Глава 8.
Возвращаясь домой, Саша вспоминал прошлый вечер и блондинку, чей образ следовал с ним по жизни последние двадцать лет. Она была как детский сон, на котором он вряд ли бы так зациклился, если бы не увидел её в аэропорту. Но пусть она и мешала теперь ему спокойно жить и спать, если бы у него спросили: жалеет ли он о том, что случайно встретил ее — Саша вряд ли смог бы дать уверенный ответ.
«Может, если во всём разберусь, смогу вернуться к привычной жизни».
Он зевнул, закрывая рот рукой в чёрной перчатке. Ранний подъём, позднее возвращение домой — ничего весёлого и бодрящего. Хотелось как можно быстрее лечь в кровать и отрубиться до звонка будильника.
Свернув через арку во двор жилого комплекса, он отвлекся на свои мысли и желание поспать и чуть не налетел на Яну, которая будто его и ждала. Джокер даже немного удивился, хоть она вчера и бросила «до завтра» перед уходом. Ещё вчера он был уверен, что она сказала это машинально, необдуманно или вообще просто так, но надеялся, что увидит её ещё раз и сможет поговорить.
Только вот ситуация у них какая-то... странная.
— Привет, — сказал он первое, что пришло в голову, когда их взгляды встретились.
Саша постарался выглядеть обыденно, чтобы скрыть удивление и лёгкое волнение от этой встречи. Яна же смотрела на него со спокойствием и каким-то снисхождением, словно этим визитом на его территорию сделала Джокеру одолжение. У него почему-то прошла ассоциация с взрослой и самодостаточной тётей, свысока смотрящей на глупого и наивного подростка. Стало немного неуютно и неприятно.
— Здравствуй. — Она сдержанно улыбнулась, слегка качнув головой. — Я так и не узнала вчера твоего имени.
— Саша, — в ту же секунду ответил он, глядя в голубые глаза.
Цвет чистый, яркий.
«Неестественный».
Джокер чуть дёрнул бровями, как-то непроизвольно нахмурившись своим мыслям, но успел быстро собраться и привычно ухмыльнулся, разве что с небольшой натяжкой.
— Александр.
Марьяна произнесла его имя пробуя, будто прежде не слышала. Её взгляд стал немного задумчивым и каким-то подозрительно нежным. Если бы не ситуация, Джокер был бы не против подкатить к ней, а сейчас он почувствовал себя неловко. Единственное, что его успокоило — удалось сохранить лицо и не выдать своих истинных эмоций.
Слегка приподняв уголки губ в улыбке, Яна кивнула, словно в мыслях приняла какое-то решение. Она подошла ближе и ткнула его наманикюренным пальцем в ребро.
— Мне бы очень хотелось немного с тобой поболтать.
Проследив за её пальцем, Саша хмыкнул.
— Ну давай поболтаем.
Она улыбнулась шире.
— Тогда идём.
Уверенно подхватив его под руку, Марьяна развернула Джокера в обратную сторону и повела прочь от дома. Саша, удивлённый её внезапным действием, даже не попытался остановить её, а просто пошёл следом, ведомый рукой Яны в только ей известном направлении.
— И куда мы идём? — всё же решил поинтересоваться Джокер, прежде чем Марьяна затащит его в какую-нибудь подворотню подальше от посторонних глаз и устроит допрос. Он даже был готов к тому, что она приставит ему нож к горлу и потребует объяснить, что за хрень он вчера нёс и зачем на самом деле её преследовал.
Но Яна вдаваться в подробности не стала, ответив размыто.
— Да есть тут одно место.
Идя с ней вперёд, Джокер только хмыкнул. Прежде его женщины с такой уверенностью никуда не водили, и сейчас это интриговало и одновременно настораживало. Впрочем, Яна ведь не знала, с кем имеет дело, иначе вела бы себя совершенно по-другому.
Они отошли совсем недалеко от Сашиного дома и оказались перед дверьми паба с историческими мотивами. Взглянув на вывеску, Джокер усмехнулся.
— Ты поговорить хочешь или напиться?
— Одно другому не мешает. — Яна с лёгкой улыбкой пожала плечами, и они вошли в паб.
То ли виной был будний вечер, то ли место не особо популярное, но посетителей в заведении было не так уж много. Внутри была лёгкая и приятная атмосфера, погружающая в дуэт времён средневековья и современности. Дубовые столы, искусственный камин, оленьи рога на стенах и виноградные лозы — тоже искусственные. Они сели за столик в углу, отгораживаясь от остальных гостей. Им принесла пиво в глиняных кружках молодая официантка с длинными косами и в подходящей для киношного образа форме с фартуком.
