11.
Очнулся Юнги, как не странно, в обезьяннике. Ну а что он хотел? Проник на территорию больницы незаконным путём, чуть не (надеюсь) разбил государственное имущество и напугал бедную старушку, которая и так удручена состоянием её единственного и любимого внука.
В местном обезьяннике ему составили компанию бомжи и нарики, а ещё наш старый знакомый - Вонхо. Он тоже был среди них и, как подслушал в разговоре ментяр Юнги, попал сюда за незаконное проникновение на какой-то государственный объект, ангар или типо того, и был схвачен при проведении каких-то обрядов или... Юнги в этом не разбирается, а спросить ему влом.
Теперь же Шуга, почти протрезвевший, сидит среди бомжар и нариков и обдумывает все произошедшее. До зелёных чертей перед глазами он ещё не допился, значит он и в правду видел эту стремную бабку, кучу свечей в палате Чимина и чувствовал эту вонь, которая по всей вероятности отходила от обладательницы чёрной накидки-плаща. Так как заметили его благодаря Миссис Пак, значит кроме них твоих в палате никого не было. И не сложно догадаться, что она и является той самой особой в чёрном и с незабываемым запахом гнили. Только вот зачем ей это? И как доказать что это была она? А вдруг она что-то сделала Чимину? Надо бы что-нибудь придумать...
Мысли Мина прервал знакомый голос по ту сторону решётки. Голос этот принадлежал Мальвине, так нарёк Шуга Тэхёна. Ну а где Тэхен, там и Кабан-Чонгук, как изволил называть его тот же Шуга. Скорее всего, по-пьяни Юнги просил позвонить им, и как настало более-менее приличное время суток, им позвонили и они наверное пришли чтобы вытащить Мина.
-Хёоон! - Дверь в изоляторе открылась и на почти протрезвевшего,ключевое слово "почти", Юнги с разбегу запрыгнул Тэхён. От неожиданности тот не удержался на ногах и рухнул на спящего на левее сзади бомжа. - Мы так испугались когда нам позвонили!
Тэ ещё долго что-то яро рассказывал Мину, но его мысли были все ещё заняты вчерашней ночью. Он и ТэГуки подписали какие-то бумаги и их благополучно отпустили.
-Хён, - Начал Гук. - нам сказали, что ты пролез в больницу ночью и напугал какую-то бабку, это так?
-Да. - Сухо ответил старший. Они остановились у входа в полицейский участок, где Юнги наконец-то смог закурить. Не то чтобы ему не хватало некотина в лёгких, но так просто думается легче.
-Просто ответь, зачем ты полез в больницу в три утра. -Выжидающе скрести руки Чон, ведь это ему пришлось использовать должность отца, командующего отделом, чтобы вытащить своего нового хёна.
-Я пришёл к Чимину. - Просто ответил Мин. - Мне кажется его бабка что-то мутит. -Нахмурился.
***
-То есть ты считаешь, что бабушка Пак - ведьма и высасывает из Чимина жизненные силы? -Переспрашивает Тэхён. Они сидят в кафе, неподалёку от квартиры Юнги, и Тэ никак не хочет верить в то что рассказал им Мин. Он конечно же сказал, что был изрядно пьян (хотя они и так были в курсе), но не настолько чтобы видеть чертей перед глазами. Чертей, старух-ведьм и Чимина. Хотя Чимина он последнее время видит везде и повсюду. Очень скучает. Но он это ни за что не признает.
-Ну можно и так сказать. -Закидывая ногу на ногу говорит Шуга, попивая обычный человеческий кофе, а не свой ядерный. И этим ему здесь не очень-то и нравиться - не бодрит как то адское месиво без сахара. - В любом случае я могу доказать вам это.
-И как же? - Бурчит Ким. Он был немного знаком с бабушкой Чимина и мог смело утверждать, что она ничто иное как божий одуванчик. А не страшная ведьма-вампирша, как описал её хён.
-Очень просто, - Отодвинул свой кофе Юн. - Вчера на его руке был порез. Возможно, не глубокий, года ночь он точно не заживет.
Погрязнув в своих мыслях, Юнги стал бурить взглядом прохожих через большое окно рядом с их столиком, оставив младших переваривать смысл всего им сказанного. Тэхён ни как не мог заставить себя хоть на процент поверить Юнги, а Чонгук, до этого молчавший весь разговор, неожиданно выдал:
-Хорошо, хён. У нас три пары, а потом мы полностью в твоём распоряжении.
На том и порешили. Младшие договорившись о встрече в час, и удалились на учёбу, а Мин поперся восвояси принимать душ, есть и думать. Думать и тихонечко скучать.
***
Придя домой, Юнги, как и хотел отправился сначала готовить рамен, а сразу же после принятия пищи, когда он уже собрался идти в ванную комнату, ему позвонили в дверь. Гостей он не ждал, но открыть все же пришлось.
На пороге стояла соседка. Милая девушка-студентка, что так сильно засмущалась увидев перед собой полуголого Юна, протараторила, что-то про хозяйку квартиры и передала Мину пакет. После чего, также пряча щечки, удалилась за соседней дверью. В пакете оказалась юнгиева шапка. И как было написано в приложенной с ней запиской, парень оставил её вчера ночью, в палате Чимина. И ещё, женщина на него не обижается и просит прощения за шишку на голове и звонок в полицию. По её словам это сделали санитары, которые забирали барахтающееся тельце Мина под аконпанименты из отборного мата.
Он покрутил вещь в руках и попытался восстановить данный фрагмент в памяти, но откровенно не мог вспомнить надевал ли он её вообще, и прочее из письма старухи. "Моя? Моя. Ну значит так и было, хер с ним." Он откинул шапку на самую верхнюю полку и благополучно пошёл принимать водные процедуры.
