Буря
Давид проснулся от ощущения, что кто-то смотрит на него и очень пристально. Кое-как открыв глаза, парень приподнялся на подушке и чуть не выругался. В кресле сидела Оля. Её тёмные волосы были растрепанны сильнее, чем обычно, а во взгляде читалось волнение. Секунду Давид просто смотрел на девушку, мозг отказывался сразу начинать работать, но парень заставил себя наконец спросить:
—Что ты здесь делаешь? - она уже во второй раз оказывалась в его комнате каким-то неведомым ему способом.
—Просто хотела узнать, всё ли в тебя хорошо.
Давид что-то фыркнул себе под нос. Вчера они так и не закончили игру. А тот странный парень по имени Уилл всё никак не мог вылететь у него из головы. Сначала он свалил этот жуткий образ на игру света и тени, но чем больше он старался придерживаться этой идеи, тем яснее понимал, что даже если очень постараться, то так измениться будет невозможно. Однако, главная проблема сейчас сидела у него в кресле.
—Я-то в порядке. Но будь добра, прекрати появляться вот так в моей комнате.
—Я стучала, но ты не слышал, - Оля скрестила руки на груди и скользнула взглядом по разбросанными на полу рисункам. Самый свежий - Уилл, который и отдал ему карту Джокера. Она, кстати, валялась на тумбочке.
—Если я не слышал, значит спал, - проворчал Давид, вставая с кровати. Вчера он лёг спать, не раздеваясь и сейчас даже радовался этому.
—Ты прости за вчерашнее, особенно за Уилла, он так любит шутить со всеми новичками, - начала говорить Оля, но юноша только рукой махнул:
—Было весело. Так что не переживай.
Оля, словно птица, склонила голову на бок и сказала.
—Карту не потеряй.
—Да это же просто игральная карта.
—Всё равно не теряй. Хоть эту просьбу выполни.
—Хоть эту? - удивился Давид.
—Хоть? - в свою очередь удивилась Оля. —Я же просила тебя не лазить по больнице. А ты что? Уже успел со сторожем и Бинки даже подружиться. Просила не уходить от меня в коридоре, а ты с Уиллом пошёл...
—Ладно, ладно. Я понял. Не потеряю я карту. Довольна?
Девушка кивнула и улыбнулась. Потом легко спрыгнула на пол и сказала:
—Красиво рисуешь.
—А, это... Спасибо, - Давид поднял рисунки и убрал их в ящик. Семь утра. Теперь ясно, почему а него так сильно болела голова. Вчера он лёг в три часа ночи. Несмотря на ранее время, в окно светило солнце.
—Сегодня в третий корпус не ходи, там проверка будет, - предупредила Оля.
—Проверка?
—Общее групповое занятие с пациентами и прочая муть. Тем более, обещали сильный снегопад.
Давид вздохнул, но где-то внутри он понимал, что особого желания возвращаться в третий корпус он пока не испытывал.
Оля тем временем рассматривала его книги. Из-за своего невысоко роста, она почти не достала до верхней полки.
—У тебя не все части Божественной комедии, - пробормотала девушка.
—Знаю, - Давид плюхнулся обратно на кровать. —Купить времени не было, а сейчас возможности.
—Можно я возьму почитать? - спросила Оля, прижимая к себе книгу.
—Конечно, но это вторая часть.
—Я прочла первую, когда была в детском доме, а вот остальные так и не успела, - грустно вздохнула Оля.
Только сейчас Давид понял, что она впервые что-то упомянула о своём прошлом. Ни он, ни Артём с Олей не рассказывали о том, что с ними было до попадания в лечебницу.
—Так твои родители...
—Да, так же, как и твои.
—Откуда ты?...
—Взгляд, - объяснила девушка. —У тех, кто потерял близких ему людей и видел, как это произошло, меняется взгляд. Мы видели смерть, а она оставила на нас свой отпечаток.
Давид обдумал её слова. Ему иногда говорили, что что-то с нём изменилось с тех пор, но он никогда не думал, что это так заметно.
В комнату вдруг постучали. Оля пулей метнулась куда-то в угол. Давид открыл дверь.
