Глава 6. Город со смыслом
Проснулась Карси от того, что кто-то прошептал ей нагло на ухо:
— Подъём.
А потом еще и встряхнул.
— Ты чего, а? – Карси рассердилась, думая о том, что Тюбенций нарывается. Он вёл себя слишком несдержанно.
Какие странные у него способы будить людей. Стоп! Почему он здесь?
— Ты что, не помнишь, что мы договаривались! – Сказал тот, ни капли не порозовев.
— О чём? — к ней в голову закрадывались смутные подозрения. Может, ей чего подмешали в морс, и она ничего не помнила о том, чем занималась с ним ночью? От этих мыслей по спине прошелся холодок.
— Семь часов утра уже. Мы должны в дорогу отправляться. Иначе, можем на поединок драконов опоздать! Скорей, пока мама не проснулась.
Тюбенций встал возле тумбочки и стал что-то искать в верхнем ящичке. Искал он свой ножичек перочинный, который хотел с собой взять.
Карси смотрела на него настороженно. Они ведь не могли ей воспользоваться?
— О чём мы там с тобой договаривались? – Пунцовея, она не спешила вылезать из-под одеяла.
— О том, что утром тебя разбужу. – Ответил тот, копаясь в ящичке. – Забыла?
Карси с облегчением выдохнула:
— Да, припоминаю, — как она вообще могла подумать о том, что с ней могли поступить так неприлично?
— О, нашёл! – воскликнул парень, доставая черненький перочинный ножичек, и убрал его в карман. Он даже не догадывался о том, что его чуть не причислили к ряду не очень хороших людей.
Карси терпеливо ждала, пока Тюбенций удалится, но тот, похоже, не спешил покидать комнату. Он стал искать взглядом, где бы теперь что-нибудь найти.
— Слушай, сделай одолжение! – попросила Карси. – Выйди!
— Я могу отвернуться. – Бодро заверил тот, открывая второй ящичек и шаря там рукой. Видимо, раньше его не просили о таком.
Этот парень вообще знаком с нормами приличия?
— Уверен? Может, тебе наскучит стоять лицом к стене целый час, я долго одеваюсь, — Карси действительно не понимала, почему он не мог знать того, что люди переодеваются без посторонних.
— Правда? А моя мама...
— Ну, я ведь не твоя мама! – Карсилина не дала ему договорить.
— Ладно, извини. – Смутился Тюбенций, отходя от тумбочки, и, чересчур медленными шагами, дошел до двери.
Там он дёргал деревянную потёртую ручку, делая вид, что дверь не открывается. Затем, махнув рукой, вышел.
— Хорошо хоть не додумался мне завтрак в постель принести! – фыркнула Карсилина. – Странный какой-то.
Девушка встала с кровати, хлопнула в ладоши, кровать заправилась. А Карси, вместо пижамы, была уже одета в зелёную кофту с длинными рукавами и джинсовые брюки болотного цвета. На ногах были серые сапоги со шнурками.
— Вообще-то, я немного не так хотела, — пробормотала Карсилина, разглядывая себя в большом старом зеркале, одиноко висевшем возле окна. Этот вид магии получался у нее всегда как-то косо. – Хотя.... Для похода сгодится!
Карси засунула руку в большой карман кофты — мешочек с записками был с ней. Хоть и не болтался теперь на шее.
Тюбенций ожидал, сидя на скрипучем табурете, в прихожей, которая, по совместительству, была еще кухней и гостиной. В руках юноша держал длинную и толстую палку, к ней был привязан пузатый тряпичный узелок. Ткань была белая в красный горошек, и с жирными пятнами. От скатерти он её, что ли не стиранной отрезал?
— Это что? – спросила Карси, понимая, что лучше ответ не слышать.
— Провизия. Как раз хватит до Смысловца. – Спокойно ответил Тюбенций. – Бутерброды с курятиной.
— Но ткань тонкая! – поразилась девушка, найдя в этом узелке маленькую дырочку, грозившую стать большой, оттуда даже уголок хлебного ломтика выглядывал, привет передавал. – Еда выпадет...
— Не знаю, — Тюбенций так не считал, затем встал и перебросил палку через плечо, узелок ударился о дверь. – И не такое с голодухи съешь.
— Вот сам и ешь. – Карси представила, в каком виде будут все эти бутерброды, если, конечно, дотянут до момента «подкрепления». – Может, дома их оставишь, не будешь лишнее тащить?
— Лишнее? – Тюбенцию такое заявление насчет бутербродов показалось обидным. – Это самое необходимое! Зачем я так старался, встал в пять утра, готовил их. Возьмём с собой!
— Я и не знала, что у тебя на готовку бутерброда два часа уходит. – Съязвила Карси.
— Возьмём с собой!
— Мама твоя съест и оценит...
— Возьмем! – Тюбенций сейчас напоминал капризного ребёнка, для пущей убедительности ему оставалось лечь и закатить истерику, стуча руками и ногами по полу.
— Хорошо, как хочешь. – Сдалась Карсилина, пообещав себе, что при первой попавшейся возможности избавится от бутербродов. Закинуть бы узелок с провизией повыше на дерево!
— Вот и возьмём.
— А ты маг? – спросила Карси. Любой, уважающий себя волшебник не умрёт с голоду. Он может еды на целый полк наколдовать. Правда, еду могли призывать только волшебники (из случайных мест, где уже была готова еда), чародеев и колдунов такая способность обошла стороной.
Они уже вышли из дома и, стараясь, чтобы их никто не видел, побрели в сторону леса.
— Нет. – Ответил Тюбенций, было непонятно, жалел он об этом или нет. – У нас в деревне только Клыксер колдовать может. И то, старается не прибегать к этому.
— Почему?
— Его пугает магия.
— Странно, маг, который боится магии. Это нелепица какая-то.
— Ты же знаешь, именно магическим способом он таким уродливым стал. Хотел у ведьмы знаний перенять, а вот оно как обернулось...
— Всё равно я не верю, что он не пытался это исправить.
— Эти чары необратимы. Так Клыксер сказал.
