Глава 14
Четырьмя неделями позже.
Вилли мигом вильнул в комнату к Миэ и только закрыв дверь, тут же к нему подлетел и толкнул придавливая к стене у выхода на террасу.
Парень просто закипал от всех чувств испытавших на недавнем событии. Его практически выворачивало от всей мерзости этого случая и усмешки Миэ.
— Почему ты так поступил? Зачем? ЗАЧЕМ?
— Таковы правила, Виллиам.
Миэ попытался убрать руку Вила со своей груди, но тот агрессивнее прижал друга к стене, а затем приблизился. Вилли думал, что прямо сейчас разорвет этого человека на маленькие кусочки. Он сжимал челюсть так сильно, что не мог нормально думать, дыхание сбивалось, а глаза болезненно напрягались.
— Ты долбаный придурок! Конченый псих! Что ты творишь? Приди в себя! Слышишь меня?
Миэ снова попытался убрать руки Вилли от себя, но это действие сильнее разозлило, поэтому парень резко схватил друга за ворот и с силой тряхнул его о стену. Вила пугало то, что Миэно не то чтобы не показал даже страха, он не показал ни единой эмоции, кроме своей ухмылки.
— Мне надо повторять? Есть закон и его правила, а за невыполнение следует наказание. Так всегда. Так было и будет.
— Суд назначил телесное наказание, но ты его убил! Ты убил его на глазах всего Одана! Кто ты такой, чтобы решать за других умрут они или нет?
— Я не буду обсуждать с тобой это решение. Ясно? Уходи.
— Я тебя ненавижу! Ты самый настоящий ублюдок, коих поискать еще нужно! Тебе никогда в голову не приходило, что в тебе есть что-то не то? Почему ты позволяешь себе творить такую ярую дичь?
— Может расплачешься еще? - Миэ ткнул пальцем в грудь Вила и резко поменялся в лице, улыбка пропала. - Отпусти меня немедленно, пока я тебе руки не переломал. Не выводи меня из себя, Виллиам, ты ходишь по краю.
Самое пугающие, что Вил мог осознать, так это то, как Миэ на него смотрит. Его черные глаза, он никогда не задумывался о них, но сейчас практически утонул в них, как в вязком ядовитом болоте. Впервые за все время знакомства с Миэ, он посмотрел на него совершенно с другой стороны. Жестокий, не эмпатичный, абсолютно безрассудный и бесчувственный человек. Он задумался о том, что Миэно всё это время лишь притворялся.
Вил отпустил Миэ и напряг скулы, да так, что их свело. Он долго держался и продолжаться это не могло. Практически со всей силы, Вилли дал Миэ пощечину, от чего тот схватился за щеку и склонился в сторону. Кровь редкими каплями громко ударялась о пол - Вил рассек ему губу и разбил нос.
— Дальше что? Может сам заплачешь? А? - отступив шаг назад, Вил на инерции закурил самокрутку. - Жестокий, деспотичный, самонадеянный придурок, вот ты кто. Разве тебе не больно? Каждая смерть связанного с тобой человека, приносит тебе море боли или тебе уже насрать? Просто игнорируешь?
— Ха-ха, ты пришел меня учить жизни? Разве тебе меня учить чему-либо? Какая разница УЖЕ? Я поступил так, как надо.
— Нихрена! Ты напугал людей, напугал Ави! Самое ужасное так это то, что ты не видишь ничего страшного в этом! Просто, ПРОСТО убил человека на глазах у всех! Убил! Ты убил его! Ты прекрасно знаешь, что делает с тобой эта твоя тьма, но ничего для этого не сделал. Тебе насрать, ты не пытаешься, просто идешь на поводу всему этому. Со всеми поговорил, мы с Ави не раз слышали от тебя «да, тьма, надо бороться, бла бла бла». Бред! Это наглая ложь, лишь бы что-то сказать. Никакого сдвига, все становится только хуже. Миэ, ты понимаешь о чем я?
— Тьма, тьма, тьма, мне уже надоело это слышать. Вы не понимаете одну прекрасную истину - я и есть тьма. Лирэль сделал меня с помощью магии, разве я человек? - Миэ сделал несколько медленных шагов вперед и вытащил из рта Вилли сигарету. - Что ты хочешь во мне пробудить? Сожаление о содеянном? Раскаяние? Я уже давно говорил тебе, что любая угроза для Одана будет уничтожена. А Рори еще и Ави тронул.