—Доброе утро, - поздоровалась тётя. —У меня сегодня вась день забит, так что посиди пока в этом корпусе, хорошо?
Юноша кивнул и закрыл дверь, сославшись на то, что хотел бы ещё доспать. Но когда он обернулся в поисках Оли, то обнаружил, что девушки и след простыл.
***
Буря началась неожиданно. Давид сидел в кресле с книгой в руках, и только свет, который вдруг потускнел, заставил его оторваться от чтения и посмотреть в окно. Тьма. Она было теперь повсюду. Небо заволокли тяжёлые облака, не было слышно ни птиц, ни ветра. Вся жизнь, словно замерла. Тишина обволокла его и пологостью поглотила, не давая возможности вырваться. Ноги стали ватными, а в ушах стоял противный монотонный звон. Всё это длилось не больше минуты. А потом первая снежинка упала с неба на землю.
Налетел ветер, порывы которого покачнули вековые деревья и пригнули к земле молоденькие деревца. Задрожали стёкла в окне, но ветер продолжал сметать всё на своём пути, поднимая с земли снег, закручивая его, не давая возможности опуститься. Давид уже не видел ни второго корпуса, ни, тем более, третьего. Всё заволокла пелена снега. Ветер выл и стонал, снег кружился, бился в окно. Давиду почудилось, что будто кто-то стучал по стеклу огромными кулаками. Где-то вдалеке послышался хруст, а затем скрежет. Видимо не выдержало и сломалось дерево. Снежная завеса была такой сильной, что казалась сплошным белым пятном. Всё смешалось и растворилось во тьме. Он постоял у окна, смотря на этот хаос и чувствуя странное спокойствие на душе. Парень и вообразить не мог, что природа способно быть столь разрушительной.
Сейчас в комнате было светлее, чем на улице, но юноша всё равно зажёг свет. Его мысли обратились к ребятам, живущим в третьем корпусе. Это же такое хрупкое здание. Как оно сможет выдержать этот ад? Давид вспомнил Артёма. Этот парень явно будет только рад тому, что случиться что-то плохое. А Оля? Давид не знал, в каком корпусе она живёт. Он пытался найти её здесь, но врачи лишь как-то странно на него смотрели и пожимали плечами. Неужели девушка предпочла общество сумасшедших? Давид не знал этого, но сейчас он не имел возможности куда-либо уйти.
Раздался жуткий грохот, а вместе с ним и вой. Давид подскочил, как ужалённый. Коридор! Он выбежал из комнаты, и его тут же обдало стужей. Одно из окон не выдержало и распахнулось настежь, впуская в дом бурю. Снежный вихрь уже сорвал несколько светильников и грозился окончательно вырвать оконную раму. Откуда-то бежали люди, но Давил не мог и шага сделать, чтобы подойти к окну. Его словно отталкивало что-то резкими ударами в грудь. От холода его лицо закоченело, глаза слезились, но он пересилил себя и смог сделать шаг. Двое врачей уже закрывали окно, но сил потягаться с бурей им явно не хватало.
—Эй, парень! Не стой столбом, давай помогай! - крикнул один из них, пытаясь перекричать общий шум.
Давид сжал кулаки и наконец смог подбежать и со всей силы закрыть оконную раму. Буря взвыла, словно раненное животное, лишившееся своего убежища, и попыталась снова выбить окно, но теперь его закрыли на все три замка, и ей оставалось лишь только беспомощно биться и стонать.
Чувствуя, как коченеют его пальцы, Давид отошёл от окна, тяжело дыша. Врачи тоже слегка пошатывались, отряхивались от снега и ругались на чём свет стоит.
—Спасибо, что помог, иначе бы раму совсем выбило бы, - улыбнулся невысокий мужчина, поправляя растрёпанные тёмные волосы.
—Да я рад...
—Давно говорил, что окна менять надо, не нет, зачем это? Ещё одна такая буря, и пиши пропало, - буркнул второй: мужчина лет сорока с серьгой в ухе.
—И как часто бывает такое?
—Да каждый год. Особенность этой местности. Уж не знаю, что да как, но всегда такое случается. Сколько окон мы уже заменили. Словно жертву приносим. И привыкнуть невозможно!