Наступила пауза, во время которой перед ними в сторону дырки в изгороди прошла важная белая утка, и выводок пятнистых пугливых утят, покрякивающих на ходу.
— А может, всё-таки, выбросишь бутерброды? – напомнила Карси, провожая их взглядом, в то время как последние три утёнка скрывались за изгородью.
— Нет. – Ответил Тюбенций.
Разговор на этом закончился.
***
Саймон с Сулитерией выбрались из леса на пыльную дорогу, вероятно, соединяющую какой-то город с еще одним каким-то.
Как проснулась, Сулитерия, словно воды в рот набрала, всё еще на него дулась. И лицо у неё всё утро было недовольное, как выжатый лимон.
Это Саймон должен был на неё обижаться, за ту вчерашнюю выходку. Он не понимал. Что она вообще хотела этим добиться? Еще и куксилась, как будто это он виноват в том, что она предстала в таком неловком свете.
Встав посреди дороги, Саймон, сделав «козырек» из ладони, вглядываясь вдаль сказал:
— Ну что, куда пойдём, туда или туда? Назад по ней или вперед?
Выход был только один – куда-нибудь.
Если честно, он не знал, в какую сторону. Карты местности у них не было, да и куда тот клыкастый тип утащил Карсилину, тоже непонятно. Они могли быть в городе, в какой-нибудь деревне, в пещере, просто в лесу – где угодно. Это всё равно, что искать соломинку в стоге сена.
Сулитерия картинно молчала, ожидая, что Саймон перед ней извинится.
Доверившись своей интуиции, Саймон дернул девушку за рукав, чтобы не была такой сонной, и решил:
— Идём сюда!
Сулитерия фыркнула. Когда она молчала, так даже лучше.
Сзади послышался стук копыт, ребята обернулись, по дорожке катилась повозка, в ней ковыляла хилая гнедая лошадёнка. Повозка везла всякие корзинки. Мужчина, держащий поводья, был с бородой, почти лысый и в кафтане, расшитом красными нитками. Местный купец, наверное. А под глазом у него ярко выделялся синяк. Может, это последствия алкогольных встреч?
Мужчина остановил перед ними лошадь и спросил радушным голосом:
— Что это вы посреди дороги ходите? Не боитесь попасть под быструю карету?
— Мы карет уже час как не встречали, сударь. – Ответил Саймон вежливо. – А что там за город, куда вы направляетесь?
— Смысловец. торговать туда еду. Жена отличные корзины плетет, хотите взглянуть?
Это он ненавязчиво предложил товар?
— Я смотрю, нам по пути! – безобидно улыбнулся Саймон. – Мы могли бы составить вам компанию, например, развлечь приятной беседой.
Купец смотрел на них, что-то соображая.
— А еще, вы сможете проявить своё добродушие к заблудившимся путникам, доброе дело сделаете, — Саймон не менял тактики.
Он давно не вел себя настолько расчетливо.
Сулитерия хотела шикнуть Саймону на ухо, что могли подождать экипаж и лучше, но вспомнила, что обиделась и снова фыркнула, показывая недовольство.
Не обращая на её кривлянья внимания, Саймон продолжал уговаривать купца их подбросить, дошел даже до того, что сказал, если он их возьмёт с собой, его душа попадёт в рай.
Хотя на самом деле – рай – понятие иллюзорное, и вообще произошло из какой-то религии с Земли, про которую им рассказывали на лекции. Это слово принесли в Листон те, кто занимался межмировыми коммуникациями и торговлей.
— Смешные вы. – Улыбался мужчина, вдохновенная речь Рейли о том, что надо помогать беспомощным путникам, его веселила.
— Хватит распыляться, – Сулитерии надоело молчать и слушать, как Саймон строит из себя хитрого лиса.
— Полезайте в повозку. Только, корзины, осторожно, не сломайте. – Согласился купец. – А веселой компании в пути мне и правда, не хватает.
Саймон забрался в повозку. Сулитерия ожидала, что хотя бы руку ей подаст, но ошиблась, и пришлось ей лезть туда самостоятельно. Пыхтя и отдуваясь, она уселась на корзину и бросила в сторону Саймона уничижительный взгляд.
***
Карси и Тюбенций шли по лесу. Всё глубже и глубже. Тюбенций, перешагивая через поваленное сухое дерево, чуть не заехал Карсилине по носу узелком с бутербродами. Так они шли очень долго, пробираясь через густые дебри. Благо, комаров почти не было.
Тюбенций, думавший только о подвигах, то и дело спотыкался о коряги.
Вскоре, показался просвет, и высокая отвесная скала впереди. А в скале была небольшая пещера.
— Может, привал сделаем? – предложил Тюбенций, бросив палку с провизией, чтобы размять пальцы.
Узелок упал в лужу и бутерброды окончательно и бесповоротно размокли.
— Ладно, давай сделаем. – Ответила Карсилина, наблюдая, как он их поднимает.
Они подошли ближе к скале, но тут раздался жуткий протяжный вой. Над лесом поднималась снежная пелена, метель, которая стремительно приближалась.
— Быстрее, в пещеру! – приказал Тюбенций, схватив Карси за локоть и потянув за собой.
— В чём дело? – не понимала она, чего это парень, интересно, так испугался?
— Снежные псы Январиса! – крикнул он, затаскивая Карсилину в пещеру.
И как раз вовремя! Снаружи поднялся сильный ветер, а солнце скрылось за тучей, начался буран. А по поляне носились с воем шальные снежные вихри. Холод дотягивался даже до ребят. Тюбенций казался очень напуганным.
— У вас погода такая странная, – буркнула Карси, потирая ушибленный бок. – Сначала лето было, а теперь в зиму перетекло!
— Конечно, это же неопределенное время года, – Тюбенций говорил таким тоном, словно это должен знать с пелёнок каждый ребенок.
— У вас и такое бывает?
Но парень резко сменил тему.
— Я есть хочу, будешь?
Он принялся разворачивать узелок с провизией, а, развернув, увидел вместо бутербродов грязное месиво. Тюбенций даже поморщился от отвращения, выковыривая оттуда кусочки курицы.
