12 день, Winstorm
Пишу в дороге, еду в полицейский участок, он в другом городе, путь займет весь день, надеюсь я успею, руки невозможно трясутся.
Выпил немного вина, никогда серьезно не выпивал, но думаю, сейчас позволить себе могу. Вкус не то что бы первоклассный, но стало спокойнее - сердце вернулось в прежний ритм.
Почему полиция? Да, глупо, а разве я сделаю хоть что-нибудь в одиночку?
Завтра уже похороны моей матери, завтра придется встретиться в последний раз с Фандерсеном, его упекут за решетку. В картине был спрятан механизм, который привела в действие моя мать, а как она оказалась там, не понятно. Узнаю от него лично. Про механизм догадалась Ирин, после того как мы вчера... кхем, рассказывать такое или нет... но, пожалуй, я должен, всяко, опущу некоторые сцены. После всех событий думаю, что прекращу писать дневник, окунусь в работу и жизнь счастливого мужчины, начнем все сначала.
Дальше следует описание 13-го дня.
Winstorm
Как говорил, начну с описания домика.
Комната метров 6 на 6, сплошная, без лишних стен, пол практически полностью составлял кровать, подушки, одеяла и прочее,- можно было спать где угодно. Маленькая кухня в углу, буквально печь и раскладной столик, для готовки, ели мы на полу, стряхивая все крошки под одеяло. Времени слишком мало, чтобы тратить его на вещи, которые не делают нас счастливыми.
Принимать ванну, правда, приходилось ходить в общественную баню, но тут просто не было места для этого. В этом домике было место только для уюта: множество хлама и множество теплых вещей, а также два горящих сердца, непримиримо любящих друг друга.
Она любила читать книги, я любил мечтать. Часто наши миры сходились: она заставляла прочесть меня понравившуюся книгу, а я рассказывал ей о мирах, лучшей жизни и о том, как хочу дочку, похожую на нее. Мы настолько погрузились друг в друга, что наши миры объединились, мы не знали, как можно жить иначе. Мы готовили всякую дрянь, так как ни черта не умели, но было вкусно, просто потому что это приготовили мы, вместе, своими руками, правда, кривыми. Лежали беззаботно, взяли перерыв на работе на месяц. Точнее, просто сбежали со своих домов сюда, никому ничего не сказав.
Это было прекрасное приключение, лучшее воспоминание в жизни. Каждый день был таким же, как и прошлый, но по-своему чудесный и запоминающийся, время летело безжалостно быстро - только проснувшись нам приходилось встречать закат. Ни одного дня не пропустили, ровно тридцать закатов. Я думал, а если ехать куда-то также быстро, как садится Солнце, то закат никогда не закончится? Могу ли я запечатать этот момент в сознании? На это она всегда отвечала "ты можешь запереть его в сердце, оттуда не убежит ничего, что тебе дорого". А я всегда думал «лишь потому что она стережет там все мои воспоминания, они могут быть в безопасности».
Мы танцевали, в попытках не поскользнуться на подушках или не наступить на большущую крошку от печенья, хоть и не умели. В этом вся и прелесть, делать то, что не умеешь, но то, что хочешь. После мы всегда уставшие громко падали куда глаза глядят и отдыхали, конечно, иногда мы промахивались по мягким одеялам и смеялись друг над другом, без обиды, как маленькие дети, а потом подходили и гладили там, где больно.
Мы пели песни на выдуманном языке, казалось, будто лучше песен и не придумаешь: они звучали так мелодично, просто бомбы. Даже задумывались о том, чтобы записать наш собственный альбом, но каждый день песня менялась. Эти песни на выдуманном языке никак не хотели задерживаться у нас в уме, каждый день находились новые сочетания слов, который будоражили наши голоса.
Ссорились почти каждый час, обижались, били друг друга: она изо всех сил, а я будто проверял на свежесть очередной фрукт. Больно все равно было только ей, за это приходилось вечно извиняться, хотя уверен, что в большинстве случаев ей не было больно, она лишь хотела увидеть, как я, расстроенный, прошу у нее прощения. Я замечал это и иногда наказывал за такое, она лишь смеялась, как и я. Даже когда злились, не могли сдержать смех и улыбки. Невозможно было долго обижаться друг на друга, ведь мы находились вдвоем в мире, где нет никого, кроме нас. Даже уйти обижаться в другую комнату было нельзя, она ведь была только одна. Но все это было понарошку. Дети, что с нас возьмешь?