Атмосферно.
Яна глотнула пива и начала:
— Итак... Если я правильно помню, вчера ты мне сказал, что я тебе вроде как очень давно знакома, но ты меня ни разу не видел.
Джокер пожал плечами, не отрицая произнесённых прошлым вечером слов. Яна выглядела спокойной и серьёзной, что тоже показалось Саше подозрительным. Ну кто будет слушать и воспринимать подобное серьёзно, а не как бред сумасшедшего? Только она почему-то не отрицала, что такое возможно, не смеялась, и не пыталась вызвать ему неотложку — Джокера это даже не оскорбило бы. Смотря на Яну, он чувствовал очень непривычное для него желание довериться и рассказать всё от начала до конца со всеми мыслями, даже самыми идиотскими. Эта девушка оказывала на него слишком неправильное воздействие.
Саша поднёс к губам кружку с пивом и сделал глоток, стараясь не смотреть на Яну. Слизнув пену, усмехнулся.
— Ещё не хочешь посоветовать мне обратиться к психологу? Или сразу к психиатру?
Она чуть прищурилась, глядя на него неестественно яркими голубыми глазами. Взгляд её был задумчивым, словно она нашла смысл в его словах и решала: стоит ли последовать им или нет. В конечном итоге Яна улыбнулась, поджимая губы, и отодвинула кружку с пивом немного в сторону. Это выглядело как подводка к очень серьёзному разговору или, что точно не подходило к их случаю, к фразе «милый, мы должны расстаться».
— Саш... — Она вздохнула, приступая к своей речи, а Джокер невольно напрягся, будто этот разговор будет стоить ему если не жизни, то чего-то тоже важного и значимого. — Тебе сейчас кажется, что это странно и... невероятно. Ты пытаешься найти объяснение, и я не удивлюсь, если оно у тебя есть.
Яна смотрела на него прямо, не отводя взгляда, но Саша не мог отделаться от мысли, что она не уверена в том, что говорит, или же в том, стоит ли ему вообще это говорить. Помолчав несколько секунд, настраиваясь, Марьяна продолжила:
— Я понимаю, почему кажусь тебе знакомой. Скажи... у тебя же в детстве случилось что-то странное, пугающее, может даже невозможное?
Хмурясь, Джокер ничего не ответил. Только опустошил кружку почти наполовину, этим будто подтверждая слова Яны. Он помнил, как ещё в школьные годы его что-то пугало в доме. Скрипы, шорохи, шарканье, скрежет. Саша всегда сваливал это на возраст дома: не древний, конечно, но и не новенький как машина с конвейера. Отец тоже уверял его, что всему виной старость и сквозняки, и Саша ему даже верил. В какой-то момент всё стало настолько плохо и страшно, что мозг просто отказался запечатлевать это в памяти и позволять ужасу издеваться над Сашей в будущем. Этот провал не давал Джокеру покоя, но потом он просто плюнул и забыл, как и советовал отец. Только осадочек всё равно остался.
— А если я скажу, что отчасти причастна к тому, что произошло? — снова заговорила Яна, не отводя от него внимательного и чуть напряжённого взгляда.
Нахмурив брови, Джокер хмыкнул.
— Серьёзно? Тебе сколько, лет двадцать? Как ты можешь быть причастна?
Улыбнувшись, она слегка повела головой.
— Спасибо, но мне больше. И да, я серьёзно. Что, если я поспособствовала исчезновению твоего страха?
Внутри него чувства перемешались и образовали запутанный клубок из ниток нескольких цветов. Джокер начал думать, что она просто смеётся над ним. Издевается. Он действительно почти нашёл объяснение тем непоняткам, которые сам на себя взвалил. Нашёл обычное, нормальное объяснение. А Марьяна будто хотела натолкнуть его на что-то ещё более странное, и Саше это не нравилось. Словно что-то в нём противилось и уже не хотело слушать то, что она скажет. Пусть у неё есть ответ — он ему уже не нужен, потому что единственная мысль, которая крутилась у Джокера в голове: она хочет поглумиться.
— Не поверю, — твердо произнёс он и допил пиво.
Тело сработало раньше, чем Саша успел подумать. Бросив на стол купюру, он быстро поднялся из-за стола.
— Был рад повидаться.
В его улыбке не было ни капли искренности, но это Джокера совершенно не волновало. Он не хотел больше ни о чём говорить. Он боялся получить ответ, который не сможет вписаться в рамки его восприятия мира.