— Я, пожалуй, воздержусь. – Фыркнула Карси. – Каша быстрого приготовления «Походная Гадость»! Ты бы мог в Леймакаре на этом деньги зарабатывать, они на рынке и не такое продают.
— У меня аппетит пропал.
Неужели он тоже побывал на той площади?
Тюбенций отбросил узелок подальше, и старался больше на него не смотреть.
Завывание ветра снаружи становилось всё громче и тоскливее. Тюденций стоял у самого дальнего свода пещеры, не решаясь встать даже на шаг ближе.
Карси пошарила в своём кармане, пузырьки с жидкостью — есть, но мешочка с записками там не было. Неужели он выпал!
— Эй, ты куда! Зачем! – крикнул Тюбенций, когда Карси, без предупреждения, выбежала из пещеры.
Холод снаружи обжигал щёки и руки, Карси чувствовала себя так, словно оказалась прямиком во льду. Снежные вихри тут же скрыли вход в пещеру, как будто изображали автоматическую дверь супермаркета. Видимость была практически нулевая. Но девушка должна была найти свою вещь. Ведь там доказательство того, что она существует, что не Мирель, не бредит, и ее ждут.
Заметив свой кожаный мешочек под ногами, девушка быстро сунула его в карман. Холод сковывал движения, старался пробраться к самому сердцу, воткнуть в него осколок льда.
Карси посмотрела на пальцы рук, она едва могла ими шевелить. Пальцы покрылись инеем. Замерзая, обхватив себя, Карсилина двинулась в обратную сторону, еле переставляя ноги, которые словно оцепенели.
Девушка сумела пройти только пару шагов: на пути возникло три исполинских белоснежных пса, похожие на волков. Они не собирались нападать, просто сидели и наблюдали за ней, не сводя с Карсилины серых светящихся глаз. Их взгляд пронизывал насквозь.
— Нет, не надо! – простонала Карси, поняв, что весь холод пришел вместе с ними, и что она сейчас, возможно, может умереть. По собственной глупости.
И тут три пса дружно завыли, оглушая. Карси больше не смогла удерживаться на ногах, упав на спину, прямо в снег, девушка уставилась в небо остекленевшими глазами. Псы, однако, не уходили, они глядели на нее с ожиданием.
Тюбенций тем временем переборол себя, попытался выйти из пещеры. Но успеха не возымел.
Когда он высунул правую руку, то почувствовал обжигающую ледяную боль, и отпрянул внутрь. Вся кисть была покрыта льдом, Тюбенций стиснул зубы от боли.
Стараясь не стонать, он прижал руку к груди и отошел вглубь пещеры, прислонившись к стене. О том, чтобы покинуть это место сейчас, не могло быть и речи. Придётся ждать, пока буря утихнет. Страшно подумать, но что стало с Карсилиной? Неужели она превратилась в ледышку! Тогда, бедняге уже ничем не помочь.
Тюбенций разозлился на самого себя! Какой же он дурак, зачем вообще согласился участвовать в поединке драконов, пытаясь ее впечатлить!
— Карсилина! – крикнул Тюбенций. Буран не отозвался...
***
— Откуда будете? – поинтересовался купец, подгоняя лошадёнку, но та и не собиралась ускоряться.
— Мы из Листона... – Честно ответила Сулитерия.
— Это — большое королевство, находящееся за тридевять земель отсюда! – поспешил перебить Саймон, в то время как кучер озадаченно поднял бровь.
— Интересно, — тот почесал бороду. – Что же заставило покинуть родные края?
Корзина, на которой сидела Сулитерия, издала жалобный треск, но их спутник этого не заметил, крепко держа поводья.
— Мы ищем... — Начала Сулитерия, бегая глазами по пейзажу, пытаясь зацепить мысль.
— ...озеро вечной жизни! – соврал Саймон, толкнув ее в плечо, чтобы не подавала повода мужичку для сомнений.
Ни к чему корзинному купцу знать все подробности, да и в принципе – правду.
— А, вежливей нельзя? – возмутилась Сулитерия, она только начала оттаивать после ночной неловкой истории.
— Это не грубость, — искренне не понял Саймон.
— Зачем тогда толкаться, обидно же. – Она готова была снова надуться, как индюшка, и промолчать еще полдня.
— У меня и в мыслях не было, – Саймон растерялся от такой реакции, желая отвернуться. Люди такие сложные!
Что Сулитерия вообще ждала от него? Откуда этот угрюмый вид? Что он опять не так сказал или сделал? Какое право Трегторф имела его в чем-то упрекать? И тот поступок на привале...
Саймон поморщился, хотелось залезть в душ и смыть воспоминания о произошедшем. Но здесь, в Шелмексе, он даже не знал о том, как здесь принимают ванну местные.
Кучер молчал, смотря на круп своей лошаденки.
— Твои мысли никогда не заняты мной, – обиженно проговорила девушка.
Её умозаключение было настолько неожиданным, что Саймон не смог промолчать:
— А они разве должны? На свете так много вещей, которыми можно забить свою голову...
— Например, Карси Фротгерт, — ядовито скривилась Сулитерия.
Парень одарил ее взглядом, который мог прожечь насквозь. Затем презрительно оскалился:
— Например, некоторые не понимают значения слова «Нет».
Сулитерии давно надо было понять, что не интересна ему в романтическом плане. А то, как открыто она пыталась навязываться, (после того, как с Карси случилась беда), будто они уже лет десять женаты, очень выматывало. Конечно, Трегторф наивно полагала, что в будущем всё изменится, но Саймон знал точно, что этого не произойдет, ведь его сердце и душа навеки привязаны к другой. Да, у Сулитерии есть свой шарм, и некрасивой она не была. Эстетически приятное лицо, голос – низкий баритон, глаза цвета грозовой тучи.... Даже можно пару раз нарисовать, если попросит. У нее могло бы быть множество поклонников, но почему-то колдунья взяла и зациклилась на Саймоне. А он чувствовал из-за этого только неудобство. И хотелось быть как можно дальше от Сулитерии и не испытывать такой брезгливой неловкости, но обстоятельства почему-то заставляли их сталкиваться, падать в одну лодку. Вот даже сейчас.
