Бегство от реальности Саймона Рейли

Январис всегда считал себя самым великим и могущественным из всех Месяцев. Особенно он гордился в себе такими качествами как находчивость и жестокость. Это были те немногие вещи, что составляли прочный фундамент его гордыни. Стены гордыни содержали в себе примесь равнодушия и беспощадности, а шифером крыши служили чрезмерная холодность и презрение ко всем, кроме собственной персоны. Его мерзкое самолюбие никак не желало принимать в свои ряды чувство юмора, безрезультатно бившееся о броню упрямого эгоизма.

Почему-то он еще не захотел ускорить смерть Саймона, ведь он ему теперь, по большому счету бесполезен. Имя Карсилины всё равно не произнесет, пусть хоть Январис треснет!

Когда этот тип в очередной раз зашел в огромный зал с полумесяцем на крыше, Саймон уже почти потерял сознание от холода.

Несколько часов непрерывной борьбы за остатки собственной жизни лишали его последних сил. Он отказывался поддаваться, и даже слабое движение руки вызывало нестерпимую боль. Лёд обжигал, не понимая, почему Саймон еще не умер, лёд отличался упорством и желанием непременно подчинить пленника своей воле, передать старушке смерти, которая встретит с тёплым ковриком и согреет. Очертания размывались перед глазами, словно кто-то провел по едва просохшей акварельной действительности мокрой кистью, Саймон моргал, но это не помогало. Зажатый в тисках мороза, как в орехоколке, он мучился от непрекращающейся боли, разлившейся по всему телу, но не было сил даже поднять руку, не то, что встать на ноги. Слабость шептала тихую и непонятную колыбельную, и если сейчас закрыть глаза, поддавшись ей, то можно не проснуться.... Конечно, сдаться и перестать корчиться на холодном ледяном полу, усыпанном снежинками, звучит соблазнительно. Ведь когда остывшая кровь течет по венам, это не самое приятное ощущение, его можно сравнить лишь с десятками тысяч игл, которые нещадно вонзаются в тело, глубже и глубже, продвигаясь под кожей. От этой боли хотелось либо выть, либо кричать, но Саймон не произнес и звука. Он был упрям, твердо решив, что смерть может постоять на пороге, постучаться, но не входить, ведь Саймону было, ради чего жить... Глупое ощущение, если вспомнить: несколько дней назад он грезил о смерти, а сейчас предпочел бы с ней разминуться. Странная жизнь получается, противоречивая, как речной поток. Когда ему хорошо, то непременно произойдет что-то, что всё это испортит, а насладиться счастливым моментом можно не успеть, тут даже гадалкой быть не надо! А когда Саймону плохо, то время тянется, как прямая на плоскости, пересекающая отрезок, ведущий из одного пункта в другой, и не собирается идти быстрее, чтобы промотать момент, как в видеопленке. Вместо этого приходится переживать все самое скверное без каких-либо поблажек.

Вот и сейчас он уже потерял счет времени, казалось, будто мерз целую вечность, и что этот холод уже никогда не закончится. Будто Саймон всегда лежал на этом треклятом снежном полу и никогда не рождался, и что всё его прошлое – лишь выдумка, невольно проникшая в голову, чтобы хоть как-то согреть. Благо, он еще оставался в ясном уме, чтобы понимать — этот бред лишь дурацкое, глупое, как шутка-односмейка, наваждение.

Январис подошел ближе, его лицо не выражало никаких эмоций, да и Саймон при всем желании не смог бы их разглядеть. Тогда его занимали куда более неприятные проблемы.

— Не хочешь ничего сказать? – он наблюдал, как парень пытался пошевелиться, морщился и еле слышно постанывал. Его кожа была покрыта слоем инея, трескаясь от мороза, и выглядел пленник, словно фигура, наспех сделанная умельцем из снега.

У Саймона не оставалось сил даже на то, чтобы одарить его презрительным взглядом. Он уже не чувствовал рук, да и пальцев на ногах – тоже.... Пальцы рук, белые, как любимые перчатки мороженщика, отказывались сгибаться.

— Сейчас ко мне в гости кто-то придет. Постарайся вести себя прилично. — Январис помнил, что сегодня тот самый идиотский день календаря, когда его традиционно должна посетить сестра Декабрина.

Странные создания – месяцы. У них есть специальный график, кто и когда посещает своих членов семьи. В остальные дни месяцы не досаждают друг другу вниманием, занимаются прямыми обязанностями, полученными на совете Времен Года, да и просто какими-то незначительными делами.

Саймон лежал и не двигался. Вопреки ожиданиям Январиса, оказавшись в таком бедственном положении, он отказывался умирать, да еще и слезу не пустил, чтобы показать, как мучительно всё это на самом деле терпеть. Январис одарил его взглядом доктора-психиатра, который любуется своим самым безнадежным пациентом, затем развернулся на каблуках и воскликнул:

— А вот и ты, Декабрина! Как всегда, не опаздываешь. Пунктуальность у тебя отменная.

Декабрина снова была в своём излюбленном облике двенадцатилетней бледнолицей девицы. В руках девица держала маленькую беленькую коробочку. У нас в Чалиндоксе в похожей упаковке конфетки продаются в кокосовой обсыпке. Странно, что промёрзший мозг Саймона еще хоть что-то соображал и пытался подметить похожесть одной вещи на другую. Мыслям, наверное, больше задуматься не о чем в столь ужасной ситуации!

— Очередной традиционный подарок, сестрица? – без особого энтузиазма спросил Январис.

Девочка кивнула и передала ему коробочку, как будто сие действо являлось элементом привычного и священного ритуала, приевшегося до боли в животе. Только эти два зимних месяца не особо трепетали перед его святостью. Лица у них были такие, словно эта встреча по графику, простая формальность, соблюдалась через силу, и формальнее этого неизвестного малоинтересного подарка в коробочке нет вещи на свете. Такой подарок, полагаю, открывать не обязательно, что Январис, собственно, и сделал – сунул коробочку в карман, с глаз долой. Карманы его накидки отличались большой вместительностью.

Декабрина не испытывала никакого удовольствия находиться с братом в одном помещении, пускай и слишком просторном. Они друг другу чужие, хоть и связаны родственными узами, весьма своеобразными, надо сказать.

— Думаю, ты можешь идти. – Январис прервал напряженное молчание. – Положенное по расписанию время ты мне, будем считать, уделила.

Декабрина хотела кивнуть и откланяться, мол, тоже так считает, но тут увидела Саймона.

— Как ты тут оказался? – она присела рядом с ним на корточки и дотронулась, скорее из любопытства. Ей, кажется, невдомек, что общение людей с её «очаровательным братиком», мало кого может оставить в живых и в здравом рассудке.

Её прикосновение Саймон не ощутил, но внутри расползалось неприятное чувство, которое умоляло, чтобы Декабрина не показывала Январису, что они знакомы. Если Январис узнает, может быть гораздо хуже. Хотя, что может быть хуже безвыходного положения ледышки, в которую Саймон постепенно превращался?

Январис глядя на то, как она пытается наладить контакт с его пленником, ухмыльнулся, предвкушая нечто злодейское.

— Вы знакомы? – тон его был притворно-миролюбивый.

Декабрина, к глубокому разочарованию Саймона, кивнула.

