Дочь степи

Волк все ближе подходил к Ааре, а она, казалось, была в тупике. Сжав покрепче рукоять ножа, она вытянула его перед собой, словно это небольшое оружие и вправду ей могло помочь. Глаза животного, были такие яркие, мерцающие, словно наполненные разумом. И само животное, неестественно белое, большое и светящееся.

«Неужели я сошла с ума?» - промелькнула у нее мысль в голове, а сама Аара не могла поверить своим глазам. Вся ее душа была отождествлена, она чувствовала настолько древнюю силу, будто сама была свидетельницей зарождения мира.

- Ашина, - выдохнула Аара и от головокружительного облегчения упала на колени.

- Зачем ты сюда явилась? - ее голос, такой громкий, волной ударил прямо ей по голове и словно яркий свет, ослеплял, будучи собранным из мириад отголосков, которые эхом отдавались в разуме Аары.

- Я пришла в Северный Храм, - сказала девушка. И хоть лик ее был болезненным для глаз, взгляд Аары не мог оторваться от истинного обличья волчицы, она была настолько прекрасна, словно пелена самых мягких облаков окутала ее глаза.

Ашина являлась одним из священных божеств, принимающая облик волчицы, когда-то, спасшая целое племя от смерти. Она всегда была символом надежды и справедливости, но тем не менее, божества не только даровали и спасали людей; лишь дотронувшись до Аары, она могла и молниеносно убить ее. Аара была выращена на историях о том, насколько легко и просто божествам отнять жизнь человека. И сейчас, когда она смотрела в этот ослепительный поток света, она не была уверена, что он не заберет ее с собой.

- Пожалуйста, помогите мне до него добраться.

Ее голос разлетался в щепки, ломался и звучал так отдаленно, что она и сама не понимала, произнесла она эти слова наяву, или в неясном полудреме, они так и оставались в ее голове.

- Забирайся мне на спину, - казалось, прошла целая вечность, прежде чем Ашина наконец ответила, и вновь приобрела форму белого волка.

Аара не помнила как села ей на спину, как они мчались сквозь темную чащу леса, все дальше и дальше в горы, не помнила почти ничего. Она запомнила лишь белый свет, окутывающий и ласкающий, словно распирающий и окрыляющей ее. В этот момент, она впервые установила осознанную связь божества и шамана, и не было чувства прекрасней для нее в тот момент. Она словно была птицей, которой переломали крылья, и сейчас, она вновь парила в бескрайних просторах неба.

Ее оставили подле широких серых ворот, ограждающих храм. Солнце уже всходило, и мягких утренний свет рассеивался сквозь высокие кроны деревьев. Стены из камня и гранита, густо покрытые лианами, были у самого подножья высоких гор. На секунду ее сердце перестало биться, ей вдруг показалось, что храм разрушенный и давно покинутый, что весь путь пройденный ею, был напрасен. Она почувствовала сильный страх, даже сильнее, чем когда перед ней возникла Анахита. Чувствовалась лишь пустота на многие мили, изредка прерываемая сопением старых деревьев, обрамляющих вход в храм. Но восходящее солнце, медленно освещающее храм и лес, слегка успокоило ее. «Такого быть не должно», твердо для себя решила Аара, и набравшись уверенности, прошла вдаль, мимо густых зарослей кустарников.

В утреннем тумане вдруг возник неясный силуэт. Человек, идущий к ней на встречу, был одет в традиционную одежду монахов. Несколько слоев шафранового цвета рубахи, с широким воротником и такими же широкими рукавами, а сверху накинутая кашая. И такие же просторные, не сковывающие движения штаны. У него была коричневая кожа, напоминавшая кору дуба, обветренная с трещинами-морщинками; идеально выбритая лысая голова и крайне сосредоточенное выражение лица.

- Мы вас ждали, - проговорил он, глубоко поклонившись ей. От неожиданности и облегчения Аара чуть не заплакала, будто она, в грязной и рваной одежде, испуганная, с многочисленными ушибами и ссадинами, являлась кем-то важным.

Храм был большим. Они уже пятнадцать минут шли вперед, мимо комплексов замудренных сооружений и высоких сосен, мимо площадок для медитации и тренировок физической силы, мимо каменных памятников богов и божеств. Солнце встало, а утренний туман рассеивался, все здесь казалось таким тихим и умиротворенным; ей вдруг показалось, что монах может услышать ее громкое сопение носом и отругать за нарушение вековой гармонии. Но Аару можно было понять: утренний горный воздух был настолько чист и свеж, что хотелось все чаще вдыхать его и наслаждаться им.

Когда они наконец дошли до центрального здания, основная крыша которого имела куполообразную форму, Аара с трудом переводила дыхание. Извилистая тропинка вела к широким дверям, обрамленная с двух сторон зелеными елями. Это здание было одно из самых больших и высоких, состоявший из высоких конструкций и нескольких невысоких, напоминая своего рода замок с башнями. Такой красивый и величественный, что она невольно задержала дыхание.