Наступила напряженная пауза, и кучер вежливо поинтересовался:
— Почему вы решили искать озеро вечной жизни? Еще никому не удавалось добраться до него и вернуться.
— Оно существует? – Сулитерия на короткое мгновение забыла о своей обиде.
— Легенды гласят, что оно доступно лишь тем, кто сердцем храбр, чьи помыслы чисты. Вот у вас, юноша, какие помыслы? – спросил кучер, на миг повернувшись к ним и показав на Саймона указательным пальцем правой руки, где отсутствовал ноготь.
Саймон не ожидал, что придется оправдываться, почему они искали какой-то не существующий водоём из местных легенд. Тем более, они не собирались. Но все-таки сказал:
— Сестра её подхватила болезнь и умирает. Только вода из озера поможет девочке.
Сулитерия фыркнула, не испытывая желания подыгрывать. Впрочем, надо отдать ей должное, молчала.
Саймон не успел ничего ответить, он вдруг почувствовал дикий озноб.
— Ты чего? – Сулитерия заметила мгновенную перемену.
— Н... не знаю. – Выговорил он, стуча зубами и пытаясь согреться. Но становилось только холоднее.
— Выглядишь неважно, — Трегторф убрала с лица свою обиду, оставляя место лишь заботе.
Но Саймон закрыл глаза, рухнув и теряя сознание, Сулитерия еле успела схватить его, чтобы не выпал из повозки.
Мужчина остановил лошадь и обернулся. Сулитерия уложила парня головой себе на колени, поверх нескольких корзин.
— Саймон! – в панике вскрикнула Трегторф, наблюдая, как у него синеют губы.
Но, парень не слышал, сознание переместилось в другое место...
***
Вокруг бушевала вьюга, а Саймон все никак не мог согреться. Он не видел ничего, дальше собственного носа, снег слепил глаза, царапал щёки.
Присмотревшись, Саймон заметил трех здоровенных белоснежных волков. Или псов? Они спокойно посмотрели на него, без всякой агрессии.
Но всё-таки, осторожность не помешает.
— Спокойно, спокойно. Уже ухожу. – Саймон медленно попятился назад, жестом показывая им, что не собирается подходить ближе.
Они не сводили с него глаз, похожих на кусочки льда. Настолько безжизненного выражения, парень еще ни у кого не наблюдал.
Тут он заметил, что возле лап самого крупного из них, кто-то лежит, припорошенный снегом. Он почувствовал, что дрожит.
Осев на колени, он старался не думать о худшем. Вспомнив слова Декабрины, он тут же принялся раскапывать человека.
Карси! Не может быть! Это неправда!
Он вытащил ее из снежной колыбели, прижав к себе.
Псы что-то напевали, но слов разобрать он не мог.
Кожа девушки была почти белая, щёки покрылись инеем, а сама Карсилина едва дышала. Сердце Саймона пропустило удар. Он не позволит этим волкам забрать её!
Псы не вмешивались, продолжая жуткую заунывную песню, которая усиливала вьюгу.
— Ну же! Ну же... – Саймон пытался что-то придумать, смахивая со лба Карсилины снежинки.
Её амулет нацепить ей на шею нельзя, он остался в повозке, вместе с его телом.
Но, если сознание сюда переместилось, значит, был шанс спасти девушку! Он ведь может касаться ее, да и эти псы его почему-то видели.
— Пожалуйста, Карси, открой глаза, борись, – Умолял Саймон, пытаясь привести ее в чувства. – Тебе нельзя сдаваться! Пожалуйста. Живи! Ну же!
Псы равнодушно наблюдали за его попытками. У Саймона в горле стоял комок.
Петь они перестали, а один из этой стаи, сказал:
— Скоро она перестанет дышать, а сердце заледенеет...
— Окоченеет. – Спокойно добавил другой.
— Нет же, – Саймона трясло. Он даже не удивился, что эти существа умели говорить.
Ну, почему нельзя переноситься полностью, а не только сознанием? Какая польза от такого положения, он все равно, что призрак, даже согреть Карси не мог.
А что, если эти псы вытягивают жизнь!
Он ощутил внутри себя бурю.
— Убирайтесь! – рыкнул Саймон, не отпуская Карсилину, и закашлялся, вдохнув большую порцию холодного воздуха, даже странно, с учетом того, что здесь находилось лишь сознание. – Пошли вон
— Мы выполняем свою работу. – Сообщил третий пёс. – Наша обязанность забрать жизнь и доставить тело Господину Январису.
— Зачем?
— Для коллекции замороженных людей, — последовал жестокий ответ.
— Возьмите меня вместо неё! – предложил Саймон, разгорячившись. Он был готов на это.
— Без тела забрать тебя не сможем.
— Ну не умею еще целиком перемещаться!
— Девушка уже почти наша. – Главный пёс был удовлетворен.
Все трое завыли. Вой был тоскливый, пробирающий холодом до костей. Саймон поёжился. Он чувствовал нарастающую панику.
Не может всё так закончиться!
После всего, что произошло...
— Пожалуйста, уйдите! – прикрикнул на них Саймон, самообладание пыталось покинуть его.
— Зачем? Тут достаточно холодно. – Отозвались псы.
— Она умирает! Из-за вас! Оставьте ее, слышите! – он попытался подняться, перед этим, бережно опустив Карси в снег, и ударить одного из псов, но тот открыл пасть и дунул сильным потоком воздуха, опрокинувшим парня в снег.
— Не мешайся.
— Давайте договоримся, – Саймон не желал сдаваться.
— Никаких сделок. – Отрезал вожак стаи, он был самым пушистым из трех.
«Она не умрет. Не умрет. Не умрет!»
— Неужели вы никогда не любили! – и почему Саймон решил, что поможет? С каких пор эта фраза казалась сейчас неким спасательным кругом?
Два пса покачали головами.
