Ангел Дьявола

Стоило ступить на территорию ада, как лёгкие обожгло жаром, коим был пропитан воздух, кончики белых перьев пригорели, даря лёгкий дискомфорт, а в глазах защипало из-за летающих в воздухе углей и языков пламени, бравших начало на земле, которая больше была похожа на жерло вулкана со множеством трещин, из которых шёл дым. Но несмотря на все новые неприятные ощущения, Вару чувствовала себя в правильном месте, словно годы в раю были сном, иллюзией, где она находилась как инородное тело, хоть и не понимала этого до сегодняшнего дня, а теперь всё стало на свои места. Ад принял грешного ангела с распростёртыми объятиями, и все демоны низшего сословия, больше схожие на полностью чёрных сущностей из-за покрытой вулканической пылью кожи, расступились, образуя проход, и склонили головы, когда Дьявол Санзу вернулся домой.

Вару сделала первый неуверенный шаг, на лбу появилась испарина из-за сильной жары, красный свет ада, вовсе не схожий на мягкий солнечный, какой был в раю, бил по глазам, но ангел продолжала идти, не замечая, как горят кончики перьев и накаляется обувь от огненной земли.

Второй получился легче и увереннее, она подняла голову выше, стараясь осмотреть территорию, являющуюся окраиной ада, и встретилась взглядом с одним из демонов. Его глаза были наполнены страхом, а тело била мелкая дрожь. Вару поняла, что это был один из низших, чьё обращение произошло совсем недавно, а память о долгих муках грешной души была совсем свежа. Зрительный контакт продлился меньше секунды, и демон в страхе опустил голову, лишь бы не накликать на себя гнев дьявола Санзу Харучиё.

Третий шаг уже был похож на королевский, словно Вару не была чужачкой, которую привёл на свою территорию один из высших демонов, а самой королевой ада, вернувшейся домой и ждущей поклонения.

Санзу, всё время шедший следом, обнажил белоснежные зубы, переполненный гордостью и радостью за свою королеву с белыми крыльями, которые так хотело съесть пламя, но не могло разгуляться лишь по его воле.

— Смотрю, тебе здесь нравится.

В аду голос Харучиё звучал вовсе не так, как на Земле или в раю. Здесь он был глубокий и более бархатный, эхом отражался от скалистых стен, которые вздымались высоко-высоко вверх и соединялись в подобие купола, закрывая вид на небо и солнце, ведь они находились глубоко под землёй. По коже Вару пробежали мурашки, а в районе груди прилил жар, и вовсе не из-за сумасшедшей температуры вокруг.

Она обернулась, и Санзу предстал перед ней в новом свете. Хоть они и были знакомы уже очень давно, вместе выполняли задания в мире живых, и он даже был личным демоном Вару, которого она слышала и принимала за галлюцинации. Но теперь, глядя на него в его родной стихии, с распахнутыми широкими крыльями, которые частично закрывали её от летающих в воздухе углей и дыма, Вару будто впервые увидела его и впервые испытала к нему интерес и влечение, которые до этого были спрятаны глубоко внутри и не могли выбраться наружу из-за маски чистого и невинного создания, ведь ангелам подобные мысли были чужды. Страх, который она ощутила в первые секунды с возвращённой памятью, улетучился. Она захотела прикоснуться и зарыться пальцами в волосы Харучиё, мазнуть губами по шрамам в уголках губ, услышать его голос над самым ухом и прижаться своим телом к его.

Атмосфера вокруг дурманила разум, и девушка уже успела предположить, что попала не в преисподнюю, где грешные души получают своё наказание за содеянное при жизни, а особый мир, вытягивающий все потаённые желания и пороки наружу, обнажая душу и подталкивая на греховные поступки даже тогда, когда не думал и не хотел их совершать. Этот мир подталкивал её к Санзу, на которого она раньше не могла смотреть тем взглядом, что смотрела посреди раскалённой тропы, едва ли не облизываясь от желания. Словно возвращение памяти сломало стену в создании, отделяющую ангела от всего, что хоть отдалённо напоминало нечто греховное, и истинная сущность с не всегда правильными и целомудренными мыслями и желаниями вырвалась наружу, а вся атмосфера способствовала ещё и умножению желания на два.

— Точно нравится, — Харучиё ухмыльнулся и за долю мгновения преодолел расстояние в несколько шагов, тут же кладя руки на алые от жары щёки Вару и притягивая к себе для поцелуя, заставляя ту встать на носочки.

Вару уже не хотелось оттолкнуть его и сбежать куда подальше, как было в раю, а наоборот. Желание быть ближе, целовать жаднее и чувствовать его присутствие кожей вытесняло все остальные мысли и желания, возведя Санзу на пьедестал в её создании. Не смущало ничего: ни горящие крылья, ни сотни демонов вокруг, некоторые из которых осмелились поднять глаза и увидеть такой интимный момент одного из своих повелителей, ни даже то, что он был её убийцей.