К ней подоспели две служительницы храма, и с бережным теплом и заботой направили ее в купальни. Относились к ней так, словно Аара была потерянной частью этого места, а не только что прибывшей девушкой. Она не знала, почему ее встретили, почему о ней заботились, почему не начали ее расспрашивать и просто не проигнорировали. Но она была рада. Тревога и переживания ушли на второй план. Она наконец могла выдохнуть спокойно.

Аару отвели в женскую купальню, которая не была большой или впечатляющей: лившаяся на нее вода была холодной, а свет почти не проникал в эту часть замка, из-за чего она пару раз чуть не упала на плитку, которой был выложен пол. Раньше, люди искренне верили, что женщины не должны быть в храме, чтобы не отвлекать мужчин-монахов. На некоторых землях Гоацу и Йоклара эти времена остались позади, уступив месту равноправию - как и в армиях, так и в священных местах. Тем не менее, перестраивать такие громадные сооружения было не так просто, и потому не все удобства были детально продуманы. Но все же, комната для мытья была ухожена и чиста, ничего больше, казалось, и не требовалось.

Аара долго сидела в купальне, отмокала и оттирала многодневный слой грязи, пыли и засохшей крови. Запрокинув голову, она рассматривала потолки, единственное в помещении, привлекающее внимание, высокие и красивые, с изображением голубого неба. Неба Тенгри. И впервые за долгое время, она была ему благодарна.

После того, как она помылась, к ней вновь подоспели две служительницы храма. Одна из них была совсем молодой, может быть, чуть старше Аары, а вторая - дама средних лет. Волосы их были одинаково собраны в пучок и туго перевязаны. Казалось, ничего кроме возраста, в них не отличалось. Такова была суть этого места - минимум земных притяжений и удовольствий, лишь единство в достижении гармонии с собой. Ей вновь обработали раны, перевязали спину, рана на которой, снова кровоточила. Заметив синюю ветвь татуировок, ничего не сказали, лишь немного удивились, но в целом, никак не выдали этого.

Облачившись в просторную одежду, немного жесткую и грубую, она прошла в центральный зал, где ее уже ждал монах, один из высокопочитаемых в храме, как она догадалась по метке аджи, равностороннего креста, наносившегося на лоб в виде татуировки, символизируя рум - мир, откуда берет все начало и куда все возвращается. Получить такую метку могли не все, только люди, прошедшую многолетние испытания силы и духа.

- Здравствуй, - голос монаха эхом отозвался в куполах храма. Ему не было больше пятидесяти; как и у многих здесь - выбритая голова и добрый взгляд.

- Добрый день, - поздоровалась с ним Аара, и в знак почтения, слегка наклонилась.

- Почему бы нам не прогуляться? - пробормотал он и жестом попросил Аару идти.

Она последовала за ним и вновь оказалась во внутреннем дворике храма. Дневной свет его преобразил, и она смогла увидеть других жителей священного места, разных полов и возрастов, занимающихся своими делами. Не было никакой суеты и гула, люди здесь точно знали что они делают и полностью сосредотачивались на этом деле. Аара все больше поражалась идиллии этого места.

- Храм был создан много лет назад и место расположения его неслучайно, - внезапно прервал тишину монах. - Окруженный лесом и горами, он был всегда защищен светлыми духами от вторжения инородных. Вы можете чувствовать себя здесь в безопасности. - Он слегка улыбнулся ей. - Сюда приезжают люди со всех уголков Хайару (прим: название земель, до многолетней войны племен), чтобы найти гармонию с собой и служить небесам. Вы должны знать куда явились, Аара. И сейчас, я наконец могу спросить, зачем?

- Я пришла сюда чтобы найти укрытие, - быстро сказала Аара, словно боясь, что ее могут прогнать, а потом, неспешно решилась рассказать свою историю. Про то, как жестоко убили целый клан шаманов, ее семью, а саму Аару захватили в плен, не зная про татуировки на спине. Про ее долгие годы в качестве прислуги, побег, и наконец, про встречу с Ашиной.

- Значит вы шаман. - Заключил он, словно подтверждая свои ранние догадки и отдалился от нее на тысячу миль, пребывая в долгих раздумьях.

Они все дальше и дальше уходили от сооружений, а когда дошли до ручейка с кристально чистой водой, то остановились возле небольшой деревянной беседки. Территория храма была большой, Аара и раньше знала, что он был крупнейшим на Севере, но никогда и не подозревала, что он был настолько огромным. Находясь у подножья гор, он с двух сторон был окружен густым лесом и высокими воротами. А сейчас они находились на противоположной стороне, относительно той, от которой она пришла. День был в самом разгаре и небо здесь было словно в сотни раз красивей и прекрасней для нее.

- Обучение шаманов очень сложная задача и немногие храмы им занимались, особенно с наступлением смутных времен, - наконец выдал он, после долгих минут раздумья. Аара шумно выдохнула. Она и не знала, что храмы когда-либо были причастны к этому, долгое время считая, что только кланы ответственны за это. - Но я могу предложить вам обучение в нашем. Сейчас шаманов почти не осталось, и было бы печально, упустить ваш уникальный дар.