И улыбались, каждый день, не давая друг другу возможности опустить уголки губ. Я попал в те мечты, о которых размышлял с самого детства, я нашел в ней то, что всегда искал, - она хотела быть счастливой и делала все, ради этого. Мечтала, радовалась новым свершением, боялась чего-то нового, но все равно рано или поздно шла к этому и никогда, никогда не сворачивала с этого пути. Она была словно негаснущая звезда, та звезда, которую можно закрыть тысячами других, но она все равно будет блистать сквозь них, так как ее свет непреодолим никем. Я хочу делать ее счастливой, в этом я нахожу частично свой смысл жизни. Мы живем ради общения, ведь жизнь в одиночку не является жизнью. Общаясь, обнимаясь, касаясь телами или руками, чувствуя любовь или ненависть, мы открываем сердца и разговариваем на языке, который понимают только те сердца, что стали для нас по-настоящему родными. Мы находим наши жизни друг в друге.
Однажды мы чуть не спалили этот дом, когда первый раз пробовали выпечь пирог с яблоками, полдня проветривали все, выбивали одеяла на улице, чтобы они пропитались морозом, вместо гари. И еще весь следующий день провели в больнице, в которую мы шли перебежками по 15 минут, останавливаясь на проблеваться, ведь "а знаешь, он то и не так сильно пригорел", "хм, согласен, а тут даже кусочек яблоко коричневого, а не черного цвета!".
Приятных историй было очень много, а сейчас, пока я еду один, в надежде на спасении Ирин, я лишь хочу снова завтра встретить ее и сказать еще раз, как сильно я ее люблю. Просто за то, что она есть. Если он тронет ее, я разорву его в клочья.
Вчерашний день внушил мне, что все еще впереди, ничего не кончено, жизнь продолжается, мы все еще молоды и счастливы. Жить никогда не поздно.
Просто молчать было удовольствием, словно погружаешься в какой-то счастливый сон, где вокруг одни лишь цветочные поля, а ты лежишь на мягкой траве и смотришь на проплывающие мимо облака.
Хочется плакать от того, что все это я потерял... Начинаешь ценить лишь после того, как потеряешь. Это все знают, но все натыкаются на эти грабли. Все-таки ошибки лучше делать свои, а не смотреть на чужие, иначе не проникнешься по-настоящему сложностями жизни.
Совсем я замечтался. Дорога длинная, поэтому ладно. Тем более последние деньки дописываю, может, кому интересно будет меня послушать. Дневники пишут ведь для того, чтобы было не одиноко? Или для того, чтобы не забыть? Или чтобы кто-то нашел его, и ты навсегда разделил с кем-то свой маленький мирок мыслей, которые пишешь только тут? У кого я спрашиваю, я ведь явно первый случай, но сейчас мне это уже не так необходимо.
Вчера мы очень шустро оббежали наши дома и приехали по разным кебам в домик. О нем мы никому не говорили: ни до, ни после свадьбы. Ох, уверен, это стоит внимания. Мы ведь с ней женаты, до сих пор. Она так и не сняла кольцо, как и я. Серебряное кольцо, или белое золото...не помню, не любил никогда золотой цвет и вычурных драгоценных кристаллов, поэтому взял обычный белый кружочек. На наших пальцах они были практически незаметны, растворяясь в белизне нашей кожи. Будто мы хранили эту тайну. Нет, не будто. Снаружи мы были обычной парой, как и все, но внутри мы постоянно горели желанием сорвать эту тайну и показать насколько мы сумасшедшие. Любовь, которую желает каждый, но не способен ничего отдавать взамен. Громкие слова, но я оставлю их здесь. Ирин была в белоснежном платье, поэтому она хотела, чтобы я надел черный костюм, как обычный жених, чтобы не сливаться вместе с ней. Но я надел белый. Не только потому что хотел ее разозлить, ну это тоже, а еще потому что белый цвет очень нежный и яркий, он как жизнь, о которой я всегда мечтал: имеет все оттенки и может превратиться во что угодно.