Всё вокруг померкло, вмиг стало бесполезным и неважным, когда Харучиё жадно и страстно целовал её губы до лёгкой боли и покраснения, даря непередаваемо сладостные ощущения.

Вару успела лишь пискнуть, когда Санзу разорвал поцелуй и, взяв её под колени, поднял на руки и взмыл вверх, почти под самый потолок пещеры с ярко-оранжевыми из-за лавы прожилками.

Ангел до побеления пальцев вцепилась в плечи Харучиё, боясь упасть, и спрятала лицо в изгибе его шеи, пока властный и приятный на слух голос, тянущийся словно мёд, не приказал:

— Смотри.

С трудом отодвинувшись и открыв глаза, в которые так и норовил ударить обжигающий ветер, Вару взглянула вниз.

Вид ада не шёл ни в какое сравнение с тем, что рассказывали на небесах или как его описывали в книгах на Земле. Это поистине страшное и гнетущее зрелище одновременно казалось прекрасным и вызывающим восхищение, хоть и было худшим местом среди всех трёх миров.

Ад был схож на подземный город, с деревьями, реками, озёрами и тысячами уличных фонарей, но вместо воды текла раскалённая лава, на месте зелени у деревьев были обугленные черепа, а фонари приставали в виде факелов с красным пламенем, которое не погаснет никогда.

Дома, высеченные из чёрных камней, принадлежали демонам низшего и среднего сословий, смотря на размер и вид сооружения, и прямо в своём дворе они могли подвергать грешные души адским мукам на свой выбор, от погружения в горящую реку до пыток всеми видами железных инструментов. И пока обычные демоны выполняли роль мучителей, высшие имели привилегию подниматься в мир людей и подталкивать на греховные поступки, и жили они не абы где, а в настоящих замках, вид которых напоминал готические сооружения в обрамлении серого дыма, что был схож на облака. В один из таких замков Санзу и принёс Вару, спустившись вниз и поставив её на ноги на пороге полностью чёрного огромного сооружения, что ещё раз подчёркивало его статус и силу, и заставляло задуматься над тем, почему при такой жизни он всё ещё спускался на землю, ведь мог этого и не делать.

— Ты будто король, — с восторженным выдохом произнесла Вару, задрав голову вверх и оглядывая замок. — Но почему выполнял роль земного демона, разве такие как ты не занимают руководящие должности при Сатане?

Санзу снисходительно улыбнулся и взял девушку за руку в момент, как перед ними раскрылась огромная дверь, впуская внутрь просторного зала с серебряными колоннами и зеркальным полом, который словно был залит ртутью.

— Я люблю совмещать несколько дел, — взмах крыльев, и Харучиё, прихватив за собой Вару, оказался на другом конце длинного коридора на первом этаже, после чего снова взлетел вверх, на этаж, где расположились его покои, дверь которых он уже открыл своей силой. — Тем более, тогда я не смог бы проводить время с тобой, чертёнок.

Шею обожгло горячее дыхание, когда Вару вжали в огромную кровать с кроваво-красными простынями, нависая сверху, а обзор закрыли распахнутые крылья, окутавшие ложе, словно желая закрыть её от всего мира и больше никогда никому не показывать.

Мир Вару рушился, разлетался на осколки, но тут же собирался заново уже в иную, более правильную картину, которую Санзу рисовал так же умело, как выводил узоры языком на её обнаженной шее, спускаясь к плечам.

По нежному ангельскому платью пробежала дорожка живого огня, разрезая ткань и щекоча кожу, из-за чего она вздрогнула и тут же получила на этот раз нежный, успокаивающий поцелуй в губы, в котором хотела раствориться и остановить время, чтобы это не кончалось. Но Санзу этого было мало, он слишком долго ждал её и планировал насытиться вдоволь, тем более после такого же голодного взгляда, которым она пожирала его ещё на самой границе, и который стал ярче, стоило ему раскрыть платье и прильнуть к полой груди, выбивая такой порочный для ангела громкий стон.

— Тише, моя девочка, — его шёпот стягивал тугой узел внизу живота, а вид на оголённый торс демона, который уже успел избавиться от одежды, пустил по коже разряд тока и волну мурашек.

Вару выгнулась в спине и запустила руку в волосы Харучиё, когда его губы коснулись внутренней стороны бедра, спускаясь ниже и блуждая по её телу, прикусывая кожу и оставляя на ней свои отметины, будто клеймя своё.