А третий, самый главный, казалось, что-то почувствовал, но сам испугался этого. Его душа оттаяла на короткий миг:
— Когда-то давным-давно я был человеком. – Дальше последовало признание, вызванное ноткой воспоминания. – У меня была семья: жена и два сына.
Он сделал паузу, казалось, не хотел говорить, что случилось потом, но раз уж начал, то придется мысль закончить.
— И что дальше? – Саймон и сам не верил, что его фраза могла что-то пробудить в звере.
— Январис их всех убил. — Ответил тот, ненавидя этот вопрос, — Заморозил! Когда я вернулся домой, после дня на руднике, то застал лишь их заледенелые тела. Жена, покрывшаяся толстым слоем льда, сидела на кресле, а обледенелые фигурки детей – возле погасшей печи. Они не поняли ничего. Не успели сообразить. Всё произошло так быстро.... Я хотел отомстить Январису, хоть и предупреждали меня, что его лучше не искать, иначе, можно сильно пожалеть. Но я был зол, и мне нечего было терять. К сожалению, я потерпел поражение. Январис поработил меня, обратил в пса, несущего холод и вьюгу, лишил всяческих эмоций....
— Вы не пытались бороться?
— Мне нельзя, я и так почти мёртв, а бессмертие пса – это наказание за непокорность судьбе, которую преподнес в дар Январис. Я сею только смерть, стал таким же, как и он. Он заморозил мои чувства! А, ты. На короткий миг я что-то почувствовал давно забытое.
Пёс был выбит из колеи неожиданным воспоминанием.
— Пожалуйста, не убивайте Карси, я что угодно сделаю! – просил Саймон, не спеша подниматься с колен. – Вы же понимаете, что, если перестанете убивать, холод из вашей души сойдет, вы вырветесь из подчинения Январиса и спокойно сможете умереть. Вы ведь хотели этого, да?
— Да... – Вожак стаи сожалел, что заговорил об этом. Ведь, выходит, что мальчишка пробудил то, что, казалось, убил Январис. Пёс не мог больше нести смерть и боль, после того, что ощутил сейчас. Прикончить девушку, казалось теперь слишком сложным.
В душе у пса происходила борьба. С одной стороны требовалось хладнокровно исполнить приказ, но с другой – чувства, слабые нотки которых проснулись, не могли позволить ему это сделать.
— Я не буду ее убивать. – Наконец, решил главарь стаи. – Мы заберем вместо девушки тебя. Когда найдем, конечно же. Скажи, как тебя звать. Этого достаточно, чтобы выследить...
Парень принимал условия сделки, не колеблясь.
— Саймон Рейли, — представился он.
Ему не было страшно. Пусть только попробуют заморозить. К тому времени, он уже будет в своем мире.
— Человек, чьё имя известно повелителю, будет обнаружен нами везде, где бы ни находился.
— Буду ждать.
Затем, три пса подпрыгнули, унося за собой вьюгу, холод и снег. В следующий миг небо прояснилось, зазеленела трава, и запели птицы. И не скажешь, что миг назад здесь все было покрыто белым.
Карси Фротгерт пришла в себя, глубоко вздохнув. Она с удивлением озиралась вокруг. Странно все это, принцесса Листона и подумать не могла, что сможет выжить.
Саймон, поднявшись, смотрел на неё и не мог нарадоваться. Такая красивая, живая. Хотелось обнять ее покрепче, но он был не в состоянии этого сделать. Жаль, конечно, что принцесса его совсем не видела.
Интересно, а как бы Карси отреагировала, если бы заметила?
— Весело. – Вздохнула Карсилина, она не знала, как объяснить то, что случилось.
— Карсилина! – Тюбенций, вышел из пещеры, и теперь, бежал прямиком к девушке, радостный видеть ее живой.
— Не кричи так, всех птиц распугаешь. – Улыбнулась та.
— С тобой всё хорошо? – обеспокоено спросил Тюбенций, пытаясь помочь ей подняться.
— Как видишь! – И Карси поднялась сама, заметив, что с ним что-то не так.
Вторая рука у Тюбенция оставалась куском льда. Парень не мог ей шевелить, и Карси предложила помощь. Тюбенций кивнул, зажмурился и вытянул перед ней заледенелую кисть.
— Из пещеры выйти пытался. – Пояснил он, не открывая глаз.
Карси что-то прошептала, руку охватило фиолетовое свечение, боль проходила, лёд таял. Тюбенций посмотрел на свою совершенно здоровую ладонь, не сдержался и крепко обнял волшебницу, воскликнув:
— Как это чудесно! Мы оба живы и здоровы!
Смотря ей прямо в глаза, он понял, что не может себя сдерживать, и внезапно поцеловал девушку, прямо в губы.
Саймон застыл на месте, мучаясь противоречивыми мыслями и догадками. Лицезреть их поцелуй было очень неприятно и обидно. Ревность точила его червём изнутри.
Неужели, Карси Фротгерт его забыла? Похоже, это так.
Саймон глубоко выдохнул. Картинка померкла.
Он пришел в себя, оказавшись снова в повозке, в компании навязчивой Сулитерии и купца с синяком под глазом.
***
— Ну, наконец-то! – воскликнула Сулитерия.
Саймон осознал, что лежал на корзинах, сложив голову ей на колени, а колдунья бережно гладила его рукой по щеке. От корзин, кстати, пахло мятой.
— Что за... — Саймон попытался подняться, оттолкнув ее руку, но голова закружилась.
— Лежи, лежи. Ты очень слаб. – Ласково прошептала Сулитерия.
Ну вот, кто позволял ей так нагло пользоваться его беспомощностью?
Саймон вспомнил про поцелуй Карси с тем парнем, и что-то болью отозвалось в груди. Хотелось взять, и раскидать все эти корзины!
— Мы скоро приедем в город. – Объявил купец, заставляя лошадёнку ускориться.
— Отлично. – Улыбнулась Сулитерия.