Мы венчались в церкви, не потому что были так набожны, а потому что других мест не было. Никого из друзей или родственников. За нами наблюдали лишь дети из детского приюта, которые проводили молитвы каждую субботу. Их компания ничуть не отвлекала, они мило улыбались и шептались, девочки видно хотели тоже однажды выйти за какого-нибудь доброго принца, но, к сожалению, один уже точно занят. Потом мы просто убежали. Она порвала низ своего платья и сняла неудобные каблуки, мы поехали куда-то, не спали две ночи подряд, наслаждаясь дикой жизнью, эмоции захлестывали, ну а ночью было совсем не до сна... И это еще не я такой, она была куда хуже... Пожалуй, мы жили той жизнью, о которой оба всегда мечтали. И снова ей заживем, обещаю.
Опять удлиняю то, что хочу сказать.
Обживаться нам не пришлось: все осталось на прежних местах. Еда, правда, была уже несъедобна... но мука, сахар и прочее для выпечки было вполне сносным. Решили готовить наш фирменный пирог, она, как раз, взяла яблок с дома.
Вышло явно лучше, чем в прошлый раз, так как пирог вылез коричневый, а не черный. А на вкус просто божественно, чай со вкусом ванили, что я взял, идеально дополнял этот пирог.
Наш ужин нам понравился, правда ужинать после полуночи не лучший выбор, но кто нам что скажет! Ах, потом лежали, соприкоснувшись макушками голов и раскинув руки, чтобы лучше переваривалось. Болтали о чем-то, даже не вспомню, ну оно и к лучшему.
В другой раз я бы ни за что не описывал бы все это, но пока я все помню, хочу запечатлеть это где-нибудь, где это останется навсегда.
Потом мы повернулись друг на друга, взялись за руки, лежа на животе. Наши головы были отвернуты, я чувствовал запах ее волос, такой свежий и легкий, ее рука была такой нежной... я начал ласкать ее. Она поднялась, вся в румянце, трогая свою руку, которую я гладил. Я также поднялся на колени перед ней, и мы просто смотрели друг на друга, смущаясь, как подростки. Ирин отвернулась в сторону окна, а я медленно подходил к ней, она была не против, не поворачивалась, продолжала смотреть, но знала, что уже через секунду, я поцелую ее в шею. Обхватил ее своими руками, продолжая целовать. Она крепко обняла меня, моментами вжимаясь в мое худощавое тело, прилагая столько усилий, чтобы не издать и звука, который таился внутри нее. Надеюсь, до этого дневника не дойдет ребенок... Я взял ее за руку, а другую положил на спину, медленно опустил на кровать... Мы целовались около часа, просто целовались, а потом... суп с котом, и так понятно. После этого нам пришлось спать днем, до середины дня, но оно того стоило, ведь ночь - время, которое куда приятнее чем день.
Я спал всегда хуже нее, поэтому разбудил ее, намазав ей на лице кремом кое-какой предмет мужской наружности. Не подумайте, я вовсе не такой, просто это забавно. Ей тоже понравилось, ведь не зря она лупила меня несколько минут. Но быть честным, ей очень шло... Если сама Ирин прочтет это, то меня ждет еще одна взбучка, ох, как я люблю это.
Пишу все это, и с лица не сходит улыбка, смеюсь временами, приятно так, но скоро дойдет до момента, о котором я жутко жалею.
После того, как она стерла непотребства, кроме выражения на своем лице, я взял ее в танец, в такой сумасшедший, что ударился головой об столик. Наши животы жутко заурчали, а у меня закружилась голова. Она сказала мне лежать, а сама сбегает за продуктами «тут недалеко, минут 20». Я отпустил ее. Зачем я ее отпустил...
Я прождал больше часа, потом рванул туда. Продавец сказал, что Лорд попросил свою дочку домой и забрал ее прямо у кассы, правда она не сильно то хотела. Продукты, что она купила, я просто выбросил, раздавил их, так как был зол на все вокруг, но виноватым был только я, в этот раз однозначно.
Я постарался догнать, но знал, что один ничего не сделаю.
И вот я здесь, еду в полицию. Уже скоро буду там. Темнеет уже, надеюсь, они отважатся поехать глубокой ночью. Лично я не смогу и глаз сомкнуть. Ладно, стоит задуматься о словах, которые я скажу им, чтобы мне поверили. Буду искренним, да, это у меня получается лучше всего.