— Отпусти его, он же может умереть. – Странно, но, похоже, ей не была безразлична его судьба. Наверное, девочке становилось противно от одной мысли о том, что Январис, в какой-то степени родственник, может быть причастен к смерти кого-нибудь из её знакомых.

— Конечно, может. Удивительно, что этот юноша еще дышит. – Январис был в этот момент похож на ученого, который ставит эксперименты на животных, и с довольной миной озвучивает результат очередного живодерства ради великой цели. – Обычно, они сразу умирают. Нужно посмотреть, сколько еще он сможет продержаться...

— Зачем тебе это? – Декабрина действительно не понимала.

— Не знаю. А чем ты еще прикажешь заняться одинокому зимнему месяцу, у которого есть в распоряжении целая вечность на то, чтобы пинать балду и изредка исполнять обязанности, наложенные на него Временами Года? Ему даже поговорить практически не с кем.

— Убийство не может служить развлечением...

— А ты когда-нибудь пробовала охладить до смерти хотя бы лесную зверушку, почувствовать, как из её тела уходит всё тепло, сковать движения этого зверька и заставить мучиться от нестерпимого мороза? — Январис рассуждал как настоящий маньяк, с жадностью преданный своему делу.

— Нельзя так. – Декабрина покачала головой.

— К твоему сведению, обморожение глупых путников тоже входит в мои обязанности, пора бы уже запомнить.

— Только те, кто блуждал длительное время в холоде, многие дни брел и не мог выйти, очень замерз, ослаб, устал, валится с ног, а шанса спастись нет. Тогда этот бедняга воспримет посланную тобой смерть, как избавление. А то, чем ты сейчас занимаешься, это охота! На людей, которые не нуждаются в твоем вмешательстве...

— Не начинай читать мораль, Декабрина, и так знаешь, что я прав, потому что могу делать всё, что заблагорассудится. Советую тебе на досуге, попробовать заморозить до смерти какого-нибудь человечка, поднимает настроение.

— И не подумаю.

— Плохо, Декабрина, очень плохо. У тебя скучное бытие...

— Со своим бытием я как-нибудь сама разберусь! – Декабрина не на шутку рассердилась, но Январиса это только забавляло.

— Как хочешь, я лишь предложил.

— Значит, отпускать его не собираешься, даже если я попрошу? – Уточнила она, понимая, что на положительный ответ можно и не надеяться. Когда это видано, чтобы Январис исполнял её просьбы?

— Почему? Могу обменять его жизнь на чью-нибудь другую... — Как бы невзначай проговорил Январис. – Я не должен остаться в убытке. Но ты же на такое не пойдешь?

— То есть, ты предлагаешь мне поймать и доставить тебе другого человека...

— Позволь, я тебе кое-что объясню, — Он смотрел ей прямо в глаза, Декабрина не моргала, но ей было тяжело не отводить взгляд. – Дело в том, что этот мальчик заключил сделку с моими Снежными Псами, которые, к сожалению, иногда не блещут интеллектом, чтобы понять, что мне на самом деле требуется. Твой друг решил спасти свою подругу-принцессу, которую они могли доставить мне в коллекцию. До сих пор не пойму, что заставило их пойти на эту сделку! Какая может быть польза от его замороженного трупа, если я коллекционирую только девушек, желательно, королевских кровей, но не обязательно.

Саймон понимал, к чему тот пытается клонить, но сопротивляться этому не мог. Если соберется что-то сказать, то против своей воли он назовет имя Карсилины, а это выдаст её с потрохами! Оставалось надеяться, что у Декабрины хватит сообразительности, чтобы...

— Если я доставлю сюда принцессу, ты его отпустишь?

... чтобы не задавать ему таких вопросов!

— Да, но мне нужна конкретная принцесса, та самая, из-за которой произошла та нелепая сделка. – Январис сделал вид, что это его огорчает. Такое недовольство можно сравнить с чувством человека, который пристально вчитывался в интересную книгу, смакуя в голове каждый момент, а когда подошел к концовке — последние страницы оказались безжалостно вырваны.

— То есть...

— Если хочешь помочь своему другу выжить и выбраться отсюда, то приведи мне ту самую принцессу. Когда она будет у меня, я аннулирую условия договора с псами и отпущу его.

Декабрина встряхнула головой, словно пыталась отогнать навязчивые мысли, роившиеся, как мотыльки под ярким светом уличного фонаря:

— Но это значит, что ты убьешь её.

Конечно, сейчас Саймон мог расслабиться и прекратить волноваться, Декабрина этого не допустит, и будет искать другой способ его выручить. Ну, или, поняв, что спасти Саймона не получится, просто забудет о том, что они когда-то перекинулись парочкой фраз и почти подружились. Тем более, таких временных друзей, которым этот зимний месяц по доброте душевной помогла, должно быть много.

— Пойми, это большая честь, стать экземпляром моей коллекции. – Январис был уверен в своей правоте. – Во-первых, она умрет молодой, сохранит свою красоту навечно под слоем льда. Старость пугает молоденьких девушек, чей срок жизни составляет примерно семьдесят, восемьдесят лет, и я уверен, что каждая мечтает умереть юной, без морщин на лице, седых волос, старческих хворей и прочих ужастей, что может дать преклонный возраст. Нам, месяцам, этого не понять, мы живем практически вечно и не старимся. А эти юные особы мне благодарны за то, что я сохраняю их красивыми, на протяжении многих веков.

— Откуда ты знаешь, что они на самом деле чувствовали в момент своей гибели! Я сомневаюсь, что это была благодарность. Лишь страх, беспощадный перед неизбежностью смерти, да сожаления о том, как много они не успели...

— Все эти глупые мирские проблемы меркнут перед красотой. Такой чудесной внешности нельзя портиться, это приравнивается к кощунству. – Парировал Январис, его забавляла точка зрения Декабрины, с которой он категорически не соглашался. – Они бы состарились и сожалели о потерянной молодости, глядя на морщинистые лица, обвисшую грудь, отёкшие ноги.... Да и зеркало не заслуживает того, чтобы там отражался такой кошмар.

— Уверяю, многие из этих несчастных, хотели бы прожить отведенный им срок полностью и состариться счастливыми! И старость может быть прекрасна.

Январис нёс ужасающий бред. С виду серьезный дядька, а верит в такую чепуху! Как же он одержим своей глупой идеей о сохранении молодости! Псих, самый настоящий! Саймон был уверен, что мало таких девушек, которые на самом деле хотят умереть молодыми из-за страха перед старостью. А те, кто хотят, просто пятнадцатилетние желторотые идиотки, которые и толком то ничего не повидали. Когда жизнь удалась, не имеет значения, сколько тебе лет, и сколько у тебя морщин...

— И вообще, наша дискуссия может продолжаться бесконечно. Ты не находишь, что на данный момент есть дела важнее. – Заметил Январис. – Если ты не хочешь спасать своего друга, так уж и быть, придется его убить.

— Я сделаю всё, что от меня зависит. – Твердо сказала Декабрина, развернулась и пошла к выходу по скользкому, заметенному снегом полу. – Не забывай, что обязан исполнить своё обещание. Знаю, как выглядит принцесса, видела её образ в его мыслях. Я даже её имя знаю, но тебе не скажу.