— Да ты совсем больной! Знаешь, Миэ, люди боятся тебя, давно. Ави боится тебя и надеюсь оборвет с тобой любую связь, а если нет, то я сам лично промою ему мозги. Сейчас ты все делаешь ради него, но потом в порыве злости убьешь. Ты сам это знаешь!
Миэ кивал, а когда наступила пауза, затянулся и медленно выпустил дым в лицо друга, потушив остаток двумя пальцами. Миэно ни на секунду не отвел стеклянного взгляда, а потом лишь коротко усмехнулся.
— Проваливай.
— Знаешь, Миэ, я начинаю думать о том, что...может быть без тебя было бы лучше? Почему ты умер тогда? Кому ты перешел дорогу? Может быть люди просто нашли в тебе угрозу и пошли против тебя? Мик сказал что ты получил множество ножевых ранений. А помимо этого тебя истерзали, оставили шрамы на руках, ногах, изрезали шею. Может быть стоит подумать о таком?
— Может было бы и лучше, но мне плевать. На счет ран? - Миэ закатал рукава и с улыбкой посмотрел на руки. - А, да, это сделало несколько человек. Я сам позволил это со мной сделать.
— Зачем?
— Оу, - Миэ медленно положил ладонь на шею друга и слегка надавил большим пальцем, - ужасно люблю боль. Знаешь, это бодрит. - Наклонившись к уху он ехидно прошептал.
— Больной... Не прикасайся ко мне!
Вил оттолкнул Миэ и яростно вышел из комнаты.
Миэно не спеша последовал за другом и когда вышел на улицу, то остановился, как только оказался у кустов роз. Медленно, Вилли пропал с поля зрения, спускаясь с лестницы. И все бы ничего, если не Ави, как раз поднимающийся к нему. Миэ не хотел ссор, не хотел выяснения отношений и слез. Он сделал несколько шагов обратно и встав в проходе, оперся плечом о косяк.
Ави остановился в метрах двух, словно солдат, не проявляющий ни единой эмоции, но с четко выдающим, его недавним слезы, красным носом. Миэ больно сглотнул и сложив руки на груди, громко вздохнул.
— Все, прием закончился, следующий завтра после четырех. Приходи в другое время.
— Миэ...Эм..знаешь, связь пропала.
— Знаю и дальше что?
— Ты должен извиниться, потому как был неправ. Ты постоянно твердил раньше, что мои чувства подкреплены связью, но даже после ее исчезновения, я все еще неизменно люблю тебя.
— Я не буду извиняться. Ты пришел заставить меня чувствовать вину? Зря напрягаешься, это невозможно.
— Я ничего не скажу тебе, это бессмысленно и тем более я устал. Просто хочу знать, что дальше? Мне уйти прямо сейчас или постоять здесь еще пару минут?
Миэ совсем не понял вопроса, но прекрасно осознавал посыл в общем. Ави никогда не смотрел на него таким взглядом, отстраненным, полным решимости все закончить и ожидающим одобрение. Все это он понимал.
Изначально, эти отношения были обречены, в них никто не выигрывал. Скорее, это была игра с нарочно подтасованными картами. Миэ специально вложил плохую колоду в руки Ави, оставив себе одну карту, а остальные выбрасывая куда-то со скалы.
Господин Орда медленно отодвинул дверь до предела и слелал шаг в сторону, освобождая место.
— Останься со мной последний раз. Не хочу чтобы последние воспоминания о нас были такими...
Ави коротко кивнул и вильнул внутрь. Миэ же разогнал всю прислугу по своим домам, оставив в поместье только его и несчастного Рино с Карин, но и те собирались уходить в деревню.
На улицу уже темнело и комната окрасилась в кроваво-красные цвета. Они лежали в обнимку на кровати. Ави утыкался в грудь друга, сжимая его рубашку и медленно размеренно дыша. Миэ же лежал на боку, листал книгу, заключая Августина в объятия и стараясь хоть как-то сконцентрироваться на рассказе. Буквы плыли и если бы кто-то спросил о чем история, Миэ явно не ответил.
Он уткнулся в голову Ави лицом и отложив книгу, запустил пальцы в его волосы. Они не были расчесаны, путались, но все равно невероятно блестели.
— А сейчас, чем от меня пахнет? - прошептал Миэ.
— Ничего не изменилось.