Всё же, Саймон заставил себя не портить корзины, и присел, чувствуя неловкость, из-за того, с какой теплотой смотрела на него приятельница: Сулитерия мало к кому могла похвастаться привязанностью. А тут....
— Кстати, старик нам денег даст. – Шепнула Сулитерия так, чтобы кучер не услышал.
— С какой радости? – не понял Саймон, сказав это весьма громко. Трегторф даже вздрогнула.
— Тихо. – Она приложила палец к губам. – Только не обижайся, хорошо? Я сказала, что ты болен, и на лечение срочно требуются деньги.
— Не думаю, что в мало развитых мирах, таких как этот, существует благотворительность. – Засомневался Саймон.
— Просто, кажись больным, пока мы не приедем. Лежи, у тебя, типа, голова раскалывается и спину ломит.
И Сулитерия повалила его, толкнув, на корзины. Сама она осталась на месте, не пытаясь к нему приставать. Учла свой вчерашний провал, из-за которого всё еще дулась.
— Я и сидя могу ехать. – Упирался Саймон, ручка маленькой плетеной корзинки давила в бок.
— Лежи. Чем болезненней будешь выглядеть.... Нам ведь нужны хоть какие-нибудь деньги?
Сулитерия была права. Воровство – не самый лучший путь к пропитанию. Гораздо спокойней, действовать честно и не вызывать подозрений.
— Ладно. – И парень сдался, оставшись лежать и чувствуя дискомфорт. – Но, это ради того, чтобы с голода не помереть.
Саймон снова подумал о Карси, видимо, эти мысли отобразились на его лице, потому что Сулитерия тут же поспешила сменить тему.
— Почему грустишь? – спросила она, ведь вчера он был гораздо жизнерадостней, а сегодня, после потери сознания, уже — нет. Трегторф чувствовала себя виноватой, думая, что на этот раз сделала не так. Или это из-за ее ночной выходки?
— Не грущу. – Отрезал Саймон, не желая об распространяться.
— Уверен?
Саймон ответил скептическим взглядом. Она к нему в психологи не нанималась.
— Я, пока что, в состоянии разобраться в своих ощущениях. – Холодно ответил он, почему бы не ехать молча?
— А мне кажется, что... — До чего же она настырна.
— Какая разница, ты всё равно заблуждаешься! – огрызнулся парень.
Сулитерия не понимала, что с ним такое, а Саймон попытался молчать и не смотреть на колдунью.
— Хватит обижаться! – возмутилась Сулитерия после парочки минут молчания и отвернулась, вся красная. – Просто, забудь о том, что было ночью, ладно.
— Я и не думал об этом.
— А? – она вопросительно посмотрела на него.
Саймон не ответил. Трегторф делала вид, что интересовалась. Да, какая ей разница, что с ним происходило?
А Сулитерия, тем временем, осознавала, что проигрывает обстоятельствам, что шансов понравиться юному чародею, у девушки не было. Может, стоит быть не такой назойливой? Но почему ей постоянно хотелось с ним говорить, и не важно — о чем, главное, слышать голос в ответ, видеть Саймона, контактировать. А вот ссориться колдунья не желала.
— Саймон, — прошептала она, в надежде, что тот посмотрит на неё. – Почему ты так со мной?
Ей хотелось плакать от обиды, но девушка сдерживалась:
— Вижу, же, что не такой черствый, каким хочешь казаться. Я помню, как ты переживал насчет Карси, ведь, именно из-за того, что с ней случилось, вел себя так холодно, по отношению к другим. Может, если скажешь, что гложет, вдруг легче станет? Ты что-то видел, когда был без сознания?
Саймон молчал. Его мутило. Эта способность перемещать сознание отнимала силы.
— Пожалуйста, — в словах Сулитерии не было грубости.
— Может, только тебе и станет! – сердито отозвался Саймон, он ненавидел, когда пытаются залезть в душу, особенно, без приглашения. — Ждешь, пока обнажусь тебе, как конфета на палочке?
— Не вымещай на мне свою злость. Лучше скажи, что случилось. А я постараюсь помочь. Прошу.
С каких пор она в психологи записалась? Саймон не собирался раскрываться перед ней, словно шкаф, набитый скомканной одеждой.
— Просто, меня это всё раздражает. – Как уклончиво ответил он.
Сулитерия не сводила с него взгляда.
— А зачем позволил идти с собой? Наверное, чтобы ты меня своей безграничной настырностью бесила, для чего же еще!
— Саймон... — Слышать это ей было не очень приятно.
— Отвяжись!
— Пожалуйста, успокойся.
Сулитерия перебралась на другую корзину, чуть ближе, и коснулась ладонью его руки. Саймон дернулся, убирая руку, как от слабого электрического разряда.
— Вздохни три глубоких раза, может, злость пройдет. – Посоветовала девушка, стараясь не акцентировать внимание на том, что ему были неприятны прикосновения.
— Может, и пройдет, но вот любовь останется. – Произнес Саймон, неожиданно для самого себя. Он боялся, что Карси забыла о нём, и что она не помнит своей прежней листонской жизни.
— А причем...
— А притом! Какая от всего этого польза? От того, что ты сидишь сейчас и достаешь меня?
Услышав это, Сулитерия вновь почувствовала себя уязвленной.
— И вообще, я не на допросе, так что, изволь избавить от разговора. – Закончил юный чародей, дав понять, что хочет оставшуюся часть пути провести без болтовни.
***
Карси не ожидала, что Тюбенций её поцелует. Девушка не была к этому готова. Во-первых, знает его не так давно, а во-вторых...
— Прости. Я не могу... — Сказала она, резко прерывая поцелуй.
— Но, почему? – смутился Тюбенций, потупив взор. – Я тебе неприятен?
— Не в тебе дело. – Карси убрала его руку со своей поясницы и отстранилась.
Тюбенций порозовел еще больше, в такие дурацкие ситуации ему раньше не доводилось попадать:
— Тогда...
— Знаешь, я тут подумала, а ведь в другом мире может найтись масса занятий, которыми может увлечь себя нездешняя девушка, и поцелуи с местными парнями в этот список не входят, уж прости. – Разъяснила принцесса, отворачиваясь, и направляясь в лес.
