-1-
Вэл.
Она старается, не таясь выставляет напоказ своё усердие. Каждый жест, каждый взгляд чётко выверен: "Это всё для тебя". И небрежно выпущенная прядь на длинной шее, и мелькающее в запа́хе шёлкового кимоно колено с аппетитным загаром. Я жду окончания этого представления, вальяжно развалившись в кресле и ослабив галстук на шее. К тридцати семи годам ко всему привыкаешь, даже не так — свыкаешься, что у каждого свои тараканы в голове. Если ей это доставляет удовольствие — почему нет? Я ведь знаю, уверен, потом удовольствие перепадёт и мне.
— Попробуй. — Она выставляет на стол две тарелки. Даже салат к ужину не может быть просто салатом. Он должен быть изысканным. — Называется "Нежность".
Чёрт, никогда не любил сочетания сладкого с мясом. А она смотрит, ждёт, даже задерживает дыхание в предвкушении моего вердикта. Не хочу врать, не в моих правилах называть чёрное белым. Притягиваю её за руку так, чтобы она оказалась между моих разведённых коленей. Ощутимо надавливая, скольжу пальцами по её шее вниз до соприкосновениям с шёлком кимоно, снова вверх, зарываюсь в волосы, заставляю наклониться, целую. Она пытается сопротивляться, упирается ладонями в мои плечи, ведь я рушу тщательно продуманную ею программу на вечер. Но я настойчив, показываю, чего действительно хочу от этой встречи.
— А может, ну её, нежность? — Сжимаю ладонями её ягодицы, тяну на себя. — Перейдём сразу к основному блюду?
Уезжаю за полночь, хоть она и настаивает, чтобы я остался до утра. Ни к чему, она и так уже начинает придумывать лишнее и строить планы. На меня и на наше совместное будущее, которое я вижу совсем иначе. Меня всё устраивает как есть: люблю свою холостяцкую квартиру, люблю сам распоряжаться своим свободным временем и выходными, потакая своим желаниям и интересам. Зачем усложнять? Но надо отдать должное — уехал я сытым и довольным, и салат "Нежность" тут совсем ни при чём. Только вот желудок со мной полностью не согласен. Решаю, что сегодня можно и гадостью закинуться, поэтому, чуть сбросив скорость, ищу в навигаторе ближайший "Мак-авто".
Город за окном продолжает жить, несмотря на позднее время. Уже не так суетно и ярко, но сна у него точно ни в одном глазу. Я люблю ночной мегаполис, именно в это время суток он позволяет своим жителям больше. Когда был моложе, искал адреналин в стритрейсинге и кутеже в ночных клубах. Устал и от этого, ушёл в степенные развлечения — плотно занялся боксом, с которым познакомился ещё в школьные годы. И теперь адреналин мне выдают регулярные бои в полутяжёлом весе. Хотя спортзал, в котором я занимаюсь, и относится к федерации профессионального бокса, но деньги на жизнь я зарабатываю другим, а ринг — это отдушина, не только у хоккеистов есть "ночная лига". Даже если приходится выходить на работу со свежим шрамом под строгим костюмом (что случается, к моей чести, очень редко), считаю это неплохим украшением наравне с дорогими часами. Кстати, в кругах, где вращаются мои клиенты, такое хобби Валентину Кретову добавляет веса.
Баннер заботливо сообщает, что до желанного фаст-фуда осталось всего пятьдесят метров. Притормаживаю на въезде, добавляясь в очередь к таким же жаждущим вкусного, но не полезного. Так, пора бы определиться, но я тупо пялюсь на экран электронного меню, пытаясь решить: курица или рыба?..
...Ярко-розовый член, заботливо обхваченный ладонью, подрагивал от возбуждения прямо перед его глазами. Рука, держащая ствол за основание, медленно наклоняла его в разные стороны, будто демонстрируя. Навскидку Вэл понял, что гордиться особо нечем, но демонстрирующий думал иначе:
— Красавчик, да?
Голос был глухим, будто шёл через вату или толщу воды. Взгляд переместился выше, медленно скользя по виднеющемуся из-под задранной футболки животу без каких-либо признаков пресса, по грудной клетке, будто продавленной внутрь, сутулым плечам, остановился на лице молодого парня, который с пьяной ухмылкой выдал:
— Отсоси у меня, прелесть...
— Добрый вечер, — голос оператора в динамике мак-меню выводит меня из прострации. — Вы уже определились с выбором?
Трясу головой, скидывая морок видения. Картинка с членом казалась такой реальной, будто её транслировали на электронном табло.
— Макчикен, стандартная картошка, кола безо льда...
Снова зависаю, пытаясь разобраться: что это всё-таки было? А главное — почему так явственно?
— ...средняя или большая? — оператор едва сдерживает раздражение.
— Что?
— Кола какая?