И Декабрина ушла. Состояние Саймона было близко к панике, всё-таки она глупая, хоть и живет, бог знает, сколько лет! Если она найдёт Карсилину, то принцесса Листонская обязательно придет сюда. А это её убьет. Скверно всё складывается, очень скверно. Сейчас, как никогда, ему хотелось выбраться отсюда. Может, если поднапрячься, пересилить себя, эту сонливость от потери температуры, получится встать и уйти.... Но ничего не вышло, Саймон лишь простонал с досады.

— Ты не представляешь, какую пургу мы иногда видим в мыслях людей. – Январис обратился к нему, без тени улыбки. Вся его эмоциональность, которую он явил перед Декабриной, оказалась показушной, как восковое яблоко. С виду настоящее – а на вкус совсем не сладкое.

Саймон догадывался, что Январис знал, как Декабрина на всё это отреагирует. Неужели нельзя ему помешать?

"Нельзя, Саймон, смирись"

"Пусть обломится! Я пока не знаю, что, но придумаю... "

Нужно покончить с этой коллекцией и её безжалостным коллекционером. Ради Карси, остальных принцесс и простых девушек, которые рискуют оказаться замороженным экспонатом.

Ослабленный переживаниями Саймон позволил себе закрыть глаза, у него со смертью договор: «Не в этот раз, ты ведь сама знаешь». Если подумать, то сейчас ему было нужно воспоминание, от которого можно согреться. Пусть Саймон будет спичкой! Искра, нужна только искра, которая даст ему вспыхнуть. Немедленно! Прочь, уродливая морозная апатия!..

Вот Саймон уже в полусне, который обеспечил качественным, но не очень горячим воспоминанием. Вот он – четырехлетний простуженный ребенок, лежит в теплой кроватке, которая тогда казалась огромной, накрытый одеялом с головой, высунув из-под него любопытный нос. Мама сидит на изголовье, улыбается. Пришла пожелать спокойной ночи и ярких снов. Протягивает ему кружку с морсом, Саймон выныривает из своего кокона, кружка обжигает пальцы, но мальчик держит, не выпускает. Это приятное ощущение. Тогда он еще верил в сказки, где добро обязательно побеждало зло, и все были счастливы. Мама любила рассказывать ему их перед сном, некоторые даже выдумывала.

— А я стану рыцарем! – на полном серьезе заявлял Саймон, отпивая горячую, вкусную ягодную жидкость, которая наполняла тело теплом. Сначала жидкость обжигала, как и чашка, но он не прекращал делать глотки.

— Лучше ты будешь юристом. – Отвечала мама, улыбаясь.

— А почему юристом? Он тоже храбрый, как рыцарь, или еще смелее? – не понимал Саймон. Морс согревал его, и это было славно.

— Это очень ответственный человек...

— А я хочу быть рыцарем.... А еще лучше, принцем!

Теплая жидкость заканчивалась, надо было растянуть удовольствие.

— Чтобы стать принцем, — Серьезно замечала мама, — нужно жениться на принцессе. А в нашей стране их нет.

— Когда вырасту, вступлю в рыцарский орден, потом спасу принцессу от дракона и женюсь на ней.

— Принцессы любят богатых.

— Разбогатею! Рыцарям много платят за подвиги и спасение мира! – Саймон представлял себя прославленным героем, спасшим не одну дюжину жизней.

— Конечно, как же иначе. – Она взяла у сына пустую кружку и погладила по голове.

Затем стала рассказывать очередную сказку, которая повествовала о злом колдуне, обладающим бессмертием. Колдун занимался тем, что пленил людей и отбирал их сердца, добавляя еще больше лет к своей и без того бесконечной жизни. Чтобы победить колдуна, герою сказки пришлось потрудиться и найти стеклянную палочку, которая содержала погибель злодея. Палочка эта лежала в золотом сундуке, золотой – в серебряном, серебряный – в бронзовом, а бронзовый – в железном. И всё это безобразие было зарыто в земле под раскидистым дубом на большом острове посреди океана...

Саймон чувствовал, что воспоминание согрело его сердце, и то забилось чаще, нагревая остывшую кровь.

Может, у Январиса тоже есть такая смерть, как в сказке? Он же персонаж вполне мистический, почему бы и нет? Только, где этот месяц хранит свою смерть, и как она выглядит? А может, есть другой способ от него избавиться?

***

Завтрак в «таверне» оказался вчерашним ужином, друзьям было подано то, что осталось с вечера. Та же картошка, только холодная. Но никто не стал возмущаться. Карси торопилась поскорее покинуть Тарну, чтобы провести эксперимент с вызовом Январиса подальше от жилых построек. Тюбенций просто молчал, боясь догадываться, чем могут обернуться такие эксперименты. Даже на какой-то вопрос хозяйки таверны, с видом заботливой бабушки, наблюдающей за гостями из-за барной стойки, не стал отвечать, делая вид, что не расслышал. Сулитерия же не была в восторге от ситуации, она не одобряла то, что Карси хотела связаться с Январисом напрямую, но других вариантов всё равно не было. Так что, за завтраком никто из них не проронил ни слова, предоставив сомнениям (а понравилось ли гостям пребывание здесь?) возможность заполонить голову хозяйки.

Наконец, с завтраком было покончено (а Сулитерия просто отодвинула тарелку, не желая доедать), и компания, пожелав женщине всего хорошего, отправилась в путь.

Пройдя мимо большой ели, и выйдя на дорогу, Карси обернулась, чтобы кинуть прощальный взгляд в сторону Тарны. Поселенцы, проснувшиеся очень рано, уже во всю вкалывали на своих грядках, и это их, конечно, совсем не волновало.

— Вот оно, самое искреннее трудолюбие! – похвалила принцесса. – Даже Серебринке до такого далеко.

И впервые за это время, присутствие Карси смогло заставить Сулитерию улыбнуться:

— Хотела бы я посмотреть на главу Отдела Безопасности, в образе этих бедняг, трясущихся над своими огородиками с утра до ночи.

— Ну, ты такое вряд ли увидишь.... Хотя, «ДС» для Сильв — всё равно, что любимая клумба.

И девушки, не сговариваясь, прыснули, заставив Тюбенция в замешательстве порозоветь, парень подумал, что они обсуждают его походку.

— Что-то не так? – он даже пожалел, что ушел чуть вперед и не слышал их разговор.

— Да нет, всё так. – Заверила его Сулитерия, но смеяться прекратила.

Когда они отошли на достаточно большое расстояние от деревеньки, Карси решила, что настал именно тот момент, когда стоит позвать Январиса. По дороге почти никто не ездит, так что, бояться за незадачливых путников (кроме этих троих), не стоит.

— Почему именно сейчас? – Тюбенций не был готов, да и не будет. Разве можно морально настроиться на то, что сейчас появится невиданная пугающая сила и заморозит тебя, и при этом не паниковать, бегая кругами и крича, что все умрут? Юноша не сомневался, что Январис, появившись не пощадит никого, но противиться не мог. Думал, что Карсилина лучше знает, что делает, хоть она и новичок в этом мире (Знал бы он, насколько ошибается в рассудительности листонской принцессы).

— Нет смысла откладывать, иначе потом уже не решимся. Нужно проверить! От этого зависит жизнь Саймона. – Серьезно ответила Карси, нервно поправив браслет на руке.