— Неужели, я тебе совсем не нравлюсь? – Тюбенций почесал затылок, хотелось поскорее избавиться от глупого чувства.
— Не будь примитивным мужланом! У меня нет цели, крутить романчики со всеми подряд, как в новелле на телефоне, это в реальной жизни не интересно. Понимаешь? А еще мне надо как-то домой попасть...
— Но...
— Для приятеля, сопровождающего неизвестно куда, ты вполне ничего. – Поспешила добавить Карсилина. – Но, я рассчитываю на чисто дружеские отношения, так что, о поцелуях больше не заикайся.
Тюбенций был огорчен слышать это. В кой-то веки он решил открыть свои чувства девушке, и сразу же потерпел фиаско. Такое не скоро забудешь. А еще это служит причиной появления комплексов. А Тюбенций и так паренёк тихий и нерешительный. По крайней мере, был им когда-то, до того, как Карси очутилась в его деревне.
***
Наконец, вдали показался город Смысловец. Шпили его белокаменных домов возвышались над горизонтом и смотрелись весьма солидно.
Кучер выпрямился и натянул поводья. Лошаденка приближалась к белоснежной и крепкой стене, окружающей город.
— Все, кто проживает в этом городе, всюду ищут смысл. – Сообщил мужчина, на мгновение, отвлекаясь от дороги.
— В чём? – поинтересовалась Сулитерия, позволив Саймону, наконец, присесть.
— Да, во всём подряд! – ответил купец, взмахнув рукой.
Казалось, что хмурые колючие ели, возле ворот, выстроились по стойке «Смирно». Они были идеальной формы, очень ровные, похожие друг на друга, словно вставленные под копирку.
— То есть, люди ищут смысл в том, чтобы его искать? – спросил Саймон, запутавшись. – Смысл в смысле существования смысла?
— Бывает, и не один. Жена родилась в этом городе, и я до сих пор так и не уловил, что у неё там в голове.
— Ну, на сто процентов вы ее никогда не поймете. Это нормально. – Заверил Саймон.
— А еще горожане постоянно пытаются доказать всем, что они — особенные.
— И в чём это проявляется?
— Одежды у них белые, или, каких-нибудь светлых тонов. Атласные, это обязательно. Горожане, таким образом, показывают, что их головы переполнены раздумьями о проблемах насущных. Так что, смысловчанина вы легко можете отличить.
Они поравнялись с железными фигурчатыми воротами, на которых была вьющаяся надпись «Мысль – есть жизнь!». Стражники в белоснежной форме, не атласной, (они всё-таки служат на боевом посту), отворили двери, и повозка смогла попасть внутрь города.
В Смысловце не было деревянных домов, и все постройки стояли в строго определенной последовательности, как будто попал в хорошо структурированную табличку учебника, в которой нет ничего лишнего.
— Для тех, кто здесь первый раз, – поспешил предупредить кучер. – Обстановка сильно давит на разум. Нужно несколько минут, чтобы привыкнуть. Кому-то и получаса мало оказывается.
— Это обязательно? – насторожилась Сулитерия.
— Чтобы легче было, постарайтесь особо не задумываться. Знаю, что будет хотеться. Поток мысли в Смысловце буквально витает в воздухе.
Саймон с Сулитерией непонятливо переглянулись. Что это за субстанция такая – «поток мысли»? И почему она концентрируется в городе.
Когда ворота закрылись, Саймон осознал, что имел в виду торговец корзинами. Все переживания юного чародея разом улетучились, уступая место вакууму, затем, как ручей, в голову стали просачиваться нескончаемые вопросы бытия, над которыми размышляют и трактаты пишут всякие философы.
Казалось, этот город давил своим величием, а ты сам ощущал себя песчинкой. Как будто Смысловец – сосредоточение вселенской мудрости, заражал цепкими раздумьями о Вечном. Даже, на миг, можно забыть о том, зачем вообще сюда направился.
Главное — теперь понять, для чего существуем, в чем смысл, суть нашего бренного? Понимаешь, что, когда от дерева отрывается листок, и падает в лужу, он уже нарушает покой мироздания, абсолютного, как НИЧЕГО. В покое мироздания нет места потерям, распрям, войнам, скандалам и смертям. Да, вообще — нет ни для чего, кроме непрерывного, глубокого, словно бездна, раздумья.
Вот так плутаешь в закоулках собственных дум. Ведь именно среди них, туманных и таких неясных: целей, мотивов, желаний, поступков и воспоминаний, проще всего заблудиться.
Саймону так не хотелось прерывать плавное, тягучее, как карамель и непонятное течение в мозгу, возникшее при въезде в Смысловец.
А потом он начал быстро понимать: поток сознания — он общий, един для всех, чувствовал каждого, но не мог разобрать ничего: мысли людей сплетаются в один большой липкий клубок, их так много, и все пытаются поместиться в голове, утяжеляя её, сдавливая, как жгут, вытягивая всю энергию. Как лимон, Саймон чувствовал себя выжатым, утомленным, словно решил несколько сотен задачек по алгебре за ночь. Усталость вытянула Саймона из городского «потока мыслей», голове стало легче. Он заморгал, потирая переносицу, в голову возвращались все страхи и переживания.
Рейли взглянул на Сулитерию, та держалась за голову, жмурясь, и желая, чтобы поток массового сознания перестал просачиваться в мозг.
Их повозка выехала на перекресток, уставленный лавками со странными, заумными вещами, о предназначении которых приятно было додумываться коренным жителям Смысловца. Вывеска на одном из домов гласила: «Улица потерянной мудрости».
— Вот мы и приехали. – Сообщил кучер, останавливая повозку. – Здесь, думаю, подходящее место для торговли корзинами.
— Наконец-то! – воскликнул Саймон, забыв, что обещал Сулитерии притворяться больным, и резво спрыгнул на брусчатку.
— Спасибо, что подвезли нас. – Поблагодарила Сулитерия, купец кивнул, и сунул ей в ладонь несколько монет, которые колдунья тут же убрала в карман.