— Ты голодный?
— Нет.
Ави поднял голову и неловко потянулся за поцелуем. Миэ просто ответил, без раздумий, стараясь окружить Августина любовью и нежностью, как будто откупаясь от произошедшего. Он его гладил по голове, спине, сильнее прижимал к себе, опускал руку на бедра, гладил их и сжимал. Ави в ответ запустил руки под его рубашку и с особым пристрастием гладил.
— У тебя болит шрам? - неожиданно отстранился Миэ.
— Побаливает, но он зажил. Руди не разрешает трудиться.
— Мой котенок... Что ты хочешь?
— Поделать?
— Мгм.
— У тебя много коробочек в которых ты хранишь всякие штучки. Хочу посмотреть.
— Там всякий хлам, но ладно.
Пока Ави сидел на столе, болтая ногами, Миэ вытащил две деревянные залаченые коробочки, средних по размеру, может быть, пятьдесят на шестьдесят. Поставив их на стол, он улыбнулся и скользнул к Августину, устраиваясь между ног и опуская руки на его ляжки.
— Ты простил Ноэ? - Миэ задал вопрос не смотря в глаза, расстегивая рубашку друга и дотрагиваясь до бинта.
— Я и не злился. Открывай.
Не нужно быть умным, чтобы понять, как сильно Ави старается отстраниться от любых разговоров по насущной теме. Миэ уважал это желание, но в тоже время сильнейшим образом держался, дабы не закидать друга вопросами.
Рядом с Ави ему хорошо, легко. Сердце успокаивается и легче сдерживать наплывы чертовой тьмы. Тьма... Миэ не считал её чем-то отдельным, но из-за разговора близких, начал так о ней думать, изредка. В его понимании и чувствах своего собственного тела, Миэно давно осознал одну главную вещь - он не разделим на черное и белое. Он полностью черное и его душа неотделима от это тьмы, она в прямом смысле слова состоит из нее, самая что ни на есть неотъемлимая ее часть.
В библиотеке Миэ много записей про лесных жителей и какое-то время он даже думал, что это бредни написанные ребенком, уж больно много ошибок в словах. Но, когда он сам лично встретился с Лирэ, то все понял, чьи это бессметные каракули и какой посыл в себе несут. Лесная магия...
Человек ли он? А что вообще человеческого в нем есть? Может быть ничего? Он же даже не почувствовал смерть Рори, он не почувствовал абсолютно ничего, кроме страха за близких.
Страха за самое дорогое, что у него есть. За него, такого нежного и светлого человека, смотрящего в ответ с печалью и болью. Ави коснулся пальцем переносицы Миэ и медленно провел по всему носу, спускаясь к губам, затем щеке.
Миэ видел, как глаза Ави начинают блестеть, перед тем, как скатилась первая слеза. Он дернул губой и резко отвернул голову, концентрируясь на коробках.
— Давай посмотрим твою коллекции ерунды? Открывай.
— Хорошо.
В первой коробке лежало совсем немного. В основном Миэ складывал туда то, что не знал куда еще деть, например серебряная ложка с его именем или недовязанный желтый носок. На дне находилась целая пачка вырезок из газет, немного сломанных карандашей, а поверх всего, лежал букет из сплющенных засохших цветов. Ави они привлекли мгновенно и он достал этот букетик.
— Что за цветочки?
— Это цветы из венка, который ты когда-то мне сплел. Разве не помнишь? Мы весело провели время тогда.
— А мой венок Эрн выбросил из-за вони. Я совсем не догадался сделать гербарий.
Миэ хихикнул и вложил тусклый букетик в руку друга, а затем сжал его кулак. Ави лишь кинул кроткий взгляд сначала на цветы, а потом замер разглядывая Миэно. Они снова пересеклись и красные глаза Августина немедленно залились влагой, прежде чем он взвыл утыкаясь в грудь друга.
В груди предательски кольнуло, Миэ был уверен, еще немного и он сам заплачет. Он не считал себя виноватым, не считал, что сделал ужасный поступок. Внутри он молил мир открыть людям глаза, заставить их наконец-то понять его, но прекрасно осознавал - это нереально.
Эта «прощальная» ночь с Ави слегка напрягала, но как-то успокаивала. Он не убивался, потому как в его жизни практически ничего не изменится. Всего-лишь все вернется на круги своя. Ави снова друг, который бегает в гости и боится строгих взглядов. Никаких поцелуев, никаких лобзаний и слов любви. Слишком много он отвлекался на это отвратительное слово «любовь».
