Глава 11.
Несколько часов, пока я, сидя на полу, поджав свои колени к груди рассказывал о своей жизни, Ариадна слушала. Она расположилась напротив меня, прикоснувшись спиной к железному стеллажу. В ее глазах застыли слезы, как и в моих.
Я рассказал ей про то, что происходило в доме на Брук-Роудс, где за закрытыми дверьми отец ежедневно избивал мою мать и меня. О том, какая сделка была между мной и отцом, чтобы спасти хотя бы одного члена этой чокнутой семейки. И даже о том, как я впервые оказался на крыше. Я рассказал ей про то, как попал в обитель и даже про то, как прошел испытание в логово. Хоть и умолчал о Брайане, а также, о том, где находится убежище котов. Не смог и рассказать про то, как мои руки тащили тело парня, отпуская его в зыбучую пропасть.
Она не перебивала меня и просто слушала, пока я оголял перед ней свою душу. Когда я закончил, я не мог больше находиться в этом темном помещении. Поэтому, просто встал и прошел мимо склонившей голову Ариадной.
Яркий свет болью отзывался в глазах, заставляя их еще больше слезиться. Я поднял голову навстречу уходящему солнцу и сжал кулаки.
– Эллиот. – раздался голос Ариадны позади.
Я обернулся, чтобы посмотреть в ее глубокие глаза, прежде чем навсегда покинуть ее жизнь. В ходе своей исповеди, я точно решил для себя, что моя жизнь отравляет не только меня, но и того, кто искренне пытался помочь мне выбраться из собственной пропасти. Она была права, когда сказала, что моя жизнь ничего не стоит, видимо, поэтому я, так спокойно рискуя ей, проводил последние годы на крышах Нью-Йорка.
Она врезалась в мою грудь, привлекая меня к себе. Маленькая Ариадна снова пыталась помочь мне. Стоило лишь покормить ее битым стеклом из историй своей жизни. И я снова пользуюсь этим, крепко сжимая ее своей рукой за талию и макушку, которая упирается мне в кадык.
Она поднимает голову, и я вижу слезы в ее янтарных глазах. Ее щеки слегка покраснели, а губы распахнуты, образуя небольшой бантик, который притягивает к себе. Моя голова тянется к ее обворожительным губам.
– Не делай этого. – говорит она, заставляя меня опомниться.
– Не целовать тебя? – уточняю я.
– Что? – она выглядит сбитой с толку. Видимо, она имела ввиду что-то другое. Но теперь, выглядит не только обворожительной, но и смущенной. Ее губы то открываются, то закрываются, и я решаюсь закончить начатое.
Если я скажу, что почувствовал трепет, то меня засмеют. Да я сам бы засмеял сам себя. Ее губы на вкус как соленая карамель, наверное, из-за слез, которые продолжают стекать по ее влажным щекам, отпечатываясь на моем носу. Она нежно обняла меня за шею, подтягиваясь выше, чтобы доставать до моего лица. Я почувствовал свободу, погружаясь в ее мягкие губы. Ее язык застенчиво переплетался с моим. Дыхание становилось глубже, а из ее горла вырвался слабый стон, который норовил напрочь лишить меня рассудка.
Она отстранилась первой, пальчиками вытирая слезы с порозовевших щек. Она смущенно улыбнулась, поправляя запутанные мною волосы.
– Так что я должен был не делать? – спрашиваю я.
– Хм... – она замялась, пытаясь вспомнить, о чем говорила несколько минут назад.
– Какие у нас планы на вечер? – мне стало интересно, готова ли она вернуться со мной в обитель.
– Что? – ее и без того розовые щеки начали заливаться краской еще сильнее.
Кажется, она не так меня поняла. Мне захотелось ее немного подразнить, чтобы она не выглядела такой серьезной.
– Ну, знаешь, ты и я... – я поправил волосы, играя мускулами на руке, хоть их и не было видно под кардиганом. – можем продолжить начатое.
Она молча смотрела на меня как истукан.
– Я про то, куда мы пойдем ночевать? Ты вернешься со мной в обитель? – я решил сжалиться над ней, чтобы не сломать окончательно.
– Я думала вернуться домой. – эти слова были как гром на ясном небе.
– Нет. – резко ответил я. – Ты не вернешься к этому ублюдку.
– Этот, как ты говоришь, ублюдок – мой отец.
– Я ему руки переломаю.
– Эллиот, – отчаянно сказала Ариадна. – не нужно. Он должен был уже уехать. Он приезжает раз в месяц на пару дней, чтобы встретиться с друзьями и уехать обратно в Лондон по работе.
– Значит, я пойду с тобой, чтобы проверить, что его там нет. – я накинул на плечо свой рюкзак и жестом показал Ариадне двигаться вперед.
Мы пришли к ее дому, когда солнце уже покинуло горизонт. Свет в окнах не горел, а дверь была заперта на нижний и верхний замок.
– Видишь, его нет. – сказала Ари, проходя в дом.
– Я проверю. – бросил я, заходя внутрь и осматривая комнаты.
На кухне был погром, уборкой которого уже занялась Ариадна. Она подметала разбитые стекла, попутно подбирая уцелевшие бутылки из-под виски.
Я проверил комнаты на верхнем этаже, оставив комнату Ариадны последней. Я замер на пороге, в сознании промелькнули фрагменты из детства, когда я проводил здесь ночи, после которых возвращался обратно к своей жизни. На ее прикроватном столике лежала маленькая деревянная лошадка, перемотанная скотчем посередине. Та самая, которая была свидетелем моих слез. Которая шла в атаку против монстра, поглощавшего моего отца.
– Она твоя, – Ариадна стояла на пороге и робко наблюдала за мной. – хочешь забрать?
– Нет, она теперь твоя.
Я поставил лошадку обратно и двинулся к выходу.
– Подожди, – Ариадна нагнала меня у порога, когда я протягивал руку, чтобы открыть дверь. – ты можешь остаться.
– Не проси меня об этом, если хочешь, чтобы я когда-нибудь ушел, Ари. – сказал я ей не поворачиваясь.
– Не понимаю тебя.
Я собрал последние силы, чтобы провернуть ручку и впустить уличный воздух в дом.
– Останься, – в последний момент выпалила Ариадна. – я помогу тебе с проектом.
Ловкий ход. Я задумался над тем, что значат ее слова. Она не хочет, чтобы я уходил, или хочет, чтобы я остался? Почему-то для меня эти вещи приобретают разный смысл. Я закрыл дверь, оставшись по эту сторону дома. Потому что не хотел уходить.