Из горла вырвался громкий стон, а пальцы сжали розовые пряди от пьянящих ощущений языка демона, заставляющего прикрыть глаза и просить о большем. А когда большее наступило, выбивая воздух из лёгких одним резким движением, и их тела соединились в огне страсти, все мысли, не касающиеся Харучиё, находящегося сверху, покинули разум, оставляя лишь желание.

Всё существо Санзу кричало в действиях о том, как ему мало. Ему было мало быть в ней, он хотел быть под кожей, в голове, сердце, течь по венам. Потому что она, Вару, была везде, заняла всё, заразила, проникла и поработила.

Удовольствие растекалось по телу с каждым глубоким толчком, каждым движением, в которое Санзу вкладывал всего себя и свой голод, желание и чувства. Его губы припадали к шее и ключицам, призывая откинуть голову назад и принять ласку, одна рука опустилась вниз, касаясь чувствительного комка нервов для большего удовольствия, а вторая опиралась на кровать у головы Вару, сжимая пальцами простыни до выпирающих на тыльной стороне ладони вен.

Её крылья, белые, с подгоревшими перьями, распластались на простыни ровно как и рыжеватые спутавшиеся волосы, в то время как чёрные крылья Санзу, устроенные плотной кожаной перепонкой без единого пера и с выпирающими острыми углами на костях, о которые можно было бы порезаться, были распахнуты. Своими громоздкими крыльями он укрывал их обнажённые тела от внешнего мира, закрывал своего ангела-чертёнка, присваивая себе всю её душу целиком и полностью, погружаясь в сладостную истому и впервые за много лет после адских мук и становления демоном чувствуя себя живым.

Мир Харучиё терпел не меньшее крушение, чем мир Вару, но перестраивался в нечто иное, лучшее и долгожданное, наполненное страстью и вожделением, пороком и, как ни странно, любовью, ведь даже демоны были способны на это чувство.

За окнами в красном свете проплывали дымчатые облака, ад жил своей привычной жизнью, пока демон и ангел придавались плотским утехам в замке в центре преисподней, что могло продолжаться много часов из-за неспособности их тел быстро устать.

Новая жизнь только начиналась, разрушая все устои и затемняя белые ангельские крылья, срывая маску чистого невинного существа и обнажая порочную душу несостоявшегося адского мученика, которого Санзу уберёг и присвоил себе из-за возникшего интереса, а потом и чувств. Как оказалось, взаимных чувств.

***

По белоснежному коридору с ослепляющим белым светлом разносился стук обуви от стеклянный пол, крупные светлые двери с золотыми вензелями отворили два ангела, впуская демона в просторный зал, где на возвышенности, на чём-то на подобии трона, сидел мужчина с густой белой бородой в полностью белом одеянии, схожими на то, что носили земные монахи, и рассматривал исписанные свитки.

— Зачем вызывали? — без какого либо почтения выдал Санзу, стоило за его спиной закрыться двери.

Приступив сразу к делу и даже не удосужившись поприветствовать самого Бога, демон стал испепелять его вопросительным взглядом, который так и кричал о том, что пришёл он нехотя и через силу, и вместо аудиенции лучше бы остался в замке и провёл время с Вару, которой всё ещё не мог насытиться в полной мере.

— Здравствуй, Харучиё, — Бог отложил свиток и перевёл взгляд светлых глаз на демона. — Помнишь о нашей сделке насчёт души грешного ангела?

Он согласно кивнул, готовясь услышать поручение, которое было припасено для него явно на особый случай, и был готов выполнить любое, раз свою часть сделки Бог исполнил.

— После возвращения памяти Вару перестала выполнять обязанности ангела должным образом, переехала в ад, её крылья потемнели, что говорит об отторжении ангельской силы. Если коротко — равновесие пошатнулось по её вине слишком сильно, чего никогда не было из-за других ангелов.

Отчеканив слова спокойным голосом, Бог вновь взял в руки свиток, плывя глазами по написанному, пока Харучиё медленно закипал.

— И что вы хотите этим сказать?

В его грудь уколола и поселилась тревожность, порождающая гнетущие мысли и домыслы, но даже в самом худшем исходе событий Санзу не мог предположить, что попросит Бог взамен на становление Вару ангелом вместо положенных адских мук.

— Моё поручение состоит в том, — он упёр беспристрастный взгляд в демона, зная, что сделка с ними есть сделка, и не может быть нарушена несмотря ни на что, — чтобы ты убил Вару и восстановил равновесие.

Земля ушла из-под ног, но Харучиё остался стоять лишь из-за силы воли и внутреннего стержня.

Перед ним стала задача убить единственное, что стало ему дорого за многие годы существования. Единственное, что он, будучи бесчувственным демоном и злом во плоти, полюбил и хотел оберегать, никого и близко не подпуская. И это единственное он должен был уничтожить взамен на то, что однажды подарил ей спасение.