6
Открыв глаза, она увидела: Белый потолок, ровное жужжание приборов, запах антисептика — всё сливалось в холодный туман. Она моргнула несколько раз, пытаясь понять, где находится.
— Мама?.. — голос её прозвучал хрипло, будто чужой. — Что ты тут делаешь?
Ответа не последовало. Мать сидела рядом, сгорбившись, крепко сжимая её руку и глядя куда-то в пол. Слёзы скатывались по её щекам, одна за другой.
— Мам?.. — удивление и тревога смешались в голосе Зои. Она дёрнула рукой, но не почувствовала сопротивления.
Женщина продолжала плакать, не реагируя ни на слово, ни на движение. Будто она не слышала. Сердце Зои сжалось. Она осторожно поднялась с кровати, ощущая, как тело словно стало лёгким, невесомым. Как будто кто-то снял с её плеч сорок килограммов тяжести. Она опустила ноги вниз — но ступни не коснулись пола. Не было ни привычного холода плитки, ни опоры. Она смотрела вниз и понимала: её тело не имело веса. Зоя попробовала сделать шаг — и прошла, будто сквозь воздух. Вены с трубочками, бинты, кровать, всё оставалось позади, а она не чувствовала ни боли, ни тяжести.
— Что происходит?.. — шепнула она и, подняв взгляд, увидела, что на кровати всё ещё лежит её тело.
Зоя застыла в углу палаты, прижимая ладони к груди. Мысли путались, словно кто-то разбросал их в разные стороны. Она знала только одно — ей страшно. Настолько страшно, что хотелось кричать, но звук застревал в горле. Однако тело не предавало привычных реакций. Не кружилась голова, не дрожали колени, сердце не колотилось бешено в груди. Наоборот — она чувствовала себя пугающе здоровой. Лёгкость в дыхании, никаких болей, будто все болезни и слабости исчезли в одно мгновение. Она медленно повела взглядом по палате. Каждая деталь стала обострённой и чёткой — как будто кто-то навёл резкость на изображение её жизни. Она видела всё: каждую трещинку на кафеле, каждую складку на белой простыне, даже блики на металлических ручках шкафчиков. Зрение было кристально чистым, словно никогда не существовало миопии, усталости глаз или пелены перед глазами.
— Что же это?.. — одними губами прошептала она, не узнавая собственный голос.
И тут взгляд упал на кровать.Её собственное тело. Бледное, неподвижное, с трубками, с повязками. Мама всё так же держала ту холодную руку и тихо плакала. Зоя вцепилась в себя, будто боялась рассыпаться. Только теперь она понимала: её душа покинула плоть. Зоя сделала шаг вперёд, будто сама не веря, что может двигаться. Её ноги почти не касались пола, но она всё равно подошла ближе к кровати. Мама сидела рядом, сгорбившись, вцепившись в её безжизненную руку. Зоя протянула ладони. Ей хотелось обнять маму, почувствовать знакомое тепло, услышать сердечный стук, которым в детстве она успокаивалась. Но прикосновение оказалось пустым. Рука прошла сквозь мамину фигуру, как через воздух. Ни звука, ни тепла, ни отклика. Зоя замерла. Сердце внутри сжалось — но не физически, а где-то глубже, в самой сути.
Она снова посмотрела на тело на кровати. Тонкие трубки, тянущиеся к её лицу и рукам, медленно пульсировали потоком кислорода и жидкости. Машины поддерживали жизнь, которой она сейчас не ощущала.
— Я... не мертва, — шёпотом сказала Зоя, будто пытаясь убедить себя. — Кислород идёт... тело дышит... значит, я жива.
Но кто тогда она сейчас? Мысль вспыхнула в голове, как молния: кома. Она вспомнила истории о людях, что месяцами, годами жили «там», между жизнью и смертью. Зоя обернулась к окну, за которым вечер плавно переливался в ночь.
— Сколько времени прошло?.. — спросила она сама себя.
В этот момент дверь тихо скрипнула, и в палату вошёл врач в белом халате. Его шаги были размеренными, будто каждая секунда имела вес.
Мама Зои, услышав его, резко поднялась со стула, глаза её покраснели от бессонных ночей и слёз.
— Ну что?.. Что будет с моей девочкой? — голос её дрожал, цепляясь за надежду.
Врач остановился у края кровати и строго, но сдержанно посмотрел на женщину. Он говорил тихо, словно боялся, что слова могут ранить сильнее скальпеля:
— Мы не можем дать вам стопроцентной гарантии. В подобных случаях человек может оставаться без сознания очень долго... недели, месяцы... иногда даже годы.
Он сделал паузу, переводя взгляд на Зою, лежащую под аппаратами.