—Хорош трепаться, пошли уже, снег сам себя не уберёт, - махнул рукой брюнет.
Врачи ушли, а Давид отряхнулся и хотел было отправиться к себе в комнату, мечтая принять горячий душ и наконец согреться, но грохот снизу заставил его передумать. Парень бросился вниз, перескакивая через каждые три ступени выбежал в холл и охнул.
Двери были распахнуты, снег кружил повсюду, визжал под потолком, снося со стен картины и раскачивая люстру с такой силой, что она могла в любой момент упасть. А в центре этого урагана стоял мальчик с фонарём в руке, свет которого рассеивался и терялся в этом ужасе. Паренёк посмотрел на Давида. Прошло несколько секунд, показавшимися неестественно долгими, и мальчик вдруг бросился на улицу.
—Стой! - закричал Давид.
Мальчик не слышал его, а только что-то выкрикивал и махал руками, словно крыльями. Шум метели не давал возможности услышать его слова, но казалось, что он смеётся, или же Давиду просто так показалось из-за плохой видимости. Он же там умрёт, это же чистое самоубийство. Давид рванул следом за парнем. Нужно его вернуть, иначе мальчик замёрзнет насмерть. Ветер сбивал с ног, холод пробирал до костей, из-за снега он почти ничего не видел. Мощный толчок отшвырнул Давида назад, он поскользнулся и чуть не упал на каменный пол. На мгновение ему показалось, что это были чьи-то руки.
«Наш, теперь ты наш» этот шёпот то становился громче, то затихал и сливался с жуткими криками бури. Давид отмахнулся от этих голосов. Нужно помочь, почему же никто, кроме него не слышит и не видит этого?! Юноша подбежал к дверям, пальцы уже плохо сгибались от холода, но он видел тусклый огонёк света, маячивший впереди в снежном смерче. Ещё чуть-чуть...
—Парень! Стой!
Чьи-то руки обхватил его и потащили прочь от дверей. Давид отлетел на пол. Вой и грохот разом прекратились, снег исчез, но адский холод никуда не делся. В голове стоял звон, затылок пульсировал тупой болью.
—Ты рехнулся совсем или как?! Кто в здравом уме побежит на улицу? А?!
Давид с удивлением посмотрел на кричащего человека. Тот самый врач с серьгой в ухе. Он выглядел запыхавшемся и слегка испуганным.
—Но так там двери были открыты и...
—Проснись? Где двери открыты?
Давид глянул за плечо врача и прикусил язык, чтобы не охнуть. Никаких следов бури не было. Двери крепко заперты, снега не было, картины на месте, да и люстра спокойно висит под потолком. Словно ничего и не было. Или было? Юноша поднял руки: они покраснели от холода, вся его одежда промокла, на ресницах тоже был иней, а с волос капали крупные капли уже начавшего таять снега.
—Я... - Давид не знал, что сказать. Мысли в голове смешались, и он не мог подобрать слов.
—Марш переодеваться, - скомандовал врач. Давид глянул на бейджик: Дмитрий.
—Хорошо... спасибо... я...
—Иди, иди. И смотри, спи хорошенько, чтобы не выдумывать всякое, и только попробуй заболеть или снова выйти на улицу!
—Хорошо, спасибо. Простите...
Давид поднялся на ноги без помощи Дмитрия и пошёл к себе в комнату, стараясь скрыть от врача дрожь не столько от холода, сколько от шока, всё ещё пытаясь собраться с мыслями. Но он видел, что двери открыты, видел этот снег и того мальчика. Он не мог себе этого придумать. Он же не псих! Псих... Давид вспомнил Уилла, ребят, проходящих сквозь стену и рассмеялся от собственных мыслей. Это просто чушь! Наверное, ему действительно надо лучше спать. Юноша зашёл к себе в комнату и слова застряли у него в горле. Вся мебель была перевёрнута, снег забился во все уголки и щели, вещи разбросаны по полу, холод стоял адский. Но все окна оказались закрыты. Давид стоял посреди всего этого хаоса, сдерживая отчаянное желание рассмеяться.