— А ты знаешь, что делать, когда он явится? – Спросила Сулитерия, не надеясь на положительный ответ.

— Нет, но это и неважно.

— Хорошо, Фротгерт, но, если мы по твоей милости окоченеем, я знаю, кого в этом винить! – Хмыкнула Трегторф, раздражаясь с того, что ничем не может возразить. Потому что тот план, который у них был, оставался единственным, а новых зацепок так и не прибавилось. – Наши жизни будут на твоей совести...

— Не драматизируй! – отмахнулась Карсилина.

Затем, девушка встала посреди пыльной дороги, откашлялась, чтобы голос звучал громче, и крикнула:

— Январис! Зимний месяц Январь! Мы здесь, и хотим поговорить!

Все затихли, напряженно ожидая, что за этим последует. Но ничего – даже слабого ветерка. Тюбенций, выпрямился и неуверенно посмотрел на Карси? Неужели он зря съежился от страха?

— Я не знаю, может, нужно еще попытаться? – Но запал принцессы таял на глазах.

— Попытайся. – Кивнула Сулитерия.

— Январис! Явись к нам!

Но и эти слова не принесли успеха. Лишь солнце стало припекать еще сильнее, и на лбу Тюбенция выступили капельки пота.

— Не понимаю, что я делаю не так? – растерялась Карси.

— Январис глухой, вот в чём причина, – язвительным тоном отозвалась Сулитерия. – Или это просто дурацкая байка для глупых приключенцев!

— А, может, кто-то не хотел, чтобы он явился? – Карси бурила её подозрительным взглядом. — Ведь люди, которые его звали, хотели искренне...

— Быть замороженными, да? – колдунью это раздражало. – Ну, я постаралась подумать о том, что хочу видеть его перед собой, хоть и не представляю, что это за существо. А толку то? Если это не сработало!

— Карси, это я не хотел, чтобы он пришел. Как подумал, что тогда тебя чуть не заморозили, что мы можем стать ледяными статуями, не по себе стало. – Признался Тюбенций, не желая снова видеть их препирания. – Я не хочу умирать.

Такой сердитой Карси еще никогда не была, она стиснула зубы, и с большим трудом сохраняла спокойствие, чтобы на него не наорать, больно ткнув парня указательным пальцем правой руки куда-то в область груди:

— Трус! – причем, голос её выражал такое презрение, словно Тюбенций её предал, выдал принцу Пятимару с потрохами, или того хуже. Хотя, что может быть хуже предательства? — Я сама его позову, одна!

Она развернулась на каблуках, подняв облако пыли, и быстро пошла вперед, не желая больше видеть свою компанию. Тюбенций остался стоять на месте, чувствуя, как сильно подвел её, ну а Сулитерия не выдержала, и, добежав до Карсилины, схватила ту за предплечье и резко развернула, оставив на руке синяк:

— Нам лучше держаться вместе! – шикнула Трегторф.

— Для чего, если вы мне мешаете! – возразила принцесса.

Сулитерия снова её одернула:

— Мы из одного мира, нам нельзя теряться! Кроме того, мне тоже не безразлично, что будет с Саймоном!

Карси грубо одернула её руку:

— Такими темпами мы не успеем!

Затем, на удивлении Сулитерии, девушка, схватившись за голову, присела на корточки, тихо шепча, как заклинание: «Спокойно, спокойно, спокойно...». И её не заботило то, что подол платья коснулся земли.

— Карси? Ты чего? – Сулитерия никогда её такой раньше не видела. Куда подевалась уверенная в своей правоте и всегда настроенная на победу принцесса Карсилина Фротгерт?

— Ему очень холодно. – Бормотала девушка, потирая свои виски.

— Ну-ну, мы вызволим Саймона оттуда. – Сулитерия расчувствовалась, ей хотелось взять и прижать к себе Карсилину, погладить по голове и сказать, что всё будет хорошо. Трегторф была готова расплакаться, но не позволяла себе этого.

— Январис его мучает.

Сулитерия опустилась рядом с ней и обняла подругу, впервые за это время она чувствовала к принцессе что-то, кроме ненависти.

— Саймон сильный, он справится. – С теплом в голосе произнесла Трегторф. – Ему достаточно знать, что ты жива, тогда он многое преодолеет. – Сулитерия не верила, что когда-нибудь скажет это. Она действительно так считала, и именно по этой причине недолюбливала Карси.

— Значит, он верит, что я приду и вызволю его оттуда. – В голосе Карсилины слышалась растерянность, она не представляла, что делать дальше.

— Мы, придем, вместе. Неужели ты думаешь, что я брошу тебя совершать глупости в одиночку? Особенно, если эти глупости должны спасти жизнь человеку! – К Сулитерии вернулся тон, с каким она обращалась к Карси, когда они дружили, и Карсилина тогда, единственная из всех, верила в то, что юная колдунья не состоит в сговоре со своей тетушкой.

Тюбенций осторожно подошел ближе и стоял позади, не решаясь напомнить о своём существовании. В общем, Карси, насчет него права, этот юноша действительно труслив, а пугливым людям показушная храбрость не идет, она смотрится нелепо. Хотя, вы сейчас скажете, может, таким образом, отправившись в путешествие, покинув родную деревню, высвободившись из-под маминого крылышка, парень борется со своими фобиями?

Карси и Сулитерия поднялись, принцесса казалась намного спокойнее, и даже без злости взглянула в сторону Тюбенция.

— Мы успеем, не знаю, как, но давайте верить в это. – Улыбнулась Карсилина.

— В следующем населенном пункте снова будем слушать легенды про Январиса? – решил-таки сказать Тюбенций.

— Нет, мы попросим помощи у Декабрины. Её-то мы можем позвать?

— Не знаю...

И тут раздался тоненький детский голосок:

— Конечно, вы можете рассчитывать на мою помощь, Сулитерия. – И перед ними появилась двенадцатилетняя девочка с белоснежными волосами, некоторые люди приняли бы её за Снегурочку.

Яркое солнце не доставляло этой бледнокожей малютке никаких неудобств. Хотя, в таком наряде, будь она нормальным человеком, ей должно быть жарко.

Карси смотрела на девочку удивленным взглядом, наверное, она зимний месяц представляла немного по-другому. Более взрослой, что ли, а то и совсем старухой.

— Значит, ты и есть Декабрина? – не поверила она.

— Да, это я. – Кивнула девочка, и улыбнулась. – А ты Карсилина Фротгерт?

— Откуда ты знаешь моё имя? – Карси даже не поверила, с интересом разглядывая новую спутницу, что та не назвала её Мирелью, невестой принца Пятимара.

— Ваш друг Саймон кое-что рассказывал, а еще я умею читать мысли, так что догадаться, кто именно передо мной стоит, не составляет особого труда...

— Отлично! – Перебила принцесса, не давая той высказаться, воодушевляясь таким удачным стечением обстоятельств. – Значит, ты поможешь нам его найти!

Затем, она дружески хлопнула Декабрину по плечу, обморозив об неё свою ладонь. Девочка, впрочем, не обиделась.

— Помогу, тем более, я знаю, как добраться до убежища моего брата Январиса. – Кивнула Декабрина.