***
Горячий пар невидимыми линиями танцует над водой окутывая комнату уютной духотой. Поначалу Юнги хотел принять быстрый душ, но потом резко передумал и набрал себе ванну. Горячую. Самое то после холодной ночи в кутузке и вечерней попойки в одиночестве. По бледно-голубому кафелю (как ориентация наших героев *пада-памс*) стекают одинокие капли размывая матовое покрытие пара. Чимин любил принимать ванну. Это Юнги понял по наличию множества бомбочек и масел в тумбочке рядом. А ещё он любил рисовать на этом самом матовом кафеле,принимая такую же горячую ванну как и Мин.
Откуда он это знает? Ответ прост - из фотоальбома. А ещё знает, что любил купаться не один. На некоторых снимках-полороидах он с Тэхёном, с Чонгуком. Иногда они втроём, но снизу есть подпись о том что это первый и последний раз. Ибо Чимину пришлось чувствовать себя страшненькой подругой на чужом свидании.
На фото он сидел погрузившись в тёмно бордовую, словно вино, воду и рисовал на кафиле цветы, которые красибо отражались при свете свечей. (Надеюсь вы можете себе это представить) Такой красивый, невероятно. С телом Апаллона, лицом ангела и нежностью и грацией Венеры. Неотразим. С Пака картины писать, да и только. Но Юнги может и словесно. Каждый раз, когда он вспоминает о младшем, вдохновение резко нарушает всю умиротворенность и хочется творить. Как безумному художнику, изголодавшемуся по своему идеалу.
Шуга закрывает глаза и представляет своей идол. Пак Чимин действительно идол. На него можно молиться, за него можно убить и убиться. Недосягаемый. Но до боли желанный. Эти округлые бедра, танкая талия, длинные ноги и подтянутые ягодицы. Боже, да чтож это такое? Это лицо античного божества и мягкие нежные руки. Каждое прикосновение которых, обжигает по круче кипятка. Температура повышается, а возбуждение тугим узлом завязывается в низу живота, заставляя Юнги глубоко вдохнуть и уйти под воду.
Лицо обжигает горячей водой, но грудь жгет сильнее от прикосновений. Таких нежных и аккуратых, осторожных. Мин плавно выдыхает и открывает глаза, чуть не поперхнувшись воздухом. Он видит Чимина, точнее его руки и тело,что покоятся на миновой груди. Выныривя Юнги сталкивается с омутом своего божества. Чайным омутом и невероятными губам, которые безбожно медленно тянутся к собственным, накрывая.
Так блаженного чувствовать вкус этих губ на кончике языка, сминать своими, покусывать пробуя на натуральность происходящего. И в ответ получать сладкое тягучие мычание партнёра и маленькие ладошки на своих плечах.
Тёплая песривовая кожа струиться под пальцами Юнги словно бархат. Тепло и ответные прикосновения тел, заводят парней.
-Если это сон, то я хочу в нем умереть...- Шепчет Юнги хриплым от возбуждения голосом покрывая шею Чимина поцелуями.
-Возможно..- Полустонет Пак прижимаясь к твердому члену хёна своей попкой. - Я тоже уже ни в чем не уверен..
Вода уже давно расплескалась по всему полу, но всем похуй. Мин берет парня под бедра и вылезает из ванны. Странно, но он весит как обычный человек, под 50 килограмм точно.
-Что будет если я перенесу тебя в спальню? - Спрашивает вновь Шуга сминая мягкие бедра. - Ты изчезнешь, как всегда?..
-Я не знаю.. Юн-юнги... попробуй...
Прижав парня к себе как нечто самое ценное в своей жизни, Юнги шагнул из ванной боязливо закрывая глаза и вжимаясь в теплую грудь. Не переставая чувствовать пальцы в волосах и тяжесть на руках, он несёт своё маленькое чудо на кровать, собирая спиной все углы.
Он укладывает парня на кровать и дарит извенительный поцелуй в щечку. Чимин быгибается, вжимается в старшего мечтая ощутить долгожданную разрядку. У него уже коленки дрожат от желания и переполняющего счастья. Он сейчас с ним. Со своим Юнги. Он чувствует его. И он его. И приятнее ничего на свете нет. Хотя есть, Юнги поднимает ногу парня и закидывает себе её на плечо наклоняясь к промежности любимого. Оккуратный член дрожит от перевозбуждения и сочится прозрачной жидкостью. Плоть дергается от горячего дыхания партнёра и Юнги криво усмехается, сам будучи на пределе.
-Охх,.. Юнги-и! - Взвизгивает парень когда хён накрывает его головку горячими губами. Выпускает изо рта под протяжный стон и поцелуями переходит по стволу к сжимающейся дырочке.
Чимин снова кричит, чувствуя горячий язык внутки себя. Он подобного ещё не испытывал. Никогда и ни с кем. Никого ещё так сильно не любил как Мин Юнги. Он бы продал нахрен свою душу только бы не становиться снова призраком. Но это будет парадокс. У Пака перед глазами вселенная. Нет. Две невъебически большие черные дыры с лисьим прищуром и зефирные губы отдающие горчинкой на кончике языка из-за вредной привычки владельца.
-А теперь потерпи, малыш. -Шепчет Мин и ловит губами возмущённый полукрик-полустон.
В Паке невозможно горячо и узко, Юнги и сам рычит тихо тедленно толкаясь в потдатливое тело любимого. Чимин кричит, стонет и плачет от спектра эмоций. Юнги оставляет поцелуи-метки и синие отметины на мягких бедрах.
-Я люблю тебя, Юнги-хён.
-Я никогда тебя не отпущу, малыш.
И они падают в бездну безумия...
Вместе.