— Удар пришёлся на область головного мозга, которая отвечает за сознание и связь с внешним миром. Тело живо, оно дышит, сердце работает... Но сама она сейчас словно заперта внутри себя. Мама прижала руки к лицу, сдерживая рыдание.
— Значит... она может никогда не проснуться?
Врач чуть опустил голову.
— Такое возможно, — произнёс он почти шёпотом. — Но бывают чудеса. Иногда пациенты возвращаются, даже тогда, когда мы уже не ждём.
Врач задержался у кровати ещё на несколько секунд, а потом мягко, но твёрдо сказал:
— Вам нужно отдохнуть. Вы слишком вымотаны. Идите домой, поспите хотя бы ночь. Если будут какие-то изменения — я сразу вам позвоню.
Мама Зои подняла на него усталый взгляд. Ничего не ответив, она лишь кивнула, словно сил на слова больше не осталось. Медленно взяла сумку со стула, подошла к дочери, наклонилась и поцеловала её в холодный лоб.
— Держись, солнышко, — прошептала она и направилась к двери.
Врач вышел следом, но едва они оказались в коридоре, женщина окликнула его:
— Простите! — её голос прозвучал хрипло, но с мольбой. — Скажите... я смогу забрать её домой? Чтобы она... чтобы она лежала рядом со мной? Я поставлю всё, что нужно — аппараты, оборудование... лишь бы не оставлять её здесь.
Врач посмотрел на неё с пониманием, в его взгляде не было холодной строгости, только сочувствие.
— Я понимаю ваши чувства, — произнёс он тихо. — Но сейчас лучше, чтобы девушка ещё неделю оставалась в реанимации. Её состояние нестабильно. Мы должны наблюдать за каждым изменением, иначе можно потерять драгоценное время.
Женщина закрыла глаза, глубоко вдохнув, будто пытаясь собрать себя воедино.
— А дальше? — с надеждой спросила она.
— А дальше мы вместе решим, — ответил врач. — Я обещаю, что скажу вам обо всех возможных вариантах.
Он слегка наклонил голову, как бы отдавая дань её силе и материнской любви. Зоя слышала каждое слово. Мамина дрожь в голосе, спокойная интонация врача — всё будто доходило до неё сквозь толщу воды. И теперь она начинала чуть яснее понимать, что с ней происходит. Внутри вспыхивали обрывки памяти. Она видела дорогу. Фары машин. Хаотичный шум. Потом — пустота. Зоя пыталась ухватиться за эти картины, но они ускользали, растворялись, оставляя только липкое ощущение. Ей не было больно... но и спокойно назвать это нельзя. Это было неприятно, чуждо. Будто в её тело проникло что-то, чего там не должно быть. Нечто тяжёлое, тёмное, что тянуло её вниз, не позволяя вдохнуть полной грудью. Она чувствовала — внутри неё есть нечто лишнее. Как инородный предмет, как заноза в сердце. И от этого становилось страшно.
Зоя вспомнила ещё один обрывок.
Мрак. Шум машин. Холодный асфальт под щекой. Она открыла глаза всего на несколько секунд — и увидела силуэт мужчины. Лицо расплывалось, будто в тумане, но Зоя чувствовала его резкие движения. Он нервничал, оглядывался по сторонам. Ей показалось — это тот самый человек, чья машина сбила её. Он что-то бормотал себе под нос, почти рывком подхватил её, пытаясь уложить на сиденье. Его руки были жёсткими, торопливыми, словно он хотел поскорее скрыться с места, но при этом — довезти её до больницы. Она не чувствовала боли, только пустоту и тяжесть в груди. И в этот миг её глаза снова закрылись. Зоя глубоко вдохнула и почувствовала резкий запах антисептика, лекарств и чистых больничных коридоров. Он въелся в ноздри, заставляя сердце биться быстрее, а внутри поднимался раздражающий холодок. Она поняла: это место стало ей противным, и ей нужно выйти.Она тихо прижалась к стене и, не встречая ни одного взгляда, вышла из палаты. Коридор был почти пуст — лишь приглушённый гул приборов и лёгкий скрип колесиков тележек. Она шагала тихо, словно боясь, что кто-то её заметит. И вдруг впереди появился знакомый свет — зелёная надпись: «ВЫХОД». Зоя ускорила шаг, почувствовав долгожданное желание вдохнуть свежий воздух. Она дотянулась до двери, но что-то сдержало её. Как будто невидимая сила держала её за плечо, за талию — не давала пройти порог. Она дернулась, и одновременно почувствовала лёгкое покалывание на ногах. Опустив взгляд, она заметила полупрозрачную нить, тонкую, почти невидимую, которая тянулась от её босых ног. Она была такой же прозрачной, как и она сама, мерцающей слабым светом, будто невидимая линия связывала её с этим местом. Зоя замерла, осознавая: она не одна, кто-то или что-то держит её здесь, между больницей и свободой.