писании.

- Ну и бредятина, - легко заключил Микола и плюхнулся на траву, закинув руки за голову.

- Нельзя так говорить про Библию! Это священная книга! - Обозлился Федор и мстительно заплел пару травинок в рога лешему. Микола всё видел, но вместо того, чтобы возыметь ответное чувство, лишь рассмеялся.

- Почему? Если эта книга священная и ты ее так защищаешь, то почему оказался здесь? Не думаю, что нечисть относится к чему-то "святому", - дурак дураком, но столь простой вопрос, заставил Федора надолго замолкнуть. Попал в самую цель, как лучник попадает в мишень.

- Наверное... - задумчиво прожевал Федор. - Наверное поэтому я здесь и оказался, что не придерживался ее при жизни. Расплачиваюсь за совершенный грех.

- Всё не так ужасно, как ты надумал, - начал издалека Микола, чтобы не спугнуть разоткровенничавшуюся русалку. - Скажи, тебе сейчас плохо?

Федор прикусил губу и потупил взгляд.

- Что-то мне подсказывает, что твой ответ "нет", - леший сорвал молочную травинку и засунул в рот. Прикрыл глаза, довольный ответом. Значит Федору с ним хорошо

- Его звали Светозар..

Микола прикусил язык и зажмурился от боли. Слишком неожиданно. Признаться... Федор всё же смог удивить.

- Ему было восемнадцать и он происходил из знатного рода, как и я, - ноги в коленях Федор согнул, да поджал к себе, устремляя свой взор куда-то за горизонт. Ветерок обдувал мечтательное лицо, заигрывал в волосах. Солнечные лучи, придавали обманчивый загорелый вид коже. - Сословие только, кажется большим, но внутри него тебя все знают. Так что я был знаком со Светозаром с самого детства. Он был умным интересным собеседником. Выделялся на фоне других своими интересными идеями и подходом к чему угодно. Его отец возлагал на него большие надежды, как и мой на меня. Несмотря на нашу занятость, мы старались выкраивать свободное время между делами и поручениями, чтобы, как и в детстве, проводить время вместе и узнавать что-то новое. Нам было интересно друг с другом. Он научил меня многому и я его тоже... Но.

- "Но"? - Микола приоткрыл глаза и повернул голову к понуревшей русалке.

- В один из проведённых с ним дней, я возымел чувства, которые испытывают к девицам. Долго длились мои душевные стезания, но в итоге решил признаться.

- И что он ответил? - Леший не отрывал глаз со спины Федора. Казалось, что если перестать на него смотреть, то он испариться бесследно. Слишком уж нереальным, казался этот откровенный разговор.

- Он... он признался, что испытывает ко мне то же самое. Была тихая ночь и полная луна проглядывала через тени берез. Тогда я и узнал, что такое поцелуй, - Федор без предупреждений потянулся и лег на бедра лешего, полно выдыхая. Повязанные травянисто-мховые лохмотья на поясе Миколы были как мягкая подушка. Федор не упустил возможности в них вжаться щекой и провести рукой по оголенным коленкам.

- И тебе похоже понравилось. По твоему лицу сейчас видно, - Микола хихикнул и вплел пальцы в смольную шевелюру, разлившуюся чернилами по ногам. Перебирал пряди, любовался их ледяным блеском на солнце. Слишком красивый...

Федор еле заметно кивнул и зажмурился, как кот, которого ласкали по шерстке. Но теплая, молочная улыбка, сменилась на болезненную. Леший было подумал, что задел как-то не так волосы, но они были не при чем.

- Мы были очень наивны и глупы. Планировали сбежать из города далеко-далеко и жить вместе, любить друг друга... подальше от посторонних глаз. Осуждается любовь такая, да и сердца родителям разбили бы, узнай они о нас. Сам подумай, рада была бы моя будущая жена, если бы не смог полюбить ее?

- Ох, Федя... Это очень грустно звучит, но твои суждения взвешены, - маленькие конопляночки слетели с гнездышка с головы лешего и уселась на плече, другая на пальце русалки, когда тот его вытянул. С головы до сих пор доносились громкие чириканья, но противней, значит...

- Я так полагаю, что теперь тебя можно назвать отцом? - Резко перевел тему Федор и любопытствующе заглянул в гнездо. В "домике" проснулось четыре голодных желтоклювика и требовали свой утренний завтрак.

- Ну типо того. Если исходить из твоей логики, то я тут половине леса отец, - леший звонко посмеялся. Он не сводил глаз с Федора, который привстал на коленки и рассматривал птенцов. В голове продолжали вертеться мысли об откровенностях прошлого, которые Федор только что поведал. И честно, хотелось узнать больше, но он сам прервал рассказ. Может это слишком личное и болезненное, поэтому он не хочет об этом дальше говорить? В любом случае, это его выбор. Микола довольствовался и тем, что услышал из уст русалки. Как не крути, а доверяет...

- Добрый ты, сердце светлое у тебя. Вот бы люди были такими же.. - Фёдор хотел было коснуться лысой головки птенца, но вспомнил, что нельзя. Мать их потом не признает.

- Мм, - Микола наигранно приставил палец к подбородку, припоминая свои качества. - Ты имеешь ввиду рогатыми, грязными, извазюканными в земле и живущими в лесу?

- Ты прекрасно знаешь, что я имею ввиду, дурак, - Федор улыбнулся и кратко поцеловал лешего в щеку.

Микола ничего не ответил, но многое ощутил. Почему-то очень грели слова русалки о его доброте и примере людям. До последнего хотелось верить, что он его не дурачит...

- Вот же ж я! - Леший охнул хлопнул себя по лбу и вскочил как ошпаренный. - Мне же после купальской ночи надо к нашим! Доложить что да как, и не было ли происшествий!

- Ну беги, беги, голова садовая, - русалка разнежилась в злорадной, но безобидной улыбке.

- Бегу! - Леший отряхнулся от веточек, травинок, да покрутился перед Федором. - Как выгляжу? Всё нормально?

- Как леший, - сладко протянул Федор и скользнул руками по спине белобрысого, притягивая всё ближе и ближе.

Пока уста не слились в теплом прощальном поцелуе.