— Значит, ты нас туда приведешь? – Уточнила Карсилина, разминая замерзшие пальцы на правой руке.

— Здорово, никогда не думал, что встречу в живую зимний месяц! – Наконец, воскликнул Тюбенций, до этого пребывавший в скромном молчании, теперь же, не скрывал своего восхищения. Он в этот момент больше напоминал фаната, встретившего кумира, чьими постерами завесил всю стену, и готового просить автограф. Хорошо хоть в обморок не падал!

— И как до него добраться?.. – спросила Сулитерия, которая стояла рядом с Карсилиной. Солнце припекало, и хотелось встать в тень, но тогда пришлось бы сойти с дороги.

— Я могу доставить туда только одного из вас. – Заявила Декабрина.

— Почему? – Сулитерия этого не понимала. – Мы не можем сейчас разминуться! Мы с Карси из одного мира, мы же...

— Я прекрасно понимаю твоё возмущение. – Прервала девочка Сулитерию, и повлекла всех за собой по дороге. Неизвестно, куда, неизвестно, зачем. Надо было, чтобы зимний месяц сказала, как добраться до Январиса.

Трегторф была уверена, что она – та самая, которая удостоится чести спасти Саймона Рейли. Она, в отличие от Карсилины, более живучая, с этим не поспоришь. Однако у зимних месяцев на сей счет был другой план. И Декабрина свято верила, что если ему следовать, то Январис отпустит пленника.

— Сулитерия права, мы не можем бродить в одиночестве! – не согласилась Карсилина. – Одному будет сложнее.

— Я помогу. – Декабрину не переубедить. — Просто, вы не понимаете, насколько это опасно.

— Мы понимаем, но отступать не собираемся.

— Никто еще не возвращался из логова моего брата. Вы там сгинете...

— А Саймон как? Он там не сгинет? – вспылила Карсилина, пнув крупный круглый камень, который тут же улетел с дороги.

— Я постараюсь не допустить...

— И поэтому проведешь нас к своему братцу! – задорно перебила Карси, на этот раз она решила не притрагиваться к Декабрине.

— Только одного из вас. Я не могу вести на гибель всех троих! – Зимний месяц, однако, стояла на своём.

— Если что, я могу остаться! – Тут же подал голос Тюбенций, а то вдруг эта девочка в костюме Снегурочки решит, что он – тот самый герой. При этом ему уже было всё равно, кого из девушек Декабрина возьмет с собой. Главное, что свою жизнь он сохранит, это важнее.

Карси и Сулитерия переглянулись, они и не хотели, чтобы выбор пал на юношу. Его откровенная трусость очень раздражала принцессу листонскую. Поверить только, а ведь она с ним целовалась, хоть и не по своему желанию! Об этом вспоминать ей было противно. Карси понимала, что, если бы попала в беду, то Тюбенций вряд ли отправится в опасное странствие, чтобы её вызволить, он не будет совершать геройских поступков. После участия в поединке драконов этот парень решил больше не рисоваться – шкура дороже.

Карсилина наградила Тюбенция взглядом, который ставил его ниже плинтуса, и сказала:

— Тогда, я пойду.

Сулитерия была готова на неё накричать, однако, удержалась от искушения и просто пробурчала:

— Мы договаривались держаться вместе! Значит, вдвоём и отправимся вызволять Саймона...

— Я же сказала, что могу доставить туда только одну из вас. – Напомнила Декабрина. – И это не обсуждается. Вторая может где-нибудь подождать, но я не гарантирую возвращения той, что отправится со мной.

— А Саймон? – тон у Карсилины был настороженный.

— Он выживет. – Пообещала Декабрина. – Я за этим прослежу.

Она почему-то не сообщала девушкам, что выбор давно уже сделан. Может, её это забавляло? Карси даже не усомнилась, почему это вдруг Декабрина гарантирует стопроцентную безопасность пленнику, тут что-то не так! Неужели она не понимает!

— Тебе совсем не обязательно умирать, просто, это не исключается. – Поспешила добавить зимний месяц, она вдруг испугалась, что Карси может отказаться.

— Ты что, уже выбрала?! – возмутилась Сулитерия, ей было ясно, к кому обращалась Декабрина.

— Можно сказать и так...

— Декабрина, не будь дурой! – Сулитерия не сдержалась и выругалась. — Такая большая вероятность погибнуть, и ты берешь с собой её!

Колдунья ткнула пальцем в сторону Карсилины, а та поспешила вставить свою реплику:

— Я справлюсь!

Тюбенций шел позади и не встревал.

— Ты просто умрешь по-дурацки! – Сулитерия громко произнесла эти слова, не веря в то, что может закончиться иначе.

— А ты нет? – отозвалась принцесса.

— Как ты не понимаешь, дурья голова! – Сулитерия поняла кое-что важное. Она хотела быть полезной, пригодиться хоть так, спасая жизнь человеку, которого безответно любит. Она чувствовала себя лишней, и единственным выходом оставалось пойти на риск, и погибнуть, но вызволить Саймона изо льда! Тогда, как она решила, он с Карсилиной, будет вместе, а Сулитерия просто умрет, как одинокий лебедь, не переживая всё это, не испытывая той боли, от которой она мучается вот уже который год, так и не добившись расположения Саймона. Сулитерии хотелось героически погибнуть, пусть он запомнит её такой: отважной, гордой, уверенной в том, что делает, готовой отдать за него свой последний вздох. Пусть он поймет, что значил для неё. Все равно её гибель не будет таким сильным ударом. Своим поступком она заслужит прощение. Сулитерия не сомневалась, что умрет, если отправится за ним, а на другой вариант она не рассчитывала.

— Я буду осторожна. – Заверила Карси.

— Ты глупая! – Сулитерия даже покраснела от напряжения, крепко сжимая кулаки. – Ты там умрешь, а Саймон не переживет твоей смерти второй раз!

Карси вдруг рассмеялась, прикрыв рот ладонью.

— По-твоему это смешно?! – кипятилась колдунья. – Ты его вообще любишь или нет?!

— Сулитерия, — улыбаясь, обратилась к ней принцесса, — скажи мне, а почему ты думаешь, что всё должно закончиться именно так?

— Ты...

Но Карси не дала ей выдать тираду и спросила:

— Почему ты настраиваешься на то, что кто-то должен умереть? Почему бы тебе не подумать, что мы можем вернуться живыми и здоровыми?

— Такой вариант событий тоже рассматривается. – Заметила Декабрина. – Просто, твоя подруга Сулитерия, очень пессимистичная личность. Она же сама думала, что если пойдет со мной, то не выживет.

— Глупость. – Карси стоило больших трудов сдержать смешок.

— Еще какая. – Ответила Декабрина.

Сулитерия словно дар речи потеряла, неужели им не страшно? Она перевела на Тюбенция вопросительный взгляд, но тот пожал плечами.

— Смотрите, что это там? – он увидел в небе три больших черных точки, и они увеличивались.

— Ого, какие громадины! – воскликнула Карси.

Это были гигантские, но уродливые птицы, с заостренными клювами. На спинах у них сидели какие-то существа с кожей болотного цвета.

— Это плохо! Бежим! – крикнула Декабрина.