«Так будет лучше» - успокаивал он себя.
— Мы же друзья, да?
Ави отрицательно покачал головой и сильнее вжался в грудь, хватаясь за рубашку Миэ так сильно, что вот-вот бы порвал ее.
— Нет-нет...
— Что? - опешил Миэ.
— Я... не смогу.
— Сможешь.
Августин, нахмуренный и серьезный, поднял взгляд.
— Не заставляй меня произносить это вслух и забудь об этом сегодня.
— Тогда перестань плакать.
— Ага. Не хило Вил тебя приложил.
— Ах, да, а я уже и забыл об этом. Все хорошо, он перебесится и успокоится.
Они замолчали, прекрасно понимая величину этой лжи. Вилли, самый что ни на есть принципиальный человек, так просто не отпустит эту ситуацию и даже его объект обожания не сможет на это повлиять.
Микаэль был одним из немногих поддерживающих Миэ в его взглядах на Одан. Сразу после казни, Микки подошел к нему и вкинул короткую фразу: «Когда-то все всё узнают и поймут». А ведь у этого человека не дернулась ни единая часть лица, Микки не показал страха или переживаний. В нем не было осуждения, лишь стойкое понимание, да одобрение.
Может быть Миэ все же что-то взял от отца или Риты? Так он думал, осознавая насколько его родственник по линии отца, в такие моменты походил на него. Микаэль Мусэн, за все время ни разу не проболтался о том, что является двоюродным братом Миэ. Его мать являлась сестрой отца Миэ. Дедушка Миэ и Микки, когда-то заделал детей двум молодым девушкам, одной из которых была бабушка Микки. В то время ей было всего семнадцать.
Мать Микки - Виктория и отец Миэ - Ривэн, всегда общались, не в открытую, но переписка была практически ежедневной. Миэ сам толком точно не знал, что происходило между Ривэном, Руди и еще одним их другом Лео, что в итоге Ривэна и Лео Рита приказала повесить. Единственное, что он знал, так это было из рассказа Микки. Виктория плакала, так много и так часто, что порой даже отключалась. На фоне стресса, она заимела около пяти выкидышей, что подпитало ее тревожность, а когда несколько лет назад она и вовсе наконец-то смогла выносить ребенка, все же его потеряла при родах. С тех пор Виктория просто напросто отстранилась, замкнулась и в нервных приступах изводила Микки излишней заботой.
Вся жизнь Виктории превратилась в один огромный пузырь нервных переживаний, что каждый раз возрастал. Она была одной из немногих, кто не приходил на встречи с главой. Вместе с той новорожденной девочкой, в ней умерло все живое и настоящее, а добило и раскрытие тайны - измена Руди.
Миэ хотел уберечь Микки от этого ужаса творящегося у них дома, поэтому переместил парня в общежитие, так наблюдать было легче. Но, до конца так и не получилось.
Миэно все еще отчетливо помнил тот день, когда Микки ушел к озеру дабы перевести дух и привести нервы в норму. Он все еще не мог переварить информацию о том, что Ави его брат. Школьная учительница зашла домой к Виктории и сообщила, что Мика не было в школе, в итоге, разъяренная мать отхлестала сына веревкой, а потом сама же отвела его к Миэ, захлебываясь в слезах и умоляя его взять вину на себя, лишь бы и без того ветхие отношения с мужем, вовсе не развалились. Так и появилась легенда о том, что Миэ искал Микки и потом наказал.
Именно поэтому Миэ в завещаниях всегда писал о Микки. Он разделял взгляды на правление Оданом, был на его стороне. Но все же, что-то настораживало в Микки. Его холодный ум напрягал, учитывая тот факт, что если Миэ по сущности был таков, то Мик скорее отходил от нормы человеческого понимания. И приказ Вилли держаться от Микаэля по дальше, подпитывался именно переживанием за Вила.
На похоронах Вила, Микки даже не простоял более пяти минут. Его это не интересовало. Для него смерть ничего не значит. Всего-лишь событие и он сам лично это говорил во время молитвы с Миэ.
Раздумывая все это, Миэ уставился на руки Ави, а потом испуганно посмотрел ему в глаза. Кажется, его в мгновение осенило.
— И ты тоже притворяешься, Ави?