Ночь разрезает резкий автомобильный сигнал. Видимо, я раздражаю не только оператора.
— Маленькая.
Даже через шум улицы слышу облегчённый вздох оператора, которая спешит назвать сумму к оплате и распрощаться со мной. Расплачиваюсь, переезжаю к следующему окну, на автомате забираю шелестящий пакет с горячей снедью. Только вот аппетит испарился. Я же видел, своими собственными глазами видел... Это что, глюки?..
Лер.
Назавтра назначен опрос по Истории журналистики. Хорошо, что вспоминаю сегодня — ночь на подготовку есть. Но заветная тетрадь с конспектами не обнаруживается ни в завалах на столе в спальне, ни в рюкзаке.
— Блядь! — матерюсь в голос, ероша на затылке короткие волосы.
Так, лекция была в среду... Я ещё после пары колой облился, когда...
— Блядь! — в этот раз получается громче и злее.
А всё потому, что вспоминаю, где мои записи. В списке контактов нахожу "Чмыря", в быту — Александра Зотова.
— Мне нужны лекции по истории, — без приветствия выдаю я, как только слышу в трубке "Алло".
— Ну, если нужны, приезжай...
На самом краю сознания проскальзывает мысль, что голос у Зотова звучит не особо трезво, а интуиция подсказывает, что идея с поездкой не очень. Но тут же вспоминается надменное лицо препода и его коронная фраза: "Жду вас на пересдачу, голубчик". Цепляю первую попавшуюся под руку толстовку и, громко хлопнув дверью, будто это она виновата в моём раздолбайстве, выхожу из квартиры.
Зотов считает, что держит меня на крючке. Просто в начале весны, в одном ночном клубе, ему посчастливилось стать свидетелем того, как я, забыв об осторожности, целовал и активно тискал за задницу Сэма. Не то чтобы я сижу со своими сексуальными предпочтениями в глубоком подполье, но и светить ими в открытую, особенно в универе, не собираюсь. Меньше знают — лучше сплю. Я. Честно говоря, думал, Зотов эту информацию сольёт сразу, у нас с ним с первого курса отношения не задались. Меня бесят его мажорские замашки при откровенно крысиной внешности, единственное, чем он может гордиться — папа-ректор. А ему, видимо, всю печень разъели моя харизма, внешность и то, что я не собираюсь перед ним лебезить и искать дружбы. Ожидания не оправдываются — информацию Чмырь оставляет при себе, ходит и поглядывает на меня с видом "ты же знаешь, что я знаю".
Зато теперь он, похоже, решает обнаглеть, попробовать меня на прочность, и первой ласточкой становится его заявление:
— Лекции возьму переписать.
Я равнодушно пожимаю плечами, оставив при себе мысль, что они Зотову вряд ли помогут, ведь мозги в их семье только у папы водятся, и благополучно забываю о нём. До сегодняшнего вечера.
"Приезжай". Легко сказать, а мне теперь тащиться через весь город. Народа в метро немного, и на том спасибо. В следующий раз, Лер, стоит вспоминать об опросах и зачётах заранее.
Квартира Зотова встречает меня громкой музыкой и гулом голосов, а сам Зотов — судя по запаху, со стаканом чего-то спиртного в руке.
— А вот и Лерочка! — он пьяно щурится и довольно улыбается.
"Лерочка" меня тоже бесит, но если Зотов об этом узнает — Лерочкой я останусь навсегда.
— Давай лекции.
— Даже чаю не попьёшь? — Чмырь удивлённо, но как-то издевательски, вскидывает брови на лоб. — Я — радушный хозяин, просто так не отпущу.
И словно по команде дверь в комнату распахивается, музыка становится в разы громче, а в коридор вываливает половина нашей группы. На мне виснет Лерка, Валерия Нестерова, ведёт мокрыми губами по шее, пытаясь достать до уха, в которое шепчет:
— Валерон, какой сюрприз! Ты знал, что я по тебе скучаю, вот и приехал?
Зотов при виде этой сцены закатывает глаза и теряется в глубинах квартиры. Снимаю Лерку с себя, догоняю Чмыря и гаркаю ему куда-то в макушку:
— Лекции отдай.
А у того в руках уже два стакана, один из которых он сует в мою руку:
— Расслабься хоть на минуту, Мицкевич.
Я тяжко вздыхаю и оглядываюсь по сторонам: народ вокруг счастлив, танцует и веселится. Не пойму, только мне завтра на учёбу? Видя, что я продолжаю стоять столбом, Зотов кивает на одну из закрытых дверей дальше по коридору:
— Лекции там... — его прерывает звон бьющегося стекла. — Ща подойду.
Он опять теряется в толпе, а я иду в указанную сторону, даже не пытаясь выяснить, что же случилось. Единственное, что меня интересует — мои лекции.