И ребята бросились прочь с дороги, пытаясь укрыться среди деревьев. Птиц наши путники явно заинтересовали. И они спикировали вниз. Тюбенций не успел спрятаться, одна из птиц схватила его своими кожистыми лапами, странно, что когти у этого существа оказались короткими, что-то противно и хрипло крикнула, и взмыла с добычей в небо. Тюбенций, напуганный таким поворотом событий, истошно вопил. Остальные две птицы стали выглядывать девушек.

— Слушай, — шепнула Карсилина Сулитерии, прячась в кустах, — мы не можем просто сидеть и смотреть, как они его уносят!

— Тоже хочешь отправиться к ним на ужин? – колдунья была уверена, что раз этот Тюбенций местный, то пусть его съедят, никакой катастрофы в её личном мирке привязанностей не произойдет.

Карси ей ничего не ответила, выпрыгнула из укрытия, встала посреди дороги и швырнула в одну из птиц магическим лучом, подпалив той перья на хвосте. Птица, вместе с наездником, перекувырнулась в воздухе и кинулась на обидчицу, Карси мигом отскочила, но, с другой стороны, приближалась еще одна. Принцесса подняла руки вверх, заставляя образоваться небольшой пыльный вихрь, который должен был сбить кого-то из этих монстров.

— Что ты творишь?! – Сулитерия не могла спокойно отсиживаться, и тоже вышла на дорогу.

Девушки встали спиной к спине и, пригибаясь от когтистых лап пернатых чудовищ, посылали в них заклинания. Одна из тварей летела прямо на Сулитерию, и колдунья, поздно увернувшись, получила царапину. Птица чуть не схватила её, но Карси оборонительным заклинанием попала чудищу в лапу, та вскрикнула, дернулась и чуть не сбросила своего массивного наездника.

Наездник зарычал, прицеливаясь в девушку чем-то, напоминающим рогатку. Вторая птица тем временем сбила Карси с ног, девушка поцарапала ладони о камни, обзавелась еще одной дыркой на подоле когда-то красивого платья, но, не обращая на это внимание, поспешила подняться и нанести ответный удар.

— Такое ощущение, что магия их совсем не берет! – пожаловалась Сулитерия, перебегая с места, чтобы не получить острым клювом по затылку и прикрываясь руками, порезы на которых кровоточили.

— Сейчас возьмет! – Заверила Карси, грациозно повернувшись вокруг собственной оси, и взмыла в воздух. Волшебники умеют летать, не пользуясь специальными заклинаниями, правда, не долго, и, желательно, не высоко.

Птицы, обрадовавшись, собрались уже растащить её на кусочки, но Карси выпрямила спину, расправила руки, создавая вокруг себя поток заряженного воздуха, который тут же оттолкнул от неё чудищ, свалив их вниз. Те шлепнулись, кувыркаясь, одна из этих огромных тварей упала в кусты, а другая сломала себе крыло и заверещала, противнее, чем дверной звонок. Наездники оказались на земле.

Были они огромного роста, метра три каждый. Кожа болотного цвета, вся в наростах, похожих на уродливые бородавки. Волос на головах, больше похожих на куриное яйцо, практически не было, а на лысинах виднелись темные пятна. Сквозь искаженные от злобы рты проглядывали по два клыка, причем, один клык больше другого. Крошечные точки-глазки пылали гневом, а носы походили на сморщенные баклажаны, которые поразила какая-то растительная проказа.

Одно из этих существ прицелилось из рогатки, и попало Карсилине камнем в спину, та вскрикнула, не ожидая такого напора. Второе пошло в наступление на Сулитерию, та приняла угрожающую позу, словно боксер на ринге и зарядила ему заклинанием, разбив нос. Наверное, у них низкий болевой порог — эта тварь даже не поморщилась, заставляя Сулитерию попятиться. Одна из птиц вереща от боли в сломанном крыле, метнулась в лес, и, ломая деревья, издавая жуткие вопли, поспешила углубиться в чащу.

— Декабрина, ты где! – Сулитерия была явно напугана, существо приближалось, держа в руке дубину с острыми шипами на конце.

Эти зеленокожие существа носили что-то наподобие брони, из кусков прочной кожи какого-то животного, наспех сшитых друг с другом тугими нитками.

Карси уже спустилась на землю, и метнула своему обидчику пыль в глаза. Тот зажмурился и взвыл, размахивая кулаками, и едва не заехал девушке по голове. Рогатка выпала из его кривых пальцев, прямо под ноги. Карси наступила на неё, и та хрустнула, разломившись надвое. Девушке оставалось только запустить оглушающим заклинанием, что она, собственно, и сделала. Огромная туша пошатнулась и упала поверженная, но праздновать победу было еще рано. Сулитерия чуть не получила удар дубиной по голове, но пригнулась. Страх парализовал колдунью, и она не могла сосредоточиться, чтобы воспользоваться заклинанием.

Карси, запустив магическим лучом ему в спину, оставив на его кожаной броне царапину, отвлекла внимание на себя. Существо отвернулось от Сулитерии и бросилось атаковать волшебницу, яростно размахивая дубиной, и ничего не видя перед собой. Карси еле успевала увернуться, двигалось чудище, объятое яростью, очень быстро, и она не могла отдалиться от него так, чтобы продолжать атаковать на расстоянии. В этот момент оставалось только пожалеть, что Карсилина еще не успела изучить приемы ближнего магического боя, которые студенты Физ-Мага начинали проходить на втором курсе. Ничего лучше, чем носиться от разозленного существа, не нашлось. У Карси не было подобающей брони, чтобы выдерживать такие удары.

— Сулитерия!.. – Крикнула она, выдыхаясь, и чуть не попав под раздачу дубинки. – Убей его! Ширмаколтни! Чего ты стоишь?!..

Раньше Сулитерия никогда не пользовалась этим убийственным заклинанием колдуна, и не знала, получится сейчас или нет. Но времени на размышления не оставалось.

Карси, понимая, что помощи вряд ли дождется, стремительно обернулась, рискуя быть пришибленной, выставила руки вперед, оттолкнув чудище от себя магическим зарядом. Оно пролетело три метра, и, собрав горстку пыли, распласталось на дороге.

Поняв, что поединок закончился, Карси вздохнула, переводя дух.

— Почему ты мне не помогла? – обратилась она к Сулитерии, та всё еще дрожала.

— Они... такие жуткие. – Единственное, что смогла выдать колдунья. Она и сама не ожидала, что эти существа вызовут в ней приступ панического страха.

— А кто-то хотел к Январису отправиться! – Карси неодобрительно покачала головой.

Сулитерия понуро опустила голову, чувствуя, как подвела её своей трусостью. Раньше она могла сдерживать свой страх, не давая ему мешать действовать. Почему сейчас все произошло иначе — она мучилась в догадках.

Тут же появилась Декабрина, которая наблюдала бой из укрытия.

— Хорошо, что вы справились, а то я уже хотела вмешаться. – Похвалила она.

— А ты, по какой причине отсиживалась? – Карси этого не понимала, у неё складывалось ощущение, что в этой битве участвовала только она одна, а эти две – всего лишь зрители.

— Мои способности не предназначены для того, чтобы вмешиваться в подобные вещи. – Ответила Декабрина, не пытаясь оправдываться. – Я не могу вызволять людей из тех неприятностей, в которые они попадают. Наш кодекс запрещает это делать. Если, конечно, кто-то из моей семьи не пытается убить человека, только в этом случае я могу вступиться. А с местным населением вы должны сами разбираться. Мы не можем отдавать предпочтение кому-то из видов.

