Глава 14.
Осмотрев фронт «домашних» работ, Яна тяжело вздохнула и пожалела, что вообще в это ввязалась. Она давно откладывала разбор своих архивов, и это привело к тому, что кладовая превратилась в склад для макулатуры. Только приехав в Санкт-Петербург, она сложила коробки с бумагами в одном месте и за эти почти две недели ни разу к ним не притронулась. Яна и в Пензе забила на это на пару лет, а сейчас пришло время взять себя в руки и начать хоть что-то с этим делать. Пока возилась с коробками в гостиной, раскладывая всё их содержимое по годам и алфавиту, периодически посматривала на зеркало, которому так и не нашлось более подходящего места. С самого утра Яну преследует какое-то странное предчувствие, будто с самим сегодняшним днём что-то не так. Пытаясь отделаться от этого чувства и сосредоточиться на своём архиве «убитой нечисти», она раз за разом терпела поражение и взглядом возвращалась к зеркалу. Но ничего не происходило.
— Похоже ещё рано.
Вздохнув, она пролистнула несколько исписанных страниц, мыслями разрываясь между зеркалом и воспоминаниями, накопившимися за несколько сотен лет. Держа в руках старые листы, Яна будто погружалась в прошлое и те моменты, когда она всё это заполняла и раскладывала по ящикам. На глаза попалась информация о существе, с которым она сталкивалась лишь раз в начале своей «карьеры», о нём же она говорила с Евгением вчера за завтраком.
— «Преследователь дома, семьи и мужского рода»... — медленно прочитала она, задумчиво рассматривая документ. — «Приходит в дом, построенный на свежих костях. Является мальчикам в виде предков и пожирает плоть, тем самым забирая своё». М-да, жуткая дрянь. И ведь сразу не вычислишь...
В душе проснулась досада от понимания, скольких погубили подобные твари и сколько ещё впереди. Отчасти люди сами были тому виной, но в таких случаях вряд ли можно было сказать, что «незнание закона не освобождает от ответственности», ведь не каждый верит в существование злых духов и не каждый знает, откуда и почему они появляются.
Продолжая возиться с сотнями документов, конспектов и отчётов, Яна постоянно мыслями возвращалась к этому существу и разговору с Евгением. Всё это вертелось как юла на бесконечных батарейках, не останавливаясь и не отпуская внимание. Яна вспомнила дом, в котором была совсем недавно и спасала мальчика Димку — второй её визит в этот дом.
— А первый Сашка... — задумчиво произнесла она и снова обратила взгляд на старое зеркало, в котором привычно отражалась часть гостиной. Ей всё никак не давала покоя мысль, что ей нужен именно этот дом, что именно там поселилась та дрянь, от которой просто необходимо избавиться как можно скорее. — Только сейчас уже не получится. До следующего поколения.
На часах было почти шесть вечера. Разобрав только половину коробки, Яна поднялась с дивана, чтобы сделать себе кофе и ещё немного поработать. Она не так часто испытывала сильную усталость, но эти бумаги, впитавшие в себя время и зло, выкачивали силы быстрее многих вещей.
Люди под окнами снова скандалили, хотя и гораздо тише, чем по утрам. Это позволило Яне немного переключиться и отдохнуть душой, не отвлекаясь на опыт веков, который только давил и ослаблял своей мрачной атмосферой. Вздохнув с улыбкой, она глотнула горячий кофе и прикрыла глаза от наслаждения. Что-то даже спустя долгие годы было способно доставить ей радость.
— Кровавая Мэри, приди.
Яна замерла с чашкой в руках, почувствовав пробежавший по спине холодок. Она не испытала страх, или что-то подобное, но...
— Кровавая Мэри, приди.
Привычное показалось настолько странным, что Яна даже не сразу поняла, что не так. Но из зеркала доносился знакомый голос. Очень знакомый. Такое с ней было впервые. Но даже не это удивило Яну и заставило напрячься.
— Кровавая Мэри, приди.
Медленно обернувшись, она посмотрела на зеркало, отражение которого подёрнуло пеленой.
— Это не ребёнок...
***
Саша выпустил изо рта сигаретный дым, смотря на город с высоты восьмого этажа. Было уже почти девять вечера, и он собирался в ближайшее время ложиться спать, чтобы с утра приехать в аэропорт и свалить уже из этого города. Впервые за последние полгода Джокер чувствовал, как сильно хочет обратно в Питер. Предупредив Ворона о скором возвращении, он буквально отсчитывал часы до своего рейса. Не хотелось задерживаться ни на час. Он уже попрощался с Данькой, махнул рукой сестре на прощание, к своей же радости так и не повидался с её новым мужем.
«Шрам тебя встретит, я не смогу», — пришло сообщение от Ворона.