За нужной дверью обнаруживаю кабинет. Рыться в чужом доме считаю неприличным, поэтому до прихода хозяина располагаюсь на кожаном диване, осматриваясь по сторонам. По всему периметру комнаты шкафы с книгами, так и тянет рассмотреть поближе, но я заставляю себя остаться на месте. Замечаю, что всё ещё держу в руке стакан. По запаху — виски с колой. Выпиваю за раз почти половину и откидываю голову на спинку дивана. Хочется спать, вспоминаю, что мне предстоит обратная дорога и бессонная ночь, и настроение падает в ноль. Долго мне ещё ждать? Так и на метро опоздаю.
По едва заметному движению воздуха перед собой понимаю, что уже не один в кабинете. Неужели задремал? Вскидываю голову и упираюсь взглядом в член Зотова, который тот вытащил через расстёгнутую ширинку своих джинсов. Телепает своего маляску перед моим лицом, нахваливает, а потом выдаёт:
— Отсоси у меня, прелесть.
Сказать, что я прихуел, значит, ничего не сказать. А на лице Зотова такая явная уверенность, что я прям ща заглочу его по самые яйца. Еле сдерживаюсь, чтобы не заржать во всё горло. Выбираю другую тактику:
— Сашенька, ты немного попутал. — Одну руку кладу на его тощую задницу, второй придерживаю за бедро. — Больше удовольствия мне доставит, если я тебя трахну. Прямо сейчас.
Сжимаю руки сильнее, тяну на себя. Глаза Зотова испуганно таращатся. Он роняет край футболки, который до этого, соблазняя меня своими "прелестями", держал на уровне груди, упирается ладонью мне в плечо.
— Валерон, не гони...
— Поздно ломаться, не надо было меня заводить. — Надеюсь, мой голос звучит убедительно. С вызовом смотрю на его побелевшее лицо.
Чмырь начинает трепыхаться в моих руках, я сильнее вжимаюсь спиной в диван, чтобы на глазах опадающий чужой член был как можно дальше от моего лица.
— Валерон, да я это...
— Если ты не готов, то и не стоило начинать. Отдай мне лекции, и разойдёмся на этом.
Разжимаю руки. Зотов, часто перебирая ногами, отступает назад, спешно пряча своё хозяйство обратно в джинсы. Не глядя хватает со стола тетрадь и протягивает мне:
— Вот.
Поднимаюсь на ноги, оглядываю его напоследок с высоты своего роста, отчего тот нервно сглатывает, задрав голову вверх.
— Не шути так больше, Сашенька, а то ведь действительно трахну.
Со стуком опускаю стакан на столешницу, ставя тем самым жирную точку в нашей сегодняшней встрече, да и в общении в целом, и, чувствуя спиной злобный взгляд затравленного зверька, выхожу из кабинета.
Понятное дело — я разозлил Зотова. И не ждать от него ответочку было бы высшей степенью самонадеянности. Когда на следующий день после пары по истории Лерка снова лезет ко мне с обнимашками, помятый с попойки Зотов, оскалившись в кривой ухмылке и гневно сверкая глазами, выдаёт:
— Напрасно пыжишься, Нестерова. Лерочка у нас по мальчикам. Сам видел.
В аудитории повисает давящая на психику тишина. Двадцать пар глаз уставляются на меня с недоверием, а я вижу только злорадный взгляд Зотова. Лерка, замерев на секунду, отодвигается, с мольбой в глазах спрашивает:
— Это правда?
Я расцепляю её руки, шагаю ближе к Чмырю и, игнорируя Леркин вопрос, задаю свой:
— Видел, но решил подтвердить догадку? Поэтому предложил вчера тебе отсосать?
Дружное "О-о-о!" эхом рассыпается над нашими головами.
— Сука! — Зотов кидается на меня, с силой сжав кулаки.
...Сквозь приоткрытые тонкие губы виднелась голубая капа. Взгляд почти чёрных глаз был сосредоточен, между бровями залегла глубокая складка. Незнакомец, выставив перед собой руки в боксёрских перчатках, постоянно двигался, пытаясь выйти из поля зрения. Левый кулак резко приходит в движение, летит Леру прямо в лицо. Картинка дёрнулась, как если бы он пропустил удар в челюсть, но боли нет. Зато пришло понимание, что на самом деле он не шевелился всё это время, просто смотрел. Будто кто-то незаметно надел на Лера очки виртуальной реальности и включил их. Он успел увидеть замах второго кулака, увернулся...
Удар. Теперь реальный. Чувствую, как по лицу течёт тёплое. Утираюсь, безэмоционально рассматриваю кровь на своих пальцах. Зотова удерживают его дружки, Кречет и Жора, а тот всё не может угомониться, продолжает вырываться из их рук:
— Пустите! — потом мне: — Всё ебало тебе раскрошу!
Зажимая нос рукой, цепляю рюкзак за лямку и молча выхожу из аудитории. Что это за хуйня с боксом?