— Ничего себе, местное население! – воскликнула Сулитерия.

— Значит, Тюбенция ты нам тоже вызволить не поможешь? – уточнила Карси.

— Помогу, только не буду пользоваться своими способностями. – Улыбнулась Декабрина.

— Кстати, а что это за существа? – поинтересовалась принцесса.

— Тролли. – Ответила Декабрина. – Народ примитивный, но очень гордый.

Чтобы добраться до поселения троллей, куда унесли Тюбенция, девушки решили воспользоваться уцелевшей птицей, ведь она знала, куда лететь. Птица, очнувшись, не хотела подпускать их к себе и щелкала мощным клювом в ответ на попытки наладить контакт.

— Тише, тише... — Шепнула ей Карси, в очередной раз, протягивая чудовищу ладонь. – Мы не сделаем тебе больно.

— Цапнет! – не одобрила Сулитерия.

Чудище так и поступило: настороженно глядя на Карси большими красными глазищами, птица зашипела и попыталась оттяпать принцессе руку. Карсилина еле успела её убрать.

Декабрина решила вмешаться: она, не боясь, подошла к этой твари и спокойно коснулась ладонью бежевого клюва гигантской птицы. Та распушилась, успокаиваясь, и закрыла глаза. Декабрина бормотала какие-то слова, а клюв животного покрывался морозными узорами.

— Эта птица больше нам не опасна. – Изрекла Декабрина, убрав ладонь с клюва. – Я контролирую её сознание.

— Ну, хоть какая-то от тебя польза! – фыркнула Сулитерия.

Девушки разместились на птице верхом: Карси спереди, взяв кожаные поводья, а Сулитерия позади. Перья птицы были жесткие и скользкие, и, возможно, если бы на ней не имелось седла, то усидеть на спине хищника было просто невозможно. Декабрина, однако, не спешила присоединяться к подругам.

— Вы же знаете, к чему приводит прикосновение ко мне. – Сказала она.

— Садись, этот холод я готова и потерпеть! – Карси поманила её к себе, желая, чтобы Декабрина разместилась спереди и координировала путь.

— Тогда ты прикасалась ко мне всего на мгновение. – Не согласилась Декабрина. – Долгий контакт может тебя заморозить. Но у меня есть идея, если превращусь в маленькую зверушку...

— Давай быстрее! – поторопила Карсилина.

Дважды повторять не пришлось. Вот уже двенадцатилетняя девочка исчезла, даже без всяких подобающих спецэффектов, а на её месте в траве сидела белоснежная белка с глазами, как льдинки. Эта белка юркнула к птице, и в один прыжок оказалась на плече Сулитерии, девушка поежилась, ощущая её ледяное касание.

Птица открыла глаза, спокойно прошла до дороги, взмахнула своими огромными крыльями, Сулитерии при этом пришлось крепко вцепиться в Карсилину и зажмуриться, и взлетела, оказываясь все выше и выше над лесом. Маленькая белоснежная белка вцепилась ледяными коготками в плечо Сулитерии, чтоб не упасть.

— Как ей управлять? – спросила Карси, повернув к ним голову.

— Ничего делать не надо. Я уже мысленно попросила птицу доставить нас к ней домой. – Пропищала белка противоестественно-мультяшным голоском.

Сулитерия всё еще морщилась, даже не от того, что боялась навернуться с птицы, а от того, какие неудобства причиняла ей сидящая на плече Декабрина. Колдунья чувствовала себя так, словно к ней прикрепили небольшой кусок льда. Хлопковая ткань футболки не спасала от этого ощущения.

Птица летела очень быстро, закладывало уши, а ветер свистел, развивая волосы.

— Как здорово!.. – воскликнула Карсилина, смотря перед собой и наглотавшись воздуха, широко открыв рот.

Они пролетали над небольшим озером, в воде которого плясали солнечные блики. Озеро это впадало в петляющую змейкой через лес реку, а дальше начиналась долина, усеянная пёстрым цветочным ковром, прямо как пейзаж из сказки.

— Смотри, только, не свались, – буркнула Сулитер, стиснув зубы и боясь отпускать её талию. Растрепавшиеся на ветру волосы Карсилины щекотали ей шею.

Птица резко сбавила высоту, уходя в пике, и сердце Сулитерии упало в пятки, заставляя её вскрикнуть и крепче обхватить принцессу. Существо несло их над цветочным лугом, расправив крылья, и плавно паря, позволяя девушкам насладиться пейзажем. Правда, Сулитер не спешила испытывать эстетическое удовольствие от местных пейзажей, боясь, что может упасть. А цветы были яркие, разных окрасок, тут вам и полевые лютики, и гордые ромашки, важные яркие маки и озорные тюльпаны. Оказавшись в этом месте, хочется остаться тут надолго, расстелить на траве узорчатый коврик, лечь на него, уткнувшись в интересную книгу, и совершенно позабыть о времени, заставляя его замедлить свой ход и растягивая безмятежность.

Но вот, луг уже закончился, и они подлетали к горному хребту, возвышавшемуся над зелеными холмами, а между маленькими холмиками раскинулось поселение троллей, прикрытое большими, раскидистыми дубами. Домики троллей с такой высоты казались похожими на черепашьи панцири, перевязанные веревками. Возле каждого из домиков было воткнуло несколько пик, на конце которых красовались обглоданные черепа людей и животных. А под ними валялись кости.

— Милое местечко. – Хмыкнула Карси. – Надеюсь, они еще не съели Тюбенция.

— Даже если и сожрали, что с того? Я бы вообще за ним не моталась. – Пробурчала Сулитерия, считая, что из-за этого они теряют время.

— Но он наш друг...

— Не обобщай!

— Хорошо, — обиделась Карсилина, — он оказался здесь по моей вине, и я не могу допустить, чтобы он кончил свою жизнь вот так!

— А почему нет, его косточки украсят шею какой-нибудь тролльчихи...

Они пролетали над большим костром, вероятно, это был центр поселения троллей. Похоже, собирались что-то готовить. Возле костра столпилось много троллей, и они сверху были похожи на серые валуны непонятной формы.

— Это останется на моей совести, поэтому не могу проигнорировать... — Начала было Карсилина.

— Твоя совесть только проблемы нам создает! Лучше бы о Саймоне подумала, любая заминка может стоить ему жизни...

Они залетели за холм, чтобы приземлиться незамеченными местными обитателями. Карси молчала: то, что говорила Сулитерия, её расстроило, но она старалась этого не показывать. Когда птица тяжело опустилась между деревьями с широкими кронами, коснувшись лапами сырой земли, принцесса сказала:

— Мы с тобой не вправе решать, кому жить, а кому умереть.

— Поэтому можно оставить Тюбенция троллям, он же сам попал в такое...

— Нет! Он попал к ним из-за меня, а значит, мы должны выручить этого парня! – Спрыгнув со спины гигантской птицы, Карсилина повысила тон, — А, если мы сейчас уйдем и оставим его погибать, это очень низко и трусливо выйдет!