— Это я должен благодарить, что компанию мне составили! – и торговец корзинами отправился искать место, где бы разместить свои товары.
А Саймон с Сулитерией стояли посреди перекрестка, сердито глядя друг на друга. Благо, движение в городе было не шибко оживленное.
— Наверное, стоит пойти куда-то туда? – Саймон нарушил напряженное молчание. – Есть целых четыре варианта.
— Моя голова... — Простонала Трегторф. – Мозг сейчас вспухнет! Так много людей, и все они о чем-то думают! Я слышу, чуть ли не каждую их мысль!..
И прижала ладони к вискам. Видимо девушке потребуется больше времени, чем Саймону, чтобы выкинуть «Поток мыслей» из своей черепной коробки.
— Ты и то, о чем я думаю, улавливаешь? – поинтересовался парень, опасаясь, что она могла.
— Нет. Не знаю. Я не могу разобрать ничего! Голова сейчас лопнет!
Это, и, правда, приносило ей неудобство, Сулитерия готова была взвыть.
— В глазах всё расплывается, я не могу понять, где мы находимся. – Жаловалась она, потирая глаза, но, это не помогало.
Чужие мысли давили на неё, мешали видеть, чувствовать, воспринимать. Девушка казалась в таком состоянии младенцем, который, пытаясь встать на ноги, искал опору.
— Успокойся, это скоро пройдет. – Саймон, видя, как она мучается, проникся жалостью и попытался проявить участие. Он не знал, как можно было избавить приятельницу от того, что проникло в голову и не хотело вылезать.
Сулитерия слепо водя руками, пыталась нащупать, за что бы ухватиться, она была в совершенной растерянности. Пальцы дрожали. Кое-как она нашла ладонь Саймона, и в панике вцепилась в неё.
Юный чародей не мог оставить ее одну, посреди незнакомого города. Попросить посидеть где-нибудь в сторонке, пока не станет лучше. Чувство ответственности, которое вдруг начало его прижимать, не давало поступить, как дурак. Поэтому он даже не пытался убрать ее ладонь.
Сулитерия вздрогнула, ее пальцы были потными, и она не хотела выскользнуть из ладони парня. Взглянув на Саймона, она узрела лишь размытое очертание, и невозможно было понять его выражение лица. Парень потянул девушку вперед за собой, устремившись по одной из улиц. Сулитерия боялась споткнуться.
Саймон воспринимал Сулитерию лишь своей знакомой, и ему сейчас очень хотелось избавить ее от боли. Поэтому, Рейли, не акцентировал внимание, что на короткое время пришлось вести Трегторф за руку, помогая ориентироваться в пространстве.
Сулитерия же расценила этот поступок по-своему, не как жест доброй воли, ей хотелось, чтобы Саймон как можно дольше не отпускал ладонь. Даже, находясь под давлением общественного городского потока мыслей, девушка строила неверные домыслы.
— Тебе уже лучше? – спросил Саймон, остановившись. Он думал, если уйти дальше от центра, давление «Потока Мыслей» ослабнет.
— Нет... — Прохныкала колдунья, держась за голову. – Когда это закончится, я с ума сейчас сойду!
— Это пройдет, потерпи...
— А если — нет? — она вцепилась ему в рубашку и беспомощно притянула к себе, пытаясь увидеть лицо парня, но не вышло.
Саймон не знал, что ответить, и отстранился, расправив одежду. Нет, ну, правда. Что он мог сказать?
Возможно, им удастся найти кого-нибудь, кто поможет Сулитерии прийти в себя?
***
Арена для драконьих поединков находилась за городом, возле южных ворот Смысловца. Там возвышались две пятиярусные трибуны на пятьсот человек. Земля была засыпала желтоватым песком, ветер гонял его по простору арены маленькими вихрями.
В противоположной от трибун стороне располагалось десять исполинских красных шатров, они смотрелись, словно фантасмагория, на фоне маленького города Смысловца и его каменной стены, похожие на скопление цирков-шапито, оказавшихся, по ошибке, не в том времени. Только, для полного сходства, не хватало им клеток с животными, а еще клоунов и аппаратов со сладкой ватой, продавцов хот-догов и ларьков с сувенирами, торгующих смешными колпаками, и касс билетных.
Внутри шатров ютились драконы, по одному на каждый, которые должны участвовать в шоу. В одном из них, что был ближе всех к городу, тренировался Тюбенций. А Карсилину в шатер не пустили, и принцесса Листонская, скучая, отправилась побродить по Смысловцу.
Поток общегородского сознания создавал в голове ощущение тяжести, но Карси справлялась с этим, оставляя свой разум незамутненным.
Вдруг из-за поворота вышел здоровый лысый мужчина, наверное, не местный. Его ум, судя по выражению лица, не отличался особым интеллектом, и поток городских мыслей проходил мимо этой головы. На приплюснутом носу висело позолоченное кольцо. Разбойник это, или пират, которого бросила команда, вынуждая странствовать по суше?
Карси, взглянув на него, понимала, что ничего доброго от мужчины ожидать не придется. Но, может этот человек просто возьмет и пройдет мимо? Да и, поворачивать в другую сторону принцесса не хотела.
Поравнявшись с девушкой, мужчина оскалился и резко схватил её за руку.
— Эй! – вскрикнула Карси. Ей было больно.
Оглянувшись назад, она увидела, что за спиной появилось еще два амбала. Похоже, избежать неприятностей не удастся.
Они преграждали путь к бегству, подходили все ближе. А тот, кто схватил её, заломил девушке руку за спину. И Карси поморщилась, стараясь не кричать.
В следующий миг, ей на голову натянули мешок, взвалили на чью-то потную мускулистую спину и куда-то понесли.
— Пустите! – Карси брыкалась, но это не помогало. Тот, кто нес ее, держал крепко. – Отпустите меня!
Возможно, они узнали беглую принцессу и решили получить за нее вознаграждение у принца Пятимара. Карси этого не хотела, но, кажется, придется спросить у него насчет портала, способного переместить ее домой.