Саша в ответ только хмыкнул и написал «окей» чисто ради приличия. Он в принципе не считал, что его нужно встречать — не маленький, сам доберётся, нечего людей отвлекать, — но спорить с отчимом даже по таким мелочам не стоило. Да и Джокер прекрасно понимал, какие аргументы приведёт Ворон в пользу того, чтобы его забрали. А с ними точно не поспоришь.
Потушив сигарету в пепельнице, он ещё немного постоял у открытого окна, в последний вечер в Красноярске любуясь городом. Звонок телефона раздался почти неожиданно.
— Кому я там понадобился?
Увидев на экране имя сестры, он тихо чертыхнулся. Вот только не это... Хотелось проигнорировать, будто его уже нет. Но она настойчиво пыталась дозвониться, трезвоня до победного. В итоге Джокер сдался.
— Что ещё? — поинтересовался он, не скрывая раздражение. Саша надеялся, что в эту ночь его больше никто не потревожит.
— Саш, мне очень нужна твоя помощь! Это срочно!
Её голос прозвучал очень встревоженно и не наигранно, и Джокер напрягся.
— В чём дело?
— Я прямо сейчас уезжаю в больницу! У мужа подозрение на гнойный аппендицит... Мне Даню не с кем оставить, а он не хочет один оставаться. Я очень тебя прошу, побудь с ним пару часов!
Джокер тяжело вздохнул, смотря в окно. По разговорам с племянником он уже понял, что ему в одиночестве что-то мерещится, потому Данька и боится оставаться в квартире без кого-нибудь. Так ещё и ночью, когда страхи обостряются до предела. Саша прекрасно помнил себя в детстве, когда и сам мог трястись в углу комнаты, потому что в коридоре шуршали мыши, не давая успокоиться.
«Чёртово детское воображение...»
Щёлкнув языком, он быстро убрал пепельницу на стол и закрыл окно.
— Буду через двадцать минут.
Саша отключился от разговора, не дожидаясь ответа — не хотелось тратить время на лишнюю болтовню. Достав из сумки телефон и документы, он накинул куртку и вышел из номера. На такси ушло чуть меньше времени, чем он ожидал — поздний вечер, почти ночь, не такие уж и оживлённые дороги.
Его сестра жила в одноподъездной девятиэтажке, где на каждом этаже было по две квартиры. В первый свой день в Красноярске Саша узнал, что квартира напротив пустует, и его сестра хочет в будущем за счёт неё расширить свою жилплощадь. Мысленно посмеявшись, вслух Джокер только хмыкнул, прокомментировав:
— Пока всё обдумаешь и накопишь — её уже купят.
В подъезд его впустила какая-то девочка, вышедшая погулять с собакой перед сном. Поднявшись на пятый этаж, Саша занёс руку над звонком, чтобы сообщить Даньке о своём визите, но остановился, прислушавшись к звукам в квартире. На каких-то пару секунд ему показалось, что он услышал тихий плач и шорохи. Мотнув головой и не придав значения как минимум второму звуку, он нажал на звонок. Трель разнеслась по всему коридору. Но никто не побежал открывать дверь, даже не пошёл. Только усилился плач в глубине комнат, а к шорохам добавились скрип и какое-то странное шипение.
— Даня? — позвал Саша, чем спровоцировал новую волну звуков.
Волнение за несколько секунд выросло до масштабов жуткой тревоги за ребёнка, который остался один в квартире. Дверь крепкая, не вынести. Ключей у Джокера тоже нет — сам отказался, ему незачем. А сестре звонить поздно, не успеет.
— Не успеет?.. — вдруг задался он вопросом, не совсем понимая, почему эта мысль вообще появилась в его голове. Что такое в квартире, что может навредить Дане?
Он уставился на дверь немигающим взглядом, лихорадочно соображая, что теперь делать.
Звуки продолжались. Они казались такими знакомыми. Словно из детских кошмаров. Словно...
В голове запустился вихрь из образов, мыслей, старых и новых воспоминаний. Смешиваясь, они будто собирались в одну общую картинку, которая на удивление складывалась как единый пазл из будто несовместимых деталей.
«У тебя же в детстве случилось что-то странное, пугающее, может даже невозможное?»
«Что, если я поспособствовала исчезновению твоего страха?»
Начинала кружиться и болеть голова. Джокеру казалось, что он думает слишком долго. Даня плакал всё громче, а Саша просто стоял пялясь на дверь. В один миг в голове щёлкнуло, и он сделал глубокий вдох.
— Марьяна Вертаева... Марь-яна... Вертаева... Верта...
Сглотнув, Джокер зажмурился и на выдохе произнёс:
— Кровавая Мэри, приди. Кровавая Мэри, приди. Кровавая Мэри, приди.