— И что? – Следом за ней спустилась Сулитерия, на плече которой всё еще сидела Декабрина в облике белки, но не вмешивалась в разговор.

— А то, что никогда в жизни я так не поступлю, ибо это мерзко!

— Пойми, что на честь всем давно уже плевать! Какая разница, если это естественный отбор! В дикой природе слабый всегда гибнет.

— Знаешь, что отличает людей от примитивных животных? – Карси резко повернулась к ней, вид у девушки был сердитый. – У них есть право выбора: заботиться о слабом или же бросить его. И только порядочность определяет, каков будет этот выбор.

— Ты думаешь, всё определяется этой самой порядочностью?..

— Я, конечно, понимаю, что сейчас самое время выяснять отношения. – Напомнила о себе Декабрина, которая уже спустилась с плеча Сулитерии и бегала, не спеша менять образ белки, у них под ногами.

Карси с Сулитерией переглянулись и затихли. На вершину холма они поднимались в молчании, каждая осталась при своем мнении, и не собиралась принимать точку зрения другой. Белый пушистый хвост белки Декабрины то и дело мелькал в высокой траве.

Наконец, достигнув верха, они остановились, переводя дыхание. Внизу раскинулось поселение троллей, огражденное деревьями.

— Будем маскироваться? – предложила Сулитерия, глядя на крыши их домиков, похожих на черепашьи панцири.

— И что им скажем, что мы тролли-карлики? – фыркнула Карси, отметая эту идею. – А их язык ты знаешь? Может, они разговаривают на языке звуков, как первобытные люди?

Затем, она, не дождавшись ответа, устремилась вниз с холма, чуть ли не переходя на бег, перескакивая через небольшие валуны, поросшие мхом. И как ногу сломать не опасалась?

— Эй, а если нас заметят? – Сулитерия припустила за ней.

— Мы не будем поднимать лишний шум. – Пообещала Карсилина.

Чем ближе они подходили, тем сильнее становилась какофония неприятных запахов, витающих вокруг поселения. Запах тухлого мяса, пота, сырости и экскрементов смешивался с ароматом чего-то жареного. В поселении троллей царила антисанитария, мухи роились возле кольев с насаженными на них черепами, а сами тролли, наверное, никогда не догадывались хоть раз за свою жизнь сходить и помыться. Так что, грязь на своё тело они собирали годами.

Девушки зажали нос, этот скверный запах пробивал на слезу даже лучше, чем чистка и нарезка лука.

— Меня сейчас стошнит! – прокомментировала ситуацию колдунья, прячась вместе с Карси за раскидистым дубом, который находился позади одного из троллиных домиков грязно-серого цвета.

Домики эти, при ближайшем рассмотрении, оказались сделаны из кожи, по технологии сборки очень напоминали палатку, только кривую и огромную, как шатер. Вход в такой домик напоминал пещеру, и внутри него было достаточно темно. Тролли хорошо видели в темноте, и им не нужен был свет в помещении. Да и единственным источником света у них всегда оставался костёр.

— Декабрина, ты маленькая и незаметная, может, пойдешь, разведаешь обстановку? — предложила Карси, ненадолго убрав руку от носа, затем снова зажав его, не выдержав зловония.

Белка согласилась, и мигом юркнула в лагерь противника.

— Теперь остается только ждать. – Заметила принцесса.

— Если у нас носы не атрофируются. – Добавила Сулитерия, прислонившись спиной к стволу дерева и закрывая слезящиеся глаза. – Как эти тролли могут жить в таком свинарнике!

Карси не ответила. Так они и молчали пять минут, дожидаясь, пока вернется Декабрина, стоя вплотную друг к другу, пытаясь не привлекать к себе внимание тролля-дозорного, который косолапо вышагивал недалеко от них, положив на плечо дубинку. Карси просто не хотела разговаривать с ней, дуясь на то, что Сулитерия предлагала оставить Тюбенция на растерзание этим тварям. А Трегторф погрузилась в свои противоречивые мысли, не понимая, что чувствует к Карсилине больше: раздражение, дружескую симпатию, либо зависть.

Когда пошла шестая минута ожидания, Сулитерия не выдержала, зависть объединилась раздражением, и они перевесили симпатию:

— Тебя совсем не интересует, как Саймон жил без тебя всё это время?

— Почему ты так решила? – не поняла Карси, вообще-то, кое-что Саймон ей уже рассказал. И вообще, чего эта тема так волнует колдунью?

— Потому, что тебе плевать на него, ведь так? – Сулитерия не могла ничего поделать со своей ревностью, на которую она не имела права.

— Нет...

— Тогда, какого черта мы возимся с этим Тюбенцием? – она старалась не повышать голоса, ибо тролль хоть и тупой, но слышит хорошо.

— Я уже объясняла, и второй раз, специально для таких недалёких, повторять не буду. – Отрезала Карси, желая покончить с темой «кого спасать, а кого помиловать» навсегда. Принцессу и саму очень не радовало, что приходится терять время на попавшего в передрягу спутника.

— Глупая ты, Карсилина. – Выдохнула Сулитерия, покачав головой. – Даже не представляешь, как трудно мне было добиваться расположения Саймона, когда он находился в депрессии из-за твоей смерти!

— И у тебя, конечно...

— Нет, Фротгерт, потому что он всё время думал о тебе, а на меня внимание вообще не обращал! А ведь мог попытаться, чтобы понять, что жизнь не заканчивается. – Сулитерия чувствовала себя обиженной. – Я пыталась, делала всё возможное, даже приворожить его хотела...

— Зачем ты это рассказываешь? – Карси поскребла ногтем по коре дерева, стараясь не смотреть на Сулитерию.

— Оказывается, приворот не на всех действует. – Сулитерия пропустила вопрос мимо ушей. – На того, кто очень сильно любит, не распространяется. А таких людей единицы!

— Я всегда знала, что Саймон особенный, – и принцесса улыбнулась.

— Ты не заслуживаешь такого отношения. – Проворчала Трегторф, смотря под ноги, чувствуя, что сейчас вскипит. – Глупая эгоистка!

— Я не...

— Сейчас попытаешься возразить, — Сплюнув, пробормотала колдунья, — однако, ты тогда отдала свою жизнь моей тетке, хоть и могла обойтись без самопожертвования.

— А это тут причем?

— Твою кончину весь Листон переживал! Разве ты могла отказать себе в такой красивой смерти, да еще, и не достигнув двадцати? Саймон тогда чуть от горя не умер, по твоей милости! Ты представляешь, смерть близкого очень сильно может подломить здоровье. Наверное, для тебя чуждо, что так может быть!

— Я хотела, как лучше. – Уязвлено ответила Карсилина, не понимая, зачем Сулитерия, уже бывшая подруга, так старается втоптать её в грязь. – Спасла его!

— Проигнорировав при этом, что думают по поводу твоей жертвы остальные. Тебя никто не научил советоваться в таких делах?

— Я не могла позволить ему погибнуть.

Карсилине было обидно всё это выслушивать, наверное, она меньше переживала бы, если бы Саймон начал высказывать ей подобные претензии, нежели Трегторф.

Наконец прибежала Декабрина, разведывательная миссия которой оказалась весьма успешной.

— Я знаю, где Тюбенций! – бодро сообщила она, не заметив, что у обеих девушек хмурые лица.