С замиранием сердца и неровной дрожью, она оторвала взгляд от журчащего ручейка и повернулась к человеку, сидевшему рядом с ней. Она и не предполагала, никогда и не мечтала, что ее способности можно будет развить. Похоронив их вместе с семьей, она старалась редко об этом думать. Мысли об этом ее разрушали. Но сейчас, надежда, когда-то хранившаяся в далеком уголке ее сердца, вновь предстала перед ней и распирала всю ее душу. Из-за внезапно накативших чувств, она смогла лишь выдавить из себя два слова:

- Я согласна.

*****

Обучение началось на следующий день. Аара проснулась в пять утра, как только солнце начало всходить и на улице было еще прохладно. Она привыкла просыпаться рано, но нечасто ей приходилось вставать с восходом солнца. Аара делила комнату с еще двумя молодыми девушками, одной из которых была вчерашняя служительница, помогавшая ей обработать раны. Ее звали Умида.

- Неужели вы всегда так рано встаете? - спросила Аара, надевая на себя шафрановую рубаху.

- Да, каждый день, - сказала Умида. Она была довольно миловидной, но не особо разговорчивой - Ааре приходилось буквально вытаскивать из нее слова силой.

Решив больше не пытаться завязать разговор, она вместе с другими женщинами вышла из корпуса храма, специально созданного для жизни монахов и направились на широкую поляну. Аара точно не знала, что ей предстоит днем, поскольку большинство людей были тихими, погруженными в себя, и это раздражало. Никто не давал ей определенной конкретики относительно обучения. Поэтому, она старалась находиться рядом со «своей» небольшой группой и пока просто плыть по течению.

После пробуждения монахам полагалось небольшое путешествие в гору, больше напоминавшую холм, которая возвышалась над храмом. Она не была высокой, и тропы пролегавшие по ней, ветвились, словно на каждый день у монахов-мазохистов был новый путь для утомления себя. Никакого завтрака перед этим не было, а вчерашний ужин по ошибке Аара пропустила, поэтому ее живот то и дело урчал, привлекая ненужное внимание людей. Рубахи с коротким рукавом не спасали от утреннего холода, но в прохладе были и свои плюсы, она здорово прогоняла всякую сонливость и даже слегка бодрила.

Пока они поднимались вверх, по одной из троп, ведущей на самый пик холма, Аара рассматривала вид, открывавшейся ей с небольшой высоты. Настолько здесь было красиво, что захватывало и так, сбившееся от нагрузок, дыхание. Казалось, дорога вела на нежно-розовое полотно утреннего неба, потому что сколько она не всматривалась, не могла разглядеть ей конца. Тропинка извивалась, прерывалась, но не останавливалась, пропадая в облаках. Аара шла самой последней, то и дело, отставая от группы. Ей было совсем нелегко, тело еще не восстановилось от прошлых «путешествий», а она вновь нагружала себя. Хоть Ааре и предлагали несколько-дневный отдых, она отказалась. Она отдыхала последние семнадцать лет ее жизни, пришло время для строгой дисциплины и труда.

В один момент, она просто споткнулась об камень и упала. Никто этого и не заметил, ведь она шла в конце и достаточно отстала от остальной группы. Явно прилично закаленные такими походами, они пробирались вверх довольно быстро и легко, словно горные козлы, скачущие по холмам.

Еле встав с тропинки, Аара вдруг услышала звук плачущего ребенка, издававшегося из тени деревьев, что стояли совсем недалеко от сети тропинок.

- Эй! Подождите! - крикнула она, уже прилично ушедшим от нее, женщинам. Но ее голос стремительно растворился в воздухе, даже не отозвавшись эхом. Никто не услышал. Никто не обернулся. Она тяжело вздохнула. Почему-то ей казалось, что люди здесь будут более общительными, но нет, почти никому не было до нее дела. Монахи и служители храма были вежливы и учтивы, но аскетичны, совершенно абстрагированы от внешнего мира и людей. Уединенные, скромные и отрешенные. Каждый из людей, пытаясь приблизиться к духовой связи с божествами, стремился постичь именно эти качества в себе. Ааре отчаянно хотелось, чтобы хоть кто-нибудь из них оказался незрелым, как она, и поговорил с ней не только о достижении просветления, но и о чем-то обычном. Она думала о том, как было бы прекрасно завести здесь друзей. Но пока, она была одна и справляться со всем ей тоже приходилось одной.

Аара не смогла проигнорировать детский плач, и несмотря на все знаки, указывающие ей не идти в чащу деревьев, она словно завороженная им, пошла. Пошла мимо двух других тропинок, ведущих на вершину горы, пошла мимо густой сети кустарников, пошла дальше и вглубь, понимая, что не может остановиться. И только когда плач, такой оглушительный и проникающий прямо вглубь сознания, прекратился, она наконец остановилась.

Остановилась, и с ужасом поняла, что заблудилась.